Бейли поднес яблоко ко рту. Оно было красно-зеленым, прохладным на ощупь и распространяло слабый, но приятный запах. Усилием воли он заставил себя откусить кусочек, и от неожиданно терпкой сочной мякоти плода у него заныли зубы. Он осторожно начал жевать.
Конечно, время от времени в рацион жителей Города включали натуральные продукты. Лично он часто ел натуральное мясо и хлеб. Но такая пища обязательно подвергалась предварительной обработке. Её варили или измельчали, купажировали или комбинировали с другими продуктами. Что касается фруктов, то их давали только в виде пюре или консервов. То, что он держал сейчас в руке, должно быть, попало сюда прямо с грязной почвы планеты.
"Надеюсь, они его, по крайней мере, помыли", - подумал Бейли. Он снова удивился странным представлениям космонитов о чистоте.
- Позвольте мне рассказать о себе подробнее, - начал Фастольф. - Я руковожу расследованием убийства доктора Сартона здесь, в Космотауне, как комиссар Эндерби у вас в Городе. Если могу вам в чём-то помочь, всегда к вашим услугам. Так же, как и вы, жители Города, мы заинтересованы в мирном разрешении этого конфликта и предотвращении подобных инцидентов в будущем.
- Благодарю вас, доктор Фастольф. Я высоко ценю ваше отношение, - сказал Бейли и подумал: "Ну, хватит обмениваться любезностями".
Он решительно надкусил сердцевину яблока, и у него во рту оказались твердые маленькие предметы овальной формы. Он поспешно выплюнул их на пол. Один из них попал бы в ногу Фастольфа, если бы тот быстро не отдёрнул её. Бейли покраснел и начал было наклоняться.
- Ничего, ничего, - доброжелательно сказал Фастольф. - Пусть лежат.
Бейли выпрямился и осторожно положил яблоко на стол. Ему не давала покоя мысль, что, как только он уйдёт, потерянные маленькие предметы будут найдены и подобраны всасывающим устройством; чашу с фруктами сожгут или выбросят куда-нибудь подальше от Космотауна, а саму комнату обработают вирусцидом.
Он попытался скрыть своё смущение за резкостью:
- Прошу разрешения при помощи объёмной видеосвязи подключить к нашему разговору комиссара Эндерби.
Брови Фастольфа взлетели вверх.
- Конечно, если вам это необходимо. Дэниел, соедините нас, пожалуйста.
Бейли застыл в напряженном ожидании, следя за тем, как стоявший в углу комнаты большой блестящий параллелепипед постепенно растворялся, уступая место изображению комиссара Эндерби и части его рабочего стола. При появлении знакомой фигуры комиссара Бейли вздохнул с облегчением; ему захотелось оказаться рядом с ним в безопасности его кабинета или где-нибудь ещё, лишь бы только в родном Городе. Пусть даже в самых непривлекательных районах Джерси - среди дрожжевых фабрик.
Теперь, когда у него был свидетель, можно было перейти непосредственно к делу.
- Мне кажется, - решительно начал Бейли, - я проник в тайну, окружающую смерть доктора Сартона.
Краешком глаза Бейли увидел, как Эндерби вскочил со стула, хватая на лету свои соскользнувшие с носа очки. Поскольку голова его при этом оказалась за пределами трёхмерного приёмника, он, покрасневший и лишенный дара речи, вынужден был сесть снова.
Доктор Фастольф был поражен не меньше, однако он лишь склонил голову набок. Лишь Р.Дэниел оставался невозмутимым.
- Вы хотите сказать, - проговорил Фастольф, - что знаете, кто убийца?
- Нет, - ответил Бейли. - Я хочу сказать, что никакого убийства не было.
- Что? - вскричал Эндерби.
- Одну минуту, комиссар Эндерби, - остановил его Фастольф. Не сводя глаз с Бейли, он удивлённо произнёс: - Вы хотите сказать, что доктор Сартон жив?!
- Да, сэр, и я думаю, что знаю, где он.
- Где же?
- Вон там, - ответил Бейли и твёрдо указал на Дэниела Оливо.
Глава 8
СПОР ИЗ-ЗА РОБОТА
Бейли ощущал каждый удар своего сердца. Казалось, время остановилось. На лице Р.Дэниела, как всегда, не отражалось никаких эмоций. Хэн Фастольф был потрясен, но умело скрывал свои чувства.
Однако больше всего Бейли волновала реакция комиссара Джулиуса Эндерби. Трёхмерный приёмник, из которого на него уставилось лицо Эндерби, не давал чёткого изображения. Мешало его постоянное, едва уловимое мелькание и не совсем идеальная разрешающая способность. Из-за этого несовершенства, а также из-за очков комиссара по глазам Эндерби ничего невозможно было прочитать.
"Не пропадай, Джулиус. Ты мне нужен", - подумал Бейли.
Вообще-то он не думал, что Фастольф станет предпринимать что-либо в лихорадочной спешке или позволит эмоциям вылиться наружу. Он когда-то читал, что у космонитов не было религии, но они подменили её холодным бесстрастным интеллектуализмом, доведенным до высот философии. Он верил этому и на это рассчитывал. Любое своё действие они будут тщательно, не спеша обдумывать и если решатся что-то предпринять, то только на основе здравого смысла, взвесив все "за" и "против".
Если бы он сделал такое заявление, находясь среди них один, он больше никогда не вернулся бы в Город, в этом он был твёрдо уверен. Холодный разум продиктовал бы им такой выход. Для космонитов их планы значили больше, гораздо больше, чем жизнь жителя Города. Для Джулиуса Эндерби придумали бы какую-нибудь отговорку. Может быть, предъявили бы комиссару труп его помощника и, покачав головами, стали бы говорить ещё об одном ударе, нанесенном заговорщиками-землянами. И комиссар поверил бы. Так уж он был устроен. Если он и ненавидел космонитов, то ненависть эта основывалась на страхе. Он не осмелился бы не поверить им.
Вот почему именно ему Бейли отвёл роль свидетеля, более того, свидетеля, находящегося в надёжном месте, вне досягаемости космонитов с их тщательно продуманными мерами безопасности.
Раздался прерывающийся голос комиссара:
- Лайдж, вы совершенно не правы. Я сам видел труп доктора Сартона.
- Вы видели обугленные остатки того, что назвали трупом доктора Сартона, - смело возразил Бейли. Он мрачно подумал о недавно разбитых очках комиссара. Неожиданно для космонитов они сыграли им на руку.
- Нет, нет, Лайдж. Я хорошо знал доктора Сартона, и голова у него была не повреждена. Это был он. - Комиссар смущенно прикоснулся к очкам, как будто он тоже вспомнил о своем злоключении, и добавил: - Я осмотрел его внимательно, очень внимательно.
- А что вы скажете о нём? - Бейли снова указал на Р.Дэниела. - Разве он не похож на доктора Сартона?
- Да, так же, как походила бы на него статуя.
- Не так уж трудно придать своему лицу бесстрастное, как у робота, выражение, комиссар. Предположим, вы видели развороченного бластером робота. Вы сказали, что внимательно осмотрели его. Достаточно ли внимательно, чтобы разглядеть, что собой представляла обугленная поверхность вокруг раны - обгоревшую органическую ткань или её заменитель, скрывающий под собой металлическую конструкцию?
На лице комиссара появилась гримаса отвращения:
- Не делайте из себя посмешище! - воскликнул он.
Бейли повернулся к космониту:
- Согласны ли вы провести эксгумацию трупа, доктор Фастольф?
Фастольф улыбнулся.
- У меня не было бы никаких возражений, мистер Бейли, но дело в том, что мы не хороним наших умерших. Кремация - повсеместно распространенный у нас обычай.
- Весьма удобный, - пробормотал Бейли.
- Скажите, мистер Бейли, как вы пришли к этому столь неожиданному заключению? - спросил доктор Фастольф.
"Не сдаётся, - подумал Бейли. - Будет до конца начисто отрицать свою вину". Вслух он сказал:
- Это было довольно просто. Чтобы сымитировать робота, недостаточно надеть на лицо застывшую маску и начать говорить неестественно правильным языком. Ваша беда в том, что вы у себя на Внешних Мирах слишком привыкли к роботам. Вы начали относиться к ним почти так же, как к людям. Вы стали слепы к различиям. На Земле всё иначе. Для нас робот - это всего лишь робот. Так вот, во-первых, Дэниел слишком человечен для робота. Когда я впервые встретил его, я подумал, что он - космонит. Мне было довольно трудно перестроиться, когда он сообщил, что он - робот. Да и как же иначе, ведь он на самом деле космонит, а не робот.
- Как я говорил вам, коллега Элайдж, - вмешался Р.Дэниел, нисколько не смущенный тем, что сам был темой обсуждения, - меня сконструировали для того, чтобы я временно мог занять место в человеческом обществе. Сходства с человеком добивались специально.
- Этим занимались настолько серьёзно, что тщательно скопировали даже те части тела, которые обычно скрыты под одеждой? Настолько серьёзно, что повторили те органы, которые у робота не будут выполнять никакой мыслимой функции?
- Откуда вам это известно? - спросил вдруг Эндерби.
Бейли покраснел:
- Я не мог не заметить в… туалетном блоке.
Было видно, как потрясло это известие комиссара.
- Вы, конечно, понимаете, что сходство должно быть полным, иначе добиться нужного результата невозможно, - нарушил молчание Фастольф. - Полумерами в нашем деле не обойтись.
- Я могу закурить? - резко спросил Бейли.
Три трубки в день - это было немыслимое расточительство, но он словно бы несся в стремительном потоке отчаянного безрассудства и нуждался в успокоительной затяжке табачного дыма. В конце концов, он бросил вызов космонитам. Он собирался заткнуть им глотки их же ложью.
- Извините, но я бы предпочел, чтобы вы не курили, - ответил Фастольф. Это было "предпочтение", обладавшее силой приказа.
Бейли почувствовал это. Он засунул обратно трубку, которую уже вытащил было в предвосхищении само собой разумеющегося разрешения. "Конечно же, нет, - с горечью подумал он. - Эндерби не предупредил меня, потому что сам не курит, но это же ясно. Одно вытекает из другого. На этих стерильных Внешних Мирах не курят, и не пьют, и вообще не ведают человеческих пороков. Неудивительно, что они признают роботов в своем проклятом - как Р.Дэниел назвал его? - С/Fе-обществе! Неудивительно, что Дэниел так хорошо играет роль робота. Если на то пошло, то все они здесь роботы".
- Слишком близкое сходство - лишь одна из многих улик, - продолжал Бейли. - Когда я вёл его (тут Бейли пришлось указать на своего напарника. Он не мог заставить себя назвать его ни Р.Дэниелом, ни доктором Сартоном), в моём секторе произошёл скандал, едва не переросший в массовые беспорядки. Именно он остановил надвигающуюся беду, и знаете, каким образом? Он наставил бластер на предполагаемых зачинщиков.
- Боже мой! - воскликнул Эндерби. - В протоколе говорится, что это вы…
- Знаю, комиссар, - перебил его Бейли. - Протокол составлялся с моих слов. Мне не хотелось, чтобы в документах значилось, что какой-то робот угрожал бластером людям.
- Нет, нет. Конечно же, вы поступили абсолютно правильно!
Эндерби явно охватил ужас. Он наклонился вперёд, чтобы посмотреть на что-то находившееся за пределами объёмного экрана. Бейли догадался, что это было. Комиссар смотрел на измеритель энергии, чтобы проверить, не подключился ли кто к передатчику.
- Это ещё одно доказательство вашего предположения? - поинтересовался Фастольф.
- Разумеется. Первый Закон Роботехники гласит, что робот не может причинить вреда человеческому существу.
- Но Р.Дэниел и не причинил никому вреда.
- Верно. После он даже заявил, что не выстрелил бы ни при каких обстоятельствах. И всё же я никогда не слышал, чтобы робот мог нарушить дух Первого Закона настолько, чтобы угрожать человеку бластером, даже если у него на самом деле не было намерения пустить его в ход.
- Понятно. Вы специалист в области роботехники, мистер Бейли?
- Нет, сэр. Но я прослушал курс общей роботехники и позитронного анализа. Кое в чём я разбираюсь.
- Это хорошо, - заметил Фастольф, - но видите ли, я являюсь специалистом по роботехнике и уверяю вас, что сущность разума робота заключается в абсолютно буквальном толковании мира. Он не признает духа Первого Закона, только его букву. Возможно, у вас на Земле простые модели так перегружены дополнительными к Первому Закону мерами предосторожности, что, вероятно, они совершенно не способны угрожать человеку. Улучшенные модели, такие как Р.Дэниел, - совсем другое дело. Если я правильно понял ситуацию, угроза Р.Дэниела была необходима для предотвращения массовых беспорядков. В таком случае её целью было предотвратить тот вред, который мог быть причинен человеческим существам. Он подчинялся Первому Закону, а не нарушал его.
Внутри у Бейли всё сжалось, но внешне он сохранял напряженное спокойствие.
"Нелегко мне придётся", - подумал Бейли, но он не собирался уступать космониту.
- Вы можете опровергать каждый довод по отдельности, но все вместе они сводятся к одному. Прошлой ночью во время обсуждения так называемого убийства этот мнимый робот заявил, что его будто бы превратили в сыщика посредством введения в его позитронные цепи нового импульса. Импульса - какого бы вы думали? - к справедливости!
- Я подтверждаю это, - откликнулся Фастольф. - Это было сделано три дня назад под моим собственным руководством.
- Импульс к справедливости? Справедливость, доктор Фастольф, это абстрактное понятие. Только человек может использовать этот термин.
- Если вы определяете "справедливость" таким образом, что это абстракция, если вы говорите, что это есть исполнение каждым человеком своего долга, то я признаю правоту вашего довода, мистер Бейли. Знания, которыми мы обладаем в настоящее время, не позволяют нам вкладывать в позитронный мозг абстракции в человеческом понимании этого слова.
- Значит, вы признаете это - как специалист по роботехнике?
- Безусловно. Вопрос в том, что Р.Дэниел понимает под словом "справедливость".
- Из нашего с ним разговора мне было ясно, что он понимал под ним то же, что вы и я, любой другой человек. То, что никакой робот понять не в состоянии.
- Почему бы вам, мистер Бейли, не попросить его дать своё определение этому термину?
Уверенность Бейли слегка пошатнулась. Он повернулся к Р.Дэниелу:
- Ну?
- Да, Элайдж!
- Как вы определяете понятие справедливости?
- Справедливость, Элайдж, это то, что существует, когда обеспечивается соблюдение всех законов.
Фастольф кивнул.
- Неплохое определение для робота, мистер Бейли. А? Вот это-то стремление следить за тем, чтобы все законы неукоснительно соблюдались, и было заложено в Р.Дэниела. Справедливость для него - понятие очень конкретное, поскольку оно основывается на соблюдении законов. Точных недвусмысленных законов, которые, в свою очередь, конкретно определяются. Ничего абстрактного здесь нет. Исходя из абстрактных представлений морального порядка, человек может считать некоторые законы плохими, а их осуществление - несправедливым. Что вы на это скажете, Р.Дэниел?
- Несправедливый закон, - ровным голосом проговорил робот, - это логическая несообразность.
- Для робота это так и есть, мистер Бейли. Так что, как видите, не следует смешивать понятие справедливости, которое существует у Р.Дэниела, и своё собственное.
Бейли резко повернулся к Р.Дэниелу:
- Вчера ночью вы выходили из моей квартиры.
- Да, выходил. Если это потревожило ваш сон, прошу меня извинить, - ответил Р.Дэниел.
- Куда вы ходили?
- В мужской туалетный блок.
Бейли был ошеломлен. Он не сомневался, что так оно на самом деле и было, но никак не ожидал получить такой ответ от Р.Дэниела. Его уверенность поколебалась, и всё же он твёрдо решил держаться избранного пути. Комиссар пристально наблюдал за происходившим, его защищенные линзами очков глаза перебегали с одного собеседника на другого. Теперь Бейли просто не мог пойти на попятную, какие бы софизмы они ни пускали в ход против него. Он должен был твёрдо отстаивать свою точку зрения.
- После того как мы добрались до моего сектора, - начал он, - Р.Дэниел настоял на том, чтобы войти со мной в туалетный блок. Предлог его был неубедительным. Ночью он снова ходил туда, в чём только что признался. Если бы он был человеком, я бы сказал, что в этом нет ничего противоестественного. Это очевидно. Однако, если считать его роботом, эти посещения туалетной становятся бессмысленными. Возможен лишь один-единственный вывод - это человек.
Фастольф кивнул. Казалось, ничто не могло выбить его из колеи.
- Это чрезвычайно интересно. А что, если мы спросим самого Дэниела, зачем он ходил в туалетный блок прошлой ночью?
Комиссар Эндерби подался вперёд:
- Прошу вас, доктор Фастольф, - пробормотал он, - да разве можно…
- Не стоит беспокоиться, комиссар, - сказал Фастольф. Его тонкие губы скривились в подобие улыбки. - Я уверен, что ответ Дэниела не оскорбит ни ваших чувств, ни чувств мистера Бейли. Мы слушаем вас, Дэниел!
- Вчера вечером, - начал Р.Дэниел, - жена Элайджа, Джесси, ушла из дома в дружеском расположении ко мне. Совершенно ясно, что у неё не было никаких оснований не считать меня человеком. Однако вернулась она, уже зная, что я робот. Вывод напрашивается сам собой: она получила эти сведения за пределами квартиры. Из этого следовало, что наш с Элайджем разговор был подслушан. Другого объяснения тому, что секрет моего истинного происхождения стал широко известен, не было. Элайдж сказал мне, что у их квартир хорошая звукоизоляция. Мы говорили негромко. Значит, обычное подслушивание отпадает. В то же время известно, что Элайдж - полицейский. Если в Городе существует подпольная группа, достаточно хорошо организованная, чтобы подготовить убийство доктора Сартона, то вполне возможно, что они знают и о том, что расследование убийства поручено Элайджу. Тогда опять-таки возможно и даже вероятно, что его квартира подвергается лучевому прослушиванию.
После того как Элайдж и Джесси легли спать, я, как мог, обыскал квартиру, но так и не сумел обнаружить никакого передатчика. Это осложнило дело. Можно обойтись и без передатчика, если использовать направленный сдвоенный луч, но для этого необходимо довольно сложное оборудование.
Анализ сложившейся ситуации привёл меня к следующему заключению. Единственное место, где житель Города может делать почти всё, что угодно, не опасаясь вмешательства посторонних, это туалетный блок. Он может даже установить там лучевой подслушиватель. Земляне так оберегают свою интимность при поседении туалетной, что никто и не взглянул бы в его сторону. Секционный блок располагается довольно близко от квартиры Элайджа, так что фактор расстояния роли не играет. Могла быть использована портативная модель. Я пошёл в туалетный блок, чтобы обследовать его.
- И что вы обнаружили? - перебил его Бейли.
- Ничего, Элайдж. Никаких следов дилучевого аппарата.
- Ну, как, по-вашему, мистер Бейли, это звучит убедительно? - обратился к нему Фастольф.
Но теперь от неуверенности Бейли не осталось и следа.
- Звучит-то, может быть, и убедительно, да только правды здесь ни на грош. Чего он не знает, так это того, что жена рассказала мне, где ей сообщили об этом и, главное, когда. Она узнала, что он робот, вскоре после того, как вышла из дома. Заметьте, слухи об этом ходили по Городу уже несколько часов. Значит, известие о том, что он - робот, вовсе не было результатом подслушивания нашего вечернего разговора.