- Посланник посмел упрекнуть своего господина? - лицо Аллибинды вмиг сделалось непроницаемым. - Посланник еще не знает, как охотятся крокодилы. Как они разрывают на части хитрых, лживых, коварных слуг. Уведите его отсюда! - сказала она кому-то. - Я хочу отдохнуть. Отдохнуть - и подумать.
* * *
Несмотря на усталость, сон не спешил к Барлету. Он закрывал глаза - и тут же видел принцессу: вот она повела плечами, вот презрительно улыбнулась. И - мелкие Духи сбесились! - Барлет ее обнимает. А она на кого-то похожа. На кого?
Эти видения тут же рассыпались в прах, когда в дверях появились два чернокожих раба - полуголые и с ножами, и вместе с ними - угроза увидеться с крокодилами.
"Крокодилы охотятся ночью?" - Барлет почувствовал, как у него помертвело нутро. А он еще думал, что ищет смерти для Ураульфа!
Барлету велели подняться и повели куда-то. Очень скоро он перестал считать повороты. Чашки с маслом качались, в полутемных углах прятались здешние призраки, а толстенные стены отзывались на звуки шагов тут же глохнувшим эхом.
Затем Барлета втолкнули в какую-то дверь, его окружили едва заметные тени и стали над ним колдовать. Сладковатые запахи трав сбили Барлета с толку: угорские крокодилы любят душистую плоть?
Или с этой забавой решили повременить? И его готовят для чего-то другого?
Тени внезапно исчезли. И Барлета, который еще не успел расстаться со страхом, снова куда-то толкнули.
Он оказался в пустынном богато украшенном зале.
И увидел принцессу.
И в первый момент не понял, что она без одежды.
Тело ее покрывали причудливые письмена. При самом легком движении, при незаметном вздохе они дрожали, менялись, притягивали к себе взгляд.
- Что ты молчишь, охотник? Позабыл все слова? Может, ты проглотил язык? Это было бы так некстати! - Принцесса приподнялась, опираясь на локоть.
Барлет не сумел ответить. Глаза его жадно следили за путями извилистых линий на волшебной коже принцессы.
- Подойди! Или ты превратился в камень? Поцелуй меня - вот сюда.
Аллибинда закинула левую руку за голову. Арабески устроили танец - у Барлета сперло дыхание - и внезапно сложились в рисунок. На мгновенье под левой грудью показалась плоская голова с раскрытой пастью и раздвоенным жалом.
- Вот сюда поцелуй, охотник!
Барлет покрылся испариной.
"Змея сторожит ее сердце! Или почудилось? Это все питоны Угоры! Нет никакого жала".
- Ну, целуй же!
Барлет наклонился и коснулся губами страшного места. И почувствовал: кровь ударила в голову, схлынула; обжигая, прихлынула снова, и вот-вот взорвет свое русло. Барлет зарычал, как зверь, забыл обо всем на свете и пустил желанье на волю.
Он не мог сказать, сколько времени это длилось. А когда чуть пришел в себя, не имея сил шевельнуться, Аллибинда взглянула, полуприкрыв глаза, и, отстраняясь, сказала:
- Ты кое в чем смыслишь, охотник, и ласкаешь не только словами. Но если ты так хорош, Ураульф еще лучше. Разве может слуга превзойти своего господина? - Она засмеялась, заметив, как исказилось лицо Барлета. - Что с тобою, охотник? Ты забыл, зачем ты приехал? Знаешь что? Я решила, что не буду к тебе жестока. Твоя голова пока останется на плечах. Я поеду с тобой на остров - чтобы стать женой Ураульфа. Пусть насладится тем, о чем он так долго грезил.
И когда его уводили, обронила вскользь, между прочим:
- А про охоту - посмотрим.
* * *
- Приведите ко мне Звездочета.
- Принцесса… Принцесса знает: он не захочет прийти.
- Кажется, кое-кому придется отрезать уши. Они не нужны, если кто-то и так ничего не слышит.
- Смилуйся, госпожа!
- Разве я сказала: "Пусть придет Звездочет"? Я сказала иначе: "Приведите его!"
- Госпоже не придется ждать. Госпоже совсем не придется…
- Мешают не только уши, но еще и язык. И ленивые ноги. Иначе бы эти ноги уже возвратились.
- Госпожа! Меня уже нет! Меня уже нет, госпожа!
* * *
Никто бы не догадался, что этот жалкий старик - Звездочет. Он что-то бубнил, топтался, дергал себя за бороду, подслеповато щурился и все время моргал. Он даже не поклонился. И не смотрел на принцессу.
- Звездочет! У меня к тебе дело. Нужно кое-что разузнать. Говорят, ты это умеешь.
- Принцесса! Он не ответит. Это все из-за дочери. Когда она умерла, он сделался невменяем.
- Что-то мужчины в Угоре стали слабы рассудком. Надо их закалять. Пусть привыкают к потерям с самого малолетства.
- Принцесса! Этот приказ вы уже отдавали. Мы теперь закаляем всех молодых звездочетов. Перед лунным рождением они приходят на башню, чтобы кого-нибудь сбросить - птенчика, куклу, котенка - то, что они полюбили. Правда, многие плачут. И у них от этого очень портится зрение. Они потом долго не могут наблюдать за движеньем светил.
- Так отучите их плакать. - Либ, подавив омерзение, снова взглянула на жалкого старика. - Слушай меня, Звездочет! Я к тебе обращаюсь.
Старик бормотал, не обращая внимания на принцессу: "Звезды… Погладить звезды… Я давно вас не видел… Красавицы говорящие… Небесная тайная книга… Я потерял свою дочку среди говорящих звезд… Это бывает больно… Когда упадешь с высоты… Ничего не осталось. Только небесная книга… Красавицы говорящие… Я давно вас не видел…"
Аллибинда прищурилась.
- Что он лепечет? Кого он давно не видел?
- Разве принцесса не помнит? Она распорядилась не пускать Звездочета на башню: каждое полнолуние он поднимался туда, чтобы громко плакаться звездам. Это было слишком заметно и вызывало сочувствие. И еще по приказу принцессы у него отобрали трубу - когда он сказал, что звезды никому не подвластны. А теперь вот тоскует по звездам - как по умершей дочке.
Аллибинда прищурилась, разглядывая Звездочета, а потом заговорила вкрадчиво, с деланой лаской:
- Звездочет! Тебе разрешат сегодня подняться на башню. Ты сможешь разглядывать Небо.
Бормотание Звездочета сделалось тише. Он перестал топтаться и замер, но не смотрел на принцессу, а разглядывал что-то у себя под ногами.
- Это ведь ты отыскал жену королю Каризу?
- О прекрасной Ассинде Каризу поведали звезды.
- А сейчас заставь эти звезды поведать об Ураульфе. Повтори это имя.
Звездочет неожиданно ясно повторил: "Ураульф".
Принцесса чуть усмехнулась:
- Может, ты не настолько помешан? Только хочешь таким казаться? Ты ведь сразу услышал: "Ты сегодня пойдешь на башню"? Может, ты просто хитришь? Не желаешь мне подчиняться?
Звездочет опять стал топтаться на месте и бессвязно забормотал.
- Ладно, не бойся. Я же тебе обещала: сегодня сможешь взглянуть на свои любимые звезды. Но - с условием, помни об этом. Потом ты расскажешь мне, кто такой Ураульф. Правда ли, он умеет разговаривать с Ветром? Правда ли, что его считают непобедимым? Правда ли, будто он ожидает приезда невесты?
Ты запомнил, старик? Отправляйся смотреть на Небо.
* * *
- Ну, что ты видел? Что поведали звезды? - Аллибинда сгорала от любопытства.
Звездочет взглянул на нее - будто только увидел - и принялся бормотать свои бессвязные речи: "Говорящие звезды… Стоит их только погладить… и кружится голова… Как кружится голова… Они расскажут всю правду. Но тому, кто достоин… Ничего не осталось…"
Аллибинда нахмурилась:
- Что поведали звезды? Ты спросил их про Ураульфа?
"Говорящие звезды… Но для тех - кто достоин… Они расскажут всю правду… А бедной девочке так хотелось погладить Небо… Ветры! Подуют Ветры! И принесут спасение… Ничего не осталось… Ничего не осталось…"
- Ты решил меня обмануть? Ты всю ночь топтался на башне и ничего не узнал? - в голосе Аллибинды зазвучала угроза.
Звездочет как будто не слышал.
- Отобрать у него трубу! Заприте его в темнице. И оставьте совсем без света. Подождем до следующей ночи. Посмотрим, что он нам скажет.
* * *
- …Отпустите его! Пусть идет, куда хочет. И скажите, пусть даже близко не приближается к башне. Дальше я обойдусь без него! Без его говорящих звезд!
* * *
"Будь ты проклята, Аллибинда! Ты услышала то, что хотела! То, что ты пожелала услышать, а не то, что сказали звезды. Чтоб тебе наткнуться в дороге на Ящериный Пуп!"
* * *
Итак, Ураульф - Правитель Лосиного острова. И не было еще битвы, которую он проиграл.
И вот уже много месяцев он томим ожиданьем: когда же к нему, наконец, приедет его невеста!
Да, он ждет - не дождется.
Принцесса взглянула на свое отраженье в купальне, чуть шевельнула плечами, и узоры на теле сложились в любимый рисунок. Она улыбнулась. Что ж! Мечты Ураульфа сбудутся. Аллибинда позволит ему насладиться своей красотой.
Но взамен она заберет разум его и волю, его богатырскую силу и умение править ветрами.
Во имя чего он сражался? Во имя Белого Лося? Теперь он будет сражаться во имя желаний Либ.
Она заставит его пойти войной на соседей и поднять ураган, выжигающий землю: пусть соседи рыдают от страха и униженно просят пощады. Когда они подчинятся, Ураульф отправится дальше, в отдаленные страны, и завоюет их.
И тогда красота Аллибинды засияет над миром.
Завоеванным миром будет править сама Красота!
Черепами врагов Аллибинда прикажет мостить дороги.
Шкурами редких животных украсит стены дворцов.
Птицы и малые дети тонкими голосами будут петь Аллибинде песни - в ожидании корма.
Она запретит уродство, слабоумие и болезни.
Она изведет всех жалких, тоскующих и плаксивых.
А веселым и бодрым людям, населяющим Королевство, под страхом ужасной казни запретят разглядывать Небо. Нечего задирать глупые головы вверх!
Красота Аллибинды заменит собой светила.
А на Небе - кто знает, что там можно случайно увидеть?
* * *
Либ сидела у края купальни и тяжело дышала. Из воды на нее смотрела Великая Королева, и от этого ей стало жарко. Да, Королева Мира - и не меньше того! Чтобы стать Королевой, Аллибинда, принцесса Угоры, выйдет замуж за Ураульфа.
Но отдавать приказания нужно хладнокровно. И Либ погрузилась в воду, желая успокоения. Она откинулась на спину, позволяя воде нежно сопротивляться и ласкать ее кожу. Никто на нее не смотрит? И не надо, сейчас - не надо. Она набирается сил, любуясь сама собой.
Но если бы этот охотник…
Как же Либ позабыла! Этот самый Барлет… Он тоже ей пригодится!
Глава третья
- Проклятая Полупустыня!
Обратный путь из Угоры стал для Барлета пыткой. Теперь не жажда донимала его. Мулы везли бурдюки с водой - он мог пить, сколько хочет. Не жгучее Солнце, не бесплодные поиски тени истощали Барлета и выматывали все силы - на стоянках рабы разбивали большие шатры. И еды теперь было довольно - пусть невкусной, но сытной.
Но принцесса! Она не замечала Барлета.
Ему не позволили ехать ни впереди, ни рядом с ней, велели надеть тюрбан и отправили к слугам. Лицо охотника скрыла лицевая повязка, и теперь ни один человек не опознал бы его среди людей каравана.
Торжествуй же, Барлет! Ты добился поставленной цели. Ты обманул Аллибинду, ты везешь Ураульфу гибель. Но Дракинда не объяснила, что это значит, как будет.
Сколько раз Ураульф поцелует принцессу прежде, чем умереть? Должен ли он перед этим коснуться ее арабесок? Пережить сладкий ужас, увидев змею под грудью?
От чего умрет Ураульф? Может быть, оттого что Барлет лишит его жизни - стоит только Правителю дотронуться до Аллибинды?
Что потом случится с Барлетом? Это уже не важно.
Караван шагал и шагал, а Барлет мечтал об одном: чтобы Полупустыня сделалась втрое длиннее. Чтобы путь под палящим Солнцем никогда не кончался. Чтобы граница острова отодвинулась за горизонт.
Скорпион желания шевелился в его животе и с каждой сменой светил мучил сильнее.
* * *
На исходе лунной недели Духи сделали вид, что жалеют Барлета и даруют ему отсрочку: пыльная буря заставила погонщиков остановиться. Животные сбились в кучу, закрывая людей, рабы окружили принцессу, Барлет неожиданно оказался к ней очень близко, и ему хотелось, чтобы буря не прекращалась.
Когда же даль прояснилась, погонщики на горизонте разглядели такое, что заставило караван резко свернуть с намеченного пути. Но пыль поднялась опять. Ветер завыл с новой силой, и буря на этот раз долго не прекращалась. Когда же все стихло, тот, кто вел караван, отправил вперед трех всадников. Они прискакали назад быстрее, чем ожидалось, будто торопились убежать от кого-то, - и потом долго шептались с проводником. Караван повернул налево. И снова поднялся Ветер, не давая двинуться с места. На этот раз буря свирепствовала так долго, что люди уже отчаялись увидеть чистое Небо. Сменило ли Солнце Луну? Никто не мог разобрать. И Барлета вдруг охватило смутное беспокойство: что-то должно случиться!
Наконец Полупустыня сжалилась над живыми, позволила им дышать и разлепить глаза. Тот, кто вел караван, приказал разбивать шатры, чтобы все могли отдохнуть. И Барлет в эту ночь уснул, не взглянув на ночное Небо.
Когда наступило утро, караван не тронулся с места. Барлет заметил: принцесса начинает скучать и хмуриться.
Но и на следующий день шатры продолжали стоять, а погонщики сели в кружок и о чем-то шептались.
На третий день Аллибинда потеряла терпение:
- Проводник! Ты что-то скрываешь. Объясни, почему мы стоим.
Проводник не решался ответить.
- Ты оглох? Или наелся пыли?
- Боюсь разгневать принцессу, прекрасную Аллибинду.
Аллибинда не пожелала прислушаться к лести.
- Я и так разгневана. Говори!
Барлет подошел поближе. Все вокруг затаили дыхание.
- Принцесса, - голос проводника был сухим, как песок, а слова тяжелы, будто камни. - Караван не может идти. Я не знаю дороги.
Принцессе только казалось, что она уже рассердилась:
- Проводник! Я ослышалась? Или ты смеешь шутить?
Проводник поклонился так низко, как только мог:
- Нет, госпожа.
- Тогда что это значит? Разве не ты уверял, будто знаешь Полупустыню, как пальцы своей руки? Будто ты водил караваны из конца в конец и обратно? А теперь утверждаешь, что не можешь найти дорогу? Напомнить тебе, как умирают лжецы? С них сдирают кожу! Живьем!
Проводник замялся:
- Принцесса! Я не думал тебя обманывать. Но… Я знаю, как привести караван обратно в Угору.
Принцесса побледнела от гнева:
- Ты и правда решил посмеяться над своей госпожой. Взять под стражу этого негодяя!
Два огромных раба тотчас заломили руки несчастному проводнику. Он, корчась от боли, упал на колени:
- Госпожа! Смилуйся, госпожа! Кто-то из нас, принцесса, несет на себе проклятье, и Полупустыня не хочет, чтобы мы двигались дальше.
Принцесса сделала знак, чтобы рабы чуть ослабили хватку.
- Не хочет? Как ты узнал?
- Мы в третий раз выходим на Ящериный Пуп!
В животе у Барлета неприятно похолодело.
- Объясни!
- Ящериный Пуп - сокровенное место. Сквозь него не может пройти ни один караван.
- Это еще почему?
- Не знаю! Не знаю! Но никто не решался. На сокровенное место нельзя наступать. По краю его охраняют чудовища. А глубже - там слишком зыбко. Почва не удержит животных.
Принцесса сжала губы:
- Где это?
- Там. Чуть дальше. И это место - прямо у нас на пути. Я пытался его обогнуть. Но ничего не вышло.
- Вели собираться в дорогу. Подъедем - решим, что делать.
- Госпожа должна мне поверить! Этого делать нельзя.
- Я сказала, вели запрягать!
* * *
Караван прошел чуть вперед, до песчаной гряды, и Барлету открылось странное зрелище: огромная вогнутая воронка с сухим желтоватым песком. На дне клубился туман. По краю воронки расселись желтоглазые ящерицы с гребнями на спине и шевелили горлом.
Принцесса хмуро взглянула:
- Это и есть чудовища?
Проводник, зеленый от страха, кивнул:
- Это стражи Полупустыни.
Принцесса чуть усмехнулась:
- Стражи Полупустыни? У них есть острые зубы? Они ядовиты? Они способны кого-нибудь задушить?
Проводник каждый раз отрицательно тряс головой.
- Так эти чудовища уступают самой обычной змее! - принцесса расхохоталась. Потом вдруг схватила горсточку мелких камешков и швырнула в ящерицу. Та не двинулась с места, но чуть развернулась и желтым глазом уставилась на принцессу.
- И ты говоришь, ни один караван не может пройти это место? Эти твари вселяют ужас? - принцесса опять засмеялась. - Тогда мы покажем пример. Веди караван вперед.
- Госпожа! Эти ящерицы, они не дадут пройти. Не дадут пройти просто так.
- Ты уже пытался меня напугать. Но я так и не поняла, чем они так опасны.
Проводник не нашел, что ответить.
- Ну так веди караван!
- Полупустыня нам не простит, если мы потопчем ее сокровенное место. Это знает каждый погонщик.
- Я сказала, веди караван!
- Не могу! Не могу, госпожа!
Принцесса вдруг сделалась очень спокойной.
- Значит, ты не можешь дальше вести караван? Я не буду тебя вынуждать делать то, что тебе не под силу. Ты останешься здесь, а мы пройдем через Пуп.
- Не надо! Не надо, принцесса! Ради всего святого!
- Ради святого? Я не ослышалась? Эти гадкие ящерицы, эта песочная яма - они для тебя святые? Ты служишь Полупустыне? Служишь ей, а не мне? - Она сделала знак рабам, и те оказались рядом. - Перед тем, как мы тронемся в путь, закопайте его - по шею. Пусть перед смертью увидит движение каравана. Пусть увидит, как мы наступаем на брюхо Полупустыне! А караван поведет, - ее взгляд упал на Барлета, - караван поведет охотник. Или он испугается ящериц?