* * *
Он сразу учуял неладное - когда заскрипели ворота и двое втащили мальчика на руках в конюшню.
- Давай-ка, клади на солому!
- Эк его прихватило! Гляди, лицо похоже на блин.
- Придурок! Ты меня слышишь?
- Слышит, слышит. Вишь, шевелятся веки.
- Но само не пройдет. Вон, губы синие. И кровь из носа идет. Всю рубаху залило. И что Барлет вдруг удумал? Ходит мальчишка за лошадьми - и ладно. Вроде бы польза. А тут на тебе: пусть со всеми свежует лосей! Знает же, с придурью малый.
- Вот помрет его братец, будет знать!
- Ну, ты сказанул. Придурок - братец Барлета?
- Точно тебе говорю. Чего ж он о нем печется?
- Печется? Как мимо пройдет, так в подарочек - подзатыльник. И мальчишка худющий - кожа да кости.
- Точно тебе говорю. Это сводный братец Барлета. Ну, что мотаешь башкой? Старый Скулон завел себе полюбовницу. Незадолго до смерти. Эта его полюбовница была не из наших. И он, говорят, сошел от нее с ума - никому не показывал и держал взаперти. А это вот ихний сынок.
- Да где ж ты видел таких у Скулона - чтоб дохли от вида крови?
- В семье не без урода.
- Это - в самую точку.
Оба прыснули. Мальчишка вдруг застонал.
- Эй, эй! Придурок! Ты как?
Придурок не отвечал.
- Да вроде живой еще!
- Хорошо, что живой. А то, слышь! Он Придурка колотит, а чтоб помер - не хочет. Молока велел принести. Только здесь молоко не поможет. К лекарю надобно ехать.
- К лекарю - дорого больно. Не станет Барлет тратиться на Придурка.
- Говорю тебе, станет. Ну, давай-давай, за молоком-то иди. А я пойду за Барлетом.
Люди ушли. Висли нетерпеливо заерзал в норе. Что-то неладно с хозяином. Висли надо быть рядом. Пес подполз к самому выходу и в ожидании замер. Хозяин позвал бы его, будь он в силах! Позвал бы его непременно! Но сейчас ему очень плохо. И он не может позвать. От напряжения Висли дрожал: без команды нельзя вылезать! Но он должен быть рядом с хозяином. Хозяин сейчас не может себя защитить.
Висли вылез из своего укрытия и ткнулся носом мальчику в шею. Тот с трудом разлепил глаза - они утонули в щелях раздувшихся щек - и чуть приподнял голову. Висли слабенько тявкнул. Мальчик дернулся: тише! Нельзя! И снова закрыл глаза. Голова бессильно упала. Висли остался на месте.
В это время ворота хлопнули. Появился Барлет и другой, тот, что был здесь чуть раньше.
- Это еще что такое?
Висли чуть приподнялся и зарычал, не трогаясь с места.
- Да это же вислоухий! Помнишь, Барлет? Щенок! Который тебе не понравился. Ты сердился, что он беспородный и испортил помет. Велел его утопить.
Барлет сделал шаг вперед, и Висли опять зарычал - чуть громче.
- Ой, умираю от смеха! Караулит Придурка. А ничего так пес! Гляди, Барлет, какой верный.
- Придурок - скотина. Очнется - я ему врежу. Мало, что сам урод. Он других уродов разводит. А ну-ка, возьми арбалет. Пристрели его. Слышишь? Ну, кому говорю?
Придурок на время ожил - только лишь для того, чтобы вцепиться в чужую ногу и дернуть того, кто стрелял. Поэтому выстрел оказался неточным. А еще он одними губами дал команду "Беги!". Пес тут же метнулся к заветному лазу, который они вместе с мальчиком прорыли в углу конюшни.
Потом Придурок снова провалился в беспамятство - на несколько смен светил. А когда пришел в себя, лаз оказался засыпан. Потайную нору обнаружили и разорили.
Глава третья
Барлет не видел Дракинду почти два радужных цикла. Она изменилась.
- Ну и страшна ты, Дракинда. Ты бы сейчас не сумела купить даже ноготь летучего мужа.
Барлет ухмылялся, разглядывая Дракинду и позабыв на время о своем важном деле. Все-таки он поступил тогда умно, разрешив ей уйти.
Дракинда насторожилась:
- Зачем ты приехал, Барлет? Я исправно плачу тебе.
- Я привез для тебя подарок, - Барлет вытащил из сумки скомканную рубаху. - На вот, понюхай, чем пахнет. Чуешь запах мальчишки?
Дракинда взяла в руки тряпку и прижала к лицу.
- Вот видишь! Зря ты неласкова! Впрочем, ты всегда была ко мне холодна, - он опять хохотнул.
- Так вот зачем ты приехал? Чтобы я колдовала?
- Как это ты догадалась? - Барлет все еще усмехался.
- Колдовство мне уже не под силу. Оно убивает того, кто заменяет мне сердце.
- Я привезу тебе мышь - новорожденную, теплую. Она заменит жабу… Или кто у тебя в груди?
- Что тебе нужно?
- Ураульф вернулся с победой. Он купается в славе - несмотря на косые глаза. А теперь собрался жениться.
- Ураульф - храбрый воин и дальновидный Правитель. Он не стал убивать своих пленных, как сделал бы это Скулон.
- Не трогай Скулона, старуха! Мальчишка пока у меня, - Барлет разозлился. - Ураульф - самозванец, пришелец. Лосиный остров должен принадлежать охотникам. Косоглазый не может навязывать нам Законы.
- Ураульфа призвали править, потому что устали от крови. Устали от ваших бесчинств, от вашего дикого нрава. Ураульфа призвали, когда наступил предел…
- Как ты смеешь учить меня! У тебя внутри живет жаба.
Дракинда отпрянула и отвернулась.
Барлет опомнился: так он ничего не добьется. Он попробует по-другому.
- Ураульф - храбрый воин? Кого же он победил? Кого перебил в предгорьях? Он перебил горынов. Разве твой собственный муж не из этого племени? Ураульф не позволил горынам отомстить за убитых в Долине. Ураульф не позволил горынам отомстить за мужа Дракинды. - Барлет подался вперед и говорил негромко, взвешивая слова, глядя в лицо Дракинде. - Разве зарубки на Столбе неоплатных долгов перестали кровоточить?
- Так сказал бы предатель.
Барлет заскрипел зубами, но сдержался.
- Ты хочешь, чтобы твой сын вернулся к тебе, Дракинда? Чтобы он примерил отвратные перепонки, за которые ты платила? - он опять позволил себе ухмыльнуться, и Дракинду бросило в дрожь. - Ты хочешь, Дракинда? Тогда не дай Ураульфу пустить на острове корни. Пусть он покинет страну.
Барлет подошел близко-близко и прошептал громким шепотом:
- Это будет считаться за половину выкупа - в придачу к той, что ты уже заплатила. Ну, соглашайся!
В глазах Дракинды отразились сомнение, тревога, надежда. И Барлет догадался, что сделал правильный ход. Его охватило предчувствие сбывшегося желания.
- Не знаю, как ты поступишь. Но он не пустит здесь корни, слышишь меня, Дракинда? И за это, - Барлет осклабился, - я подарю тебе мышь. Ты засунешь ее в свою грудь - вместо подохшей жабы.
Дракинда взглянула на него пустыми глазами:
- Пусть Ураульф приедет сюда. Один. Без провожатых.
Барлет засмеялся довольно, вскочил на лошадь и поскакал в долину.
Дракинда смотрела вслед. Он опять ее обхитрил, этот Барлет, сын Скулона. Он гораздо хуже отца - умный, жестокий, нахальный. И он до сих пор не простил ей, что она ушла из усадьбы.
* * *
Узнав о смерти отца, Барлет испытал непристойное чувство. Ему объявили, что он теперь главный в поместье - несмотря на свой юный возраст. Но он думал только о том, что откроет тайну покойника.
Он догадывался: отец припрятал от посторонних глаз что-то важное, что-то ценное. Что? Он просто сгорал от любопытства и нетерпения.
Барлет задержался у гроба, выждал, когда все уйдут, и незаметно снял с шеи умершего ключ. С наступлением темноты он поспешил туда, куда раньше не смел входить.
Ключ не хотел подчиняться - так дрожали руки Барлета. Наконец он справился с дверью и вошел, озираясь.
Дракинда сидела, бессильно прислонившись к стене, сжимала в руке дохлую мышь и хрипела. Из носа ее тонкой струйкой сочилась кровь.
- Ты кто?
Барлет не ответил. Дракинда его испугала.
- Где старый Скулон?
- Он умер.
- Он должен был умереть. Он нарушил клятву.
Барлет покрылся гусиной кожей.
- Подай мне того паука!
Барлет содрогнулся.
- Подай паука. Силы мои на исходе.
- Паук? Он зачем? - от волнения слова застревали у Барлета в горле.
- Моя мышь умерла. У меня в груди пусто. Подай паука.
Волна отвращения захлестнула Барлета. Он догадался: здесь кроется тайна. И дохлая мышь Дракинды как-то связана со Скулоном.
- Так это все ты… Ты погубила отца?
- Он нарушил клятву, и это его погубило. А я лишь ускорила дело. И мышь моя умерла, когда у коня Скулона отлетела подкова. Ты сын Скулона, не так ли? Скорее, подай паука.
Барлет брезгливо взял паука за лапку и протянул Дракинде.
- Отвернись.
Дракинда сделала что-то, отчего дыхание ее выровнялось, кровь прилила к щекам.
- Теперь исполнение клятвы лежит на тебе. Прикажи принести мне крыло. Я хочу покинуть усадьбу.
- Почему ты решила, что я тебя отпущу?
Но Дракинда смерила его гневным взглядом:
- Твой отец заключил со мной договор, и я по нему расплатилась. Вели принести крыло. И верни моего ребенка. Его украли, когда я утратила силу. Старуха, которая здесь убирала.
* * *
Барлет не спеша ехал по следу воровки: он успеет ее догнать… Значит, Дракинда решила уйти. Она не желает делиться своей красотой с Барлетом. Отец пытался ее удержать и поплатился за это. Барлет должен быть осторожным. А этот ее ребенок… Зачем он старухе? Барлет пришпорил коня и поскакал быстрее.
Воровку он настиг у речки. До мостика было еще далеко, и старуха искала брод. Увидев Барлета, она задрожала, рухнула на колени и выронила пищащий сверток.
- Не убивай, хозяин! Только не убивай! Я все верну, верну.
Барлет для острастки все же хлестнул ее плеткой. Старуха взвыла и стала причитать еще громче. Барлет гарцевал вокруг, поглядывая свысока.
- Зачем ты взяла ребенка?
Старуха поперхнулась от страха.
- Зачем ты взяла ребенка, карга? Тебе мало своих дармоедов?
- Я все тебе расскажу, все расскажу. И покажу. Только сойди с коня.
Барлет чуть помедлил. Но что-то в тоне старухи его убедило. Он нехотя спешился.
- Подойди, хозяин, поближе.
Старуха стала раскутывать сверток, освобождая тельце ребенка от тряпок. Что-то сверкнуло. Барлет насторожился.
- Смотри, хозяин, смотри!
Барлет наклонился ниже:
- Мелкие Духи, заберите меня!
Ручки ребенка были из чистого золота.
- Я бедна, - прошептала старуха. - Я очень бедна, сердечный. Я думала, что возьму себе его руки.
Но Барлет не слушал ее. Много же тайн у Дракинды! Что ж! Он отпустит ее. Но Дракинда еще пожалеет об этом.
- Ты сможешь за ним ходить? Так, чтобы он не сдох? - Барлет кивнул на младенца.
Старуха согласно задергала головой, не веря спасению.
- Иди в усадьбу.
Барлет подхватил ребенка и поскакал назад.
* * *
Барлет велел принести Дракинде крыло. Она накинула плащ - тот самый, в котором пришла, - и собралась уходить:
- Где мой ребенок?
- Ты ведь уходишь, Дракинда?
- Я ухожу, Барлет. Я расплатилась за крылья.
- Ты уйдешь и унесешь с собой крылья - как поклялся тебе мой отец. Он в этом поклялся тебе, Дракинда? - В глазах Барлета мелькнула насмешка. - Он ведь не обещал, что ты унесешь из поместья что-то еще?
Лицо Дракинды вмиг стало серым.
- Что ты хочешь за моего ребенка?
Барлет оглянулся: нет, их никто не слышит.
- У него золотые руки. Они дорого стоят, Дракинда. И мне сейчас трудно назначить цену: они ведь будут расти. Я могу прогадать - как прогадал мой отец. Так что отложим торг. А пока ребенок останется у меня. Но я не могу кормить чужого ребенка бесплатно. Ты будешь платить мне - чтобы с ним ничего не случилось. - Он тяжело взглянул. - А теперь уходи. Когда я решу, что настало время торгов, я найду тебя сам.
Уходи же, Дракинда, пока я не передумал.
* * *
За несколько дней пути до подножья горы Дракинда стала старухой. От колдовства ее серебро почернело. Паук в груди у Дракинды все затянул паутиной. Глаза провалились, взгляд сделался мутным. Идти к вершине горы у нее уже не было сил. И что она скажет жрецу Вершинного Древа? "Взгляни, Даридан! Вот крылья. Чтобы их возвратить, я дорого заплатила. Только нет того, кто должен на них летать".
Она поселилась в предгорьях, в заброшенном доме. Ночами Дракинда открывала окно - чтобы взглянуть на Луну. Но Луна на нее не смотрела.
Что ж! Не смотрит - не надо.
Дракинда вернула крылья. А теперь вернет себе сына. И сын поднимется в воздух - как мечтал ее муж.
Для этого ей придется извести Ураульфа? Она знает, как это сделать. Она в последний раз откроет зеркальный тоннель.
Глава четвертая
Всего три смены светил остается до Дня красоты.
Сьяна примерила новое платье и теперь, отутюжив ленты, подбирала себе венок. Этот, с большими цветками, затеняет лицо. А на этом цветы слишком мелкие и невзрачные. Вот этот, с лазоревыми глазками и изумрудными листьями, придется ей в самый раз. Очень подходит к платью.
Найя следила за этими приготовлениями, не отрывая глаз и не скрывая своего восхищения:
- Сьяна! Это чудесно! Ты будешь красивее всех!
- А мне-то это зачем? Я не мечтаю стать женою Правителя. - Сьяна почти не лгала. Хотя ее не включили в список первых красавиц, но тоже позволили участвовать в церемонии. Сорок самых красивых встанут на возвышении, а остальные будут гулять вокруг по поляне. Там их будет неплохо видно.
- Как ты думаешь, кто окажется самой красивой?
- Раньше самой красивой считали Трину, дочку Креонов. Но у нее за последние дни веки опухли от слез. И глаза покраснели, как у белого кролика. Уж не знаю, что будет. - Сьяна принялась подвязывать ленты к венку.
- Что с ней стряслось? Отчего она плачет?
- Боится, что ее выберет Ураульф.
У Найи на лице отразилось недоумение.
- Ну, что ты так смотришь? Трине нравится Зурдак. Помнишь, видный такой, высокий? Зурдак, между прочим, уже ее целовал. У Трины такие следы оставались на шее! Проступали через три слоя пудры. И она еще думала, я не замечу, - Сьяна хихикнула. - К тому же - не забывай: Трина - дочка охотника. Ураульф, скорее всего, кажется ей… некрасивым. - Узел ленты вышел неаккуратным, и Сьяне пришлось его перевязывать. - А на Лосином острове главное - красота.
- Ураульф - некрасивый? - Найя ослышалась? - Трина так о нем думает?
- Что, я не знаю Трины?
Какие упрямые эти ленты! Может, Сьяна плохо их отутюжила? А Найя - глупая девочка! - вылупила глаза, будто услышала невероятную новость. Сьяна еще мягко выразилась. На самом деле Трина считает, что Ураульф безобразен, - и поэтому плачет. Что ж! Можно ее понять.
- Ну, что ты так смотришь? Многие с Триной согласны. Он узкоглазый. По-твоему, это красиво?
- Я… - Найя осеклась на полуслове: вдруг она выдаст Сьяне свою сокровенную тайну? - Сьяна! Дело не в этом!
- Именно в этом.
- Если Трине не нравится Ураульф, зачем же ее отправляют на праздник?
- Креону он тоже не нравится. Поэтому и отправляют. Креон отсиделся дома во время войны в предгорьях, участвовал в празднике Красного Духа. Креон опасается: вдруг это ему припомнят? А если Трина станет женой Правителя, Креон и его семья окажутся в безопасности.
- Но она же не сможет любить Ураульфа!
- Ну, ты смешная! Разве об этом речь?
- А о чем же? Разве жених и невеста не должны полюбить друг друга?
Сьяна снисходительно посмотрела на Найю.
- От жены Правителя требуется другое.
- Другое? Какое другое?
- Она должна служить Правителю украшением. Чтобы все говорили: "А Правитель-то понимает: на Лосином острове главное - красота!" А еще пусть рожает красивых детей. Совету нужно, чтобы Правитель пустил на Острове корни.
- Мама мне говорила: счастливы дети любви. Они умножают Белое.
Сьяна фыркнула. Найя уже на нее не смотрела:
- Так вот почему сердился Мирче! Он сказал, это пыльный обычай. И добра от него не будет.
- Уж кому судить, так не Мирче! - тут же вспылила Сьяна. - Это День красоты, понятно? Слепым там нечего делать. Туда приходят смотреть. Нарядные девушки, все мужчины - с цветами. Все так ярко, нарядно. Как только объявят, кто станет женой Правителя, другие мужчины тоже смогут выбрать невесту. Вот когда будет весело! Мужчина бросает цветок под ноги девушке, старается, чтобы девушка на него наступила. Представляешь, как важно не промахнуться? А девушки кружатся по поляне, перескакивают через цветы. Что будет! Что будет! - Сьяна приладила ленты и, любуясь собой, качнула головой вправо-влево. - Можно случайно наступить не туда…
- Сьяна, - Найя вздохнула поглубже, - а Тайрэ, он тоже там будет?
- А куда ему деться? Тайрэ - там же, где Ураульф. А Ковард там, где Тайрэ, - Сьяна прикинулась равнодушной. - Они оба сопровождают Правителя.
- Можно, я тоже поеду? - Найя прижала руки к груди. - Я не буду мешать. Буду стоять в стороне. Но мне очень хочется посмотреть, кто кого выберет.
Сьяна сняла с головы венок и молча положила на столик у зеркала. И заговорила не сразу. Так что Найя воспользовалась молчанием, чтобы ее убедить:
- У меня в последнее время уже ничего не болит. Я крепко держусь в седле, сама взбираюсь на лошадь. Тебе не придется думать, как я доеду.
- А я и не думаю. Это не важно, что ты крепко сидишь в седле. Я вот вообще не езжу верхом. Мне это ни к чему. Ельнец, наш конюх, прекрасно меня довезет. Несколько смен светил нам придется пожить в гостинице. Там все сразу увидят, как ты ковыляешь. Станут тыкать пальцами: "Глядите, безногая - а явилась на День красоты!".
Сьяна погладила Найю по волосам:
- Это праздник не для тебя - раз ты стала калекой. Надо с этим смириться. А ведь я говорила Коварду…
И она отвернулась.