…Какая интересная у него жена, – подумала она, глядя на раскрасневшуюся, пытающуюся сконцентрировать уже не слишком трезвый взгляд, девушку, – зачем ему Ленка?.. Наверное, я чего-то не понимаю в мужской психологии. Неужели так интересно трахаться на письменном столе? И тот Новый год… хотя, тогда я сама была виновата, дура пьяная… Воспоминание совсем испортило настроение, и единственное, о чем она думала с гордой уверенностью – что правильно поступила, не рассказав никому о Ленке. …В конце концов, это их проблемы, а меня б с работы он, точно, турнул, если б узнал. А он бы узнал! Константин Андреевич совсем не дурак… а еще б из мести моему Сашке "капнул" про Новый год… Юля уткнулась в тарелку, не понимая, зачем, вообще, пришла в компанию этих совершенно чужих людей.
– А вообще-то Костя твой не доиграл партию, – неожиданно объявила Таня, – последний ход должен был быть таким – он роется в наших накладных и разыскивает покупателей. В то утро их было шестеро – я проверила; потом едет к ним, и эти совершенно не знакомые друг с другом люди в один голос подробно описывают нас обеих. Вот, это достойный финал!
– Он хотел так сделать, – не весело усмехнулась Маша, – но потом решил, что у нас и там все схвачено.
– Молодец! – Таня торжественно подняла палец, – у нас, и правда, везде все схвачено!.. Кстати, а как правильно я решила, что Володька должен отвезти сережки, скажи, а? Недооценивала ты своего мужа!..
– Пинкертоны хреновы, – процедил Слава, – а никто из вас не подумал, если б с вами самими такую шутку сыграли?
– Слав, не порть настроение, – Володя положил руку ему на плечо, – главное, старик, что любовь торжествует, все счастливы, и аминь… то есть, наливай.
Маша почувствовала, что если выпьет еще рюмку, то ей станет плохо – голова и так уже кружилась, а зловредный кусочек помидора никак не хотел держаться на вилке, норовя соскользнуть на белую крахмальную скатерть.
– По-моему, я перестаралась, – сообщила она, тяжело вздыхая, – наверное, мне пора домой.
– Ну-у, – Володя разочарованно посмотрел на часы, – еще даже "Спокойной ночи, малыши" не начинались.
– Пусть едет, – неожиданно решила Таня, – так даже лучше. Теперь по сценарию надо какое-то время показать себя образцовой женой. Он же не думает, что ты так рано вернешься? А ты уже – вот, мол, дорогой соскучилась…
– Тань, хватит, а?.. – Маша попыталась встать, – мы же договорились – когда я захочу, то могу прекратить игру. Так вот, я хочу! Мы любим друг друга… и дело кончено.
– Я понимаю – ты на седьмом небе, но не спеши. Тем более, ты ж не поедешь в таком виде на маршрутке. Володь, вызови такси, – встав, Таня направилась к официанту.
– Как же, оставлю я телефон таджикам – потом такой счет придет, что им всей зарплаты не хватит… – смеясь неизвестно над кем, Володя набрал номер, – девушка, у вас в центре случайно машинки нет, а то барышню надо до Северного бросить…
– Возьми, – вернувшись, Таня подала Маше свернутый пополам листок, – это счет. Здесь все расписано, чтоб сразу было понятно – не с мужиком ты трахалась в лесу, а сидела в большой приличной компании. И еще, – она вытащила из сумочки конверт, – это профилактическое средство. Ты свой серый костюм в шкаф не убирала?
– Нет. Как ты сказала – в прихожей висит, а что? – если честно, Маша просто забыла про него. Нет, когда вешала, она выполняла Танино указание, а потом… потом не до того было.
– Так вот, – Таня раскрыла конверт, – через недельку, когда он расслабится окончательно… короче, здесь две сухие сосновые иголки. Небрежно приколи их на костюм так, чтоб он сам заметил. Эффект будет потрясающий, сама увидишь.
– Ну, ты стерва! – воскликнул Володя восхищенно.
– Тань, я же сказала: – Стоп-игра! – Маша отвела протянутую руку, – мне больше ничего не нужно.
– Зря, – Таня бросила конверт на стол, – поверь, я мужиков знаю гораздо лучше тебя. Ты еще ко мне обратишься, потому что наша игра вечна… ну, или продолжается, по крайней мере, пока есть желание удержать кого-то возле себя.
– Нет, Тань, у нас уже все хорошо! Спасибо тебе, и всем спасибо, – Маша сумела встать, и в это время, весьма кстати, зазвонил Володин мобильник.
– Карета подана! – Володя тоже поднялся и вместе с Машей вышел на улицу, – ты довольна?
– Можно сказать, да, – она кивнула, – только я думала, получится не так жестоко.
– Не бери дурное в голову. Ему тоже было, небось, приятно повоевать за тебя и, типа, победить. В женщине всегда должна оставаться тайна, иначе она становится неинтересной, – он распахнул дверцу, ожидавших "Жигулей", – не "Ягуар", конечно, но извини.
Маша плюхнулась на сиденье и назвала адрес. Мысли путались, проходя всю шкалу ощущений – от радости, что все закончилось так, а не иначе, до чувства вины за причиненные любимому страдания.
* * *
– …Барышня, – водитель тронул Машу за руку, – приехали.
– А?.. Спасибо, – она вылезла из машины. …Блин, по-моему, за всю жизнь я ни разу не была такой пьяной… Нетвердо вошла в подъезд; искать ключ не стала, а просто нажала звонок.
– Ты уже? – радостно удивился Костя, открыв дверь, но увидев состояние жены, замолчал.
– Ага, – она сделала шаг вперед, – я пьяненькая-я, – обвила Костину шею, прижалась к нему, – только не лупи меня, пожалуйста… я больше никогда так не буду… я тебя люблю…
– Иди, проспись, гулёна, – Костя несильно шлепнул ее по попе, отправляя в комнату.
– Подожди, – Маша подняла указательный палец, – я тут должна тебе показать… – она вытряхнула содержимое сумочки, – вот… счет из кафе, чтоб ты не подумал чего… нас было пятеро…
– А я и не думаю, – Костя, не глядя скомкал бумажку.
Кое-как вписавшись в дверь, Маша рухнула на диван и вытянулась, подсунув руку под щеку.
– Ты не хочешь раздеть меня, дать подушку и чем-нибудь укрыть? – произнесла томно.
– Ох, Машка… – Костя засмеялся, – я, вот, таким ни разу не приходил, – он с трудом стащил с неуправляемого тела свитер, юбку, расстегнул лифчик.
– Костик… – почувствовав свободу, Маша глубоко вздохнула, но глаза не открыла, – ты самый лучший… я когда проснусь, буду любить тебя сильно-сильно… как только могу… ты ведь тоже меня любишь?.. Любишь… я знаю…
…Все вернулось! – радостно подумал Костя, – вернулось так, будто и не было двух безумных дней!.. Да что там дней!.. Не было шести лет! А чего еще можно желать в этой жизни?.. Он снова ощутил себя спокойным и уверенным буржуа, для которого завтрашний день, лишь безоблачное продолжение сегодняшнего.
Пока он доставал подушку и одеяло, Маша отключилась; Костя остановился, разглядывая ее тело. …Блин, классная она все-таки!.. Но нет в ней той "заводилки", которая сидит в Ленке – ну, чтоб прямо в кабинете, на столе… Машка – существо для домашнего пользования; одно слово – жена, а, вот, Ленка… Надо будет в понедельник принять у нее "отчет" и все же сводить в кабак, как планировал до всего этого сумасшествия…
Женская логика
– Игореш, долго ты собираешься смотреть свой мордобой?
– Это не мордобой, – Игорь оторвал взгляд от экрана.
Алена в длинном атласном халате стояла в дверях, небрежно опершись о притолоку. Тело ее при этом изогнулось, демонстрируя потрясающе соблазнительное бедро. Игорь вздохнул, решив, что от подобного предложения вряд ли стоит отказываться, но, с другой стороны, это красиво задрапированное творение природы и через двадцать минут никуда не денется…
– Тут Оскар де ла Хойа дерется, – предпринял он попытку примирить оба своих желания, – великий боксер, между прочим. И осталось-то всего четыре раунда.
– По мне, хоть сам президент Путин, – Алена равнодушно пожала плечами, – время – полдвенадцатого. Я понимаю – у тебя завтра выходной, но мне-то вставать в семь!.. И не сидеть у двери, распугивая народ, как некоторые; я ж тебе говорила – нас аудит проверяет, так что мне нужна светлая голова.
Игорь снова вздохнул, только вздох получился более тягостным, чем прежде. Оказывается, сегодня ему совсем ничего не светило – и де ла Хойа придется обойтись без моральной поддержки, и упругое бедро лишь слегка коснется его, когда жена будет отворачиваться к стене. Естественно, он сам виноват, ведь уже полдвенадцатого, а чтоб заниматься "этим", как считала Алена, надо ложиться гораздо раньше.
…Подумайте, какая связь между мной и аудитом! Сейчас зажму ее и никуда она не денется… Но это были лишь мечты – Игорь знал, что никогда так не поступит, причем не столько из-за трепетного отношения к желаниям жены, сколько из уважения к аудиту. Обстоятельства сложились так, что зарплата Алены получалась чуть не в пять раз выше, чем у него – ну, и как тут мешать отдыху "кормильца" своими животными инстинктами?..
Удар гонга возвестил об окончании девятого раунда. Игорь успел увидеть, как противнику "золотого Оскара" вытирают кровь с лица, и тут же на экране возникла улыбающаяся девица, смачно жующая "Орбит".
– Еще и реклама, – Алена уверенно направилась к телевизору, – я, конечно, понимаю – когда-то ты занимался боксом, но раз бросил, значит, не так он тебе и нужен; а тут вдруг приспичило пялиться на него полночи.
Экран погас, и на месте Алены остался лишь силуэт; он, как бабочка, взмахнул руками-крыльями, сбрасывая шуршащую оболочку, но превратился не гусеницу, а в женскую фигуру с соответствующими рельефами. Женщина наклонилась, быстро исчезнув из поля зрения. Игорь мог бы поймать ее, усадить на колени, ища языком кнопочки сосков (может, тогда б она забыла об аудите), но не успел – Алена уже юркнула под одеяло.
– Ложись, – сказала она заботливо, – или у тебя еще дела?
Игорь встал, освободив уголок дивана, на который Алена тут же вытянула ноги, разделся и послушно лег. Осторожно пошарив рукой, коснулся ее спины; нежно прополз вдоль позвоночника, постепенно смещаясь к "лестнице" ребер – Алена любила, когда он таким образом путешествовал по ее телу. Ощупывая каждую "ступеньку", Игорь спустился в ложбину, именуемую талией, и стал взбираться на крутой холм, такой гладкий и приятный на ощупь. В такие моменты Алена, как правило, поворачивалась к нему лицом и каким-то молниеносным движением оказывалась сверху. Они начинали шептать всякие красивые слова, сжимая друг друга; Игорь при этом отчетливо чувствовал каждую ее косточку, и возникало почти состояние диффузии, то есть слияние в единое целое путем взаимного проникновения… нет, не молекул… Но сегодня чуда физики не произошло.
– Игореш, – Алена демонстративно зевнула, – я уже сплю. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – Игорь убрал руку. …Куда ее теперь девать, эту руку? Там ей было хорошо и уютно… Вытянул ее вверх, словно пытаясь рассмотреть, не осталось ли каких-либо следов – нет, ничего, а жаль… Повернувшись на спину, он засунул бесполезную руку под голову и уставился в потолок.
Суточным графиком работы он полностью сбил свои биологические часы, давно привыкнув спать днем, когда возвращался со смены, и к вечеру обретал бодрость, готовый, как говорил хозяин, "выполнить любое задание любого правительства и за любые деньги" (кстати, довольно злая шутка, потому что деньги, действительно, он платил "любые", то есть почти и не деньги). Алена же, как все нормальные люди, работала днем и отдыхала ночью.
Впрочем, это являлось не самой главной проблемой – были и посерьезнее. Игорь, например, не мог понять, зачем целых пять лет учился на инженера. Чтоб потом отдать два года вооруженным силам и еще три просидеть в КБ, рисуя деталировки, как две капли воды похожие на студенческие курсовые?.. Но дальше-то все пошло еще не правильнее!.. Подумать страшно – пятый год, поигрывая резиновой дубинкой, он тупо наблюдал, как сопливые вертихвостки, вылезшие из шикарных авто, небрежно меняют десяток его зарплат на какое-то джинсовое рванье и вылинявшие майки, которые он бы, точно, выбросил в помойку!..
Думая о "вертихвостках", он имел в виду и Вику. Что ж с того, что она его родная сестра? …Ничего я не смыслю в современной моде, – подумал Игорь, но тут же спустился с небес на землю, – а мне и не надо в ней разбираться; мое дело, чтоб не сперли бабло или шмотки, и все!.. Вообще, если честно, жаловаться на такую работу, грех – деньги платят исправно, хоть не такие, как хотелось бы… да, но у многих и этого нет! – он постоянно успокаивал себя таким аргументом, подводя черту под настоящим, и с радостью устремлялся в прошлое.
Чаще всего Игорь вспоминал студенческие годы, когда уже на втором курсе его считали весьма перспективным боксером; он даже стал призером первенства города, тут же сделавшись вузовской знаменитостью – сам ректор здоровался с ним за руку, а декан лично проверял успеваемость; причем, за "уды" ругал не его, а преподавателей. Умея танцевать только на ринге, в своей любимой левосторонней стойке, свободное от тренировок время он проводил на дискотеках (ночных клубов тогда еще не было), и, как правило, не уходил без стройного, длинноногого "трофея"; продолжение следовало на квартире, снятой ему родителями сразу после поступления. С их стороны это был не только красивый жест – жить в одной комнате с Викой (хоть она и была почти на семь лет младше) становилось с каждым годом все неприличнее. Да и вообще они поддерживали тягу сына к самостоятельности; только знали б они, что творилось в той квартире!.. Но они не знали тогда, и не знают сейчас о его жизни ничего, радуясь лишь наличию семьи и работы. Похоже, в них еще сказывалась социалистическая закваска, и больше всего они боялись, что он, либо уволится, либо разведется.
Отношения с Викой изначально складывались теснее, чем с родителями – еще девчонкой она часто забегала на его, как бы сказали сейчас, "тусовки". В результате ли этих уроков жизни или чего-то еще, но замуж она выскочила быстро; после этого нельзя сказать, чтоб их отношения охладели, но видеться они стали реже – Викин муж был из тех, в чьем присутствии Игорь чувствовал себя неловко; а как иначе, если, например, у него на полном серьезе решался вопрос – где отдыхать летом, на Багамах или на Мальдивах, а у Игоря – стоит поменять холодильник или этот еще поживет, если размораживать почаще?
Вике Игорь не завидовал – в свое время у него имелась прекрасная возможность, стать в одночасье богатым. Все спортсмены тогда уходили в рэкет, но он, вот, не пошел. Сейчас можно объяснять это умом и дальновидностью, а тогда, если быть честным, он просто испугался оказаться взорванным или расстрелянным при очередных "разборках". Собственно, теперь уже не был важен тот давний побуждающий мотив – главное, он не жалел о принятом решении, ведь где сейчас эти "романтики с большой дороги"? Нету. Вернее, есть, только все лежат под красивыми гранитными плитами на престижных кладбищах, а он, худо-бедно, целый день помахивает дубинкой и в ус не дует.
Жалел он о том, что их подвал выкупили под оптовый склад, прикрыв боксерский клуб, хотя в душе понимал, что вряд ли б смог добиться чего-то в спорте – характер не тот, и после первого же нокаута он никогда б не вернулся на ринг, а в большом боксе без подобных издержек не обойтись. Это на межвузовском уровне, занимаясь у хорошего тренера, можно было легко долбить участников всяких самодеятельных секций, но если идти дальше?..
…И почему отец отдал меня в бокс? Даже странно – тихий интеллигент… хотя, наверное, хотел, чтоб у меня было то, чего не хватало ему самому. Но, блин, гены взяли верх, поэтому и нокаут по жизни – резиновая дубинка, стул у двери, три тысячи зарплаты и жена-кормилец… Нет, кроме кормильца, она умница, красавица, да еще с собственным жильем! До сих пор не пойму, чего она тогда запала?.. Не иначе, дело в постели! – Игорю очень хотелось так думать, но последние факты говорили обратное, и он вздохнул, – а тогда куда все делось?.. Не так уж я ей надоедаю, а она отвернулась задницей и спит. Подумаешь, аудит у нее!.. Скосил глаза на Алену, но в темноте не увидел ничего, поэтому тоже повернулся на бок и закрыл глаза, заставляя себя погрузиться в неизвестность сна.
* * *
Утро началось как обычно. Причем, это "как обычно" существовало в двух вариантах – если Игорь работал, и если у него был выходной. В первом случае квартира превращалась в общежитие, где каждый занимался своими делами, суетясь, не успевая то в ванную, то к остывающему чайнику, и постоянно мешая недовольному "соседу"; во втором случае все происходило, как сегодня…
Алена открыла глаза, почувствовав, как кто-то коснулся ее щеки; сонно улыбнулась.
– Уже пора?.. Я не выспалась… – она капризно шмыгнула носом, – говорила ж, надо раньше ложиться. Это все ты виноват!
Игорь-то хотел сказать, что чай уже заварен, а горячая сосиска плавает в кастрюльке, но настроение сразу испортилось.
– Ложись, кто ж тебе не дает? – пожав плечами, он вышел.
Поняв, что не права, и Игорь меньше всего виновен в ее недосыпании, Алена, даже не умывшись, выскочила на кухню; сзади обхватила шею мужа, прижалась к нему.
– Ну, не обижайся – ты ж знаешь, какая я бываю утром!..
Игорь действительно знал, что по утрам в нее будто переселялась другая женщина, для которой сон является, и богом, и другом, и любовником. Если прервать их общение, женщина страшно гневалась и от нее можно было услышать все, что угодно; но обижаться за это на Алену нельзя – ведь это не она, а какая-то незнакомая, очень неприятная особа, которая, в конце концов, уйдет на работу, а вернется уже настоящая Алена.
Игорь повернулся, чтоб поцеловать жену, но та спрятала лицо и засмеялась.
– Дай, хоть зубы почищу.
Инцидент, как всегда, был исчерпан, еще не начавшись. Да и разве можно назвать инцидентом, когда никто не дуется, не замолкает на полуслове, не перемещается по комнате, как гордое оскорбленное привидение?..
– Игореш! – раздалось из ванной, – гороскоп послушай!
Игорь включил крохотный черно-белый телевизор, стоявший на холодильнике. Его комнатная антенна выдавала сплошные помехи, поэтому, скорее, он напоминал радио с мигающей панелью. Игорь даже толком ни разу не разглядел существо, приятным голосом вещавшее свои пророчества, хотя вынужденно слушал их каждое утро, ведь Алена не любила уходить, не узнав о планах неба на ее ближайшее будущее.
Сам Игорь абсолютно не интересовался тем, что касалось, как он выражался, "насильственного изменения судьбы", хотя, в принципе, впрямую и не отрицал наличия сверхъестественных сил – за двадцать лет демократии, воцарившейся во всех областях знаний, народ успел заново привыкнуть не только к Богу, но и к колдунам и прочей нечисти. Но даже если все это правда, то для совершения таинств наверняка нужна определенная обстановка, а что можно вещать из телевизора?.. Смешно даже… да и вообще, обо всем этом лучше не думать, потому что оно слишком далеко и непонятно – это все равно, что на кухне, за рюмкой водки, искать пути выхода из мирового экономического кризиса.
Алена выглянула из ванной бодрая и посвежевшая. Именно такой она нравилась Игорю больше всего – домашняя, с не накрашенными глазами, неожиданно обретавшими выражение детской наивности. В такие моменты даже характер ее, вроде, менялся – сейчас, например, беззаботно улыбаясь, она раскинула руки, приглашая Игоря в объятия и окуная его в запах дезодоранта, наполненный травами и полевыми цветами; потом шутливо укусила его за мочку уха.
…Ты б ночью так вела себя! А то ночью у тебя аудит…
– И что меня ждет? – напомнила Алена.