Однако ночью обычные путешественники-по-неволе: бродящие по Бестерленду "шальные" цифроклоны, как правило останавливались – сказывалась земная привычка. Да и страх перед неизведанной страной вернее всяких привычек прекращал движение с заходом солнца. Хась, Гласс и Док решили идти и ночью. Во-первых, у них было самое мощное в этом мире оружие, а во-вторых, после двух сражений с "чистильщиками" и "земляного цунами" их вряд ли что-то могло напугать. Поэтому, найдя на небосклоне голубую звезду, три друга устремились прямиком на ее призрачно-немерцающий свет, благо под ногами пока была равнина.
Гласс шел за Хасем, замыкая колонну. Путники молчали, наговорившись за день, и это давало свободу мыслям. Глядя на качающийся за Хасевой спиной делейтор, вспоминая, сколько жизней было положено за него, Гласс стал размышлять о судьбах: своей, Земли, Бестерленда, людей, цифроклонов, цивилизаций, и… о смерти.
"Вот на Земле…, – рассуждал Гласс, - там понятно, почему убивают: всем нужна еда, всем ненавистен страх, все хотят иметь собственность, власть, все испытывают социально-психологические стрессы, любят, ревнуют…, но не всем дано то, что хочется иметь, и не все могут избавиться от того, что иметь не хотят. Вот и убивают: втихомолку, по одиночке, в темном углу, или открыто, пачками - в войнах, при терактах или в техногенных катастрофах. Но здесь-то почему убивают, в Бестерленде, где нет денег и необходимости их иметь, нет работы и необходимости работать, нет власти, семьи, секса, расовых и национальных конфликтов? Ведь в Бестерленде не надо ни за что бороться, не надо никого устранять ради достижения собственной цели, в Бестерленде нет выгоды от смерти, здесь нет ничего, из-за чего на Земле происходят убийства…? А убийства - есть! Значит, Бестерленд, эта "Лучшая земля" – совсем не Новый Мир, каким он замышлялся, а продолжение Мира Старого? Значит, и здесь есть повод для нажатия на курок!"
- Какой?
- Что "какой?" - удивленно обернулся Хась – Ты о чем, Глазик?
- Да… так, ни о чем. О своем задумался. – Гласс даже не заметил, что вопрос самому себе он задал вслух.
- А! Ну-ну! – понял Хась, внимательно вглядываясь в тусклом свете в грустные глаза Гласса – Смотри только, не шибко задумывайся! А то не хватало нам тут еще первого цифрового сумасшедшего!
- Ладно, ладно: пошутил и будет! – наконец внятно ответил Гласс и Хась, удовлетворенный тем, что друг еще в своем уме, отвернулся.
Док в полголоса затянул какую-то песню и прибавил шагу, Хась, подпевая, припустил следом. Гласс не отставал. Быстрый темп ходьбы в сочетании с темнотой и тишиной еще сильнее понуждали думать. Мысли бурлили в его голове неистовой симфонией, казалось, они даже освещают траву вокруг. Образы и судьбы проносились, как метеоры, в его сознании: Филгудыч, Тестер, Мэни, Омар… Хась, Док, тот "чистильщик", которому он орал "GIVE ME A GUN AND GO OUT!", другой "чистильщик", так и не успевший разрядить в него свой делейтор, земные друзья и подруги, родственники, знакомые…, и все они звали его, показывали, куда идти, и он шел: в гору, в гору, в гору, все время в гору,… голова опущена, пот градом, и ничего не видно, кроме красной пыльной дороги, а они стоят по краям ее и кричат, а что кричат – он не может понять, потому что они кричат вразнобой и на разных языках, но кричат что-то такое, о чем хорошо знают, о чем хотят сообщить ему…
А почему он идет с опущенной головой, глядя на эту бесконечную красную пыльную дорогу, глядя себе под ноги?
Потому, что на плечах у него – огромная тяжесть, которая не дает ему разогнуться.
А что это? Что он несет на плечах, что отдается дикой болью в спине? Крест, как у Христа? Камень, как у Сизифа? Шпала, как у Павла Корчагина? Трудно сказать. Это что-то очень тяжелое, жесткое и неудобное. И, в общем, не нужное… То, что он несет, вызывает странные желания и чувства: он хочет бросить его, но боится уронить, и при этом - понимает, что оно никуда не упадет. Так что же это? И есть ли конец у этой жуткой красной дороги в гору? И о чем ему хотят сказать люди, стоящие по обочинам?
Бум! Гласс врезался в спину внезапно остановившемуся Хасю.
- Э, полегче, брателла! – воскликнул недовольный Хась. Гласс обошел его и оказался на краю глубокой пропасти, которая пересекала равнину надвое. Глянув вниз, он спросил у Хася:
- А где Док?
- Ищет спуск. Но, думаю, лучше нам остановиться здесь. Кто знает, что там, в этой пропасти! – Хась развернулся в темноту и сказал негромко:
- Эй, Док! Двигай назад! Привал делать будем!
- Иду! – отозвался Док, и стало слышно, как он движется на голос. – Нету здеся спуска, а прыгать боязно – вдруг в пустоту угодим… Привал, однако. Спокойной ночи, мальчики!
ГЛАВА XXIX.
В кабинете глава "Макрософта" Билл Гейтц разговаривал с начальником службы безопасности 55-й лаборатории.
- Итак, мистер Мэлвиз, вы пришли ко мне только для того, чтобы сообщить об обнаружении в "даблфайве" двух голубей?! И что в этом такого? Бедные птицы селятся везде, где им удобно. И гадят так же…, - Гейтц уже не скрывал своего раздражения: он-то думал, что этот юнец Мэлвиз вновь пришел с какой-то бедой. А тут – голуби…
- Сэр, помещение вентколлектора, где их нашли, было превращено в клетку, – с едва заметной обидой ответил глава службы безопасности. - Голуби не могли сами ни попасть в него, ни вылететь на волю! Мало того, там установлены автокормушка и автопоилка, причем самодельные.
- То есть, вы хотите сказать, что кто-то держит в десятой лаборатории голубей? Непорядок, конечно… А причем здесь эти, как их…, авто…кормушка и поилка, и чем самодельные отличаются отнесамодельных?
- Мистер Гейтц! – сказал Мэлвиз, немного нервничая. - Ведь если бы эта автокормушка и эта автопоилка, были бы фабричного изготовления – нам бы ничего не стоило проследить покупателя. А в случае с самодельными устройствами этого сделать нельзя. Мало того, в этой "клетке" практически не за что "зацепиться": ни следов, ни отпечатков пальцев!
- Ну…, значит туда давно никто не заходил…, - подчеркнуто безразлично протянул Гейтц, листая бумаги. - А обязательно ли нам, дорогой мой Мэлвиз, знать, кто держал голубей в вентколлекторе?
- Да, сэр, обязательно! Ведь это – почтовые голуби!
Гейтц аж подпрыгнул.
- Почтовые…? Что ж вы сразу-то… И кто-то их уже использовал… по назначению?
- Видимо, да, сэр! Решетка на окне открывалась и закрывалась несколько раз и не так давно.
- "Не так давно", это когда?
- От трех месяцев до полугода, сэр!
Гейтц вскочил и зашагал по кабинету. Разговор моментально принял совершенно иной характер.
- Что вы там говорили, Мэлвиз, о кормушке?
- Кормушка и автопоилка были самодельные, чтобы по ним нельзя было вычислить покупателя. Дело в том, что в Бюро часто находили преступников по приобретенным ими и позже найденным нами вещам: оружию, одежде, продуктам… Я уверен, сэр: тот, кто принес в вентколлектор птиц, был хорошо проинструктирован о методах розыскной работы. Так тщательно людей готовят только в Бюро…, или в учреждениях, подобных Бюро.
- Не хватало еще! – нервно буркнул Гейтц.
- Увы, но, похоже, мы действительно имеем дело с чем-то вроде ФБР. Если бы все это – голуби, "клетка", кормушки, - было делом рук "любителя", пожелавшего вынести наши секреты за пределы "Макрософта", то он бы чего-нибудь, да упустил. А здесь, повторяю, никаких "зацепок"!
- О, Господи…, но КТО?
- Позвольте продолжать, сэр? – Мэлвиз был несколько взволнован, но прекрасно держал себя в руках, чего нельзя было сказать о Гейтце. Билл все это время шагал по кабинету, словно взбесившийся циркуль, последние же слова шефа службы безопасности буквально пригвоздили его к месту.
- Как, это еще не все?
- Сэр, я решил выяснить, куда полетит голубь, если его выпустить из этой импровизированной клетки. Мы выпустили одну из двух птиц.
- И?
- Сэр, вы еще не забыли нашего бывшего сотрудника Филиппа Гудвича, которого вы привезли из Европы?
- Нет, Мэлвиз! Прошу вас, ближе к делу! – Гейтц уже сел за стол и один за другим ломал пальцами карандаши.
- Голубь сел на крышу дома, где Гудвич когда-то снимал квартиру.
- Опять Гудвич! – Гейтц облегченно выдохнул. – Признаться, я надеялся, что у нас больше не будет повода вспомнить этого славянского авантюриста! Но…, мистер Мэлвиз, я понимаю, что нам с вами, в таком случае, не стоит беспокоиться? Ведь этот югослав, этот Фил Гудвич… мертв?
- Официально, да, сэр! – также со вздохом ответил Мэлвиз. Взгляд Гейтца, быстрый как молния, буквально прошил Мэлвиза насквозь, достав, казалось, до самых скрытных мест его души. Некоторое время собеседники, не отрываясь, смотрели друг на друга. Наконец, Гейтц отвел глаза, откинулся в кресле и недовольно продолжил:
- Алан, кончайте ваши штучки! Что значит "официально"? Вы же мне говорили, что видели своими глазами, как парни из контрразведки пытались взять Гудвича живьем, как он пытался удрать от них на своем "Порше", и как этот "Порш" не вписался в поворот и спланировал с сорокаметровой высоты в пропасть!
- Я видел, мистер Гейтц, как югослав, уходя от преследования агентов национальной безопасности, обездвижил одного из них, вскочил в "Порш" и уехал. И я видел, как за ним погнались контрразведчики. А о том, что было дальше, я знаю только от коллег из Агентства Национальной Безопасности! – уточнил Мэлвиз.
- Господи! Да скажете вы, наконец, то, что хотите сказать, без этих ваших намеков и недомолвок! – вновь рассвирепел Гейтц – Что, Гудвич жив?
- Я не могу утверждать это со стопроцентной уверенностью, сэр, но вероятнее всего нет. Но абсолютно неизвестно, сэр, один ли работал Гудвич, или у него были, а, значит, и остались сообщники! – тихо, но твердо ответил Мэлвиз.
- Ну, это просто узнать: то кого заинтересовал ваш голубь - и есть сообщник!
- Возможно, мистер Гейтц, но голубя с крыши никто не забрал.
- Значит…
- Я долго размышлял об этом, сэр, и склоняюсь к выводу, что, хотя данный канал связи не используется в настоящее время, но, весьма вероятно, что в 55-й лаборатории работает шпион: в прошлом - сообщник Гудвича, а в настоящий момент - того, кто заменил Гудвича. Голуби, скорее всего, оставлены как резервный, экстренный вариант связи. Если бы канал был закрыт, то и птиц, и следы их обитания уничтожили бы: не в правилах у разведчиков оставлять лишние улики!
- Ну-ну! А не может быть так: Гудвич погиб и голубей просто некому было уничтожить!
- Нет, сэр! Гудвич погиб несколько месяцев назад, а корм в кормушке и вода в поилке – свежие. Я проверил…
- Вот как… Скверно! И кто же может быть этим … сообщником из… наших? – мрачно спросил Гейтц
- Мы обязательно узнаем это, сэр! Но, вероятно, кто-то из научных сотрудников "пятьдесят пятой". Ведь шпионам нужны сведения об Объекте, о том, как он устроен, как его можно использовать, программы, описания…, а их может дать только профессионал.
- К дьяволу ваши размышления, Алан! – свирепо проревел Гейтц. - Я привлеку к этому делу руководителя службы безопасности "Макрософта". Он быстро его распутает.
Гейтц явственно увидел, как вспыхнули щеки начальника службы безопасности.
- Простите, сэр… - Мэлвиз запнулся. – Я понимаю, вы не вполне доверяете мне… из-за моего возраста, но…- он опять запнулся, – стоит ли увеличивать круг посвященных, сэр? Мы решим проблему шпионажа, но можем допустить серьезную утечку информации. Ведь… члены совета директоров… не знают о Проекте?
Гейтц задумался. "Этот юноша прав, конечно…. Привлечь службу безопасности "Макрософта" - значит рассказать о Проекте Совету директоров. А они не простят утаивания такой информации, особенно Сол Ален и Стив Балмерт – давнишние друзья, с которыми мы вместе создавали "Макрософт". Но, с другой стороны, соглашаясь с Мэлвизом, я лишаю себя возможности контролировать его действия. Это плохо, очень плохо, хотя…, что может натворить этот молодой человек, практически мальчик? Оскорбить кого-то из ученых ложным подозрением? Ну, это я как-нибудь исправлю! Подводим итог: никого извне не привлекаем, за Мэлвизом внимательно наблюдаем, и все проверяем! Честно сказать, в данной ситуации этот мальчик – лучше, чем никто!" Гейтц взглянул на Мэлвиза и согласительным тоном сказал:
- Хорошо, мистер Мэлвиз! Давайте не будем никого приглашать. Но все свои шаги вы будете согласовывать лично со мной! Итак, какие у вас есть соображения? Я же знаю, что у вас уже должен быть круг подозреваемых!
- Это может быть кто угодно, – тихо ответил Мэлвиз, с трудом скрывая довольную улыбку. – Мне пока трудно делать предположения. Я не хотел бы оскорбить кого-то из уважаемых мною сотрудников…
"А он не дурак, этот Мэлвиз! – удивился Гейтц. – Для своих лет – весьма сообразительный паренек! Это, гм-м…, и хорошо, и плохо…"
- Я хотел просить Вас, сэр… - продолжал меж тем Мэлвиз.
- О чем?
- Я хотел просить предоставить мне особые полномочия, в том числе ваше разрешение на проведение тотальной слежки и тайную проверку личных вещей сотрудников. Без вашей санкции я не могу этого сделать, а, не сделав этого, я не смогу найти … предателя.
- Что за бред? – воскликнул Гейтц. - Какая санкция? Обыщите все столы, шкафы, углы, ящики с оборудованием, само оборудование, всех сотрудников, включая их уши, носы и задницы! – он с силой стукнул ребром ладони по столу. – Должен же этот сотру…, этот шпион где-то хранить корм, воду, … он должен зацепить одеждой голубиный помет…, пыль от помета..., когда поднимался туда. Обыщите все! Вы обязаны хоть что-то найти!
На слове "обязаны" Мэлвиз встал по стойке "смирно":
- Мы планируем этим заняться под видом плановых мероприятий по санитарной проверке, профилактике оборудования и обновления сетевых подключений. Мы уже распустили слух о том, что, возможно, в аппаратных скапливаются опасные микробы. Вчера медики провели проверочные замеры, которые якобы это подтвердили. Никто из сотрудников пока ничего не заподозрил. Поэтому необходимо воспользоваться ситуацией и провести тайный обыск!
- Я разрешаю вам любые действия! Ищите, Мэлвиз, ищите! И, заклинаю вас, найдите этого чертового шпиона! Иначе…, иначе я пожалею, что взял вас на работу! Хотя…, какое это сейчас имеет значение... Алан! – Гейтц перегнулся через стол и, глядя прямо в глаза Мэлвизу, тихо проговорил: - Для меня! Просто для меня и нашего общего будущего: найдите его!
Мэлвиз мягко отступил на шаг, поправил пиджак и твердо ответил:
- Конечно, мистер Гейтц, сэр! Мы его найдем.
В разговоре вновь возникла пауза. Мэлвиз, казалось, собрался уходить, но тут Гейтц заговорил снова, как бы сам с собой:
- Нужно ведь еще знать, какая и, самое главное, кому отправлялась информация…! Ведь, если это иностранная разведка, то еще полбеды…, а если наши? Правительство? Секретные службы?
Гейтц снова встал и в сотый, наверное, раз пересек кабинет по диагонали. Мэлвиз молча следил взглядом за его перемещениями.
- Полгода… - с горечью продолжил Гейтц. – За это время какой-нибудь высокопоставленный солдафон смог узнать о Бестерленде всё! Хотя…, зачем всё? Достаточно только самого общего представления о проекте, его основы. А это – четыре–пять фраз! Пять фраз, Мэлвиз, и ФБР или АНБ получает санкцию на обыск, на изъятие документации, на мой арест, на доступ к Объекту… Мэлвиз! – Гейтц встрепенулся. – А если в Бюро, или где там еще… всё знают, то почему они еще не пришли за нами?
- Я думал об этом, сэр! – ответил Мэлвиз. – Если это наши, а не иностранная разведка, то, наверное, они ждут, когда работы над Бестерлендом вступят в завершающую стадию, ну… чтобы получить Объект, так сказать, целиком. Русские говорят в таких случаях, что "они нас пасут".
- Пасут? – Гейтц усмехнулся. - Очень верно! Правительство "пасет" нас, как овец, чтобы потом состричь побольше шерсти! Очень верное сравнение! Да, Мэлвиз, видимо, так оно и есть: они нас "пасут"! Им не нужно уличать нас в секретной деятельности, которая может быть направлена против правительства и народа США. Им наплевать на народ США и на весь остальной народ! Им нужен работающий Объект, как средство для проведения своей чертовой политики, или, может быть, как оружие… Им нужен ИНСТРУМЕНТ – вот почему они не трогают нас! А сейчас Бестерленд для них – "черный ящик": как ноутбук для обезьяны – они не знают, какие возможности он им даст, как они смогут ими воспользоваться в своих чертовых интересах! Вот почему, Мэлвиз, вот почему они молчат! Этим дикарям нужен очередной каменный топор!
- Я еще хочу сказать, сэр… - начал Мэлвиз.
- Да, конечно, Мэлвиз, говорите! Надеюсь, никаких новых страшилок не будет?
- Нет, сэр! Я просто хотел высказать свои соображения по дальнейшей работе 55-й лаборатории.
- Слушаю вас! – Гейтц откинулся в кресле, и устало вздохнул. – Говорите же!
- Если мы…, простите, сэр, КОГДА мы установим личность информатора, мы не сможем его … нейтрализовать!
- Потому, что тогда ваше чертово Бюро, или кто там еще, потеряв единственный источник информации, в полном составе пожалует сюда на танках?
- Совершенно верно, сэр! На танках и вертолетах.
- И поэтому мы должны…
- Разработать программу действий по дезинформированию Бюро, сэр! – по-военному четко ответил Мэлвиз.
- Проще простого: мы заставим этого придурка сообщать им то, что нам нужно! – Гейтц стукнул ребром ладони по подлокотнику кресла.
- Все правильно, сэр, но… если у них есть условный сигнал: например, если сообщение будет доставлено каким-либо определенным образом, или, наоборот, не будет доставлено определенным образом, они поймут, что источник раскрыт. Для агентов ФБР или АНБ это будет сигналом к физической атаке.
- Ну…, вы поработаете с ним, Мэлвиз! Ведь у вас есть какие-то спецсредства…, ну "инъекция правды", например, детектор лжи…
- Есть, но, к сожалению, эти средства чаще срабатывают в кино, чем в жизни. К тому же, мы можем нанести непоправимый вред здоровью информатора, например, и он не сможет полноценно работать. Или, не дай бог, убьем его, или он сам себя убьет…. Нет, сэр, я считаю, что мы НЕ ДОЛЖНЫ обнаруживать всего, что нам известно, и шпион НЕ ДОЛЖЕН ЗНАТЬ о том, что он раскрыт. Только так ФБР, или кто там еще, будет получать выгодную нам информацию. Только так мы сможем выиграть время. Мы должны "пасти его", сэр, как это называют русские.
- Они "пасут" нас, а мы будем "пасти" их: кто кого "перепасет"! Или пастух сострижет с овцы всю шерсть, или овца заведет пастуха в болото. – Гейтц закрыл руками лицо. - Господи, когда же это кончится? Как мне опостылел этот бездарный человеческий мир, вся жизнь которого основана на смерти!
Мэлвиз неслышно подошел к окну. Гейтц помолчал и продолжил: