Но остановилась, вглядываясь в высоко вознёсшееся над лагерем скопление сучьев, ветвей и хвои.
Ей почудилась какая-то неправильность в памятном с детских лет дереве. Что-то лишнее блеснуло червонным золотом в серо-зелёной кроне. Света прищурилась, прикрываясь рукой от солнца, - и разглядела маленькую фигурку в белом, раскинувшую руки между могучими горизонтальными ветвями. Различить ещё что-либо на этом расстоянии было невозможно, но такие огненно-рыжие волосы имел только один человек в лагере…
Астраханцева. В той же крестообразной позе, какая при-видилась в недавнем кошмаре… РАСПЯТАЯ.
- Не-е-е-ет!!! - Казалось, связки Светы сейчас лопнут от бешеного крика.
10 августа, 12:26, лес, старый карьер
Мальчик по имени Тамерлан встрепенулся и замер, услышав скрытый от других призыв.
- Это она. Это точно ОНА, - не то подумал, не то сказал он.
Белобрысый толстяк (под слоем жирка у того имелись накачанные мышцы), трясший его за плечи, не услышал ничего. Лишь обрадовался нежданному пробуждению пленника. Ухватил мальчишку покрепче и собрался присупить к новой стадии развлечения… Тамерлан небрежным жестом смахнул вцепившиеся пальцы, вскочил на ноги, развернулся и легко побежал вверх по склону карьера - не проваливаясь и не осыпая песок.
Толстяк, выпучив глаза, смотрел на свои руки.
Остальная троица - тоже.
Правая конечность вывернулась под неестественным углом, а на левой, казалось, образовался лишний сустав, из которого вылезли наружу два белых и острых осколка кости. Кровь ещё не потекла, и боль тоже пока не появилась.
Белобрысый несколько раз моргнул, не в силах поверить увиденному. Потом широко открыл рот и закричал…
10 августа, 12:26, лесная дорога
Лёшку Закревского отпустило, когда одна из пуль торнадовцев нашла к нему дорожку сквозь ветви и листья.
Он как раз вставлял очередной магазин - в левое плечо ударило, откинуло назад, впечатало спиной в нагревшийся на солнце валун. Несколько секунд Лёша просидел не шевелясь, пытаясь понять и сообразить, что же с ним происходит… Рукав намокал кровью, но не в ране дело, чиркнуло по касательной, вспоров мякоть, ерунда, проблема в другом: ЧТО ПРОИСХОДИТ?
Он уже понял всё - но никак не хотел признаться себе, что не было никакого Вуковара и никаких усташей, а стрелял он, скорее всего, в своих, в тех, кто ловил в лесу сбежавших бандитов…
Левая рука онемела, потеряла чувствительность, магазин никак не хотел встать на место, затем встал будто сам собой…
А потом Лёша понял, что всё не всерьёз, что сейчас упавшие поднимутся, живые и невредимые…
Это была игра, негромко сказал он вслух. Игра. И мы победили…
Стрельба прекратилась, торнадовцы притихли - и неподвижные фигуры, застывшие на песке в нелепых и уродливых позах, и живые, залёгшие в густом подлеске и напряжённо ловившие в прицелы малейшее движение, готовые разразиться новым свинцовым ливнем.
"Всё, сыграли в "Зарницу" - знамя наше", - подумал Закревский, улыбнувшись мягкой улыбкой, которую в последние дни никто не видел на его лице.
Звенящая тишина постепенно наполнялась звуками: робко, неуверенно пискнула наверху какая-то пичуга, словно спрашивая: ну что, вы закончили треск и грохот? могу я наконец заняться своими делами? Справа и сзади послышался лёгкий, на пределе слышимости, шорох - один из торнадовцев решил отличиться и подкрадывался, старательно изображая Чингачгука…
Но всё было неважно, горн пропел и игра закончилась, пора снимать синие и зелёные повязки, возвращаться и со смехом вспоминать с врагами, снова ставшими друзьями, о перипетиях сегодняшнего боя, и вместе подтрунивать над неловкостью убитых в самом начале сражения - теперь воскресших и смеющихся со всеми; а вечером начальник лагеря поздравит победителей и старшая вожатая вручит героям картонные награды…
Лёшка медленно развернул автомат прикладом вперёд; что-то он должен был вспомнить, что-то важное, необходимое именно в этот момент и неуловимо ускользавшее… Наконец вспомнил, снова улыбнулся и произнёс вслух фразу из сочинения маленького, смешного, лопоухого Димки-Ослика, сочинения, когда-то, совсем в другой жизни, прочитанного ему Светкой: "У положительного героя должен быть большой пистолет, чтобы стрелять отрицательных. Иначе разве он герой?"
Последние слова цитаты прозвучали у Лёши неразборчиво - он осторожно, зачем-то стараясь не обжечь губы, сунул в рот горячее дуло, остро пахнущее сгоревшим порохом и раскалённым металлом; и быстро, не оставляя времени на сомнения и раздумья, надавил большим пальцем на спуск…
10 августа, 12:26, ДОЛ "Варяг", сосна над волейбольной площадкой
Невероятно, но Ленка Астраханцева услышала крик Светы.
Она подалась вперёд и попыталась разлепить веки, покрытые спёкшимся гноем. Последние несколько часов она молила об одном - потерять сознание, забыться, избавиться от пронизывающей всё тело боли; от безжалостного, сводящего с ума солнца; от муравьёв, неизвестно зачем проложивших тропу на вершину дерева и атакующих неожиданное препятствие; от неровностей ствола, стальными клыками впивающихся в измученный позвоночник. Пробитые ладони, как ни странно, не болели, она вообще не чувствовала рук, туго притянутых кожаным ремнём к могучим сучьям.
Ленка давно прекратила попытки ослабить путы или перегрызть и выплюнуть кляп. Ветер, сильный наверху, спасал её от летучих кровососов - но заодно и глушил старания позвать на помощь слабым мычанием…
Она дёрнулась всем телом туда, откуда пришёл скорей почувствованный, чем услышанный крик. Но ничего не увидела, слипшиеся веки пропускали лишь яркий свет полуденного солнца. Затем этот кровавый фон прорезала чёрная, стремительно расплывающаяся клякса и втянула в свой бездонный провал Ленку, сжавшуюся в комочек, в песчинку, в молекулу…
Астраханцева наконец потеряла сознание.
Умерла она спустя полтора часа.
10 августа, 12:26, ДОЛ "Варяг"
Степаныч выругался вслух - уже не заикаясь и не растягивая певуче гласные. Он прошёл весь "Варяг", но Рыжей нигде не нашёл.
Похоже, он ошибся. Ошибся в способе охоты. Эту хитрую тварь надо брать из засады, и никак иначе.
Рядом, в самой высокой точке лагеря, возвышалась приземистая водонапорная башня. Её крыша - идеальная позиция. Весь "Варяг" будет как на ладони. Успокоившаяся Рыжая выползет из своей норы - и получит свою пулю, дробь тут не поможет. Опытные охотники прицельно бьют жаканом на сотню метров, но Степаныч, стрелок от Бога, знал, что сумеет уложить проклятую сучку и на ста пятидесяти, и на двухстах - пусть только высунется.
Он закинул ружьё за спину, подпрыгнул, подтянулся, и стал взбираться на башню по пожарной лестнице, стараясь не задеть кошачьим тельцем о рыжие от ржавчины скобы-ступени.
Залитая битумом крыша оказалась усыпана хвоей и сосновыми шишками. Степаныч залёг у квадратного окошка водостока, используя его как амбразуру. Расстегнул и положил рядом патронташ, достал из карманов ещё две пачки с патронами.
10 августа, 12:26, Санкт-Петербург
Почтенный предприниматель Булат Темирханович Хайдаров стоял возле своего "сааба", припаркованного на Московском проспекте, у магазина "Арсенал".
Он напрочь позабыл, что с утра собирался сесть в машину и поехать на Карельский перешеек. Забрать из этого идиотского лагеря сына, а заодно объяснить кое-кому, как можно, а как нельзя обращаться с уважаемыми людьми.
Теперь же Булат Темирханович никак не мог взять в толк, зачем купил многозарядную "Сайгу-410" и три коробки патронов к ней. Недавно, буквально несколько секунд назад, он знал прекрасно, почему и зачем, но знание это как-то разом ушло, улетучилось - как улетает сюжет яркого и красивого сна в последние перед пробуждением секунды.
На сухонького старичка, приценивающегося в том же магазине к здоровенным медвежьим капканам, Хайдаров не обратил внимания.
10 августа, 12:36, лесная дорога
Майор по прозвищу Клещ подошёл к трупу, лежащему в паре метров от колёс "уазика". Вгляделся. И понял всё.
Точнее, творящееся вокруг по-прежнему осталось диким и странным - но свою судьбу майор представил зримо: отстранение от должности, суд, и, скорее всего, срок…
У машины лежал мальчишка. На вид - лет пятнадцати-шестнадцати, не больше. И убили его по приказу майора.
Из рации доносился искажённый голос Кравца, он докладывал, что последний противник застрелился, и что автомат его - древний АК-47 - наверняка из захваченных в колонии, и что…
Майор всё слышал, но не понимал ничего. Стоял и тупо смотрел на тело мальчишки. Машина продолжала чадно гореть, припекало, по лицу обильно струился пот - майор не замечал этого.
Затем помотал головой, сбрасывая наваждение, и снова стал собой - собранным и жёстким. Сделал знак двум бойцам - они, отворачивая лица от жара, подхватили тело парня и оттащили подальше от "уазика". Автомат остался лежать у самой машины, к нему было не подступиться.
"А ведь всё не так просто, - подумал майор, рассмотрев окровавленную дыру на милицейском кителе, из которого Миха не успел выбраться, запутавшись в портупее. - Китель-то снят почти наверняка с трупа, у парня раны на соответствующем месте нет… Зато имеется в наличии пистолет в кобуре, и второй - заткнутый за ремень камуфляжных брюк. И в Тунгуса сей юноша бледный со взором горящим палил вовсе не в видах самообороны. Всё совсем даже не просто…"
Бойцы подтащили второго мёртвого пассажира "уазика", на вид ещё младше, и положили рядом, между Михой и Пашей Скворцовым. Остальных попавших под пули спасли броники, но из строя пострадавшие вышли надолго. В себя после контузии будут приходить не меньше суток. А Тунгусу после трёх пуль в упор придётся в госпитале покантоваться…
У второго мёртвого паренька ничего криминального и подозрительного не обнаружилось - болтавшийся за спиной автомат оказался игрушкой. Мешковатый камуфляж из непрочного х/б был торнадовцам незнаком. Из нагрудного кармана торчал краешек замызганной картонки.
Майор вытащил, прочитал написанные разноцветными фломастерами буквы:
ДОЛ "Варяг"
4-й отряд
Укропин Слава
рядовой
"Варяг"… Интуитивные опасения майора оказались правильными. Но что значит: "рядовой?" Каких войск, интересно?
Раздумья прервал крик бойцов, пошедших за четвёртым трупом:
- Живой! Майор подошёл.
Кирилл Яшенко по прозвищу Слон лежал на спине. Глаза были открыты. Штанина намокла красным, на бедро торопливо наложили жгут. Большей части шевелюры Слон лишился в пламени взорвавшегося бензобака. Лицо почернело, но майор видел, что в основном это копоть, лишь кое-где ожоги первой-второй степени. В общем, жить будет.
- Чем же вы тут занимались, ребятки? - негромко спросил майор, не ожидая ответа.
Но Слон ответил.
Его почерневшие губы искривились в усмешке - и появившиеся на них от этого движения трещинки тут же закровоточили. На чёрном фоне кровь казалась неправдоподобно яркой.
- В войну мы играем, дяденька, - хрипло сказал Слон. - В "Зарницу". Вы тоже? А за кого?
"Шок", - подумал майор, - и ошибся. Спросить что-либо ещё он не успел. На связь вышел Минотавр. Его группа наконец добралась до "Варяга" - и тут же попала под огонь снайпера, успевшего до того уложить нескольких обитателей лагеря.
Майор зарычал.
…Через несколько минут им повезло, впервые за этот день. Подвернулся транспорт, японский микроавтобус-"тойота" - крохотный, похожий на игрушечный. Какая-то фирмочка проводила коллективный выезд по грибы, невзирая на запрет областной администрации, закрывшей от посещений пожароопасные леса. Впрочем, судя по отсутствию корзин, сапог, и по наличию изрядного запаса спиртного, найти что-либо в иссушенных зноем лесах грибники не особо рассчитывали.
Ошарашенные пассажиры микроавтобуса ничего не понимали, спешно выбираясь наружу под дулами автоматов. Пытались бурно протестовать, бывший у них за старшего даже ссылался на каких-то важных шишек… Потом увидели лежавших рядком убитых - протесты и вопросы как ножом отрезало. Водку и закуску "грибникам", правда, оставили - отдыхайте, расслабляйтесь.
В "японку" плотно набились девять человек во главе с майором и торопливо покатили в "Варяг". Муха и ещё четверо двинулись туда же пешим порядком, по пути прочёсывая окрестные заросли - майор подстраховывался, не зная, какие ещё сюрпризы может таить мирное курортное местечко…
Приглядывать за убитыми, ранеными и "грибниками" остались двое бойцов. Помощь должна была вскоре подойти - часть застрявших на Каменке машин двинулась дальним объездом, через торфоразработки, там на речке имелся брод.
Майор как в воду глядел - на сюрпризы пешая пятёрка таки напоролась. Первым сюрпризом стал труп грузного мужчины в форменных милицейских брюках, ботинках и рубашке. Милиционера убили выстрелом в сердце…
Одного бойца Кравец оставил рядом с телом, с остальными двинулся дальше.
Немного позже и достаточно случайно Муха углядел что-то краснеющее в просвете ветвей.
Это оказался большой красный крест на брезентовой палатке. Осторожно заглянув внутрь, Кравец с трудом сдержал рвотные позывы.
Глава 8
10 августа, 12:46, берег речки Каменки
Всё было как во вчерашнем сне.
Солнце так же резало глаза и откуда-то так же тянуло горелым - не добрым дымом пылающих в костре смолистых поленьев, но тревожным запахом пожара, смерти, разрушения…
Света, всё более замедляя шаг, уже знала, кого увидит за изгибом берега. И он оказался там - хрупкая фигурка в чёрной футболке сидела на толстом корне сосны, похожем на чешуйчатую лапу доисторического чудовища, застывшего на самом краю невысокого речного обрыва. Руки охватывали колено, тело под острым углом откинулось назад - поза, неудобная и неестественная для любого другого человека (просто для любого человека, поправила себя Света). Но мальчик по имени Тамерлан сидел и ждал легко и непринуждённо.
Она почему-то ни секунды не сомневалась, что он именно ждёт и именно её.
Света решительно направилась к нему, на ходу доставая сосуд из сумочки. Какая-то часть сознания успела усмехнуться - ну прямо-таки финальная сцена вестерна, последняя встреча противоборствующих персонажей на пыльной главной улице техасского городка, лишь вместо верного кольта в руке дрожит склянка со святой водой.
"А я ведь знала, - подумала она, - как называется этот сосуд, мама мне говорила…"
Тут клявшаяся ничему больше не удивляться и ничего не бояться Света снова ужаснулась, поняв, что не помнит ни имени матери, ни её лица, рук, фигуры… Ничего, кроме медленно уплывающего в туман забытья факта, что мать унеё всё-таки вроде была.
"Убей его, тут нечего и не из кого изгонять, убей его прямо сейчас, ты сможешь…" - мысль опять оказалась не её, опять в голове звучал чужой голос, и она, отгоняя наваждение, помотала головой, снимая одновременно крышку с сосуда.
В этот момент Тамерлан легко, как капелька ртути, соскользнул ей навстречу с тёплого смолистого ствола.
10 августа, 12:48, штаб "Варяга"
Когда не сопротивлявшегося Дронта вынесли из украшенной красным крестом палатки, лейтенант Кравец откинул заляпанный бурыми пятнами брезент с кучи, расползшейся в углу. В отряде он слыл человеком с железными нервами - прошёл Абхазию, Чечню и видывал разные виды. И выдержал открывшееся зрелище, подавив закономерный порыв желудка извергнуть в бурном спазме съеденный два часа назад сухой паёк.
Услышав по рации о находке того, что осталось от "бригана" Феди, майор отреагировал даже не ругательством - нечленораздельным яростным звуком.
…А Ленку Астраханцеву в тот день не нашли. Никому из снующих между корпусами людей в форме и в белых халатах и в голову не пришло вглядываться снизу в крону старой сосны, вознёсшейся высоко над лагерем.
10 августа, 12:52, берег речки Каменки
- Тяжёлый сегодня день… Нити так и рвутся… - Голос Тамерлана звучал без всякого выражения.
Гораздо больше говорили глаза - в них плескалась затаённая надежда и ожидание чего-то важного, чего-то необходимого, и тревога, что это важное может и не прийти…
"Не смотреть в глаза и не разговаривать, не смотреть…" - Света попыталась с ходу окатить его жидкостью из внезапно отяжелевшего в ладони фиала, - и не смогла, дёрнувшаяся вперёд рука застыла на полпути.
- Ну надо же, какая могучая штука, - доброжелательно и спокойно сказал Тамерлан. - Почти как заклинание из "Книги Таинств"…
"Издевается", - подумала Света услышав намёк на дурацкий сериал. Стало стыдно за всё: за дурацкий разговор с Пробиркиным, и за дурацкую авантюру со святой водой, и за…
Чувство стыда ушло мгновенно.
Света увидела, куда смотрит Тамерлан.
Он с любопытством разглядывал тыльную часть руки - туда попала случайная капля святой воды. На площади с пятак размером кожа и плоть с шипением вскипели алой пеной и через пару секунд появилась небольшая воронка с идеально круглыми, ровными, не кровоточащими краями, - на дне её белела удивительно чистая кость.
Всё сделано вроде правильно, всё сработало, но в то же время казалось - сильнее и сильнее - фальшивым и ненужным. Света застыла, не в силах совершить последнее необходимое движение.
- Ну что же ты? Продолжай!
Тамерлан наконец смог встретиться с ней глазами, жёлтое пятно в его левом зрачке пульсировало всё сильнее. Света упрямо молчала, ни слова не сказав с самой их встречи.
- Не получается? - сочувственно спросил Тамерлан, - А хочешь, я расскажу, что солдаты-наёмники делают с беременной женщиной, чтобы живот не мешал её насиловать? Может, тогда тебе будет легче?
Его высокий детский голос мог казаться смешным в сочетании с этими страшными словами. Но не казался.
Мальчик с ожиданием посмотрел на Свету, вздохнул… и тонкая рука метнулась атакующей гюрзой, выхватив сосуд из ослабевших пальцев. Столь же быстрым движением он поднёс фиал ко рту и стал пить, запрокинув голову.
Света крепко зажмурилась в ожидании чего-то ужасного.
- Жаркий сегодня день, - услышала она.
Света открыла глаза - лицо Тамерлана осталось серьёзным, но в голосе слышалась лёгкая усмешка. Ничего страшного или необычного с ним не происходило. Небрежно отбросил опустошённый сосуд и пояснил, отвечая на недоумённый, устремлённый на его запястье взгляд:
- Фокус, просто фокус…
На загорелой мальчишечьей руке не было и следа от глубокой язвы.
- Знавал я в старые времена одного дервиша, такие трюки показывал - Копперфильд обзавидуется. А настоянная на серебре водичка ничем и никому повредить не может, смешно верить в предрассудки…
10 августа, 12:52, шоссе