Пузырь сверкнул. В нем пылал Черногорск. Между старинных домов с вычурными скатами крыш из черной черепицы, каких нет ни в одном из тридцати миров, по брусчатке бежали люди в остроконечных шляпах. Их догоняли поглотители. Громадные твари, похожие на рогатых собак не могли быть никем иным. Я видел эти рога, их ни с чем не спутаешь. Они скакали на четырех лапах, лязгая на ходу громадными челюстями. Маги выпускали шквал огненных шаров, молний, водяных бичей, но тщетно. Заклятья не достигали цели. Пылали подожженные волшебством дома. Рушились проломленные стены.
Молодой еще волшебник, спасающийся бегством, неудачно повернул. Попав в узкий проулок, заканчивающийся тупиком, он обернулся. Выпустил вдоль домов черное облако с копошащимися внутри сонмами ненасытных бестий. Поглотитель раззявил пасть, проглотил смертельную тучу, и облизнувшись бросился на мага.
Я закрыл глаза.
– Давай! – кричал Евлампий, в его голосе чувствовалось неподдельное отчаяние.
Мне снилась в детстве эта грязная темная улица и бегущий человек в синем балахоне. Я уже видел его. Молодое, со следами подростковых прыщей, лицо. Синяк под левым глазом, светлые волосы. Что же все это значит? Почему в мыслях хранителя Силы, появился снившийся мне чародей? Кто такой хранитель Силы, вызывающий во мне смешанные чувства из гнева и поклонения?
Стыд пропал. Исчезла поляна. Старейшины кивнули, давая молчаливое одобрение.
Я не увидел, а почувствовал фиолетовое сияние. Ноги передвигались быстрее. Я перешел на бег. Разомкнув веки, я посмотрел вверх. В голубых небесах, едва различимая, висела половина бледного диска луны. Впервые в жизни, не считая детского баловства, мне захотелось выть.
– Молодец! Давай! – кричал голем.
Водяной ком с черными прожилками вытянулся вверх, превращаясь в длинную, изогнутую воронку. Мокрый хобот наклонился в сторону от архивариуса, шаря по траве. Одуванчики до которых он дотрагивался, вспыхивали и распадались прахом.
– Давай же! – орал Евлампий.
Я задрал голову и завыл, продолжая бежать. Длинные, призывные рулады быстро сменились угрожающим рыком и снова перешли в вой.
Архивариус вздрогнул. Хвост водяной воронки выскочил из его рук, подпрыгнул и заскакал по полю. Хобот, изогнувшись, болтался в разные стороны, лупя по одуванчикам. Разлеталась, моментально чернеющая, земля, вывернутая с корнем трава налету превращалась в щепотки пепла.
Мровкуб вытянул в сторону душеприказчика раскрытые ладони, но продолжающийся вой заставил его остановиться. Передернув плечами, архивариус обернулся.
Не переставая выть, я несся на него.
– У тебя все получится! – кричал мне в ухо голем.
Самое странное, я ему верил.
Лицо архивариуса исказилось и побледнело. Краснота спадала, спускаясь к шее. Отчаянным жестом, он обхватил виски. Краснота на мгновенье замерла, но все равно продолжила тускнеть. Он еще сдавливал лицо руками, но это уже не помогало. Кожа побледнела. Тогда архивариус поднял руки и хлопнул в ладоши. Все еще висящий над его головой пузырь, лопнул. Хобот замер в прыжке и повалился на бок.
– Власть силе! – крикнул хранитель, голосом архивариуса, и махнул от себя рукой.
Водяной смерч дернулся, приподнявшись над одуванчиковым полем, и дотянувшись до черного фея, разлетелся миллионом брызг. В местах попадания капель, земля задымилась.
Душеприказчик стоял заслонившись руками, еще более черный, чем раньше. Оливье нигде не было видно.
Я, уже не в состоянии остановиться, продолжая дико завывать, на бегу, врезался в архивариуса. Старик упал, и я, победно зарычав, прижал его к земле.
Теперь, я разглядел его глаза. Они состояли из одного зрачка, ни белой склеры, ни радужки. Красная жижа, замершая в пустоте глазницы. Жуть!
Я наклонился над ним, почти касаясь маской его лица, и завыл. Так громко и долго, как только мог. Мровкуб задергался, пытаясь вырваться, но я крепко держал его и продолжал выть, пока он не прекратил шевелиться. Мышцы на его лице напряглись. Рот исказился. Дрогнули веки и, под ними, появились обычные, синие глаза.
Я почувствовал движение воздуха. Рядом со мной кто-то прошел. Обернувшись, я никого не увидел, но что-то коснулось моего плеча и отпрянуло. Неприятное ощущение чужого присутствия исчезло.
Успокоив надрывное дыхание, я стянул маску и пригляделся к архивариусу. Он не подавал признаков жизни.
– Ты справился! – с гордостью и одновременно с испугом прошептал голем.
– Я же оборотень.
– Отпусти его, ему уже не поможешь. – мягко проговорил Евлампий.
Я еще раз дотронулся до архивариуса. Он не двигался и не дышал.
– Ты справился, ты победил. – успокаивал меня голем.
– А вон тот ничтожный мотылек! – зло бросил, подошедший Оливье. – Не смог отправить тварь обратно в междумирье. Теперь, хранитель будет бродить по Фейри Хаусу!
– Нужно сообщить Последнему! – немедленно взвился Евлампий.
– Я тебе сообщу! – повысил голос дядя.
– И что вы мне сделаете? – с издевкой уточнил голем.
– Что вообще произошло? – спросил я, переминаясь с ноги на ногу.
С меня уже сошла странная бравада, и я чувствовал опустошение и стыд.
– Тебе лучше не знать! – произнес Оливье.
– Узнают все! – закричал Евлампий. – Вы выпустили на волю хранителя Силы!
Голем поднял руки над каменной башкой. Я догадался, что он собирается вызвать тучу и связаться с судьей Тринадцатого Темного Объединенного мира.
Оливье тоже все понял.
– Не узнают. – уверенно проговорил он.
Вынув из бездонной сумки, он направил на меня деревянную игрушку. Искусно вырезанную фигурку человечка с молотом.
– Я уже давно не играю в игрушки. – ошарашено заметил я.
– Голем играет! – пояснил дядя.
Евлампий попытался хлопнуть, но его ладони так и не коснулись друг друга. Оливье нажал на крючок. Сработал механизм и деревянный человечек ударил молотом по наковальне. Проскочила голубая искра и в голема выпалила настоящая молния, только маленькая. Она попала между ладоней. Среди камней проскочили разряды, опоясав сеткой молний тело голема. Он медленно опустил руки и замер.
– Что с ним? – вскрикнул я от неожиданности.
Оливье спрятал деревянную игрушку, вместо нее вынув кусок вяленого мяса и, махнув им, протянул мне.
– Подкрепись, ты бледно выглядишь. Нам пора убираться. Даже без помощи твоего правильного дружка, здесь скоро все будет кишеть магами!
– Но…– пробормотал я, жадно пережевывая жесткое мясо.
– Ни каких но! Голем скоро очухается, но ничего не вспомнит. Расскажешь ему про хранителя Силы, заморю голодом!
Я чуть не подавился остатками мяса и, с трудом сглотнув, кивнул.
– Но…
– Послушай! – уже мягче проговорил дядя. – Ты вытащил меня из междумирья и я прощаю тебя за то, что ты угробил мою карьеру. Только это не значит, что я буду терпеть твою тупость и орочьи вопросы, которые ты постоянно задаешь.
Я закрыл рот и еще раз кивнул.
– Вот и умница, крысеныш. – сказал он.
Глава 12.
Путешествие без портала.
Голем подал признаки активности. Подпрыгнул, покрутил руками и повернулся.
– Что со мной?
– Во время магического поединка тебя зацепила молния! – быстро ответил дядя. – Надо скорее убираться, пока фей не отошел от колдовства.
– Душеприказчик живой? – удивился я.
– Что ему будет? – проворчал Оливье. – Этого душегуба, так просто не изведешь. Хотя, стоило бы.
– Я не помню о молнии. – пробормотал Евлампий.
– Тебе еще повезло. – сердобольно заметил дядя. – Могло бы напрочь заклинить!
– Мы прошли поляну и начали пробираться через заросли…
– Сейчас это не важно. Надо спешить! – строго сказал Оливье.
– Как мы выберемся? – заинтересовался я.
Ни на дядю, ни на голема смотреть не хотелось. Поэтому, я рассматривал архивариуса. Старик бледной тенью выделялся на фоне травы.
– У меня есть план, но придется покопаться!
Схватив меня за шиворот, Оливье зашагал к перевернутому дереву. Я старался идти с ним в ногу, чтобы не упасть.
– Слышал про радужный мост?
– Его разрушили после мировой войны. Он соединял Благодатные земли и Отдельный мир. – не дав мне ничего сказать, затараторил Евлампий.
– Точно булыжник. Радужный мост соединял не только Благодатные земли и Отдельный мир. Он состоял из трех лучей, сходящихся в Благодатных землях в один. Пути начинались в Подгорном царстве, Пустынных территориях и Фейри Хаусе. Сейчас они закрыты, но мы один откроем.
– Это запрещено! – закричал Евлампий.
– Жалко, что тебя молнией не испепелило. – вздохнул дядя.
– Молния не может мне навредить, только временно парализовать или лишить памяти. – возразил голем.
Оливье не стал отвечать, мы подошли к перевернутому дереву.
– Смотри, у земли должна быть нора, а в ней горшок.
– Горшок? – переспросил я.
– Горшок. – передразнил дядя.
– Зачем нам горшок? – спросил я.
– Не для того, чтобы в него гадить! – разозлился Оливье. – Из него начинается радуга!
– Так и есть! Но нам нельзя его выкапывать и открывать, мы же не хотим восстановить радужный мост? – вмешался Евлампий.
– Вам может и нельзя! – отрезал дядя. – А я собираюсь, выбраться отсюда.
Он подтолкнул меня к норе.
– Лезь!
– Но, Отдельный мир. – засомневался я.
– Лезь, фей очнется и закроет горшок, ничего не случится.
– Вы не можете быть так уверены! – возразил голем.
– В тридцати мирах, вообще, ни в чем нельзя быть уверенным. Лезь!
Я подчинился. Опустился на четвереньки и заглянул в дыру. В конце концов, мне хотелось покинуть негостеприимный Фейри Хаус.
– Не надо! Закон нельзя нарушать. – сурово проговорил голем.
Я не ответил. Вздохнул и протиснулся в нору. Желание жить, сильнее любых правил. А страх перед темными ямами можно и преодолеть. Тем более, это единственный путь из мира фей.
Влажная земля скользила. Руки расползались, пришлось держаться за стенки норы. Пропихнув себя в дыру, я пополз на ощупь. Корячился, я не долго. Яма оказалась не глубокой и не такой уж темной. Глаза быстро привыкли и я смог разглядеть то, зачем лез.
Передо мной стоял увесистый медный горшок с ручками и крышкой, запертый навесным замком. Как спрашивается его открывать? Ломать замок? А чем?
Я огляделся. За горшком притулились три сундука. Большой, средний и маленький. Интересно, что фей в них прячет?
Я подполз ближе. Самый маленький приоткрыт. Приподняв крышку, я заглянул внутрь.
– Лазить в чужих вещах, преступление. – напомнил о себе голем.
– Я не лазаю. Я смотрю. – парировал я.
– Это одно и тоже. – не унимался Евлампий.
В сундуке лежал потертый, черный футляр с выдавленной монограммой. Знак изображал нож, продетый между зубцов вилки и опоясанный витыми буквами, складывающимися в надпись "Еда для наслаждения".
– Это чудо! – проговорил голем, забыв о нравоучениях.
Я бы не согласился, но надпись меня заинтересовала. Я открыл футляр. С обратной стороны крышку обтягивал черный бархат. На нем, вставленные в крепления, разместились ложки. На основании футляра вилки и ножи. Комплект насчитывал тридцать столовых приборов, но одной ложки не хватало.
– Последнее творение мастера Правши. Оно считалось утерянным. – Евлампий покачал головой. – Я видел ложку у Оксаны. Во время боя за ключ Отдельного мира. Она воспользовалась ею, чтобы снять с себя проклятье.
– Этой ложки, как раз нет. – согласился я. – Интересно, как она к ней попала?
– Какая разница. – возмутился голем. – Такое сокровище не должно лежать в сырой норе. Все миры должны иметь возможность любоваться им! Надо его забрать!
– Ты же говорил, что лазить в чужих вещах – противозаконно! – опешил я.
– Преступление бросать столовый набор мастера Правши в грязной дыре! – завопил Евлампий.
Я злобно на него посмотрел и закрыл футляр.
– Бери! – прошипел голем.
Повертев в руках ценную вещь, я решил, что смогу ее продать.
– Что ты там возишься? – закричал снаружи Оливье.
Запихав трофей за пазуху, я развернулся и, уцепившись за ручку горшка, полез наверх. Как только я показался из норы, дядя перехватил горшок. Отнес от дерева и поставил на землю.
– Не стоит этого делать! – начал нудить Евлампий. – Нельзя нарушать закон, даже по необходимости.
Я с неодобрением посмотрел на голема. Какой он все-таки лицемер!
Оливье, в отличие от меня, не обращал на него внимания, продолжая возиться с замком.
– Волшебный! – наконец резюмировал он.
Голем облегченно выдохнул.
– Давайте, поищем другой путь.
Я хотел с ним согласиться, а вот дядя, нет.
– Ты заткнешься наконец! Бестолковый валун! Хватит ныть? Разрази тебя гром!
– Может быть я смогу помочь?
Оливье оборвался на полуслове, и мы одновременно повернулись.
Архивариус стоял в шаге от нас, с интересом разглядывая горшок.
– Он не дышал. – испуганно проговорил я.
– Так не бывает. Он не мог выжить. – подтвердил Оливье.
– Прошу прощения. – смущенно проговорил архивариус. – Я был не совсем честен с вами. Должен признаться, я не совсем живой.
У меня отвисла челюсть. По-настоящему. Закрыв рот, при помощи руки, не дожидаясь пока потекут слюни, я сглотнул.
– Продолжайте? – металлическим тоном проговорил Евлампий.
После его слов, я услышал знакомое шипение. Голем трансформировался.
– Пожалуйста, не делайте преждевременных выводов, а тем более действий. – попросил архивариус. – Я все расскажу в подробностях. Стоит начать с того, кто я. Это, наверное, самый сложный вопрос и ответ на него будет непростой. Я действительно архивариус, а еще, я архив.
От удивления голем перестал трансформироваться.
– Как это? – растерянно спросил он.
– Я же говорил, что объяснить будет трудно. Около трехсот лет назад, когда высшие чародеи создали магистрат, они решили, что кому-то необходимо содержать в порядке и беречь документацию. Поскольку магические сведения слишком ценны. А главное, не должны попасть в чужие руки. Они создали меня. Как бы вам объяснить? Я множество магических книг с единым разумом, я чудотворная библиотека.
– Никогда о таком не слышал. – проговорил Евлампий.
– Я тоже. – подтвердил Оливье.
Вынув из бездонной сумки самострел гномьей работы, он прицелился в Мровкуба.
– Истинная правда. – обиделся архивариус. – Прискорбно, что наше знакомство началось со лжи, но сейчас, я говорю правду. Я нахожусь в Семисвете. Одному, мне тяжело управляться с архивом, ведь я не обладаю необходимыми приспособлениями в виде рук и ног. Поэтому, я создал себе помощников – гомункулов Мровкубов. Они похожи на слаборазвитых големов, мало на что способных без управления. – глядя на Евлампия, уточнил он. – Для удобства, их столько же сколько миров. Я в теле Тридцать Первого, последнего Мровкуба.
– Предположим, – проговорил дядя, не опуская самострел, – но нужно убедиться и в другом. Надави указательным пальцем на глаз!
Архивариус поднял руку и прижал ее к лицу. Ничего не произошло. Глаза так и остались голубыми.
– Еще раз! – скомандовал Оливье, ткнув самострел в горло Мровкубу и приблизившись вплотную.
– Что за глупые проверки? – спросил ничего не понимающий голем.
– Хорошо. – наконец проговорил дядя и отступил назад. – Как открыть замок?
– О чем вы говорите? – удивился Евлампий. – Кого интересует замок! Зачем вы отправились в Изумрудный мир?
Оливье повернулся и сбросил голема с моего плеча.
– Отвечай! – велел он, махнув на архивариуса самострелом.
Голем забрался обратно, придерживаясь за цепочку.
– Я веду счет всем обидам. – насупившись, пробормотал он.
– Мне будет сложно объяснить, но если вы позволите, я могу его открыть. – предложил Тридцать Первый Мровкуб.
– Валяй, но учти, я слежу за тобой! Ты под прицелом! – предупредил дядя.
– Я буду осторожен. – пообещал архивариус.
Он подошел ближе и склонился над замком.
– Устройство обычное, всего три сторожевых заклятья, друг с другом не взаимодействуют.
Пошарив вокруг, он подобрал зеленую веточку и поднес к замку.
– Переносим магическую энергию с горшка на ветку. Замыкаем. Создаем обратный щит…
Архивариус еще некоторое время бормотал, но уже неразборчиво. Потом, взмахнул рукой. Замок щелкнул и открылся. Ветка посинела, засохла и рассыпалась пылью.
– Подыми крышку! – скомандовал Оливье.
Мровкуб подчинился.
Внутри горшка лежали золотые монеты. Они призывно блестели и позвякивали.
– Теперь, отойди!
Архивариус отступил, всем видом изображая покорность и раскаяние.
– Вам придется за это ответить! – пообещал голем. – Закон нельзя нарушать когда захочется.
Оливье усмехнулся и ударил прикладом самострела по замку, сбив его.
– Обязательно отвечу и за это тоже. Пусть помучается, когда будет крышку закрывать. – он подмигнул мне, убирая свое оружие в бездонную сумку. – Без замка-то.
Прежде чем голем возмутился, дядя присел рядом с горшком. Протянул руку и три раза щелкнул по медному боку.
Раздался мелодичный звон. Монеты в горшке завибрировали. Трясясь и перепрыгивая с места на место. Запахло свежестью, как перед грозой.
– Полундра! – крикнул дядя и отскочил в сторону.
Золото сверкнуло, и в небеса ударили семь прозрачных струй. Разлетелись брызги. Я отступил подальше, задрав голову. Водяные столбы тянулись и растворялись в вышине. На фоне неба, они все выглядели голубыми, но это продлилось не долго. Крайний столб потемнел, приобретя фиолетовый оттенок. Остальные окрасились в синий, зеленый, желтый, оранжевый и красный. Набрав яркость, радуга наклонялась, пока верхняя часть не скрылась за горизонтом.
– На абордаж! – весело вскрикнул Оливье.
Не обращая на нас внимания, он подбежал к горшку. Подобрал из него золотую монету и, сделав шаг, исчез в разноцветном сиянии.
Я пошел следом.
– Монета, твой билет. Без нее на мост попасть нельзя. – пояснил голем то, о чем я и сам догадался.
Хотя удивляться нечему, он всегда так делает.
– Прошу прощения, юноша. Могу ли я отправиться с вами?
Я обернулся. За мной, в нерешительности переступая с ноги на ногу, стоял Тридцать Первый Мровкуб. Ответить, я не успел, потому что меня опередил голем.
– Вы должны пойти с нами. – сообщил он. – У меня к вам накопилась масса вопросов.
– Боюсь учитель будет против. – заметил я.
– А кого это волнует! – взъерепенился Евлампий.
Я вздохнул. Кого бы это не взволновало, крайним, как всегда, окажусь я.
– К счастью, я могу быть незаметным. – пообещал архивариус. – Я не доставлю ни каких хлопот.
В этом, я сомневался, но голем снова меня перебил.
– Какие хлопоты? – удивился он. – Вы уже нам помогли, а с вашими величайшими знаниями, вы будете нам полезны и дальше.
– Благодарю, и обещаю оказать посильную помощь. Всю, на которую только способен.
Я покачал головой и, повернувшись, поднял из горшка монету. Она весила, как десять обычных.
– Не стой столбом! – поторопил Евлампий.