4
ОН рычит - и Реальность содрогается от ЕГО рыка. На картину прошлого, созерцаемого Нерожденными, наползает паутина трещин.
"Я воскрешу их! Я найду их потомков! Они будут умирать в огне тысячу тысяч раз!!!"
- Найди. Воскреси, - отвечает Базарга словами. - Но сейчас сделай милость: заткнись! Из-за твоих воплей мы ничего не увидим! Ты похож на смертного малолетнего мальчишку, утопающего в соплях лишь оттого, что его мать насилует ландскнехт, заглянувший в дом попросить кружку воды!
Сокрушающий смолкает, поражённый. Впервые - за всю Вечность их знакомства - зверь обращается к НЕМУ подобным образом. Тон, сравнения… Никто и никогда не смел говорить так с Князем Ста Имён.
Найти достойный ответ ОН не успевает.
Губернатор ван Твиллер слывёт гуманистом. "Ведьма Гудзона" осуждена на милосердную смерть от быстрого огня - верхние слои брёвен не вымочены в воде, вспыхивают быстро. Ведьма через две-три минуты задохнётся в дыму - и не будет, в отличие от казнимых медленно, видеть и ощущать, как медленно обугливаются её ноги в жаре, сочащемся сквозь сырые брёвна.
Сквозь дым и пламя Нерожденные видят: голубая молния бьёт из костра. Бьёт в группу людей, стоящих поодаль, на возвышении, на лучшем месте.
И тут же, одновременно - другая молния! Жёлтая! Откуда-то со стороны.
Молнии скрещиваются. Всплеск энергии от двух столкнувшихся Сил ощущается даже сквозь череду столетий. Картинка давно умершего мира мутнеет и становится полупрозрачной.
Князь и Базарга не в силах больше удерживать видения давно минувшего. Сквозь рассеивающиеся призраки людей и деревьев медленно проступают черты настоящего, сегодняшнего Мира. И Князь смотрит на них с мрачной и холодной неприязнью. Дольше всего на фоне усеянных окнами каменных громад виден призрак костра и призрак корчащейся в Дыму женщины. Когда длинные, чёрные с проседью волосы вспыхивают, - призраки исчезают.
5
Коп стоит неподвижно, заложив руки за спину. Глаза прикрыты тёмными очками. У ног сидит собака - намордник снят, с клыков тягуче капает слюна.
Обычная картина на Манхеттене в эти дни - опять в Большое Яблоко съехались лидеры не то Большой Семёрки, не то Большой Восьмёрки, не то ещё какого-то большого числительного - коренным нью-йоркцам на это, честно говоря, наплевать. Но изобилие людей в мундирах не удивляет обитателей Яблока. И коп с собакой смотрятся на общем фоне уместно.
Коп как коп - кобура на животе, дубинка болтается на ремешке, охватившем запястье. Но… Но что-то есть в его позе - почти незаметное и невыразимое словами, но ясно ощущаемое, - отчего заплутавшие среди небоскрёбов приезжие предпочитают спрашивать совета у других служителей закона.
И собака как собака - разве только трудно с лёту определить породу. А ещё - если долго и внимательно присматриваться к псу, можно заметить, как он медленно-медленно увеличивается в размерах. Растёт. Базарге тесно в собачьем теле.
Но никто не присматривается…
И никто не слышит, как беседуют полицейский и пёс. Потому общаются они не словами.
"Странно, - посылает псевдо-полицейский мысль псевдо-псу, - они пытались уничтожить Дарящую, а их здешние креатуры поклоняются ей…".
И ОН кивает на высящуюся вдали колоссальную статую - в ней можно узнать облик Нерожденной, пусть и искажённый почти до неузнаваемости.
"Обычное дело, - мысленно отвечает как бы пёс. - Для смертных нормально поклоняться тем, кого они сами же и убили".
"То же самое, что и на Перекрёстке. Сила той же природы, что питала замок и его воинов".
Базарга не в духе. Впервые за много эпох Хранительница сменила свой облик.
"Удар нанесли с близкого расстояния, - отвечает она мрачно. - В упор. Иначе мы с тобой - тогда - его почувствовали бы. Давай посмотрим ещё раз…"
Они смотрят - каждый в своей памяти. Всматриваются в мельчайшие детали увиденного однажды зрелища.
"Вот оно что, - после долгой паузы замечает Базарга. - Девчонка, в которую ОНА пыталась перейти, была беременна… Это объясняет, как ЕЁ нить смогла разойтись на каком-то протяжении. Но не объясняет, почему нить не соединилась вновь…"
Действительно, странно. Нерожденный может какое-то время контролировать и две, и больше оболочек - но спустя какое-то время непременно воссоединится в единой сущности.
Огнеглазого же - когда ОН вновь и вновь прокручивал в памяти аутодафе - больше интересовала природа нанесённого неизвестно откуда удара. И его последствия.
- Это не атака сквозь время, - негромко говорит ОН вслух словно бы псу. - И удар не наносили сверху. Или я ничего не понимаю, или где-то рядом Тупик.
С этими словами коп гладит пса по мохнатой голове. Тот недовольно скалит клыки и тихо рычит. Полицейский убирает руку.
Тупик… Никому не известно, зачем и для чего созданы Тупики - эти странные материальные аппендиксы в теле Реальности. Никто не живёт там, и время почти не движется - отпущенный в начале Творения камень будет падать до конца Вечности. Вошедший туда - если нет у него власти над Реальностью - рискует остаться в Тупике навсегда. Может, Творец планировал поселить там расу бессмертных? Спросить уже не у кого.
Но Пронзающий прав - Тупик идеальное место для подготовки атаки, неожиданной и смертоносной. Идеальное - для того, кто выучился играм с пространством и временем. Но кто?..
"Придётся тебе сходить туда, Нерожденная Мать. Мне попросту не найти там себе креатуру…"
Пёс кивает. Так и есть, в мёртвый камень не поселить часть своей души никому. А если Огнеглазый явится в Тупик во всей силе своей, от странного квази-Мира очень скоро не останется ничего. Вообще ничего, даже разрыва в ткани Реальности. Отчего-то уничтоженные Тупики исчезают совершенно бесследно - словно и не было их никогда. Лишь Базарга, бродящая где угодно в истинном своём облике, может войти туда, ничего не нарушив.
Зверь, не прощаясь, отправляется в путь; Его оболочка - пёс, достигший уже размеров двухмесячного телёнка, застывает мохнатой статуей.
Коп поигрывает дубинкой и делает вид, что посматривает по сторонам. На самом деле он смотрит сейчас глазами Базарги.
Едва та входит в Тупик, её атакуют.
Часть четвёртая
ИГРА: ОХОТА ЗА ЛЮДЬМИ
(Нити лопнули)
Глава 1
10 августа, 11:10, лес
Мухи слетелись сюда, казалось, со всего леса.
Сытые, сонные и вялые, они ползали по телам и лицам лежавших возле машины, жужжали в салоне и лениво ударялись изнутри о ветровое стекло.
Четверо людей находились в каких-то странных, неестественных позах - словно бездарные актёры-любители неумело изображали пейзаж после битвы. И, тем не менее, было в этой картине нечто, не позволяющее усомниться, что всё взаправду, всё всерьёз, никто тут не встанет, хохоча во всё горло над удачным розыгрышем.
Люди мертвы. Мертвы навсегда.
И не просто мертвы. Убиты.
А ещё рядом, тускло поблёскивая, валялось оружие.
Трое приятелей оцепенело стояли на краю полянки, не решаясь подойти.
- Ни хрена себе… - сказал Миха растерянно, других слов у него не нашлось.
- Пошли отсюда, а? Пока никто нас тут не видел, - неуверенно произнёс Укроп.
Слон не сказал ничего. Подошёл к лежащему на спине человеку и попробовал вытащить зажатый вего руке автомат.
Миха двинулся следом; последним - опасливо, медленно - к мертвецам подтянулся Укроп.
Синевшие наколками пальцы закоченели на рукояти и никак не хотели разжаться; Слон рванул сильнее, растревоженные мухи поднялись в воздух, что-то хрустнуло, - и оружие сменило владельца.
Он осмотрел автомат: старинный АК-47, с деревянными прикладом и цевьём - истёртыми, исцарапанными. Но смазанный и на вид работоспособный. Отщёлкнул магазин - патроны калибра 7.62 внешне ничем от боевых не отличались.
Странно.
Очень странно.
Кто бы ни убил этих людей, непонятно, почему тут осталось валяться оружие? Слои подумал, что трус и дурак Укроп предложил, в общем-то, самое умное: ничего не предпринимая, уйти отсюда. И никому не рассказывать об увиденном.
Но…
Но в мыслях Слона имела место некая раздвоенность. Какая-то часть сознания понимала, что и без того у них наверняка будут проблемы, и немалые, после художеств Дронта. Да и история с захваченным знаменем… Слон старался об этом не думать, но поневоле вспоминал, как подозрительно обмякло у него в руках тело "бригана", когда, ослеплённый болью от удара локтем, он рванул голову часового назад.
С другой стороны, тяжесть боевого оружия наполняла Слона уверенностью. Уверенностью в своих силах и желанием пустить эти силы в ход.
Впрочем, маленькое сомнение оставалось: точно ли автомат боевой? Слон знал, что для коллекционеров в больших количествах изготавливаются весьма точные копии и оружия, и боеприпасов… Маловероятно, конечно, что здесь в таких живописных позах лежат коллекционеры-любители, но всё же…
Он проверил положение предохранителя, и, не вставляя магазин, поднял ствол вверх. Надавил на спуск. Грохнул выстрел. Отдача толкнула руку. Выброшенная гильза упала на песок. Оружие было настоящее. Боевое.
Выстрел заставил Миху дёрнуться от неожиданности. Укроп испуганно присел. Взгляд его перебегал с одного приятеля на другого. Слон присоединил магазин, дослал патрон, поставил на предохранитель, а потом спокойно и деловито закинул автомат за спину.
- Значит, это их по лесу ловят… - нарушил молчание Миха. - Или их друганов. И никто не знает, что они тут, того… замоченные… Значит, можно…
Он сбился и посмотрел на Слона, ища поддержки. Слон улыбнулся поощрительно, нагнулся, без всякой брезгливости перевернул труп и снял с него подсумок с запасными магазинами.
Миха продолжал, уже увереннее:
- Значит, пушки можно замылить. Всё равно на тех подумают, кто их тут…
Слон молча кивнул головой. Укропа никто и ни о чём не спрашивал.
Миха подобрал валявшийся пистолет, сжал двумя руками, явно подражая полицейским из голливудских боевиков. Поводил стволом вправо-влево, целясь в ближайшие кусты. Потом засунул оружие за брючный ремень.
Для Укропа ни автомата, ни пистолета - по крайней мере на виду - не обнаружилось. Он, впрочем, и не горел желанием вооружаться. Так и остался при своём пластмассовом муляже. И приобретения компаньонов его совсем не обрадовали.
- Зачем вам это? - спросил Укроп. - Куда вы с этим? Бросили бы на хрен, а?
Миха снова обменялся взглядами со Слоном. Казалось, они начали понимать друг друга без слов.
- Куда с этим? - переспросил Миха. - Да вот в "Бригантину" прошвырнемся…
- С дружеским ответным визитом, - добавил Слон.
10 августа, 11:10, ДОЛ "Варяг"
Объёмистая потрёпанная сумка с эмблемой Олимпиады-80 заполнилась меньше чем наполовину - вещей у сторожа набралось немного.
Оставалось забрать из подсобки ружьё и разыскать наконец Чубайса. Визит в канцелярию (она же бухгалтерия) Степаныч откладывал напоследок. Он вообще бы туда не пошёл, благо трудовой книжки не имел, работал по договору. Но денег не хватало даже на дорогу до города. Всю невеликую свою зарплату живущий на казённых харчах Степаныч сразу по получении тратил на закупку месячного запаса своего единственного лекарства; а по расчёту хоть что-то, да причиталось.
О будущем он не задумывался - миграционный центр куда-нибудь пристроит, благо без работы сидят лишь наплодившиеся в немереных количествах инженеры да педагоги, а дворники с истопниками нужны всегда.
…На дверях подсобки висел новый замок. Степаныч остановился в раздумье.
Завхоз Фёдор Павлович уехал на три дня в город, отпросившись у Горлового, - значит, замок поменял сам начальник лагеря и ключи у него. Идти к нему на поклон не хотелось, но ещё меньше хотелось бросать припрятанное в дальнем углу ружьё…
Степаныч размышлял над этой дилеммой, когда его машинально обводящий окрестности взгляд зацепился за рыжее пятно, слабо виднеющееся сквозь кустарник.
10 августа, 11:12, лес
Сняв с поста и отправив в лагерь тыловое охранение, Лёша Закревский внимательно осмотрел в бинокль берега Блюдца, благо это идеально круглое лесное озерцо было невелико. Но нигде не обнаружил Дронта и компании.
Погано. Лёша наклонился, зачерпнул прохладную, несмотря на жару, воду, ополоснул разгорячённое лицо. Сделал пару глотков из фляжки - в ней вода оказалась гораздо теплее. Задумался.
Потом двинулся в сторону полевого штаба "Варяга" - у оставленного там Цветкова могли появиться какие-то новые сведения…
Можно, конечно, посчитать задачу выполненной. Можно решить, не особенно даже себя и обманывая, что дезертиры из четвёртого отряда давно вернулись в лагерь, сидят и режутся в карты в своей палате.
Но Закревский знал: не хочешь неприятных сюрпризов - всегда просчитывай развитие событий заодно и по худшему из возможных вариантов. Стоит предположить, что шестеро мальчишек до сих пор в лесу. И могут попасть под пули проводящих облаву. Лёша знал не понаслышке, какая неразбериха, заканчивающаяся порой стрельбой по своим, случается при операциях на сильно пересечённой местности.
До штаба он добраться не успел. Словно эхо мыслям Закревского, в лесу грохнул одиночный выстрел. Не гулко-раскатистый, из охотничьего ружья, - но сухой, резкий звук, издаваемый боевым оружием. "Автомат или карабин", - подумал Лёша. Началось…
Он резко изменил направление и бегом двинулся в ту сторону, где стреляли.
10 августа, 11:20, Солнечноборск, ЦРБ
- Знаешь, он мне снится, этот мальчишка, - сказал Пробиркин.
Свете хотелось удивлённо воскликнуть: "Как, и тебе?!" - но она сдержалась. Лишь постаралась придать лицу выражение лёгкого недоумения.
И стала ждать продолжения.
Доктор продолжил - медленно, делая долгие паузы, как будто раздумывал: надо ли вообще всё это говорить.
- Один и тот же сон… Почти каждую ночь, и днём, если усну, тоже… Странный сон… Кошмарный… Снится, что провожу я занятие, на озере… Солнечный день, всё как обычно, дети ныряют, делают "поплавок"… И тут подходит этот белоголовый мальчишка, о чём-то меня спрашивает… Я не хочу отвечать, совсем не хочу, я почему-то во сне боюсь его, пытаюсь бежать - и не могу. Оцепенел, ноги не слушаются.
Что-то говорю, долго, - а сам вижу: ребятишки всё никак не выныривают, так и качаются на воде "поплавками"… Потом как-то резко, как склейка в кино - белоголового уже нет, делся куда-то, а дети наконец вылезают из воды - и все мёртвые. Лица синие, распухшие - ни глаз, ни носа не видно. Идут ко мне, со всех сторон. И что-то мне говорят, вернее хотят сказать, - а вместо слов из губ кровь… Густая, чёрная… Тут я каждый раз просыпаюсь.
Пробиркин замолчал.
Света подумала: стоит ли ей рассказать про свои сны? - и решила, что не стоит. Вместо этого спросила:
- А о чём он тебя спрашивал?
- Не помню! Но, наверное, что-то я не то отвечал… Иначе дети-утопленники на меня бы не полезли… Бр-р-р… даже днём как вспомню, в дрожь бросает: раздутые, осклизлые…
- Подожди, Серёжа. Мы не про приснившихся детей-утопленников, а про мальчика Тамерлана. Ты ведь занимался с его отрядом? С четвёртым? Как он при этом себя вёл? Что говорил, что делал? Паренёк приметный, ты должен был обратить внимание.
- Я? Да, конечно… - Доктор замялся. - Да, проводил с "четвёркой" занятия в последнее дни, раза три или четыре… Но… Ты знаешь, совершенно не обратил на этого паренька внимания. Не помню… Не вспомнить, приходил ли он вообще… А отряд у Рыжей небольшой, парней немного, всех в лицо знаю. Но - не помню. Может, справку от Нины Викторовны приносил, освобождение? Тоже не помню…
Пробиркин казался смущённым.
Света удовлетворённо кивнула головой. Именно это она и ожидала услышать.
- Не ты один не помнишь, Серёжа. Другие тоже. И Ленка, и Киса ничего о нём сказать не могут. Как будто есть такой мальчик в отряде - и в то же время нету. Нина Викторовна, кстати, обязательно должна была его осмотреть, когда приехал в лагерь в середине смены. Я её расспросила осторожно, как бы случайно разговор навела…
- И что? - возбуждённо спросил Пробиркин. - Какие-то странности? Аномалии?
- Да нет… Сказала: всё в порядке. И быстренько увела разговор в сторону. Но тут всё дело в том, как сказала… Никогда я Нину Викторовну такой смущённой не видела. По-моему, она забыла и этот осмотр, и его результаты. А признаться постыдилась. С Горловым и СВ я, конечно, про Тамерлана не разговаривала, но по-моему там тот же случай… В первый день по его приезду я слышала краем уха разговор, когда мы с совещания расходились: Вадим Васильевич поручал мальчика особому вниманию СВ. А потом, отдельно, повторил то же самое Ленке. Дескать, папа у мальчика большая шишка, много может для лагеря сделать… И что? Прошёл день, другой, - и все трое про мальчика и не вспоминают. Ленка-то ладно, но Горловой… У него с этим строго, всё всегда под контролем.
Доктор на протяжении последних фраз о чём-то напряжённо размышлял, нахмурив лоб. Потом спросил:
- Но, как я понял, амнезию мальчик вызывает не у всех окружающих? Ты ведь ничего о нём не забыла? Все странности прекрасно помнишь?
- Помню, - неохотно подтвердила Света. И ещё более неохотно добавила: - Зато я начала забывать многое другое. И вспоминать…
Пробиркин смотрел удивлённо, но больше Света ничего не добавила. Не стоит рассказывать о ложных воспоминаниях, лезущих в голову. И о чужих снах.
Она быстро, пока Доктор не стал задавать ненужные вопросы, сказала:
- Вчера я видела его, Тамерлана. Он выходил из Старого дома - по всему судя, спустя считанные секунды после того, как ты рассёк палец. И, мне кажется, именно тогда же всё и произошло с СВ.
- Может, случайность? - неуверенно сказал Пробиркин. - Меня он, по крайней мере, под локоть не толкал. Даже в ту комнату, где я Ленку стриг, не заглядывал. Просто рука с бритвой дрогнула. Бывает…
- Разные бывают случайности, - легко согласилась Света. - Но тебе не кажется, что вокруг Тамерлана случайности роятся? Причём происходят не с ним. С другими. Я уверена - мы с тобой ещё далеко не всё знаем.
- Я слышал про людей, в присутствии которых гораздо чаще ломаются всевозможные приборы, - вспомнил Пробиркин. - Лампочки постоянно перегорают, компьютеры зависают и тому подобное… Причём всё это не подчиняется воле уникума. Само собой происходит. И ничего тут не сделаешь, единственный выход - держать их подальше от техники.
- Тут не тот случай. Когда в присутствии человека начинают перегорать и зависать мозги у других людей - что тут делать? Сослать его на необитаемый остров? А если корабли начнут тонуть, мимо проплывающие? От неизбежных на море случайностей… Нет, надо действовать решительно.
Доктор посмотрел на неё с удивлением.
- Ты что, хочешь, как Святая Инквизиция, - раз, и… - Конец фразы он заменил характерным жестом - словно что-то кому-то откручивал.
Теперь удивилась Света.
- Серёжа… Я лишь предлагаю понять, с чем мы имеем дело. И - помочь мальчику от этого избавиться.
- И с чем же, по твоему? И - как избавиться?