- Не хулигань, - сказал он. Ему справиться с воспоминаниями было гораздо труднее. Он встал и взял её лицо в свои ладони. - Наташа! Прости меня, пожалуйста, я хочу ещё немного поработать.
Она поцеловала его ладонь.
- Это ты меня прости. Я понимаю, как это важно для тебя.
- "Они смотрели друг другу в глаза, и было ясно, что более близких людей трудно найти на белом свете". Похоже на цитату из твоих любимых дамских романов, - сказал Сергей.
- Дурачок ты, - ответила она. - Ведь это правда. Всё, садись пиши. Я буду на кухне. Если ты чего-нибудь захочешь - крикни.
- Спасибо, - улыбнулся Сергей и склонился над тетрадкой.
Медленно, как будто в полусне, он вывел на бумаге: "Комната".
В Доме мало что изменилось. Детская Сергея вообще осталась нетронутой. Было очевидно, что за ней тщательно присматривали - пыли практически не было, как не было и ощущения необжитости. Казалось, хозяин оставил Дом лишь вчера. Огромные ключи от Комнаты висели на привычном месте. Сергей безразлично прошёл мимо, чтобы Наташа не догадалась, что это не просто очередная гостиная или столовая. "Какая примитивная уловка", - подумал он.
- С ума сойти! - радостно воскликнула она. - Восьмикомнатная квартира. И мы тут будем жить. Кстати, а как получилось, что такая большая площадь, а прописаны только вы с отцом?
- Не знаю, - ответил Сергей. - Деда репрессировали, а квартиру почему-то не отобрали. Отец остался в ней.
- А раньше что тут было? Дом-то дореволюционный…
- Дом-то - да, - задумчиво произнёс Сергей. - Дореволюционный. Вроде прадед жил…
Они переходили из одного помещения в другое, пока не добрались до кабинета отца. К письменному столу была прикреплена записка: "Вторая спальня. Комод. 7А". порядок на столе был идеальный.
- Это что значит? - спросила Наташа.
- Наверное, там что-то лежит, что он хотел переложить или разобрать.
- А может, это для тебя?
- Он мог всё сказать на словах. Сколько времени прошло, как мы стали общаться снова - где-то с рождения Максима, что ли? И вообще - он же не мог знать, когда его настигнет приступ. - Сергей говорил, прекрасно понимая, что это ложь. Отец никогда не писал сам себе записок. Отец не мог хранить нужных ему вещей во "второй спальне" (Комнате). Там могло находиться только то, что не предназначалось для чужих глаз.
- Вот здесь можно будет сделать маленький ремонт, а в этой комнате разместить книги. Представляешь, как в Англии - чай подайте в библиотеку. - Наташа была счастлива. - А тут…
Она дернула запертую дверь.
- А тут что?
- Тут. - Сергей изо всех сил старался быть естественным. - Это вроде кладовки. Там всякий хлам.
Наташа посмотрела на него серьёзно.
- Вторая спальня? - спросила она.
Сергей был поражен.
- Нет, с чего ты решила? - Он довольно уверенно махнул рукой с направлении настоящего чулана-кладовки. - Вторая спальня - там. И комод этот. - Он понимал, что она должна быть намного заинтригована запиской. - Можно, кстати, посмотреть, что там в ящике 7А (Благо он знал, каким барахлом завалены все чуланные комоды).
- Я хочу посмотреть, что там, - уверенно сказала Наташа.
- А ключа-то нет. - Он двинулся по коридору в глубь квартиры, чтобы не встречаться с ней взглядом.
- Сергей, ты врать не умеешь. Это, - она ещё раз дернула за ручку, - Комната, и тебе это известно гораздо лучше меня.
Сергей остановился и повернулся к жене. Их уже разделял довольно длинный коридор.
- Хорошо, ты права. Это Комната (кстати, чулан тоже). Ключа действительно нет, - он твердо посмотрел ей в глаза, - и я не хочу её открывать. И не буду этого делать. И когда я замурую её, только тогда, слышишь, только тогда я смогу что-нибудь тебе об этом рассказать.
Она молчала.
- И ты знаешь, что примерно в таком духе я высказывался всегда. Делать там абсолютно нечего.
Наташа сильно рванула дверь на себя. Ещё и ещё раз. Потом вспышка прошла, так же внезапно, как и возникла.
- Да-а-а, сделано надёжно. - Она чуть натянуто улыбнулась. - Хорошо, мы всё сделаем, как ты хочешь.
- Вот и отлично. - Сергей подошёл к ней и протянул руку. - Пойдём смотреть дальше.
Они ещё немного побродили по квартире и вернулись в огромную кухню. Новейшие достижения технологической мысли не разрушали ощущения уюта. Наташа быстро приготовила что-то простенькое, они поужинали, за окном начинало темнеть. Бутылка вина действовала расслабляюще.
Сергей рассказывал (в который уже раз) смешные истории из своего детства, она слушала, улыбаясь, и он был счастлив.
…Про железную дорогу, одна станция которой находилась в детской, а другая - в кабинете отца, про ежедневную домашнюю газету, про свои детские игрушки, ёлочные флаги и пластмассовых поросят, каких уже сейчас не делают, про пятицветного (!) кота Мурзика, который потерялся - "Наверное, убежал через форточку" ("Зачем снова лжёшь?" - подумал Сергей), - про то, какие узоры рисовал зимой на этих окнах мороз…
- Сергей, - тихо сказала Наташа, - всё равно об этом придётся говорить. Что - там?
Он вздрогнул. Она внимательно смотрела на него. Руки потянулись к рюмке.
- Не хочешь отвечать?
- Не хочу, - сказал он, - но отвечу.
Сергей налил себе и ей. Сумерки сгущались.
- Хотя что толку об этом говорить… - Он немного помолчал. - Там лестница. Куда-то вниз. Куда - неизвестно.
Он залпом выпил.
- Как это? - не поняла Наташа.
Ему захотелось произнести что-нибудь грубое, но он сдержался.
- Из середины Комнаты уходит неширокая, метра три, лестница, - тоном лектора объяснил он, - куда она ведёт, никто не знает.
- Как не знает? А что внизу - в конце лестницы?
- У неё нет конца, - Сергей встал и зашагал из угла в угол. - Нет конца, - громко повторил он. - Она уходит в никуда, понимаешь? - Последнюю фразу он почти кричал.
- Может быть, надо просто было чуть ниже спуститься?
- Что? Ниже? - Сергей засмеялся и долго не мог остановиться. - Ниже! Вот это здорово! Ниже! Куда ниже?
- Прекрати!
Сергей взглянул на жену, и сумасшедшая улыбка исчезла с его лица.
- Прости, - серьёзно сказал он. - Об этом очень трудно говорить. Именно поэтому я и не хотел. Прости.
Он сел, прикурив сигарету, грустно усмехнулся.
- Мой личный рекорд - шесть тысяч двести семьдесят пять ступеней вниз. Там тишина могильная, хотя и не темно. Кстати, откуда свет - тоже неизвестно. Голубоватый такой. Начинается примерно с двухсотой ступеньки. Стены покрыты, наверное, краской - цвета неразборчивого. Касаться их не хочется… Ступени каменные, ни одного изъяна. Сверху - как в метро… Вообще, на эскалатор похоже. Слава богу, не движется…
Сергей замолчал. Было слышно, как на улице заработала сигнализация.
- Ты разрешишь мне посмотреть? - спросила Наташа..
- Посмотреть? - неожиданно ехидно ответил Сергей. - Или спуститься, а?
- Ну, конечно, я бы хотела немножко спуститься, а что?
- А то! То! - заорал Сергей. Он вскочил и рывком поднял Наташу с табуретки. - Что никто, слышишь, никто, кроме меня, не возвращался оттуда! Никто не возвращался! И то же самое сказал мне отец в ту ночь! Иди, иди туда! Туда тебе и дорога! Только он не знал, что я туда уже лазил, и не один раз, но я не видел никого, кого туда не тянуло бы и кто, зайдя туда, вернулся! Ты хочешь этого - вперёд, ключ на стене в прихожей!
Наташа пыталась вырваться из его рук. Он не отпускал её.
- Ты сумасшедший, - кричала она, - и ты, и твой отец!
- А ты нормальная, да? Шлёпать вниз по бесконечной лестнице - это нормально? Знаешь, сколько там таких - топ, топ - до сих пор, наверное! Годы идут, а они - всё вниз! Или уже дошли! Куда ты хочешь дойти, - он тряс её за плечи, - куда ты хочешь прийти?
Наташа ударила его в грудь, и он на секунду отпустил её. Схватив сумочку, она побежала к входной двери.
"Сейчас я буду кричать то же, что отец кричал мне, - мелькнуло в голове у Сергея. - "Ноги твоей… пока я жив… Господи, я не могу этого сделать".
Хлопнула дверь. Сергея трясло. Только через несколько минут он понял, какая тишина стоит вокруг.
Ящик 7А открылся без усилий. Сергей вынул из него толстую папку и, стараясь не оглядываться на голубеющий провал посреди "второй спальни", вышел из Комнаты.
Положив папку на письменный стол, он чуть дрожащими руками развязал старомодные тесёмки. Сверху лежал незапечатанный конверт, надписанный рукой отца. Сергей не решился взяться за него сразу. Ниже были практически бессистемно свалены старые фотографии, выписки из домовых книг, какие-то ордера, искусно выполненное генеалогическое дерево их семьи, списки…
("Что это?")
"Список лиц различных сословий, отправившихся вниз по Лестнице и доселе не вернувшихся": творение прадеда Сергея; триста восемьдесят четыре имени или фамилии с указанием даты, социального положения, иногда должности. Кое-где проскакивали примечания - "комиссия Министерства внутренних дел", "слуга вороватый", "гувернантка". Сергей нашёл в списке двух прадедушкиных жен и трёх дочерей.
…Копии прошений к градоначальнику с планом Комнаты, включающим и Лестницу, с просьбой разобраться, что же это такое. Решения о создании комиссий в составе… ("Топ-топ"), Потом, слава богу, отписки - "не представляется возможным". Ордера на обыск - "лейтенант ГБ Петренко, сержант ГБ Смирнов, см. список № 4". Решение об уплотнении - ордера на семь комнат из восьми, выписанные на новых жильцов (список № 5). Заявление о краже из квартиры: капитан Дергач, участковый (список № 5).
"Главное - решить: держать дверь всегда открытой или не открывать никому" - записки дедушки. "Потом почитаю", - решил Сергей.
…Список отца.
Он примерно знал, что найдёт в нём. Его мать шла под номером три, под номерами семнадцать и восемнадцать шли два его одноклассника (Сергей сказал им - "захлопните дверь", они заходили его навещать, когда он болел. Отец, наверное, зазевался на кухне…). Какие-то сантехники, навязчивые дамы… сто семнадцать имен.
"Но я ведь вернулся, вернулся", - Сергей потянулся за пачкой сигарет. Она была уже пуста.
"Здравствуй, малыш!"
(Сергей почувствовал, как предательски задрожали губы).
"Всегда считал и считаю, что есть вещи, о которых нужно говорить только в письме. Ты, возможно, уже просмотрел содержимое этой папки (а если нет - поглядишь чуть позже) и, вероятно, многое понял из того, чего не понимал раньше.
Факты заключаются в следующем:
1. Никто (за редчайшими исключениями, о которых ниже) не в силах противиться стремлению пройти несколько ступеней по Лестнице вниз.
2. Никто не в силах остановиться и вернуться назад.
3. Выброшенный ключ от Комнаты возвращается на место. Лестницу разрушить нельзя, стены Комнаты - тоже. (Я пробовал)".
Сергей грустно усмехнулся. Стиль письма напомнил ему те редкие разговоры с отцом, когда тот пытался казаться строгим.
"4. Самое главное. Об исключениях. Эти исключения - наша семья, точнее, мужчины нашей семьи. У всех твоих предков было много детей, и только по одному сыну. Все дочери рано или поздно уходили вниз - и только сыновья могли возвращаться.
Но! (Это уже не факты.) Все они (твои предки) предполагали, что в жизни каждого мальчика имеет место такой период, когда он не может полностью себя контролировать, и есть опасность, что лестница унесёт его".
("Как он аккуратен в выражениях", - подумал Сергей.).
"Именно поэтому я выставил тебя тогда из дома. То же самое сделал со мной твой дед. Прости меня или хотя бы постарайся понять.
Прости меня!
Я очень любил твою мать. Я очень любил (и люблю!) тебя.
Никто, кроме нас с тобой, никогда не поймёт, что такое настоящий ловчий во ржи".
("А вдруг и я не пойму", - мелькнуло у Сергея.)
"Он один, всегда один, потому что, если хочешь сберечь тысячи ребятишек от падения в пропасть, надо, чтобы никто не знал, где она.
А наши любимые - знают.
А если у нас не будет любимых - кто будет охранять пропасть завтра?
Не очень связно, да, малыш?
Я не знаю, зачем нужна Лестница, я не знаю, почему именно мы - такие. Где эта дьявольская грань, отделяющая нас от остальных?
Так или иначе, - теперь ты - страж.
Будь сильным.
Любящий тебя папа".
- Папа, - повторил вслух Сергей. Комок подступил к горлу, но глаза были сухи. За окном мирно дремал город.
Наташа вернулась на следующий день, ни словом не обмолвившись о событиях вчерашнего вечера.
Началась рутина с мелким ремонтом, оформлением прописки, разбором старых вещей. Чего только не находилось на антресолях и в кладовке, начиная от бронзовых загадочных бюстов и театральных костюмов до старой игрушечной железной дороги и огромных, в общем-то не детских, санок на деревянных полозьях.
Неделя текла за неделей, и всё было хорошо. Сергей сначала прятал ключ от Комнаты у себя в кармане, но, каждый раз неожиданно обнаруживая его на привычном гвозде и задним числом припоминая, что сам повесил его сюда из-за неудобства, оставил эту затею.
Пару раз даже гости заходили, и Сергей сам себе казался смешным, провожая каждого до туалета и обратно в гостиную, где все они были у него на виду.
Он уже начал успокаиваться. Наташа ничем не проявляла своего интереса к Комнате, а для Максима окружающий мир представлялся таким огромным, что вряд ли его сейчас могла заинтересовать скромная дверь в глубине коридора.
Первый гром грянул на день рождения Сергея. В обновлённую квартиру съехались два десятка гостей. Сергей и Наташа готовились к этому заранее. Она занималась столом, а он установил две видеокамеры: одна была направлена на дверь Комнаты, вторая - на гвоздь с ключом. Изображение выводилось на маленький монитор, умещавшийся у Сергея на руке наподобие часов.
Сначала всё шло замечательно. В окружении друзей Наташа была ещё прекрасней, и Сергей любовался ею. Она делала всё, чтобы создать именно для него атмосферу праздника, и все гости необъяснимым образом помогали ей в этом. Много пили, говорили, танцевали (Сергей посматривал на монитор - никто не приближался к ключам), ближе к ночи начали разъезжаться, толпились в прихожей, кто-то пытался затянуть песню.
Сергей взглянул на монитор и привлек к себе Наташу. Шум в прихожей не смолкал.
- Я так тебе благодарен. Я бы не смог жить без тебя.
- И Максима, - подсказала она.
- Конечно, - согласился Сергей и потянулся к ней.
Мир вокруг исчез, когда его губы коснулись её.
Это был последний счастливый день в его жизни.
Через две минуты он понял, что в прихожей неестественно тихо.
Из двери Комнаты торчали ключи.
Сергей не пустил Наташу в Комнату. Он запер дверь за собой и вгляделся в ровно освещённый бесконечный лестничный пролёт.
- Эй! - от безнадёжности тихо позвал он. Ни звука. Он спустился ступеней на пятьдесят и ещё раз крикнул. Не было даже эха.
На белом чистом листе он вывел печатными буквами: "Список № 7".
Не ходить на работу было нельзя. Во-первых, не прокормиться, а во-вторых, бессмысленно. Сидя в квартире, можно было сойти с ума. С таким же успехом можно было не спать, не принимать душ.
Наташа говорила ему, что её совершенно не тянет в Комнату. Особенно когда два следователя, приходившие к ним по поводу исчезновения их друзей, практически с порога отправлялись вниз по Лестнице. Третьего не прислали. Сергея вызвали повесткой, он дал какие-то бессвязные показания, и дело заглохло.
Он знал, что обречён. Он дарил Наташе дорогие подарки, они даже съездили втроём во Францию, но каждая ночь казалась ему последней, и чёрные круги под глазами удивляли коллег.
Всё случилось внезапно. Всего-то за картошкой сходил.
- Ау, я пришёл, - с напускной веселостью закричал он с порога. Из своей комнаты вышел Максим.
- А где мама? - спросил Сергей.
Сын посмотрел на него удивлённо.
Ключ торчал в двери.
Теперь уже не недели - годы текли бессмысленной чередой.
Посвятив жизнь сыну, Сергей пытался найти в ней какой-то смысл, оправдание. Получалось плохо. Когда Максим был на занятиях, Сергей сидел над Лестницей и кидал вниз камешки, считая число ударов по ступенькам. Образ Наташи со временем изменился в его сознании, но ощущение потерянного счастья было таким же острым, как и в день её исчезновения.
Когда Максим был в детском лагере, Сергей предпринял две попытки разобраться с Лестницей. Взяв отпуск на работе и набив рюкзак провизией, он отправился вниз. Неделя вниз, десять дней вверх, сорванный голос, галлюцинации, накачанные мышцы ног, чуть не провалившиеся от бессонницы глаза - вот и весь результат. Потом он пытался забаррикадировать Лестницу. Кирпичная кладка разрушалась на следующий день, а деревянные щиты как по маслу скользили вниз. Кстати, никаких следов - вещей - в своём походе он не отыскал.
Максим перешёл уже в седьмой класс, и Сергею страшно было подумать, что подступает время, когда должен будет выгнать сына на улицу. Можно было бы отправить его за границу, но где гарантия, что, оставаясь с отцом в прекрасных отношениях, Максим вдруг не вернётся, а Сергея не будет дома.
Он тянул время, как мог, но нужно было решаться. Отослав Максима - на месяц, к бабушке, - Сергей твёрдо решился больше не пускать сына в квартиру.
Солнечный свет не радовал, и всё чаще вспоминался отец в прокуренной комнате за тяжёлыми шторами.
Максим вернулся на неделю раньше срока, Сергей был на работе. Лестница молчала.
"Зачем всё это? - думал Сергей. - Что это за боги?"
Почему-то часто стала сниться Наташа. Она смеялась и призывно махала рукой. Смеялась…
"Ты страж". Сильные люди…
Снова завести семью, вырастить другого стража?
Не смешно…
"Смешно? А вдруг они так шутят, просто шутят? Лестница без дна - не смешно ли. Волшебная гора!" - Сергей чувствовал, что сейчас начнётся истерика.
"Горка! Жаль, не ледяная! А почему, собственно…"
Санки из чулана поражали дореволюционной добротностью. Накатанные полозья блестели. Призывно мерцала бездна.
Сергей поставил санки на верхнюю ступеньку и сел в них.
"Это будет незабываемо", - подумал он и оттолкнулся от края.
- Русь! - закричал он во все горло, набирая скорость. - Куда-а-а!
Русь стремительно удалялась. Сани неслись.