* * *
Всего две смены светил остается до праздника.
- Сверхваж! К вам советник Крутиклус.
- Входите, советник! У вас какое-то дело?
- Не смею рассчитывать на внимание… Сверхваж готовится к празднику. Завтра - День красоты. - Крутиклус вошел, беспокойно шмыгая глазками. Похоже, его знобило: он то и дело щупал свой шарф, плотно укутавший шею, - новый, роскошный, мягкий, из пуха горной козы. Но, кажется, шарф не спасал.
- Вы простудились, важ?
- Да. То есть, нет. Сверхваж, я пришел по важному делу. То есть, может, оно и не важное. Но должно показаться важным… Нужно, чтобы Правитель снизошел до просьбы Крутиклуса… То есть до просьбы старухи, у которой домик в предгорьях. Иначе Крутиклусу не поздоровится. То есть это будет невежливо. А Крутиклус, сверхважу известно, слывет обходительным. Он не склонен грубить. - У Крутиклуса на лбу выступил пот.
- Важ, вы не могли бы выражаться яснее? В чем состоит ваше дело?
Крутиклус снова шмыгнул глазками по сторонам:
- Сверхваж позволит Крутиклусу закрыть поплотнее дверь?
Не дожидаясь ответа, лекарь торопливо вернулся к двери, на мгновение замер, прислушиваясь, а потом на цыпочках подошел к Ураульфу:
- Тсс! Правитель! Послушайте! Вы победили горынов. И горыны вам благодарны.
Ураульф хотел возразить, но лекарь замахал на него руками.
- Они благодарны, поверьте. Я привез доказательства. - Он опять оглянулся. - Есть одна старая женщина. Одинокая, бедная. Ее дом - у самой границы. Так близко к Лосиному острову, что оттуда видно Долину. Она наблюдала битву и видела вашу победу. Она говорит, вы великий воин, вы ничего не боитесь. А мудрость ваша достойна того, чтобы ее воспевали. - Крутиклус прижал руки к груди.
Ураульф нахмурился. Крутиклус затараторил, чтобы не дать Правителю вставить слово:
- Это не я, не я. Это та старая женщина. Она говорит, вы достойны награды. И она наградит вас так, как вы никогда не мечтали.
- Одинокая бедная женщина?
- Да, Правитель, не удивляйтесь (я и сам удивился! Но на Лосином острове всякое может случиться). - Крутиклус сглотнул и снова торопливо забормотал: - У нее для вас кое-что есть. То, что вы заслужили. Так она говорит. А потому - соглашайтесь!
- Важ, я не понимаю…
- Соглашайтесь, важ, соглашайтесь. Она утверждает: ее подарок изменит всю вашу жизнь.
Ураульф вздохнул:
- Не много ли изменений ожидает Правителя?
- Старуха просила Правителя приехать нынешней ночью. Она желает призвать в свидетельницы Луну - пока Луна в полной силе.
Ураульф почему-то молчал, и лекарь счел это добрым знаком: Барлет пообещал лишить Крутиклуса значимой части тела, если тот не справится с поручением.
- Ведь Правитель поедет? Правитель вырос на Севере. Он уважает старость.
Ураульф снова вздохнул, и Крутиклус понял, что почти победил. Осталось совсем чуть-чуть - сообщить о важном условии:
- Правитель должен поехать один, без провожатых. И никому не рассказывать, куда и зачем он поехал. Иначе подарок останется при старухе.
В саду после смены светил Правителя будут ждать. Проводник укажет поворот на горной тропинке.
* * *
Всадник в темном плаще не назвал свое имя. И лицо его было скрыто под капюшоном. Он появился неизвестно откуда, стоило Ураульфу выехать за городские ворота, и теперь, не оглядываясь, скакал впереди. "Странные люди - проводники. У них всегда свои тайны".
Но езда по ночной дороге веселила Правителя и позволяла отвлечься. Луна висела над головой огромным светящимся шаром. Свет ее заливал долину. Давно Ураульф не видел такой чудесной Луны! Он всегда был уверен: Луна его понимает. Луна всегда готова разделить его грусть.
Лучше смотреть на Луну и не думать о завтрашнем празднике, об этом Дне красоты. Он приехал на остров, чтобы его защитить. Чтобы Лосиный остров снова набрался силы. А теперь Ураульф оказался в плену у острова. Для него придумали крепкие путы. Да, он умеет смотреть. Но здесь почти не осталось Белого. Разве что эта Луна…
Долго же они скачут! А ведь эта дорога ему хорошо известна. По ней войска Ураульфа двигались на войну. По ней возвращались с победой. По этой дороге Ураульф едет в третий раз.
Проводник внезапно свернул с наезженного пути и двинулся через Лес. Наверное, так короче.
Горы вздыбились, словно крепость, преграждая дорогу лесному войску деревьев. Между огромных камней - чуть видимая тропа, круто ведущая вверх.
Только где проводник? Он внезапно исчез, будто бы растворился - едва они миновали развилку тропинок. Что ж! Теперь Ураульф обойдется и без него. Видимо, эта тропа и приведет его к дому.
* * *
- Ураульф? Ты все же приехал?
Разве эта женщина не звала его в гости?
Ураульф удивился, но прижал руку к сердцу:
- Пусть светила сменяют друг друга и даруют нам свет.
- Ладно. Слезай с коня. - Она задержала на нем свои пустые глаза.
Странная женщина. На горянку совсем не похожа. И вряд ли можно назвать ее очень старой. Она похожа на ель, разбитую молнией.
- Ты скажешь мне свое имя?
- Имя? В Долине меня называли Дракиндой.
Ураульф не слышал такого имени. Интересно, что оно значит и на каком наречии? Женщина не обратила внимания на слова Ураульфа.
- Так значит, ты - Ураульф? Ты поддался на уговоры и приехал сюда за подарком! - она засмеялась и снова взглянула ему в лицо выцветшими глазами. - Ураульф, Говорящий с Ветрами. Победитель битвы в предгорьях! Он не дал горынам рассчитаться с долгами. А теперь решил показать, что уважает старость. Но я ведь не так стара? Как ты думаешь, Ураульф?
- Мне сказали, ты просишь приехать… Если я неправильно понял, если ты меня не ждала, я готов извиниться. - Ураульфу стало не по себе: эта женщина, кажется, затевает недоброе.
- Ураульф, Ураульф, - Дракинда посмотрела на него с сожалением. - Я знала, что ты приедешь. И запомни: ты сам вытянул этот жребий. Это твое решение. Я хочу тебе кое-что показать. А ну-ка, садись вот сюда - Луна должна тебя видеть. Ты нравишься ей, Ураульф. И она нам охотно поможет.
Почему Ураульф подчиняется? Почему покорно садится на приступку у дома? Эта старуха - колдунья?
В руках у Дракинды круглое зеркало в оправе из серебра. Этот металл хорошо знаком Ураульфу: ведь Белое в пределе становится серебром. Но оправа из серебра почернела от времени. А поверхность зеркала скрыта слоями пыли.
- Ну, Ураульф, смотри!
Дракинда чуть наклонилась и дунула. Пыль поднялась столбом, скрывая горы, и дом, и даже саму Дракинду. Зато зеркало вдруг прояснилось и оказалось глубоким: не зеркало, а окно. Проем в глубокий тоннель. Сначала отверстие целиком закрывала Луна. Она вдруг сделалась близкой, словно желала получше рассмотреть Ураульфа. А потом уменьшилась, и в пространстве окна открылось озеро с блестками синих рыбок в прозрачной толще воды. Деревья, кусты и травы - все замерли по берегам, не смея нарушить покой суетливым шелестом листьев. Отчего Ураульф решил, что они имеют глаза? Все они затаились и смотрят на девушку в озере. Кожа девушки серебрится и светится мягким светом. И девушка тихо смеется, когда Луна касается пальцем ее щеки. Ураульфу кажется, он стоит совсем близко - тут же, среди деревьев.
Девушка вышла на берег и отжимает волосы. Капли воды блестят на ее серебряной коже. Вздрогнула, обернулась. Догадалась, что кто-то смотрит? Он не думал ее обидеть. Он не хотел подглядывать, это вышло случайно.
Он чувствует себя деревом. У него не ноги, а корни. Корни схватились за землю - чтобы он не двинулся с места.
Но девушка не пугается. На ее лице отражается радостное изумление - словно она ждала, когда же ее увидят. И вот же, вот - она смотрит прямо на Ураульфа. И спрашивает беззвучно, на языке травы:
- Ты тот, кто должен прийти?
Ее слова звучат оглушительно тихо. А сердце Ураульфа стучит, как тугой барабан, губы пересыхают, кровь ударяет в виски.
Сейчас он протянет руки, сделает шаг вперед и скажет… Что же он скажет?
Но в этот момент густая лохматая пыль вдруг заслоняет озеро, и девушку, и деревья. Ураульф на время лишается слуха и зрения и забывает, кто он…
Голос Дракинды заставил его очнуться.
- Что с тобой, Ураульф, победитель битвы в предгорьях? Что с тобой, Говорящий с Ветрами?
- Что ты сделала? Что это было?
Дракинда достала тряпицу и завернула зеркало - запеленала его, как пеленают ребенка.
- Что я сделала, ты видел сам. Я хотела тебя развлечь - перед Днем красоты. Это и есть мой подарок. Разве то, что ты видел, не похоже на чудо?
- Но кто она? Кто эта девушка?
- А деревья тебе не сказали? Неужели они промолчали? Может, надо было спросить? Но теперь ничего не исправишь. Возвращайся домой, Правитель. Я сделала, что хотела.
"Ты пропал, Ураульф, пропал! Ты попался в ловушку. Светящееся видение не оставит тебя. От смены до смены светил ты будешь мучительно грезить, лишишься покоя и сна. Но никто тебе не поможет. Не развеет твоих сомнений: есть ли на самом деле та, что ты полюбил? И тоска одолеет тебя, убьет твою храбрость и силу.
А у меня внутри живет жаба. Или скребется мышь. Или паук плетет тонкую паутину. Мне нет никакого дела до тебя, Говорящий с Ветром. Я думаю только о крыльях, на которых взлетит мой сын!"
И Дракинда отерла слезы той вонючей рубашкой, что привез ей Барлет.
Глава пятая
День красоты - не для Найи. Надо с этим смириться. Найя смотрит в окошко на дорогу, ведущую в город. Ей бы хотелось узнать, кого Тайрэ выберет в жены. Ей бы очень хотелось познакомиться с этой девушкой. Наверняка она будет добрая. Найя могла бы с ней подружиться. Они бы втроем катались на лошадях, а вечерами считали, хватит ли звезд на бусы женщинам Севера. И Найя бы вышила к свадьбе очень красивый платок с именем этой девушки: пусть носит Тайрэ на радость.
А то, что глаза слезятся, об этом никто не узнает. Просто Найя сегодня долго смотрела на Солнце. Мирче сказал, на Белое надо учиться смотреть. А на Лосином острове его почти не осталось. На Лосином острове главное - красота.
* * *
- Сьяна! Ты уже дома? Так рано? Разве праздник уже завершился?
Сьяна сказала, что не вернется до завтрашнего обеда. Поэтому Найя не скрыла своего удивления. Сьяна ей не ответила. Зато вдруг сорвала венок с головы и зло швырнула в угол. А потом устало опустилась на стул перед зеркалом.
Найя не на шутку перепугалась. Отчего это Сьяна плотно сжала яркие губы? А глаза у нее блестят - нехорошо, неправильно.
- Все напрасно, напрасно. Все усилия - зря! - Сьяна стала снимать украшения: медленно стягивать кольца, разматывать нитки бус. И браслеты ей ни к чему. Для нее этот праздник завершился ничем.
- Ураульф никого не выбрал! Можешь себе представить? - отражение Сьяны в зеркале вспыхнуло негодованием.
- Не выбрал?
- Ты бы видела, какие красавицы выстроились перед ним! А как они были одеты! Какие ткани, меха, драгоценные украшения. А запахи! Ароматы! У кого угодно закружится голова! Но Правитель сидел с таким видом, будто это его не касается. Будто все эти девушки наряжались не для него.
- Но некоторые действительно думали не о нем. Ты сама говорила: Трина совсем не хотела понравиться Ураульфу. Наверное, и другие…
- Но это не означает, что они некрасивы! Мало ли, что они думали. Ураульф обязан был выбрать… А он! - Сьяна от возмущения даже руками всплеснула. - Знаешь, что он сказал?
Найя смотрела на Сьяну во все глаза: Ураульф сказал что-то важное. Иначе и быть не могло!
А Сьяна пыталась изобразить Ураульфа:
- "Ураульф не хочет никого обижать. Но он не может участвовать в празднике красоты. Его глаза до праздника уже сделали выбор. А вместе с глазами - сердце. С глазами можно поспорить, но с сердцем спорить нельзя. Это вовсе не значит, что праздник не состоится. Разве здесь мало желающих выбрать себе невесту?" Ты что-нибудь поняла? - Найя кивнула, но Сьяна не обратила внимания. - Никто ничего не понял! Все решили: Правитель вместо завтрака влил в себя не меньше ведра "Хвойной бодрости".
- А потом?
- Потом? Правитель покинул площадь. Вместе с Тайрэ и Ковардом. Духи с этим Тайрэ! Но Ковард! Кто мешал ему веселиться? Остался бы, осмотрелся…
- Мне кажется, Ковард не думал выбирать для себя невесту. Он ни разу не говорил, что хочет на ком-то жениться.
- А почему он должен обо всем тебе говорить? Ты ему всего лишь сестра. Младшая. И - больная. Ты ничего не смыслишь в таких делах, как женитьба. - Эту вредную Найю следует осадить. Почему это Сьяна должна страдать в одиночку?
Но Найя думала о своем:
- Значит, Тайрэ тоже не стал никого выбирать?
Сьяна этот вопрос пропустила мимо ушей.
- Зато ты бы видела Трину! Как она ожила. Сразу повеселела. А Ураульф к тому же еще и пообещал: если какая-то девушка найдет на празднике мужа, она получит к свадьбе семь золотых из казны. Подумай, какая щедрость! Все закричали от радости. А потом и вовсе забыли об Ураульфе.
- Значит, праздник все-таки состоялся?
- Конечно! Все веселились. И славили Ураульфа, его доброту и щедрость. Теперь на острове будет большая свадьба.
- Я рада, - Найя заулыбалась. - Я очень рада, что Ураульф не стал выбирать жену. Подумать только: он мог жениться на Трине!
- А вот за Ураульфа радоваться не стоит, - Сьяна опять разозлилась. - Ты думаешь, все забудут, что он пренебрег обычаем? Да те, кто вчера восхвалял его доброту и щедрость, завтра скажут: кейрэк нечувствителен к красоте. А на Лосином острове это самое главное.
* * *
- Кетайке, меня преследует одно и то же видение и не дает заснуть. Расскажи мне сказку. Может, с ней придет облегчение.
- Какую же сказку рассказать тебе, Ураульф?
Светила уже давно сменили друг друга, но Кетайке не ложилась. Будто знала, что Ураульф придет ее навестить.
- Расскажи мне сказку про серебристую девушку.
- Хорошо, Ураульф, расскажу - если это тебе поможет.
Далеко-далеко отсюда есть зачарованный Лес. Там, усевшись на ветви старых-престарых деревьев, отдыхает ночное светило и глядит на свое отражение в водах Белого озера. И беседует с теми, кого одарило светом.
У женщин Лунного леса серебристая кожа и золотые глаза. А вместо сердца жар-птичка. Крылья жар-птички в покое - как разноцветная радуга. Но когда она на свободе, когда крылья ее трепещут, птичка становится белой - такой же, как Белое Солнце. Случается, лунная женщина приходит в чужую страну. В той реке, где она искупалась, появляется рыба с серебряной чешуей. В земле, по которой прошла, открываются залежи благородных металлов. А там, где лунная женщина уронила слезу, вырастают деревья, серебристые тополя. К людям этой страны приходят целительные сновидения - утешают больных и вселяют унылым надежды. В семьях рождаются дети - сочинители песен.
- Кетайке, это старая сказка?
- Очень старая сказка.
- Но ты никогда не рассказывала ее Ураульфу.
- Маленькому Ураульфу нравилось слушать сказки про косматых медведей, про богатырских коней, про мечи и сокровища древних. Ураульф не просил Кетайке рассказывать сказки про женщин.
- Знаешь что, Кетайке, расскажи эту сказку снова.
Кетайке удивляется, но не спорит. Только в этот раз сказка становится чуть длиннее.
- Кто увидит лунную женщину, никогда ее не забудет. Ее невозможно забыть. Но нельзя встречаться с ней взглядом. Сердце от этого наполняется болью. Боль делается сильнее с каждой сменой светил, а потом становится невыносимой.
- Говорит ли сказка, как справиться с этой болью?
- Сердце должно почувствовать лунную женщину рядом. Только обняв ее, можно себя успокоить.
- А что случается с тем, кто не может этого сделать?
- Такой человек умирает.
- Жестокую сказку рассказала ты мне, Кетайке, - усмехается Ураульф. - Но я хотел бы послушать ее в третий раз. Может быть, сказка знает, как добраться до Лунного леса?
Кетайке внимательно вглядывается в Ураульфа. И тревога ее растет.
- Если лунная женщина назовет кого-то по имени, он услышит ее, где бы ни находился. Этот зовущий голос, как путеводная нить, приведет его к цели.
Так вот какая неясная мысль мучила Ураульфа! Та, которую он увидел, не сможет его позвать, даже если захочет: он не назвал свое имя.
- Кетайке, расскажи мне про путника, который добрался до Леса. Расскажи мне сказку со счастливым концом.
Но Кетайке молчит: счастье ли это, что путник доберется до Леса?
Глава шестая
- Он видел меня, Анриза! Я знаю, он меня видел! - Аль сломя голову неслась Анризе навстречу. - Скорей, Анризочка, милая! Покажи мне его на блюдце!
До чего ж эта Аль смешная! Луна уже давно посеребрила ей кожу, а она все скачет, как маленькая, - кузнечик на тонких ножках. Но только Аль вот так может обнять Анризу. В ней столько радостной жизни! Закружить бы ее, как в детстве. Но Анриза сдержалась. Юрулла будет ворчать: "Избаловала девчонку. А потом удивляется, что у той нет мозгов. Да ей не нужны мозги! Анриза и так довольна!" Да, Юрулла может увидеть. Она всегда появляется ниоткуда: не было - и вдруг есть. Так больше никто не умеет.
- Тише, тише, моя дорогая! Лес еще не проснулся. Расскажи мне все по порядку: что случилось?
- Анриза! Ты не поверишь! Он увидел меня!
Слова вдруг дошли до Анризы, и улыбка мгновенно исчезла с ее лица:
- Не может этого быть! Ты же одета в мафорий!
- В полнолуние я купаюсь. Ты сама разрешила. - Аль спохватилась. Что Анриза может подумать? - Анризочка, он хороший!
- Хороший? Откуда ты знаешь?
- Очень, очень хороший! Я чувствую. Правда-правда. Просто так получилось. Я купалась - а он увидел… Он случайно там оказался. Да, совершенно случайно. И сначала так удивился…
- Подожди. Где оказался? Ты встретила человека? У Белого озера?
- Да. То есть нет. Я почувствовала. Почувствовала, что он там. Я тоже хочу на него взглянуть - хотя бы одним глазочком. Ну, что ты так смотришь? Ты сердишься? - Свет Аль, обычно мягкий и ненавязчивый, сделался ярче обычного, дрожал, расширялся, лучился. Аль прижала руки к груди, силясь сдержать дыхание:
- Анриза, я знаю. Он за мной придет.
- Никто за тобой не придет! Не придумывай. - А вот и Юрулла. Оказалась рядом по "счастливой случайности". - Я сказала, никто не придет. Оставь Анризу в покое и займись каким-нибудь делом.
- Но, Анриза, - Аль смотрела с мольбой: "спаси меня от Юруллы!" - Ты сама говорила: когда я стану большой и научусь светиться, кто-нибудь очень хороший непременно увидит меня и уведет отсюда. Я так мечтала, Анриза!
Жаль, что Анриза не буроедка. Лучше зарыться в землю - но не встретиться взглядом с Юруллой. Однако Юрулле - вот мелкое счастье! - дело только до Аль.