* * *
Братья Грюнштайны очень похожи, только у старшего волосы каштановые с рыжими прядями. Ипостась - ягуар. По-русски Эрик говорит бегло, но с сильным акцентом.
Мы все пятеро ужинаем в отдельном кабинете китайского ресторана. Эрик настолько возмущён, что какая-то жирная обезьянышня и презренный кровохлёб осмеливаются, как ни в чём ни бывало, сидеть в присутствии кудесника, что даже есть не может, хотя после тренировки наверняка проголодался до полуобморока.
С Поликарповым мы говорим на "вы" и по отчеству, держимся как люди малознакомые и связанные только служебными отношениями - так оказалось легче нам обоим. Бывший серодвороц Роберт ведёт себя с подчёркнутым безразличием равновесного соединника. У вампиров свои представления о чести и достоинстве, а потому разорванную дружбу они считают несоизмеримо большим позором, чем знакомство с наказателем.
Эрик на Поликарпова смотрит как на икону. Тот делает вид, что ничего не замечает, но чувствует себя неловко и потому сердится. Роберт зол и напряжён. Если общество вампира Эрик ещё согласен терпеть, то на простокровку смотрит с брезгливым отвращением и цедит сквозь зубы уничижительно холодную вежливость. Выглядит при этом альянсовец нелепо до карикатурности, смотреть на его чванство смешно. Я прикусываю губу, но скрыть улыбку не получается, и Грюнштайн-старший едва не дымится от ярости. Дитрих смотрит на него умоляющим взглядом.
"- Роберт", - спрашиваю я, "- в Альянсе настолько жёсткая кастовая система?"
"- Не хуже, чем в средневековой Индии. Но в Альянсе не только касты как таковые. Там всё гораздо сложнее… На самой низшей, первой ступени находятся человеки. Следующий уровень - эстрансанги или, как их чаще называют, грязнокровки, волшебнородные потомки смешанных браков. При этом надо помнить, что нормой считаются союзы магов и перекидней, старших волшебников и высших хелефайев, младших волшебников и рядовых хелефайев. Мезальянсы типа "хелефайский аристократ - ведьма" или "волхва - простой хелефайя" не приветствуются, но и не осуждаются. Происхождению матери придаётся большее значение, чем отцовскому. Потомков от брака аристократки с плебеем примут в высшем обществе, а детей аристократа и плебейки - нет. Брак человеков и волшебников считается нормой при условии, что человеки постоянно живут в большом мире. Союз с потайничными поселенцами невозможен".
"- Интересная закономерность", - отметила я. "- Человеков везде пытаются делить на большемирских и тех, кто живёт в мире волшебном, причём волшебномирских всегда стараются ограничить в правах".
"- После низших каст идут мелкие", - продолжил Роберт. "- Третья ступень - вампиры. Четвёртая - перевертни. Пятая - стихийники. Теперь высокие касты. На шестой ступени находятся маги и перекидни младших волшебнических рангов и рядовые хелефайи, самая привилегированная раса искусственников. Седьмая - старшие волшебники и хелефайская аристократия. Над ними находится высшая каста, восьмая ступень - кудесники и чародеи. Девятая, наивысшая - чаротворцы. Но это ещё не всё. Внутри каждой ступени есть подуровни в виде принадлежности к аристократии, степени чистокровности, должностного звания и прочей дребедени. Причём в зависимости от ситуации происхождение может перевесить все чины и ступени, а может быть и наоборот, когда должность перевешивает и происхождение, и кастовую принадлежность. Одно всегда неизменно - высшие маги и перекидни находятся вне категорий. Они наиболее влиятельная часть общества, которая обладает правом исключительности и стоит над обычаем и законом".
"- Могу себе представить, каков тогда статус чаротворцев", - ответила я.
"- Их очень мало. Они самовластно правят Альянсом и этим всё сказано".
"- Теперь понятно, почему Эрик так почтителен с Поликарповым. Дело не только в благодарности, но и в статусе".
"- Да", - согласился Роберт. "- Кудесник ещё туда-сюда, а с чародеем он бы от пиетета и говорить не смог. Для бедняги стало слишком громадным потрясением, что высший приехал за тридевять земель специально ради того, чтобы обучить какого-то лагвяна, да ещё мелкой касты".
У меня запиликал мобильник. Павел прислал эсэмэску. Вопрос с нарушением Уложения о высшей мудрости решался легко - надо всего лишь наделить Эрика истинным именем, и Департаменту магоресурсов он станет неподсуден.
Поликарпов помрачнел.
- Я могу стать назывателем только для серодворца, - сказал он Эрику виновато. - Это скреплено первоосновной клятвой. Прости.
- Что вы, учитель! - испугался извинений Эрик. - Не надо… Я и без того ваш вечный должник. Ваш слуга.
Он хотел поцеловать Поликарпову руку, но тот отстранился.
- В Троедворье таких привычек даже в азиатских регионах нет, - хмуро сказал кудесник.
- Дитрих, - спросила я, - у вас действительно истинное имя ценится столь высоко?
- Намного выше, чем в Троедворье. Несоизмеримо выше.
- Но ведь у вас почти никто не умеет видеть чакры, - усомнилась я.
- Истинника легко узнать и без этого. У нас истинное имя - редкость. Оно даже не у всех чаротворцев есть, не говоря уже о кудесниках. У вас же высших наделяют истинным именем в обязательном порядке. Да и всех прочих снабжают им слишком часто, чтобы люди по-настоящему могли оценить его величайшую ценность.
Я вздохнула. Какое-то всеобщее помешательство с этими истинными именами, от которых ровным счётом никакого реального толка. Ну да это заботы магородных. Гораздо важнее, что истинное имя защитит Эрика от претензий департамента.
- Силой и властью изначалия, - на ладони у меня засияли "звезда Хаоса" и "розы" первооснов, - нарекаю Эрику фон Грюнштайну истинное имя Мартин. Дитриху фон Грюнштайну нарекаю истинное имя Альберт.
Чакры у братьев на мгновение сжались и раскрылись уже восьмилепестковыми. Всё в порядке. Я развеяла "звезду" и "розы".
- А Дитриху-то имя зачем? - удивился Поликарпов. - Ему учиться высшему мастерству письменно разрешил сам верховный предстоятель. Знал, что в Троедворье без этого не обойдёшься.
- Для страховки. Теперь, даже если предстоятель отменит собственное разрешение, ничего не сможет с Дитрихом поделать.
- Тоже верно, - согласился Поликарпов. - С именем будет безопаснее.
- Почему Альберт? - ошарашено пролепетал Грюнштайн-младший.
- Вы ведь сами говорили, что это имя вам нравится больше, чем Дитрих.
Грюнштайн-старший с безразличным видом ковырялся палочками в тарелке. В имянаречение он не поверил, но, поскольку учитель не посчитал нужным одёргивать простокровку, Эрик делал вид, что ничего не произошло.
- Для истинного наречения нельзя брать бытовое прозванье, - возразил Дитрих. - Только лишённый смысла звукоряд, который придумает называтель.
- Не обязательно, - ответил Поликарпов. - Люцин означает "светлый". Имя его назывателя Дидлалий, это соединение имён Дид и Лала. В дохристианскую эпоху так звали супружескую пару младших богов, которые покровительствовали домашнему очагу. Их культ был особенно распространён в новгородских землях, где и проходил церемонию имянаречения белодворский большак. Есть у нас и Темнокрасы, и Серовзоры, и Кызылгюли. Множество осмысленных имён на разных языках как для мужчин, так и для женщин.
- Но все они - придуманные! Ни одно из них не используется в простеньском мире как бытовое.
- Да, - вынужден был согласиться Поликарпов. - Но это традиция, а не закон. При желании истинными именами можно сделать бытовые прозвания Мартин и Альберт. Кстати, Нина Витальевна, почему Мартин?
- Потому что сейчас идёт март месяц. У меня не особо богатое воображение, увы.
- Имя красивое, - ответил Поликарпов.
Грюнштайн-старший зло отшвырнул палочки.
- Учитель, это возмутительно! Чтобы какая-то простокровка издевалась над священнейшей церемонией…
- Мартин, Хорса - не только истинница, но и мастер имён. Она может проводить наречение так, как ей заблагорассудится. К сожалению, Нина Витальевна невысоко ценит истинные имена, но это беда всех самоназванцев.
- Учитель? - Грюншайн смотрел на Поликарпова с обидой и недоверием.
- Я совершенно серьёзен, мальчик. Посмотри на её чакры и сам всё увидишь. А на будущее запомни - сканировать на дополнительных режимах надо любой новый объект, который попадет в твоё поле восприятия. Нина Витальевна, встаньте, пожалуйста.
Я поднялась со стула - Грюнштайн ещё слишком неопытен, чтобы сосканировать ауру сидящего людя. Побледнел от увиденного Грюнштайн резко и сильно - комбинации гойдо-начертатель-палач никак не ждал.
Вскочил со стула и Поликарпов, схватил меня за плечо.
- Ты что сделала?!
Я стряхнула его руку.
- Сядь.
Он подчинился. Заметил активированную нижнебрюшную чакру и Роберт.
- Зачем? - спросил он звенящим от напряжения голосом.
- Хотя бы затем, что теперь мне никогда и никого не придётся просить о прощальном милосердии. Это, герр фон Грюнштайн, - пояснила я Эрику, - когда добивают безнадёжно раненых, таких, что даже на озомбачку не годятся.
- Учитель? - растеряно переспросил Грюнштайн.
- Война жестока, Мартин. Зачастую смерть там милосердней жизни.
- Ты спятила? - разъярённый Роберт вскочил со стула. - "Вольная смерть" лишает возрождения. Теперь озомбачка невозможна, если тебя убьют, то уже навсегда, ты это соображаешь?! Зачем, Хорса? Из-за Люськи с Вероникой? Да засранки и плевка твоего не стоят!
- В том числе и ради них, - ответила я как могла ровно и спокойно. - И ради тебя. И ради Егора. Ради моих родителей. Слишком много в одуревшем от убийств Троедворье людей, которым небезразлична моя жизнь. А Люцин никогда не брезговал грязными играми вроде взятия заложников. Но это не тема для разговора при посторонних. Поэтому сядь и не ори. Дома всё обсудим.
- Егор тоже взял себе "вольную смерть"?
- Да.
Я села, выдернула из высокой керамической чашки новые палочки и подцепила кусочек мяса.
Сел Роберт, нервно разгладил салфетку и спросил ровным бесцветным голосом:
- Как ты активировала чакру?
- Упражнениями, предназначенными для регулирования сердечного тонуса. Широко известный комплекс "Восьмивратный терем", который есть почти в каждом незнанническом учебнике по динамическому цигуну. Покончить с собой, остановив сердце, легче и надёжнее всего. Да и безболезненно - так и ниндзя делали, и славянские витязи-волоховщики.
- Это простеньская разработка, - не поверил Поликарпов. - Она требует многолетних тренировок.
- Если делать "Терем" на основице, то да. Я занималась в нигдении. Там на овладение техникой требуется не больше месяца.
- Какой же Люцин дурак, - сказал Поликарпов, - что так долго недооценивал человеческую изобретательность. Чего стоит одна твоя идея спрятать "стиратель душ" в проточной воде унитазного бачка. Теперь вот это… Как ты вообще додумалась заниматься в нигдении цигуном, который основан на использовании энерготоков Земли?
- Но ведь сработало.
- Нина, зачем? - повторил Роберт.
- Мне нужна полная свобода действий. Теперь Люцину прижать меня нечем.
Роберт спрятал лицо в ладонях.
- Пора на самолёт, - напомнила я.
- Простите, - сказал Дитрих, - но что с Эриком? Разве он не едет в Троедворье?
- Нет, - ответила я. - Разрешения Люцин так и не дал. Иначе Сергею Ивановичу не было бы смысла сюда лететь. В Троедворье оборотней и без него хватает.
Поликарпов дёрнулся как от удара.
- Ну ты и стерва, - сказал он. - Могла всё с самого начала рассказать? Или думаешь, я бы отказался?
Роберт презрительно покривил губы.
- Я думаю, ты не дал бы ей и слова сказать, о чём бы ни шла речь.
- Ложь! - гневно сверкнул глазами Поликарпов.
- Разве? - саркастично усмехнулся Роберт.
Грюнштайны смотрели на разборку с недоумением и испугом.
- Дома доругаетесь, - оборвала я. - Поехали.
- Час пик, - сказал Дитрих. - Вы не успеете, все трассы забиты. Я открою вам телепорт.
- Нет, - покачал головой Поликарпов. - Идёт хнотическая буря. Портальный коридор будет нестабильным.
- Учитель, здесь нет нужды экономить магию, - ответил Эрик. - Я сделаю двойную фиксацию. Не прикасайтесь руками к стенам, и всё будет в порядке.
- Хорошо, - кивнул Поликарпов.
С телепортом Грюнштайны провозились больше часа. За это время мы бы как раз успели по кроми доехать, там нет никаких пробок. Роберт собирался взять напрокат машину, но Поликарпову не хочется обижать братьев отказом, так что добираться в аэропорт будем по-альянсовски.
- Нина, - подошёл ко мне Эрик, - во имя изначалия, скажите правду. Учитель… он… Он сам приехал или это вы его заставили?
Тёмно-зелёные глаза перевертня поблёкли от предчувствия неминуемых разочарования и боли. Очень сильной боли.
- Сам, - ответила я чистую правду. Отказываться Поликарпов действительно не стал бы. Другое дело, что выслушивать бы меня тоже не стал, но сейчас это не имеет никакого значения.
- Но долг благодарности… - начал Эрик.
- Надо было подстраховаться, - перебила я. - На тот случай, если мы нарушаем какой-нибудь из многочисленных кодексов волшебного мира. За действия под принуждением ответственности не несут.
- А как же вы?
- Я равновесница и наказатель в придачу. Это даёт гораздо больше привилегий и свободы действий, чем у дворовика, пусть даже и высшего ранга, - ответила я почти правду. Не разбирающийся в тонкостях троедворской жизни Грюнштайн поверил, с благоговением глянул на Поликарпова.
- Нина, если вы засвидетельствуете, что я умею жить на основице, я смогу стать серодворцем?
- Уважаемый Грюнштайн, там идёт война. Вы знаете, что это такое? Не словеса развесистые и красивые о Величайшей битве, а реальный бой - с размазанными по асфальту мозгами и со смердежом вывороченной магии. Вы когда-нибудь видели, как выглядит людское тело после попадания разрывной пули - мешанка из дерьма и мяса?
Эрик посмотрел на меня с недоверием.
- Война омерзительна, Грюнштайн. Особенно война бесцельная и бессмысленная.
Он отрицательно помотал головой и ушёл к брату. Почему-то альянсовцы и лигийцы вопреки очевидности верят в нужность нескончаемой троедворской бойни, искренне считают её Величайшей битвой за судьбу обоих миров, простеньского и волшебного.
Ко мне подошёл Роберт. Я пожала ему руку.
- Не надо так хмуриться, - попросила я. - Всё хорошо.
- Нина, - сказал он тихо, - ты простила меня?
- Конечно, простила, - сказала я прежде, чем успела задуматься о смысле вопроса и ответа. - Давно.
Он крепко обнял меня, уткнулся лицом в волосы.
- Только живи, - попросил он. - Долго живи. Пожалуйста. У меня ведь больше никого нет.
- Попытаюсь, - пообещала я, поцеловала его в щёку и пошла к телепорту.
Каркас портала едва заметно вибрировал. Несмотря на двойную фиксацию, наведение крайне ненадёжное. Телепорт получился плывучим. Это рискованно, но не слишком.
- Нет, - остановила я Грюнштайнов, - провожать нас не надо. По плывуну вы ходить не умеете.
Эрик гневно сверкнул глазами. Ему хотелось хотя бы одну лишнюю минуту побыть рядом со своим кумиром, и выслушивать предупреждения какой-то обезьянокровки лагвян не собирался. Грюнштайны вошли в портал вслед за Поликарповым.
Коридор телепорта коротенький - всегда только десять метров, на какое бы расстояние его не тянули. Идти недолго, но трясло немилосердно, резкими неровными толчками. Удерживать равновесие в таких условия можно только за счёт специальных тренировок, которых у альянсовцев нет. Эрик не устоял на ногах, неловко взмахнул руками и рефлекторно опёрся ладонью о стенку телепорта.
Мощным взрывом нас расшвыряло в разные стороны. Поликарпов, Роберт и я выставили страховку, Дитриха бросило в мягкие пышные кусты, Эрик от удара превратился в ягуара и ловко приземлился на лапы.
Я откатилась в сторону - сейчас будет второй взрыв. Но щит поднять не успела. Осколки телепорта обрушились градом, впивались в тело, дробили кости. Когда боль немного схлынула, сил не осталось даже на предельно простое волшебство. Но сейчас все мучения закончатся. "Вольная смерть" магии не требует.
Подбежал Роберт, сел рядом со мной на пятки.
- Не торопись, - сказал он. - Главное, не торопись. Сейчас попробуем одно средство. Если не поможет, клянусь Всеобщей Кровью - я сам отпущу тебя, дам прощальное милосердие.
Подошёл Поликарпов.
- Убирайся, - велел ему Роберт.
- Я кудесник, я могу…
- Ты предатель! - с яростью перебил его Роберт. - Проваливай!
Поликарпов дёрнулся как от пощёчины, но не ушёл.
Роберт его уже не замечал. Он осторожно расстегнул мне воротник плаща и блузки, снял волшеопорник. Вытащил из кармана куртки кровозаборник, прицепил колбу и вонзил иглу себе в артерию.
- Добровольно отданная кровь вампира способна исцелить очень многое, - сказал Роберт.
Колба наполнилась. Роберт прошептал короткую молитву, перекрестился и нагнулся ко мне.
В шею вонзилась игла. Боль исчезла. Вместо неё пришла пустота небытия.