- Да, клеймо уже изготовлено, - поспешил ответить Гелен девушке, которая уже вернулась к своей тарелке с кашей, и казалось, что её ничего уже не волновало кроме неё. А он смотрел на Лину, и всё никак не мог понять своего отношения к ней и Левку заодно. Этот мужчина был слишком молодым и легкомысленным для генерала, но он явно ценился женой царя очень высоко. Да и сама Лина казалось как будто простой девушкой, без мании величия, но при этом была воином и не слабым. И когда она предложила убить того солдата, он не сомневался ни на секунду, что Лина это может сделать. А то, что она провела ночь в палатке Левка, было очень, очень странным. Но она не изменяла Максимилиану, это было совершенно точно, Лина была не так глупа, здесь дело было в другом.
Но вдруг полог палатки резко откинулся и, прерывая мысли Гелена, в помещение ввалился запыхавшийся солдат.
- Хилон… и его… советники… скоро будут… - сбивчиво произнёс он.
- Прекрасно! - воскликнула Лина, подпрыгивая на месте. - А Левк? Что я тебе говорила!
- Да…
Лина поднялась из-за стола и направилась на выход встречать гостей, которые судя по виду солдата, были уже у ворот.
Так оно и оказалось. Как только девушка подошла к дороге, подъехали Хилон и рядом с ним четыре советника по военному обучению солдат, которых Лина уже знала.
- Госпожа? Что-то случилось? - тут же произнёс правитель Спарты, довольно опасно спрыгивая с лошади, даже не дождавшись полной её остановки.
- Можно сказать, что ничего страшного Хилон, - произнесла Лина и подарила мужчине одну из своих самых очаровательных улыбок. - Спасибо что приехали так быстро. Нужно решить одну проблему, и я хотела бы, чтобы вы присутствовали при этом.
- Проблему?
- Да, пошлите, я всё расскажу, - махнула рукой она, приглашая всех войти в шатёр.
Через час, всё обсудив и получив одобрение Хилона и его советников, Лина в сопровождении семи мужчин вышла из шатра и пошла к тренировочной площадке, на которой сейчас занималась группа того самого несчастного солдата.
Разумеется, Лине было жаль его. Хотя обучение здесь было не таким жестоким, как у неё в лагере, но для простого греческого юноши всё равно являлось суровым испытанием, и, конечно же, сломаться мог каждый из них, но в данном случае скидку на это делать было нельзя…
Да тяжело, да непривычно долгое время проводить вдали от родного дома и день ото дня тренироваться, и осваивать военную науку было делом непростым, но они сами выбрани этот путь, и им было известно, что обучение здесь совсем не похоже на Гимнасий.
- Встать! Я сказал встать! - слышалось издалека грозный голос инструктора солдат, и, подойдя ближе, Лина уверилась в своём решении.
Нет, определённо то, что она увидела, было недостойным поведением для мужчины.
Крепкий, можно даже сказать здоровый мужик, которого назвать юношей не поворачивался язык, сидел на коленях перед Еводом, суровым инструктором с которым Лина познакомилась вчера, и отказывался выполнять его приказания. Нет, он не скулил как собака, как было сказано ранее, он вполне осознанно смотрел на своего учителя и буквально сочился злобой, принимая сильные удары его палки. И взгляд его совсем не был похож на взгляд замученного или сломавшегося человека.
- Евод, остановитесь, - крикнула Лина, прерывая избиение мужчины, и подошла к ним.
Остальные ученики этой группы отрабатывали метание копья по движущимся мишеням, и было не понятно, что в этом было сложного, и почему этот солдат отказался выполнять задание.
- Госпожа? - поклонился он и тут же повернулся к своим ученикам, которые встали на колени. Он открыл было рот, чтобы приказать им продолжить тренировки, но вовремя опомнился. Не ему поднимать их с колен.
- Это тот самый солдат, о котором вы говорили?
- Да, но он пока ещё не солдат, и вряд ли им когда-нибудь станет, - холодно произнёс Евод.
- Значит, ты хочешь покинуть лагерь? - спросила Лина у сидящего на коленях мужчины, пытаясь скрыть на лице брезгливость. Она всю жизнь презирала слабость, боролась с ней, а этот человек вызывал у неё отвращение.
- Да госпожа, - тихо ответил он, не поднимая глаз.
- Хорошо, - сказала она, а Евод изумлённо открыл рот. Но Лина не обратила на него внимания и повернулась к управляющему. - Гелен, соберите всех учеников этого и соседнего лагерей, пожалуйста.
Управляющий поклонился и быстро убежал выполнять поручение.
- Вы просто отпустите его? - недоверчиво спросил Евод.
- Нет конечно, не просто. Ой, встаньте, - произнесла Лина, замечая, что солдаты всё ещё сидят на коленях. - У нас есть ещё время, и вы можете пока потренироваться.
Евод вопросительно посмотрел на Лину, прося объяснений, но она усиленно делала вид, что не замечает этого, а очень увлечена наблюдением за занятиями учеников. Но времени оказалось не так много, как Лина думала, Гелен вернулся очень быстро и сказал, что ученики и учителя уже собрались на центральной площадке, где обычно проводились общие сборы, и все проследовали туда.
- Гелен, вы сможете сделать это? - очень тихо спросила Лина, когда они подходили к площадке, в центре которой уже горела жаровня с раскалённым клеймом внутри.
- Конечно, - кивнул он.
- Спасибо, а то я боюсь, у меня рука дрогнет, - благодарно улыбнулась она.
Хилон с советниками, Левком и всеми инструкторами обоих лагерей остались стоять с краю, а Лина и Гелен с несостоявшимся солдатом под пристальными взглядами прошли в центр.
Лина глубоко вздохнула, собираясь с мыслями, и попыталась успокоиться. Всё это было очень волнительно и непривычно для неё. Она никогда не была хорошим оратором, и в подобных ситуациях до этого не оказывалась.
Но делать было нечего.
- Я собрала вас здесь для того, чтобы вы посмотрели на этого мужчину! - начала очень громко говорить Лина, показывая пальцем на сидевшего на коленях рядом с ней ученика. - Эти лагеря были организованны недавно, и вы все были удостоены чести стать первыми учениками и изучить в этом месте военное дело. И каждый из вас заранее был предупреждён о том, что обучение здесь не похоже на райскую жизнь, хотя как по мне, вы тут больше отдыхаете, чем тренируетесь. Но сейчас не об этом… Вы находитесь в спартанском лагере, где воспитывают сильных, выносливых и умелых воинов, которые непременно станут гордостью греческой армии! Но приехав сюда, я увидела это, - Лина резко выхватила из-за спины кинжал и показала им на мужчину у своих ног. - И мне стало противно, - добавила она уже тише. - Противно, потому что в Греции ещё остались такие слабаки и трусы, которые посмели осквернить это место! Почему ты хочешь уйти? Скажи нам. Скажи, чтобы все слышали!
- Я устал… - тихо прошептал он.
- Что? Ты устал? - не поверила своим ушам Лина. - Устал?!? Сколько ты здесь? Два года?
- Да.
- И ты устал? Я десять лет провела в лагере, который был гораздо более суров и жесток чем этот, а ты устал за два года? - гневно выкрикнула Лина, опасно взмахнув кинжалом и едва не убив непутёвого ученика.
Продолжать скрывать, что она проходила подобное обучение, было уже бессмысленным, об этом знали все в Греции.
- Ты тренировался двенадцать часов в день, в то время, когда я не меньше двадцати! Ты спал в чистой и тёплой постели по восемь часов каждый день, тогда когда я всего лишь три. Десять лет без сна! И я ни разу, ты слышишь? Ни разу даже не подумала, что устала!! - оглушительно закричала Лина и замолчала, пытаясь угомонить бешено стучащее сердце.
- Первой моим желанием было убить тебя, чтобы ты не позорил ни Грецию, ни армию Максимилиана, но можешь поблагодарить своих учителей, они отговорили меня от этого. Я позволю тебе уйти, как ты желаешь, но уйдёшь ты с позором! И каждый человек в Греции, в Македонии, Фракии и Риме будет знать, что ты трус и слабак! - выкрикнула Лина и подала знак Гелену.
Юношу тут же схватили двое инструкторов, один за руки, второй за волосы и подняли ему голову, а Гелен вытащил из жаровни раскаленное клеймо.
- Нет! Нет! - закричал пленный и забился в руках. - Ааааа! - оглушительно заверещал он, и в воздухе послышался запах жареного мяса.
Лина сжала челюсть и отвернулась, не в силах наблюдать за этим. Но собравшись с духом, она всё же посмотрела на мужчину у своих ног.
- То, что ты визжишь как свинья, только доказывает, что ты не достоин даже находиться здесь, - произнесла она и схватила его за волосы, показывая всем клеймо на лбу - перечёркнутый иероглиф в виде зигзага в круге.
Вокруг образовалась звенящая тишина.
- Кто ещё хочет покинуть лагерь?
Все молчали.
- Хорошо, - кивнула Лина, и, помолчав немного, добавила: - Тяжёлые испытания делают нас сильней, боль закаляет характер и волю, а тренировки делают из нас воина. И только так! Только занимаясь на пределе своих возможностей, падая от изнеможения и невыносимой боли, вы научитесь быть сильными. Вы больше никогда не будете горожанами или простыми солдатами, нет, теперь вы спартанцы! И имя это будет передаваться из уст в уста по всему миру, а враг бежать в страхе, увидев перед собой непобедимого воина! - выкрикнула Лина и через секунду все вокруг начали опускаться на колени перед женой царя.
Она глубоко вздохнула, осматриваясь по сторонам. Все до единого склонили головы, и ей стало как-то не по себе.
- Можешь идти, - тихо сказала она мужчине, сидевшему у её ног, развернулась и быстро пошла к штабной палатке.
- Лина, можно?
В полог палатки просунулась голова Левка. Он уже давно ходил рядом вместе с Геленом, Хилоном и его советниками, и никто не решался зайти к девушке.
- Конечно, долго вас ещё ждать? - ответила она, не поднимая головы и рассматривая в своей руке чашу с вином, которое было ужасно невкусным.
Левк тут же зашёл, а вслед за ним все остальные.
- Хилон, позаботьтесь, пожалуйста, о том, чтобы все знали о значении этого клейма, - тихо произнесла Лина, не поднимая головы, пытаясь успокоиться, и привести мысли в порядок. Это оказалось сложнее, чем она думала раньше.
- Конечно, - ответил правитель Спарты.
- Хорошо… - задумчиво потянула она. - Левк, командуй сборы, мы уезжаем.
- Куда? - глупо спросил он и тут же замолчал, увидев тяжёлый взгляд девушки. Она сейчас как никогда раньше была похожа на своего мужа, и по всему видно, что перечить ей было очень нежелательным.
- Дальше, эти два лагеря не единственные, - ответила Лина и повернулась к правителю Спарты. - Хилон, подпишите всё, что там будет нужно, это правило с клеймом касается всех лагерей. Уйти можно, но только с позором. И нужно изготовить одинаковые клейма.
- Я всё сделаю госпожа, - низко поклонился он, а Лина недовольно скривилась.
- Ой, хватит меня так называть… у меня имя есть, и оно мне нравится. А вы садитесь, садитесь, что стоите? - попыталась улыбнуться Лина, но получилось плохо.
- Вы уже уезжаете, так быстро? - подал голос Гелен.
- А что мне тут делать? У вас всё тут хорошо, я бы конечно добавила ещё ночные тренировки и усилила нагрузку, но это на ваше усмотрение.
- Усилить? - тут же спросил один из советников. - В целом или на каких-то отдельных участках?
- Ой, я не знаю. Я же не учитель… просто я увидела, что вечером солдаты бодры и веселы, а значит, место для дополнительных занятий есть. Но я не настаиваю, это ваше дело. Главное не забывайте ученикам читать лекции про любовь к родине, они должны выйти отсюда патриотами и никак иначе.
- Конечно, - кивнул Гелен. - Мы за этим следим.
- Хорошо Гелен. На самом деле у вас всё хорошо, я ожидала худшего, - улыбнулась Лина мужчине. - И полосу препятствий не забудьте подправить.
- Уже всё сделано.
- Да? Ну и отлично. Хилон, спасибо ещё раз, что приехали так быстро, я не хотела задерживаться тут, может быть, сегодня успею посмотреть ещё следующий лагерь.
- Он тут не далеко, меньше часа на лошади, - кивнул один из советников.
Лина благодарно кивнула ему и вышла из шатра.
Очень, очень сильно хотелось вернуться в Афины, обнять мужа, поцеловать его, вдохнуть дурманящий аромат сандалового дерева, которым пахло его тело, но нельзя… нужно было осмотреть все лагеря, посмотреть на инструкторов и насколько хорошо оборудованы тренировочные площадки, как проходят тренировки…
Это было важным делом, которое нельзя было просто так бросить.
Глава 5
Спустя один месяц
- Неужели мы домой возвращаемся?
Левк ехал рядом с Линой и не мог поверить, что на горизонте видел Афины. Стены, знакомые с детства, освещало тёплое летнее солнце, и душа ликовала, смотря на прекрасный и величественный город. Время уже давно перевалило за полдень, и только хорошая выдержка не позволяла ему припустить коня, и как можно быстрее доехать до дворца.
Это недолгое путешествие оказалось очень тяжёлым для Левка, и, с виду, безобидные осмотры спартанских лагерей превратились в долгий и невероятно напряжённый месяц.
Лина как одержимая ездила между этими лагерям, возвращаясь по несколько раз в одни и те же места, и целыми днями испытывала на себе всё, чему учились солдаты. Кроме побоев, разумеется, которых на взгляд молодого генерала было слишком много. Да и вообще, Левк был, мягко говоря, шокирован увиденным. Обучение было невероятно тяжёлым, но это понятно, там воспитывали солдат, но то, как жестоко наказывались ученики за допущенные ошибки, стало неожиданностью для него. Но Лина, разумеется, это жестоким не считала, называя спартанские лагеря неким домом отдыха, и оставалось только гадать, как воспитывалась она.
- Ох, Левк, сама не верю. Но мы с тобой сделали хорошее дело, - ответила она, и на её лице заиграла довольная улыбка.
- Не мы, а ты. Я только рядом стоял, - усмехнулся Левк, вспоминая, как Лина уговаривала его составить ей компанию в прохождении разнообразных испытаний. Но ему одной полосы препятствий хватило и он, ссылаясь то на одно, то на другое, отказывался от этого сомнительного дела. И был очень благодарен, что Лина не настаивала на его участии.
- Ты мне очень помог Левк. Без тебя мне было бы тяжело.
Они молча пересекли город, поднялись на Акрополь и въехали на дворцовую площадь. И Лина не смогла сдержаться и припустила коня быстрее, желая как можно скорее поцеловать Максимилиана, ожидавшего её у ступеней дворца, почему-то в гордом одиночестве.
Она спрыгнула с лошади и кинулась в объятия мужа, наслаждаясь его сильными руками, обнимающими её. Тихо застонав от наслаждения, Лина уткнулась носом в широкую грудь и почувствовала аромат сандалового дерева, без которого она уже представляла свою жизнь.
- Я тебя уже заждался, - тихо произнёс Максимилиан, прижимая к себе нежное тело, по которому соскучился.
Он совсем не ожидал что, что эта поездка затянется так сильно. Но ему регулярно приходили новости о местонахождении Лины и её бурной деятельности, и полководцу было приятно знать, что жена была занята делом.
- Прости, нужно было всё закончить, - тихо ответила она, смотря на мужа.
Он улыбался, и видеть это было очень приятно.
- А почему ты один? Где Алкмена, Деметрий?
- Алкмена с Валерием, я не стал их тревожить, а Деметрий где-то носится по дворцу с Орионом. Я послал за ними, - ответил он, смотря в счастливые глаза жены. Это было удивительным, и полководец каждый раз поражался тому, как искренне Лина радовалась ему.
- Папа! - вдруг раздался за спиной радостный крик.
- Орион, сын, - заулыбался Левк, отвлекаясь от созерцания милой картины встречи двух влюблённых, и сел на колени, чтобы обнять подбежавшего к нему маленького мальчика. - Как ты подрос. А где Деметрий?
- Он за мной бежал, - обеспокоенно оглянулся он. - Вон!
- Мама!
Из-за угла выбежал маленький черноволосый мальчик.
- Солнышко моё, как я по тебе соскучилась, - произнесла Лина и взяла сына на руки. - Максимилиан, так не честно. Меня не было всего месяц, а Деметрий стал ещё больше похож на тебя.
- По крайней мере, боевой характер и упрямство у него твои, - усмехнулся он, польщённый словами жены. Хотя разве что слепому не было видно, что маленький наследник просто копия своего отца.
- Как Алкмена себя чувствует? - очень тихо Лина задала вопрос, который волновал её весь этот месяц.
- Хорошо. Лекарь говорит, что родит скоро.
- Боже мой… - тихо произнесла Лина, чувствуя, как из глаз потекли неконтролируемые горячие слёзы.
- Шшш, тихо милая, вполне возможно, что всё будет хорошо. Этот твой лекарь, он глаз не сводит с Алкмены. Да и сама она прекрасно выглядит, - поспешил сказать Максимилиан, прижимая к себе жену и целуя её мягкие губы.
- Может, - хлюпнула носом она и опустила на землю вырывающегося Деметрия, и он тут же побежал к Ориону, требуя продолжить игру. - А где Зиоса?
- Лина, что за вопросы? - возмущённо воскликнул Максимилиан. - Где то во дворце, наверно с твоей служанкой. Откуда мне знать? Пошли.
- Куда? - непонимающе спросила Лина и едва успела вбежать в дверь вслед за Максимилианом.
- В купальню, - коротко ответил он.
Максимилиан лежал на боку и перебирал пальцами мягкие золотые локоны жены. Её прекрасные голубые глаза были грустными, и она как будто ничего не замечала вокруг, полностью погрузившись в свои мысли. Ему были известны её переживания, да и он сам не мог выкинуть дурные предчувствия, и постоянно возвращаясь мыслями к сестре. И каждый день Максимилиан проводил с Алкменой всё больше и больше времени, не веря в то, что она скоро умрёт.
Такая молодая, счастливая, красивая… ничто не говорило о том, что она неважно себя чувствует, и что могут возникнуть осложнения во время родов, но это пророчество…
- Сегодня за ужином расскажешь мне как дела в Спарте, - произнёс Максимилиан, отвлекая от беспокойных мыслей Лину и себя заодно.
- А чего рассказывать? Рассказывать нечего, всё нормально у них, - тут же ответила она, и Максимилиан не смог сдержать ухмылку. Целый месяц провела там, а рассказывать ей нечего. Каждый раз из Лины нужно было информацию клещами вытягивать, и порой, это очень злило.
- Они понравились тебе?
- Да, но сказать что-то конкретное можно будет, только оценив первых солдат, вышедших оттуда. Но ты прав, уже сейчас они гораздо сильнее простого мужчины.
- А что там за история с клеймом? - спросил Максимилиан.
- Ну ты же и без меня всё знаешь, - капризно сказа Лина и надула губки, но увидев требовательный взгляд мужа, глубоко вздохнула и продолжила. - Один ученик захотел покинуть лагерь, но это не то место, откуда можно просто так уйти, даже если тебе не понравилось. А оставлять его там принудительно тоже не хотелось, он показывал дурной пример другим. Вот я решила, что если вдруг будут появляться такие вот… ученики, то они могут покинуть лагерь, но только с клеймом на лбу, говорящим о том, что он слабый и немощный мужчина, который был выставлен из спартанского лагеря с позором. Ничего более умного я не придумала, - сказала она и грустно пожала плечами, а Максимилиан еле не смог сдержать улыбку.
Конечно, сперва эта идея с клеймом его смутила. Клеймить свободных людей было не принято в Греции, да и рабов таким образом помечали тоже не слишком часто, ограничиваясь браслетами, но в данном случае это действительно было хорошее решение проблемы. Хотя он бы убивал этих трусов.