Нечего и говорить о том, какой раздрай и уныние воцарились в 55-й лаборатории после того, как Суперкомпьютер без излишних церемоний лишил ученых права распоряжаться Бестерлендом. Службам оперативного управления стало откровенно нечего делать: они только наблюдали за не всегда понятным происходящим. Часто им становилось ясно, что что-то случилось лишь после того, как это случалось. Ни одна из контрольных программ не работала в штатном режиме. Записи логов, очередностей проведения действий, появлялись на дисплеях и мониторах лишь после того, как на карте фиксировался результат, ясно видимый "невооруженным глазом": будь то исчезновение точек нестабильности или увеличение площади ландшафта. Поэтому, как ни стыдно было ученым признаваться в этом, но главным индикатором того, что в Бестерленде начинало происходить очередное "что-то серьезное", по-прежнему оставался… резкий рост оборотов охлаждающих насосов и связанный с этим характерный вой. Услышав этот звук, почти все члены группы сбегались в аппаратную и начинали донимать "оперативщиков" вопросами: что ОН (Суперкомпьютер) делает, что вообще нового, и когда, наконец, прекратится это издевательство.
В довершение всего, Гейтц вдруг собрал всех в зале для совещаний и объявил, что, ввиду невозможности повлиять на процесс, работы, будут прекращены, а Объект – разрушен путем отключения питания. "Видимо, - грустно сказал Гейтц, - Браун и другие были правы: мы слишком спешили и не учли всего. В следующий раз давайте будем осмотрительнее!"
Упс!
Правда, шеф оговорился, что это еще не окончательное решение, но дал команду начать архивацию всех данных, результатов работы, цифроклонов, других созданных объектов и вообще всего того, что можно было сохранить. Окончательно остановить работу и отключить питание компьютеров Бестерленда было решено через четыре дня, ровно в полдень.
Это решение вызвало массу разговоров и обсуждалось до глубокой ночи. Хотя уже почти никто не видел смысла в продолжении работы, даже Браун и Мак-Нейми – ярые поборники рестарта, перезагрузки Процесса – находились в подавленном состоянии. Еще бы: полгода изматывающего труда в этой осточертевшей "пятьдесят пятой" - без права увидеться с родными, без связи с внешним миром, без нормального отдыха – пошли "коту под хвост". Уныние некоторых ученых было так сильно, что они не могли даже разговаривать. А на следующее утро начался новый виток процесса разложения некогда дружной команды: коллеги стали искать виновных в случившемся.
Больше всех, конечно, доставалось Фреду Ласки, самому ярому поборнику "Сьюппи", теперь старавшемуся не попадаться лишний раз кому бы то ни было на глаза (особенно Верджиалу Брауну и Эрику Мак-Нейми). Ласки предпочитал проводить время в полном одиночестве, закрывшись в своем маленьком кабинете, расположенном в самой глубине обширной аппаратной Центра Управления. Он рисовал на листах бумаги загадочные знаки и символы и все думал, думал и думал: как могло произойти то, что, к сожалению, произошло…
Мощнейший Суперкомпьютер, способный в доли секунды обрабатывать огромные массивы информации, в полной мере обладающий тем, что именуется "искусственным интеллектом", до поры до времени выполнял чисто технические функции: производил вычисления, совершал запланированные операции, управлял (согласно заданным Фредом Ласки алгоритмам) генераторами, производящими цифроклонов и объекты ландшафта, контролировал выполнение всех процессов и докладывал обо всем, о чем можно было доложить.
В период тестовых испытаний "Сьюппи" даже поручали самостоятельно принимать решения несложных задач, с чем он блестяще справлялся, оставляя далеко позади самые быстрые умы (и компьютеры) "Макрософта". Именно на положительных результатах тестирования и основывалась уверенность Фреда Ласки в том, что "Сьюппи" подвластны любые задачи, что даже на самую сложную из них он найдет единственно правильный ответ. Но, кроме того, Ласки был по-настоящему влюблен в созданный им Суперкомпьютер, влюблен той последней слепой любовью, которую мужчина на закате жизни испытывает чаще всего уже не к женщине, а к детям и особенно к внукам. А пораженный такой любовью человек, как известно, склонен не замечать у объекта своего обожания никаких недостатков, зачастую приписывая ему еще и несуществующие достоинства.
По большому счету, Ласки, конечно, не ошибался в своих предположениях. Самый совершенный в мире компьютер действительно мог найти решение любой проблемы. Но… пожилой программист, безоглядно влюбленный в свое детище, просто не учел один-единственный фактор: "Сьюппи" был умной и быстрой машиной, но он не был человеком. И многого из того, что людям было понятно безо всяких слов, для этой чудо-машины просто не существовало. Пресловутый "человеческий фактор", который к тому времени уже поставил идею Нового Мира на грань краха, подвел ученых и теперь.
Когда же Гейтц своим "историческим" (а точнее – истерическим) решением велел передать основные функции Бестерленда под полный контроль Суперкомпьютера, он окончательно развеял бродящие в мозгу Фреда Ласки остатки сомнений по поводу возможностей "Сьюппи". Голос разума в мгновенье ока утонул в волнах безотчетной любви программиста к созданной им машине, и Ласки, едва успев добежать до аппаратной Центра Управления, находясь в эйфории обожания своего детища, в состоянии любовного самогипноза, одним махом изменил функциональные алгоритмы Бестерленда, не слушая доносящихся из-за спины тревожных возгласов сотрудников.
- Распоряжение мистера Гейтца! – только и ответил он им.
Теперь же, тупо глядя в монитор, который показывал совершенно необъяснимые вещи, не имея возможности повлиять на события, оставшись без связи с Дорстауном – Базой Бестерленда, Ласки потихоньку трезвел и приходил в себя. Нет, как настоящий ученый, он конечно был далек от того, чтобы обвинять во всех бедах Суперкомпьютер, но тем тяжелее было сознаваться в том, что главную ошибку совершил не "Сьюппи" и не мистер Гейтц, а именно он, Фред Ласки. И тяжкий груз осознания этого факта придавил пожилого программиста к стулу в его рабочем кабинете, заставив бездумно пялиться в монитор, а попутно - окончательно выбелив последние черные волосы в его голове…
Но сейчас Ласки был в своем кабинетике не один. На узком крутящемся стуле рядом с ним сидел Вульф. Они, похоже, вели откровенный дружеский разговор.
- Не терзай себя, Фредди! – тихо говорил Вульф. – Нет твоей вины в том, что ты был уверен в своей машине. Ведь, по сути, ты оказался прав: "Сьюппи" не только блестяще выполняет задание, он еще и уберегает и Бестерленд, и нас, находящихся там, от совершённых и еще не совершённых ошибок нас, находящихся здесь!
- Ты прав, Чарли, – грустно отвечал ему Ласки, на которого увещевание Вульфа совсем не действовало. - "Сьюппи" не виноват. Это я – виноват! Я ввел в заблуждение мистера Гейтца…
- Мистера Гейтца никто не вводил в заблуждение! – резко сказал Вульф. – Он сам кого хочешь…
- Главное не это, Чарльз, – перебил его Ласки. – Главное то, что я не так ввел задание в компьютер. А ведь меня предупреждали, говорили…
- А стоит ли, Фредди, сейчас думать об этом? – переменил тему Вульф. – Через три дня Объект закроют, а вот тогда… нужно будет работать еще больше, чтобы избежать ошибок при повторном пуске! Тебе надо беречь силы, Фредди!
Ласки зачем-то посмотрел в потолок.
- Три дня, три дня…. За три дня, милый Чарли, многое может случиться…
Вульф встал, прошелся по крошечному кабинету – два шага вперед, разворот, два шага назад – остановился, посмотрел на Ласки, продолжающего рисовать на бумаге какие-то бессмыслицы, и серьезным тоном спросил:
- Я надеюсь, Фред, что если случится что-то экстраординарное, то вы с Гейтцом что-нибудь придумаете, не так ли?
Ласки положил карандаш и удивленно посмотрел на Вульфа:
- А что… может случиться, Чарльз? Ты что имеешь в виду?
- Да мало ли, что… Ты же понимаешь, я не могу быть до конца уверенным в том, что твой "Сьюппи" даст нам возможность просто так выдернуть вилку из розетки. Я не исключаю возможности его неожиданных противодействий этому. Поэтому и спрашиваю: есть ли у нас какой-либо… ну, аварийный клапан, что ли?
- Ах, вот ты о чем? – Ласки горько вздохнул. - Нет, Чарли, нет ничего такого. Только отключение питания.
- Ну, а чем же должен закончиться Проект? Ведь там, в Бестерленде, мы – вечные, а здесь, увы, нет. Кто будет поддерживать жизнь Бестерленда после нашей…, после нашего ухода? Ведь это все (Вульф взмахом показал, что имеет в виду всю 55-ю лабораторию) не засекретишь, не спрячешь! Вдруг какой-нибудь умник возьмет да и выключит Главный Рубильник где-нибудь в Сиэтле?
- Ты же знаешь, Чарльз, мистер Гейтц запретил вести разговоры обо всем, что касается деталей Проекта. Но тебе, как другу, скажу честно… (Ласки сделал паузу, Вульф напрягся)…. Не знаю!
- ???
- Не смотри на меня так, Чарли! Не знаю, и все. Мистер Гейтц говорил, что со временем введет нас в курс дела. Вероятно, у него есть что-то на уме, но он держит информацию до поры до времени "под замком". Ты же знаешь, он это умеет!
- Зна-а-аю! – протянул явно разочарованный Вульф – В этом наш Биг Билли – дока!
В нагрудном кармане Вульфа запищал радиотелефон внутренней связи. Вульф вытащил аппаратик и посмотрел на его дисплей.
- Это Браун, – и нажал кнопку громкой связи. – Приветствую вас, мистер Браун!
- Мистер Вульф, вы не могли бы посетить наш отдел: здесь есть вопросы по архивированию данных. У нас похоже хранятся кое-какие ваши файлы.
- Понял, сейчас же буду, мистер Браун! – Вульф нажал кнопку разъединения и повернулся к Ласки. – Фред, я к Брауну ненадолго. Потом вернусь - у меня в отделе все равно делать нечего.
- Хорошо, Чарли, я буду ждать, – безразличным тоном ответил Ласки.
Уходя, Вульф хлопнул друга по плечу:
- Не переживай, дружище Фред! Я верю, что ваш…, что наш "Сьюппи" не сделает нам ничего плохого – ни здесь, ни там! А ты - держи хвост пистолетом!
С этими словами Вульф вышел, и автомат аккуратно прикрыл за ним дверь. А окончательно поседевший за эти дни Фред Ласки долго еще смотрел ему вслед задумчивыми глазами, качал головой и улыбался.
Через десять минут в кабинет Ласки постучался Мак-Нейми.
ГЛАВА XXXVII.
Трое путников, Гласс, Хась и Док, дойдя, наконец, до отмеченного на карте Старика места, никак не могли понять: куда девалась эта чертова северная "спираль", ради которой они проделали столь долгий путь. Уже несколько часов они, разделившись, рыскали по лесу, прочесывая его вдоль и поперек, и, каждый раз встречаясь у края, удивленно пожимали плечами, сообщая друг другу о безрезультатности своих поисков.
Белая собачонка Точка Ру и кот Квест, которых друзья забрали из Филгудычевой избы, тоже активно участвовали в поисках, впрочем, так же тщетно.
- Куда же она запропастилась, мать ее…! – ворчал Док – Ведь все указывает на то, что эта гребаная "спираль" должна быть здесь!
- Да…, и зарубки на стволах оставили люди, которые где-то здесь жили! – согласился Хась. – А где они могли столько протянуть, не попавшись "чистильщикам", как не на "спирали"?
- Смотрите! – вдруг крикнул Гласс.
Хась и Док подбежали к нему и увидели, что Гласс держит в обеих руках по "Калашникову".
- Ух, ты! Видать драчка здесь была нехилая! – воскликнул Док. – Только кто с кем дрался-то?
- Могу сказать только одно, - задумчиво ответил Гласс, – те ребята, у которых в руках были эти автоматы, получили в ответ несколько залпов из делейтора!
- Ты почем знаешь? – поинтересовался Хась, беря на руки кота.
- А ты внимательно глянь на вон те сосны! – Гласс кивнул головой в сторону большой груды упавших сосновых стволов. На них очень знакомые царапины!
Хась, а за ним Док подошли к завалу и действительно увидели то, что так хорошо запомнили после двух боев с "черными рыцарями": оплавленные срезы стволов, запекшиеся шрамы на коре…: да, такие отметины оставляет только луч делейтора. Белая собачка Филгудыча, подбежав и обнюхав стволы, подтвердила это грозным рычанием.
- Но если, как мы вычислили, "чистильщиков" в Бестерляндии нет, то кто же тут дерева-то настругал? – опять задумался Док. – Ведь на той странной поляне, которую мы нашли у Реки, таких знаков не было!
Несколькими днями ранее друзья набрели на ту самую опушку в лесу, где разбил свой последний лагерь караван из Обители. Разумеется, они не знали, что Пахан со своей паствой предприняли попытку похода на Базу, не знали и о внезапном трагическом финале этой экспедиции. Однако вскоре им стало известно еще кое-что: сначала Точка Ру - каким-то собачьим чутьем, а затем и Док - по следам, обнаружили, что на восток, в сторону Обители ушло некоторое количество людей. "Десять – пятнадцать человек" - определил Док. Гласс предложил немедленно идти за ними, но тут Хась обнаружил зарубки, двигаясь по которым они и пришли сюда – именно в то место, что было указано на карте Филгудыча, как северная "спираль". Но… никакой спирали здесь… не было.
- Ничего не понимаю! – Хась уселся на поваленный ствол и обхватил руками голову. – Ну, был бой! Ну, кто-то кого-то побил! Ну, ушли все, или побили их, пожгли…, но земля-то куда подевалась? Или они что, и "спираль" сожгли делейтором?
- Грунт делейтор не берет, – напомнил Гласс.
- Да знаю я! Вот и спрашиваю вас: куда она подевалась, эта чертова "спираль"? – почти закричал Хась. К нему подошел кот и стал тереть спину о Хасеву ногу. - Может ты, Квест, знаешь?
В это время Док прошелся по идеально ровной узкой просеке в зарослях, оставленной, как он теперь знал, лучом делейтора, остановился, повернулся почти кругом, и снова пошел – уже по другой такой же просеке. Затем вернулся, нашел еще одну, потом еще…. За ним бегала собачка, в точности повторяя маршрут Дока.
- Док, чё ты там ходишь, как циркуль по ватману? Скажи хоть что-нибудь! Ты ж у нас, как-никак, в действующей армии служил! – устало проговорил Хась и снова уронил голову на руки.
- Да вот я чего думаю, братцы! – Док перестал ходить по просекам и вернулся вместе с Точкой Ру к друзьям. – Все выстрелы из делейтора были сделаны примерно вон из-за того бугорка. Вернее, не точно из-за него, а чуть дальше, шагов на пять…
- Ну? – буркнул Гласс. – И о чем это говорит?
- А о том это говорит, что место, откуда велась стрельба, почему-то…, как бы поточнее это сказать…, отсутствует. Пропало, блин! Я вычислил точку схождения лучей, она, повторяю, за тем бугорком. Так вот: от бугорка лучевые следы идут сюда, как им и положено, а до бугорка – их нет! – сказал Док и скроил физиономию, ясно говорившую: "Да, сморозил полную фигню, понимаю. Сам в это не верю, но это так!"
Но Гласс тут же встрепенулся.
- То есть, - продолжил он мысль Дока, - ты хочешь сказать, что с местом стрельбы что-то произошло…, что оно исчезло… - Гласс задумался. - А там, где оно должно было быть, сейчас - нетронутая растительность? Так?
- Ну, - согласился Док, гладя собачку, - Вроде того! Вместо одного места – другое место…
- Я буду вместо-вместо-вместо нее…, честная, Ё! – пропел Хась некогда модную песенку. – Вы о чем, девочки? Проясните ситуацию! Нам с котом не понятно!
- А чего тут прояснять? – выдал ему Гласс. – С ландшафтом что-то произошло. Очаги нестабильности, коими являлись "спирали", исчезли. Возможно этим и объясняется появление той земляной волны, которая нас спасла от "чистильщиков"! Держу пари, что и нашей "спирали" тоже уже нет!
- И кто эту пакость сделал? – поинтересовался Хась.
- Папаша Билл, кому ж еще! – ответил Док. – Ведь нас он вычислил? Вычислил! А что мешало ему вслед за ликвидацией нас, ликвидировать ненавистные ему "спирали"? Ни-че-го! Вот он их и того…. Кстати, думается мне, что мы вовремя убрались из "Рая"! Ведь окажись мы в тот момент на нашей "спиральке" - кранты нам наступили бы незамедлительные!
- Точно! – воскликнул Хась. – А эти, северные, не убрались вовремя, и им, увы, не повезло!
- Вот и разгадали загадку! – резюмировал Гласс. – Что теперча делать будем?
Док и Хась одновременно вздохнули. Воцарилась тишина. Стало слышно, как мурлыкает Квест.
- Пойдем, что ли, Базу захерачим! – как-то нехотя предложил Док.
- Опять Реку переплывать…! - протянул Гласс, изучая карту.
- Да надо бы! – угрюмо сказал Хась. – Отомстить за Тюлефана, Тестера и ребят! Только… есть у нас еще одна миссия в этой стране!
- Какая еще? – удивился Гласс.
- Надо найти тех, кто ушел в Обитель, – твердо сказал Хась. – И взять их с собой.
- Так там же Пахан! С делейтором. И куча боевиков впридачу! – воскликнул Гласс. – Нет…, если надо, так надо, пойдем, но может, подумаем сначала?
- Это верно-о! Подумать бы неплохо было бы! – вздохнул Док, и тут же, будто бы обращаясь к Точке Ру, продолжил: – Да времени нет думать! Идтить надо, псинка, товарисчей наших выручать. А стало быть – и с энтим Паханом воевать!
После таких слов Дока ни у кого вопросов не возникло. Гласс и Хась переглянулись.
- Тогда чего сидим? – уже спокойно заметил Гласс.
- Пошли! – так же запросто сказал Хась.
- И это верно-о: нечего рассиживаться! – вновь вздохнул Док и, вставая, пропел: - Наплявать, наплявать! Надоело воявать!
- Были мы солда-аты, - подпел ему Хась, закидывая за спину делейтор и устраивая на плече кота, - А теперь – до ха-ты-ы-ы!
И три друга, оставив за позади несуществующую уже "спираль", пошли обратно к месту стоянки каравана, напевая в три глотки:
Слава тебе, Господи,
Да настрелялси досыти –
Для своей для милушки
Чуток оставлю силушки-и-и… *
Они вышли из леса, и вновь под ногами заскрипел степной песок. Вскоре и лес скрылся из виду, и – началось: куда ни глянь – сплошные кочки, поросшие жиденькой травкой. Чтобы не унывать от скучной однообразности движения и ландшафта, Док вновь запел, и путники с удовольствием заорали своими лужеными голосами:
Дрожи, буржуй, настал последний бой!
Против тебе весь бедный класс поднялси!
Он улыбнулси, засмеялси, все цепи разорвал,
И за свободу бьется, как герой!
Ничего, ничего, ничего:
Сабля, пуля, штыки – все равно!
Ты, любимая, да ты дождись меня,
И я при-и-ду!
Я приду, и тебе обойму,
Если я не погибну в бою.
В тот тяжелый час, за рабочий класс,
За всю страну!*
[ * песни из кинофильма "Бумбараш"]
- Если рядом Хась, если рядом Гласс, я всех побью! – переиначил Док две последние строчки, вызвав смех и аплодисменты друзей. Путники зашагали быстрее: они уже привыкли передвигаться по Бестерляндии почти бегом, проходя за день и ночь невероятно большое по земным меркам расстояние.
- Слыш, мужики! – крикнул шедший замыкающим Гласс. - Ну, вот замочим мы Пахана, потом придем на Базу, раздолбаем там все в пух и прах, очистим этот мир от скверны…, а дальше что? Что делать будем?
- Сначала дойти надо! – ответил Хась. – И раздолбать! А там видно будет.