"Им наверняка известно, что я способна на переживания тех ранних времен".
Все это было так давно, и все равно она должна была признать, что память о мужчине и женщине покоится в ней, что, возможно, ее никогда не удастся полностью стереть. Особенно память о маме.
Преподобная Мать, родившая Одрейд, оказалась в крайнем положении и по причинам, теперь отлично понятным Одрейд, укрыла дочку в потайное убежище на Гамму. Одрейд не таила никаких обид. Это было необходимо, чтобы они обе остались в живых. Проблемы пришли с другой стороны: приемная мать дала Одрейд то, что большинство матерей дают своим детям и чему так не доверяет Орден, - любовь.
Когда прибыли Преподобные Матери, приемная мать не стала сражаться, чтобы удержать своего ребенка.
Преподобные Матери вошли в сопровождении прокторов: мужчин и женщин. Прошло много времени, прежде чем Одрейд осознала все значение этого щемящего момента. В глубине своего сердца женщина знала, что наступит день разлуки. Это лишь вопрос времени. И все равно, по мере того как дни превращались в годы - почти в шесть стандартных лет, - женщина осмеливалась надеяться.
Затем прибыли Преподобные Матери со своими дюжими прислужниками. Они лишь ждали до тех пор, пока не наступит безопасный момент, пока не удостоверятся, что никаким охотникам и шпионам не известно, что Одрейд - отпрыск рода Атридесов, запланированный Бене Джессерит.
Одрейд увидела, как Преподобные Матери передают огромную сумму денег. Женщина швырнула эти деньги на пол. Но ни один голос не возвысился, чтобы ее за это укорить. Взрослые участники этой сцены знали, где лежит истинная сила.
Вызывая в памяти свои сдерживаемые переживания, Одрейд и сейчас видела женщину, как она садится на стул с прямой спинкой возле окна на улицу, как охватывает себя руками и начинает раскачиваться вперед-назад, не издавая ни единого звука.
И Голос тоже использовали Преподобные Матери, и другие продуманные уловки вместе с дымом наркотических трав, и сам подавляющий фактор своего присутствия, чтобы заманить Одрейд в ждущий граундкар.
"Всего лишь ненадолго. Нас послала твоя настоящая мать".
Одрейд почувствовала ложь, но любопытство взяло в ней верх. Моя настоящая мать!
Последний раз она увидела женщину - единственную существовавшую у нее мать - раскачивающейся в окне с несчастным выражением на лице и руками вокруг тела.
Позже, когда Одрейд заговорила о возвращении к этой женщине, ее память-видение стала частью существенного урока Бене Джессерит.
"Любовь ведет к несчастью. Любовь - это очень древняя сила, в свое время служившая своим целям, но для сохранения человечества она больше не нужна. Запомни ошибку этой женщины - боль".
Одрейд предавалась мечтам, пока не достигла почти двадцати лет. Она действительно наконец вернется, когда станет полной Преподобной Матерью. Она вернется и найдет ту любящую и надежную женщину, найдет, хоть она и не знает никаких имен, кроме мама и Сибия. Одрейд вспомнила смех взрослых приятельниц, называвших эту женщину Сибией. Мама Сибия.
Орден, однако, разглядел в ней мечтательность и стал доискиваться до источника. Это тоже было включено в очередной урок.
"Мечтания, грезы наяву - это первое пробуждение того, что мы называем одновременным потоком. Это существенный элемент рационального мышления. Так можно очистить свой ум ради лучшего мышления".
"Одновременный поток". Одрейд сосредоточила взгляд на Таразе, сидящей за столом в этой утренней комнате. Травма детства должна быть упрятана в отведенное ей отдаленное местечко-память. Все это было далеко, на Гамму, планете, которую люди Дана перестроили после времен Великого Голода и Рассеяния. Люди Дана - в прежние дни Келадана. Одрейд твердо взяла в руки рациональное мышление, опираясь на Иные Памяти, хлынувшие в ее сознание во время Спайсовой Агонии, когда она на самом деле стала полной Преподобной Матерью.
Одновременный поток. Фильтрация сознания… Иные Памяти.
Какие же могучие инструменты дал ей Орден! Какие опасные инструменты! Все эти другие жизни таятся прямо за занавесом сознания, инструменты, предназначенные для выживания, а не для удовлетворения праздного любопытства.
Тараза говорила, считывая возникавший перед ее глазами материал:
- Ты слишком много копаешься в своих Иных Памятях. Это высасывает энергию, которую лучше сохранять.
Синие глаза Верховной Матери впились в Одрейд буравящим взглядом.
- Ты порой подходишь прямо к самой черте того, что способна вынести плоть. Это может навлечь на тебя преждевременную смерть.
- Я осторожна со спайсом, Мать.
- Еще бы тебе не быть! Тело вынесет лишь определенное количество меланжа, лишь определенное количество блужданий в прошлом!
- Нашла ты мой изъян? - спросила Одрейд.
- Гамму! - одно слово, равное целой речи.
Одрейд поняла: никуда не деться от травмы тех лет на Гамму. Те годы - слабое звено, которое должно удалить с корнем, низвести до разумно допустимого уровня.
- Но меня посылают на Ракис, - сказала Одрейд.
- И смотри, помни об афоризмах умеренности. Помни, кто ты есть!
Тараза опять наклонилась к своему дисплею.
"Я - Одрейд!" - подумала Одрейд.
В школах Бене Джессерит, где первые имена обычно терялись, списки учащихся составлялись по последнему имени. Подруги и приятельницы переняли обычай употреблять имя, стоявшее в списках. Они рано усвоили эту древнейшую уловку - сопричастность к секрету личного имени раскрывает силки, в которые ловится душевная привязанность человека.
Тараза, тремя классами старше Одрейд, была назначена "опекать" младшую ученицу - тандем, специально созданный учителями.
"Опекать" - значило руководить младшей, а также то, что при взаимоотношениях равенства некоторые самые необходимые основы закладываемых знаний усваивались лучше. Тараза, имевшая доступ к личному досье подопечной, начала называть младшую Дар. Одрейд в ответ на это стала называть Таразу Тар. Два эти имени приобрели некую неразрывную связь - Дар и Тар. Даже после того как Преподобные Матери их услышали и сделали им выговор, они порой допускали такую ошибку, хотя бы ради собственного удовольствия.
Одрейд, взглянув на Таразу, сказала:
- Дар и Тар.
Углы рта Таразы дрогнули в улыбке.
- Что есть такого в моем досье, что ты еще не изучила по нескольку раз? - спросила Одрейд.
Тараза откинулась и подождала, пока ее песье кресло приспособится к ее новой позе. Она положила сцепленные руки на стол и посмотрела на младшую.
"А ведь на самом деле она и не так уж моложе меня", - подумала Тараза.
Однако со школьных времен Тараза воспринимала Одрейд только как принадлежащую младшей возрастной группе, и возрастную пропасть между ними не скрыть никаким проходящим годам.
- Осторожнее поначалу, Дар, - сказала Тараза.
- Этот проект уже давно прошел начальную стадию, - ответила Одрейд.
- Но твоя роль в нем начинается только сейчас. А затеяли мы такое, чего раньше никто и не пытался.
- Узнаю ли я теперь полностью проект, связанный с этим гхолой?
- Нет.
Вот и все. Вся видимость высокого доверия и "надобности понимать" отменена единым словом. Но Одрейд поняла, что таков порядок, изначально заведенный еще с первого Дома Соборов Бене Джессерит, претерпевший за тысячелетия только очень небольшие изменения. Подразделения Бене Джессерит разделяются твердыми вертикальными и горизонтальными барьерами на изолированные группы, отсюда, с вершины, тянутся к ним нити единого командования. Обязанности - "предписанные роли" - распределены и исполняются отдельными ячейками. Задействованные в одной ячейке не знают, что делают их современники внутри других параллельных ячеек.
"Но я знаю, что в параллельной ячейке находится Преподобная Мать Луцилла, - подумала Одрейд. - Это подсказывает логика".
Она понимала необходимость такой, скопированной с древнейших тайных революционных обществ структуры - Бене Джессерит всегда рассматривал себя как постоянных революционеров. Эта революция была заторможена лишь Тираном - Лито II.
"Заторможена, но не отменена и не остановлена", - напомнила себе Одрейд.
- Насчет того, к чему ты приступаешь, - сказала Тараза. - Оповести меня, если ощутишь какую-либо непосредственную опасность для Ордена.
Это было одним из тех особенных пожеланий Таразы, смысл которых Одрейд схватывала интуитивно, без слов - а уж потом находила словесное воплощение для этого смысла. Она быстро ответила:
- Бездеятельность будет для нас еще хуже.
- Мы приходим к выводу, что может возникнуть опасность, - сказала Тараза.
Она говорила сухим голосом. Таразе не нравилось пробуждать в Одрейд талант инстинктивного ясновидения, которым она обладала от неподконтрольных воздействий своей генетической линии - Атридесы с их опасными талантами. Была специальная пометка в генетическом досье Одрейд: "…тщательное изучение всего потомства". Двое из этого потомства были тихо умерщвлены.
"Мне не следовало пробуждать сейчас талант Одрейд ни на единый миг", - подумала Тараза. Но иногда искушение было слишком велико.
Тараза отправила проектор под крышку стола и заговорила, глядя на пустой стол.
- Находясь вдали от нас, даже если ты найдешь идеального отца-производителя, ты не должна скрещиваться без нашего разрешения.
- Ошибка моей настоящей матери, - высказала предположение Одрейд.
- Ошибку твоей настоящей матери следовало распознать еще в то время, когда она скрещивалась!
Одрейд и раньше не раз это слышала. Это было то, что в линии Атридесов требовало самого тщательного наблюдения со стороны Разрешающих Скрещивание. Талант, безусловно. Она знает о своем таланте, происходившим от генетической линии, с одинаковой силой давшей мирозданию и Квизаца Хадераха, и Тирана. К чему, однако, Разрешающие Скрещивание стремятся теперь? Насколько отрицательно их отношение? Больше никаких опасных рождений! Она никогда не видела никого из своих детей после их рождения - вовсе не такая уж странность для Ордена. И она никогда не увидит ни единой записи своего генетического досье. Здесь тоже Орден оперирует, тщательно разграничивая силы. "И эти более ранние запреты на некоторые мои Иные Памяти!"
Она обнаружила незаполненные места в своих Памятях и открыла их. Вероятно, только Тараза да еще, может быть, двое членов Совета (Беллонда, вероятней всего, и еще одна старая Преподобная Мать) владели сверхчувствительным доступом к подобной информации о происхождении.
Действительно ли Тараза и другие поклялись умереть, прежде чем выдать секретную информацию постороннему? В конце концов, есть точный ритуал преемственности на случай, если ключевая Преподобная Мать умирает, находясь далеко от Сестер и не имея возможности сразу передать им хранимые в себе жизни-памяти. Этот ритуал много раз задействовали за время правления Тирана. Ужасная Эра! Понимание, что революционные ячейки Ордена для него - как на ладони! Чудовище! Она знала, что Сестры никогда не обманывались насчет того, что Лито II якобы воздерживался от уничтожения Бене Джессерит только из одной глубоко коренившейся в нем верности своей бабушке, леди Джессике.
"Естественно, Джессика".
Одрейд ощутила, как что-то отдаленно встрепенулось у нее внутри.
Грех одной из Преподобной Матерей: "Она позволила себе впасть в любовь!" Такая малость, но приведшая к таким великим последствиям! Тридцать пять сотен лет тирании!
Золотая Тропа. Бесконечность? А как насчет всех этих Затерянных, многих триллионов, ушедших в Рассеяние? Какую угрозу представляют Затерянные, возвращающиеся сейчас?
Тараза, словно прочтя мысли Одрейд, проговорила:
- Люди Рассеяния где-то рядом, во внешнем мире… Просто выжидают, чтобы нанести удар.
Одрейд слышала уже такие доводы: с одной стороны, опасность, с другой - нечто магнетически притягательное. Так много великолепного и неизвестного. Орден, таланты которого уже не одно тысячелетие пестуются меланжем: доступны ли будут ему эти новые необъятные ресурсы человечества? Подумать только об имеющихся там несчетных генах! О потенциальных талантах, свободно парящих за пределами космоса, где они могут навсегда сгинуть!
- Как раз незнание и порождает величайшие ужасы, - сказала Одрейд.
- И величайшее самолюбие, - проговорила Тараза.
- Значит, я еду на Ракис?
- Конечно. Я нахожу тебя вполне соответствующей.
- Иначе бы меня не назначили.
Как же привычна им подобная перепалка словами, уходящая корнями в их школьные дни. Тараза спохватилась, однако, что поддалась на это бессознательно - слишком много воспоминаний связывают их: Дар и Тар. Надо следить за этим!
- Помни, в чем твой долг верности, - сказала Тараза.
Существование не-кораблей создает возможность уничтожения целых планет, не понеся при этом кары. На планету может быть направлен большой объект, астероид или равный ему. Или люди могут быть натравлены друг на друга через подрывную работу сексуальности, а затем им будет дано оружие для самоуничтожения. Похоже, эти Преподобные Черницы предпочитают последнюю технику.
Анализы Бене Джессерит
Снизу из внутреннего дворика Данкан внимательно, даже когда внешне этого и не было заметно, следил за наблюдавшими за ним с галереи. Вон, как всегда, Патрин, но он не считается. В расчет надо брать Преподобных Матерей на противоположной от Патрина стороне галереи - слишком они к нему приглядываются. "Новенькая", - подумал он, увидев Луциллу. От этой мысли испытал прилив возбуждения, которое разрядил в физических упражнениях.
Он проделал первые три упражнения игры-тренировки, которые приказал ему выполнить Майлс Тег, рассеянно думая, что Патрин доложит, насколько хорошо он поработал. Данкан любил Тега и старика Патрина и ощущал их взаимную любовь. Присутствие новой Преподобной Матери сулило интересные перемены. Во-первых, она моложе остальных. Во-вторых, не старается спрятать глаза, сразу же выдающие ее принадлежность к Ордену Бене Джессерит. При первой встрече со Шванги Данкан познакомился с контактными линзами, скрывающими истинный цвет ее глаз и симулирующими нормальные зрачки и слегка налитые кровью белки. Он услышал однажды, как одна из послушниц Оплота говорила, что линзы Шванги еще и исправляют "разрешенную ей генетическую близорукость, которая ничто, по сравнению с теми качествами, какие она передает своему потомству".
В то время большая часть этого замечания прозвучала для Данкана невразумительно, но он обратился к библиотеке Оплота и просмотрел все, что там было на эту тему - сведения и скудные, и слишком урезанные. Сама Шванги отвела все его расспросы на эту тему, но по поведению учителей в последующие дни он понял, что она разозлилась. Для нее было обычным делом срывать свою злость на других. Он заподозрил, что подлинным поводом ее дурного настроения стал его вопрос: не она ли является его настоящей матерью?
Много лет прошло с тех дней, когда Данкан понял, что он - что-то необычное. Были места в этой изощренной постройке Бене Джессерит, куда вход ему был запрещен. Он находил тайные способы избежать таких запретов и часто вглядывался из открытых окон на широкие просторы расчищенной земли, которые в любой момент могли быть накрыты продольным огнем из размещенных в стратегических точках огневых бункеров. Майлс Тег лично обучал его распознавать значение продольного огня.
Сейчас эта планета называлась Гамму. Некогда она была известна как Гиди Прайм, но некто, по имени Гурни Хэллек, изменил ее. Это очень древняя история. Скукота. Почва планеты все еще хранила слабый запах горькой нефти. Как объясняли ему учителя, планету изменили тысячелетия целенаправленных зеленых насаждений. Часть этих насаждений видна из Оплота, повсюду вокруг хвойные и другие леса.
Приглядываясь к двум Преподобным Матерям, Данкан несколько раз прошелся колесом. Он изгибал свои напряженные мускулы при движении точно так, как учил его Тег.
Тег заведовал планетарной обороной. Гамму была окружена вращающимися вокруг нее спутниками наблюдения, членам экипажей не разрешалось держать свои семьи на борту. Эти семьи оставались здесь, на Гамму, заложниками неусыпной бдительности орбитальных пограничников. Среди кораблей где-то блуждают и корабли-невидимки - не-корабли, - команды которых полностью составлены из людей башара и Сестер Ордена Бене Джессерит.
"Я бы не принял этого назначения, если бы не получил в свои руки всю организацию обороны полностью", - объяснял Тег.
Данкан осознавал, что он и есть это "назначение". У Тега есть здешний Оплот - для того, чтобы защищать его, и орбитальные системы наблюдения, включая не-корабли, защищающие Оплот.
Это было частью воинского образования, элементы которого почему-то оказывались уже известными Данкану. Изучая, как оборонять уязвимую на поверхностный взгляд планету от нападений из космоса, он заранее знал, что все оборонительные системы поставлены верно. Как целое, они являлись крайне сложными, но все составные части были узнаваемы и доступны его пониманию. Например, постоянное наблюдение за атмосферой и составом крови обитателей Гамму. Бене Джессерит везде держала докторов Сакк.
"Заразные болезни - это оружие, - говорил ему Тег. - Нашу защиту против болезней должно тонко отрегулировать".
Зачастую Тег восставал против пассивной обороны, он называл ее "остаточным продуктом психологии осады, давно известной тем, что порождает смертоносные слабости".
Когда Тег обучал его военной науке, Данкан слушал внимательно. Патрин и библиотечные сведения подтверждали, что ментат-башар Майлс Тег был знаменитым полководцем Бене Джессерит. Патрин часто вспоминал их совместную службу, и всегда Тег представал героем.
"Подвижность - это ключ к военному успеху, - говорил Тег. - Если ты связан крепостями, даже размером с целую планету, ты, по сути своей, уязвим".
Тег не очень-то беспокоился за Гамму.
"Я вижу, что ты уже знаешь, что это место некогда называлось Гиди Прайм. Харконенны, правившие здесь, кое-чему научили нас. Благодаря им мы лучше представляем, до каких ужасных зверств могут докатиться люди".
Припоминая это, Данкан заметил, что Преподобные Матери на галерее явно говорят о нем.
"Не становлюсь ли я чьим-то еще новым "назначением"?"
Данкану не нравилось, когда за ним наблюдали. Он подумал, что на вид новая Преподобная Мать не слишком сурова, не то что Шванги.
Продолжая свои упражнения, Данкан соизмерил их ритм с личным заклятием: "Будь ты проклята, Шванги! Будь ты проклята, Шванги!"
Он ненавидел Шванги с девяти лет - уже четыре года. Он надеялся, что она не знает о его ненависти. Она, вероятно, забыла о том случае, который породил эту ненависть.
Когда ему едва исполнилось девять лет, он умудрился проскользнуть мимо внутренней охраны через туннель, который вел к одному из огневых бункеров. Запах плесени в туннеле. Тусклые огни. Сырость. Он вглядывался через орудийные щели дота, когда его поймали и оттащили назад в самую сердцевину Оплота.