Глава 12
В Корчи Вера опять попала только под вечер. Хорошо бы побыстрее прояснилось и с кредитом, и с работой. А то отпуск заканчивается через две недели: в этом году Вера уже брала несколько дней, они с Маратом ездили зимой на турбазу, катались на лыжах.
Вера из всех сил пыталась подавить воспоминания о том времени. О том, как им было хорошо и весело вместе. Как она падала и падала на лыжне, и они вдвоем хохотали над ее, как Марат говорил, "слоновьей грацией". Как Марат забыл куртку в баре, и они ходили искать ее в бюро находок. Как однажды на ночной дискотеке Марат целый танец протанцевал, держа Веру на руках. Как они занимались любовью в своем маленьком номере на втором этаже. И все казалось таким незыблемым.
Тогда Вера даже предположить не могла, что через каких-то полгода окажется одна в забытой богом деревне. А Марат предаст ее, отнимет жилье и фактически выгонит в никуда.
Вера деревянной ложкой помешивала суп в кастрюле и изо всех сил старалась не расплакаться. Знала, что если начнет, то долго не остановится. Потом собрать себя в кучу будет очень сложно, и Вера стискивала зубы, пытаясь дышать глубже и ровнее.
Рассольник получился вкусный - Вере всегда удавались супы. Пытаясь не думать, что теперь ей приходится готовить только для себя, она ела и вполглаза смотрела телевизор.
Весь следующий день просидела дома затворницей. Никого не видела и даже не слышала, кроме медсестры из реанимации. Настроение было ни к черту. У Светы все оставалось без изменений: стабильно тяжелое состояние и никакой надежды.
В четверг утром Веру разбудил телефонный звонок. "Марат? Господи, неужели он?! Или Паша? Только бы не это со Светой…" - пронеслось в сонном мозгу. Накануне она легла заполночь: смотрела фильм "Мачеха" с Джулией Робертс и Сьюзан Сарандон, и уже без всяких угрызений совести рыдала чуть не в голос. И над судьбами героинь, и над своей собственной жизнью.
Вера нашарила у изголовья телефон. Звонили не Марат и не Паша. К Свете звонок тоже не имел отношения. Это был Семен Сергеевич. Вера не сразу сообразила, кто это, пока тот не напомнил:
- Директор школы. Вы ко мне заходили насчет места. Не узнали?
- Узнала, доброе утро, Семен Сергеевич, - поспешно проговорила Вера. - Просто немного растерялась, не думала, что вы так скоро позвоните.
- Я и сам не думал, - признался директор, - но… Случилось ужасное несчастье.
- Опять? - вырвалось у Веры.
- Прошу прощения? - не понял "Колобок".
- Извините меня, я… Моя подруга попала в аварию и теперь в коме.
- Ай-ай-ай, - сочувственно зацокал языком Семен Сергеевич, - вот ведь как бывает. А у нас тоже беда. Библиотекарь, Юлия Борисовна, скончалась позавчера.
- Что?! - ахнула Вера.
- Да, скончалась. Умерла.
- Но я только во вторник ее видела, - сказала Вера, как будто этот факт мог на что-то влиять, - она была здорова! Или это тоже был несчастный случай?
- Вот именно, да еще какой! - подхватил Семен Сергеевич.
То, что он рассказал, и в самом деле было из ряда вон. В завершение беседы директор пояснил, почему, собственно, беспокоит Веру. В результате "ужасного кошмара" школа осталась без библиотекаря. А поскольку Вера - единственная кандидатка на эту должность, ей надлежит прийти с документами прямо сегодня, чтобы, в случае если всех все устроит, дней через десять приступить к работе.
Прощаясь, Колобок расстроено проговорил:
- Что поделать, Вера Владимировна, такова жизнь: и в скорбные минуты приходится думать о деле.
Вера шла привычной дорогой в Большие Ковши, и в голову помимо воли лезли мысли о том, что в последнее время вокруг нее постоянно происходят какие-то события. До недавнего времени она жила рутинной, спокойной жизнью. Шли недели и месяцы, но ничего особенного не случалось. Работа, отдых, семейные заботы, покупки, кредит, уборка, редкие вылазки в кино или кафе. Теперь же время будто ускорило ход, невидимое колесо вертелось все быстрее. Она рассталась с Маратом. Ушла из дома. Оказалась владелицей наследства. Узнала историю своей семьи. Надумала сменить работу, и место, которое было недоступно еще вчера, неожиданно освободилось. Ее подруга находится на волосок от гибели. Что дальше?..
Вере стало казаться, что она находится в центре чего-то, о чем сама не имеет ни малейшего понятия. С людьми, которые оказывались вовлеченными в ее орбиту, что-то случалось. Вера нутром чуяла некую закономерность происходящего, догадывалась, что здесь присутствует глубинная, пока не ведомая ей логика событий.
Мысли ее перескочили на несчастную Юлию Борисовну. Конечно, унылая библиотекарша не произвела приятного впечатления, и вряд ли они когда-либо смогли бы подружиться. Покойная была не слишком доброжелательным человеком, это сразу бросалось в глаза. Однако такой страшной смерти женщина не заслужила.
Юлию Борисовну нашли утром. С перерезанным горлом. Судя по всему, она топила с вечера баню и отправилась мыться. Что случилось после, оставалось только догадываться. Возможно, прихватило сердце в жарко натопленной бане. Быть может, что-то сильно напугало. Или она почувствовала, что ей нечем дышать. Юлия Борисовна выбила маленькое оконце бани металлическим ковшом с длинной ручкой и попыталась через образовавшееся отверстие выбраться наружу. Или просто хотела позвать на помощь. Однако сделать ни того, ни другого так и не успела: высунувшись в окно, бедная женщина неаккуратно задела горлом вертикально торчащий осколок стекла и умерла в бане от потери крови.
Она могла пролежать там не один день, поскольку была женщиной одинокой и гостей не любила. Но ровно в восемь утра в среду ей полагалось быть на работе и ждать плотника: требовалось отремонтировать стеллажи. Когда взбешенный мастер, прождав пятнадцать минут, обратился в администрацию школы, там поняли: что-то случилось. Неприметная библиотекарша имела одно яркое отличие, помимо своего носа: она никогда никуда не опаздывала. На все встречи Юлия Борисовна приходила раньше как минимум на полчаса.
Ей стали звонить - она не отвечала. Позвонили соседям: поселок небольшой, все друг с другом знакомы. К тому же живущая рядом Елена Марковна до пенсии преподавала в школе физику. Взволнованная соседка с мужем сначала звали пропавшую возле калитки. Потом, не получив ответа, зашли во двор. Дверь в дом была не заперта, что само по себе не было таким уж необычным. В доме они нашли аккуратно разобранную ко сну кровать, включенный телевизор и стоящие на столе кувшин с квасом и кружку. Судя по всему, хозяйка приготовила себе выпить холодненького после мытья, сообразили соседи, и направились в баню. Они уже не сомневались: случилось что-то нехорошее. Однако увиденное повергло пожилую пару в шок.
У печки теснились разнокалиберные тазики. Возле входа стояла бадья с холодной водой. Приготовленное для стирки белье сиротливой кучкой притулилось на лавке. Обнаженная Юлия Борисовна лежала на спине возле разбитого окна. Рядом валялся ковшик. Крови было много, несмотря на то, что большая ее часть успела просочиться сквозь щели в деревянном полу. В бане сохранилось тепло - натоплена была на совесть.
Елена Марковна с диким воплем выскочила наружу, ее мужа вырвало в предбаннике, куда он едва успел выбежать. Полиция, которую они вызвали, немного придя в себя, приехала быстро. Буквально через полчаса весть о страшной смерти тихой библиотекарши облетела поселок. Никогда при жизни о Юлии Борисовне столько не говорили. Слухи тотчас же поползли самые разные: и про маньяка, и про самоубийство, и про воров, от которых веником отмахивалась несчастная.
В полиции вскоре выяснили: из дома ничего не пропало. Следов взлома и проникновения не обнаружилось. Судя по всему, никто бедную женщину не убивал, произошел нелепый, ужасный несчастный случай. По всей вероятности, Юлии Борисовне стало плохо. Чтобы открыть доступ к свежему воздуху и, возможно, позвать на помощь, испуганная женщина решила разбить окошко. До этого момента все было более или менее объяснимо, но дальше начиналось непонятное.
Например, зачем ей понадобилось высовываться в разбитое окно, если она могла распахнуть дверь? К тому же окно бани смотрело на небольшую рощу: библиотекарь жила на самой окраине поселка. Кого можно там позвать на помощь? Конечно, от испуга женщина могла не сообразить этого, и все же - почему она не попыталась покинуть баню через дверь?! Ответов на эти вопросы не было, как не было и сомнений, что обвинить в произошедшем некого. Оставалось пожалеть, похоронить и жить дальше.
У входа в школу висел большой отретушированный портрет Юлии Борисовны, перечеркнутый траурной лентой. Вере показалось, что покойная библиотекарша смотрит сурово и осуждающе. Она опустила голову и торопливо скользнула внутрь.
Похороны уже состоялись: Семен Сергеевич пригласил Веру к трем часам. В здании школы было безлюдно: летний школьный лагерь по понятным причинам не работал, экзамены и консультации отменили. Вера шла к кабинету директора по гулкому пустому коридору, мимо одинаковых белых дверей с табличками "Кабинет математики", "Кабинет географии", "Кабинет химии".
Семен Сергеевич был по обыкновению радушен, но печален и растерян. Он рассказал Вере, как прошли похороны, перечислил, кто на них был, хотя ни одно имя, кроме Пашиного, не было ей знакомо. После бегло просмотрел Верины документы, рассказал об условиях работы и выжидательно уставился на нее.
Что она могла ответить? Работа с девяти до шести, обед с часу до двух. Выходные - среда и воскресенье. Отпуск, больничные, праздники - в рамках Трудового кодекса. Зарплата даже чуть больше, чем Вера получала сейчас. Все отлично. Кроме одного. Семен Сергеевич чутко уловил ее настроение и проницательно заметил:
- Вера Владимировна, вам неловко оттого, что вы займете это место в результате смерти Юлии Борисовны?
- Да, - не стала отпираться Вера.
- Вы же понимаете: школа не может оставаться без библиотекаря. Кто-нибудь рано или поздно займет эту должность. Так почему не вы?
- Почему не я, - задумчиво повторила Вера, теребя ремешок сумочки, и добавила после небольшой паузы:
- Спасибо, Семен Сергеевич. Я согласна.
- Вот и отлично. Не сомневаюсь, мы сработаемся. Приходите в понедельник, - проговорил он и встал из-за стола. Вера последовала его примеру.
- Напишете заявление, принесете ксерокопии вот этих документов, - он протянул Вере бумажку со списком. - Желательно, чтобы двадцатого, через понедельник, вы приступили к работе. Дела вам, к сожалению, принимать будет не у кого, но вы умница, опытный человек, разберетесь.
- Разберусь, Семен Сергеевич, - пообещала Вера.
Она уже выходила из школы, когда в сумочке завибрировал телефон. Высветившийся номер принадлежал Витьку. Вера сразу все поняла, сердце рухнуло куда-то вниз.
- Витя, - тонким голосом произнесла она.
- Светы больше нет.
Он заплакал тихо и горько, как обиженный ребенок.
Глава 13
С похорон и поминок Вера вернулась в субботу, поздним вечером. Она с трудом вспоминала, как добралась домой: в голове стоял тяжелый мутный туман, покрасневшие, опухшие глаза болели от слез. Это были вторые похороны в ее жизни. Но когда умерла мама, Вера не чувствовала такого отчаяния и давящего одиночества. Они с матерью никогда не были особенно близки, не слишком понимали друг друга. Мама держалась отстраненно, замкнуто, была скупа на похвалы, никогда не говорила с дочкой по душам и не пускала в свой мир. К тому же рядом был Марат, и Вера оставалась не одна на свете.
Теперь, когда не стало Светы, у нее не было ни одного по-настоящему близкого человека. Нестерпимо хотелось увидеть Марата, поплакать у него на плече, но это было невозможно. Он, конечно, знал о случившемся, но не пожелал даже телефонным звонком поддержать бывшую жену.
Ночь перед похоронами Вера не спала. Сразу после Витиного звонка, помчалась в Казань, помочь в скорбных делах. День пролетел в хлопотах, а ночь они с Витей и сестрой Светы, Наташей, провели возле гроба. Молились, вспоминали и плакали, плакали, плакали. Витек убивался больше всех. Он остался вдовцом с маленькой дочкой на руках, но не это мучило несчастного сильнее всего. Его сжирала вина. Раз за разом Витек клял себя за то, что по пьянке бил Свету, заставлял плакать и страдать.
- Она девчонка против меня, у меня руки-то - во! - Он тряс огромными кулачищами. - А я ее… Бляха, не мог сдержаться! Она скажет что-то, ну и … Дурной, когда пьяный! Трезвый никогда!.. Я ж люблю ее! Она знала, Наташ, знала! Терпела, прощала меня. Всегда прощала. Покричит, пообижается и простит. Всё меня "Витенька, Витенька"… А я, скотина, - бессвязно бормотал Витек и снова принимался плакать.
Вера никак не могла поверить, что Светы больше нет. Все ждала, что дверь вот-вот откроется, и войдет хозяйка этой крошечной квартирки. Казалось, только вчера они болтали за жизнь, тормошили Ксюшку, носились по магазинам, обсуждали соседей, моду, рецепты и сериальных героинь. А сегодня исхудавшая восковая Светка, строгая, далекая, красивая и чужая, лежит в гробу, поставленном на четыре табуретки. И Верины заботы ее больше не занимают.
Весь вечер приходили какие-то люди, смотрели в мертвое Светино лицо с маленькой складочкой у бровей, вздыхали, охали, всхлипывали, с любопытством украдкой глазели на Светкины вышивки, развешанные по стенам, шептались, гладили Свету по ногам (чтоб не являлась навещать), и уходили прочь. Не хотели задерживаться надолго: их ждали собственные дела. Уносить с собой чужое горе было не с руки - своего добра хватало. Светкина жизнь и сама Светка были бесстыдно выставлены напоказ, а люди все шли и шли, обсуждали и переговаривали, забирали еще одну частичку короткого Светкиного бытия.
В день похорон на раскаленное небо неожиданно набежали маленькие серые тучки, похожие на пушистые пуховые варежки, и пошел дождь. "Это хорошо, к добру!", - важно кивали старухи в толпе.
Когда гроб стали заколачивать, Вера окончательно поняла, что подруги больше нет. Отныне она будет находиться в другом, неведомом месте. Молотки стучали, и в этом бьющем по нервам грохочущем звуке было что-то бесповоротное и безвозвратное. Вере стало страшно. Страх лег на дно души холодным камнем. Давил, мучил, мешал дышать.
Вера долго сидела на кухне своего дома в Корчах. Совсем стемнело, но она не могла заставить себя встать и включить свет. Где-то далеко сверкал и переливался огнями большой город, стремительно летели, пронзая ночь светом фар, нарядные автомобили. Здесь, в деревне, было глухо и тихо. "Меня словно заживо похоронили. Вместе со Светкой".
Заиграла знакомая мелодия из "Титаника", на маленьком экранчике высветилось "Семен Серг".
- Добрый вечер, Вера Владимировна. Простите, что беспокою, хотел узнать, как вы уладили дела с предыдущей работой.
- Здравствуйте, Семен Сергеевич, - заторможено ответила Вера, - все в порядке, не волнуйтесь. Трудовую получила. В понедельник приду, напишу заявление, как договаривались.
Вера кое-как выкроила пару часов, чтобы сбегать в институт. Встречаться и говорить ни с кем не хотелось, но Гуля и Аня, конечно, были на месте. Узнав, что случилось, они дружно повздыхали над ранней Светкиной смертью, поджали губы, покачали головами, как требовали приличия. Увольнением Веры обе, кажется, искренне огорчились. Удивились, с чего это вдруг? Пообещали друг другу не пропадать, созваниваться и видеться, прекрасно понимая, что это их последняя встреча. Помимо работы, девушек ничто не связывало. А не будет совместного труда, корпоративов и обедов, и говорить станет не о чем.
Заявление на увольнение Вера пришла подавать заведующей библиотекой, Нине Алексеевне Грачевой, тучной круглолицей женщине сорока пяти лет, незамужней и бездетной. Была она невредной, любила похохмить и ровно относилась к подчиненным. Правда, все знали, что под горячую руку ей лучше не попадаться. А летом Грачева частенько пребывала в дурном расположении духа, поскольку терпеть не могла жару. Она страшно потела, сама казалось себе мокрой и вонючей, и никакие вентиляторы, кондиционеры и дезодоранты не могли отменить этого факта. Нина Алексеевна умывалась каждый час, подкладывала носовые платки под груди и подмышки, меняя их, как только они становились влажными - ничего не помогало. Пот солеными ручьями стекал по лицу и рыхлому телу, разъедал кожу и портил одежду, оставляя уродливые пятна.
Грачева сидела в душном кабинете и ненавидела весь свет, а больше всех - себя. Узнав, что сотрудница внезапно решила уволиться, поначалу раскричалась, но потом заметила: с Верой творится неладное. Та в двух словах поведала о своем горе, и заведующая не стала ее мучить, без лишних разговоров подписала заявление. Вдобавок позвонила в отдел кадров и попросила быстро уладить формальности.
- Выходит, через недельку сможете приступить? - уточнил Семен Сергеевич.
- Конечно, смогу.
- Что ж, ждем вас. Всего хорошего.
Едва успела попрощаться, как раздался острожный стук в дверь. Она тяжело, как глубокая старуха, поднялась и пошла открывать. Включила свет в сенях и увидела стоящую на пороге Ирину Матвеевну. Перед отъездом Вера сказала соседке о смерти Светы, и теперь та пришла узнать, как дела, не нужна ли помощь.
- Спасибо, со мной все нормально, Ирина Матвеевна. Проходите.
Вера посторонилась, собираясь пропустить старушку в дом, но та резко отшатнулась. Смутилась своей реакции и попыталась сгладить неловкость:
- Пойдем лучше ко мне, детка. Я шарлотку испекла, варенье достала. Земляничное. Чайку заварила. Пойдем!
- Неудобно, поздно уже, - попыталась отказаться Вера.
- Никогда не поздно пойти туда, где тебя ждут, - мудро заметила Ирина Матвеевна.
Вере пришло в голову, что эта милая женщина, в сущности, единственный человек на земле, которому есть до нее дело. Остро захотелось оказаться в ее гостеприимном доме, ощутить заботу и участие. Страшно оставаться одной в такой день.
Через пять минут Вера вдыхала аромат пирога и разливала крепкий чай в красивые чашки. Холодный камень на сердце стал чуточку меньше.
Ирина Матвеевна уловила Верино настроение и не стала расспрашивать о похоронах. Вместо этого произнесла:
- Верочка, к тебе вчера гость приходил. Молодой человек.
Сердце екнуло: Марат?
- Высокий такой, симпатичный. Я объяснила, что ты уехала.
Раз высокий, значит, точно не Марат.
- Говорит, в школе работает, - Ирина Матвеевна уселась напротив Веры.
- Это Паша. - Вера слегка покраснела. - Что он сказал?
- Сказал, не может дозвониться, но хочет с тобой встретиться. Вот, номер телефона оставил. Просил, чтобы ты перезвонила.
- Странно, что не может дозвониться, - пробормотала Вера. - Я ему сама номер записывала. Ладно, наберу его завтра. Или в понедельник. Мне все равно в школу надо, может, там и встретимся. Ой, я же вам до сих пор не сказала…
- ….что устроилась библиотекарем, - закончила за нее Ирина Матвеевна. - Знаю, знаю. Тут новости быстро разносятся. Выходит, твердо решила остаться?
- Да, решила, - Вера через силу отправила в рот кусочек пирога. Аппетита не было, но не обижать же человека, который для тебя старается.
На лицо Ирины Матвеевны набежала тень.
- Как тебе? Вкусно? - деланно оживленным тоном поинтересовалась она.
- В жизни не пробовала такой шарлотки, - искренне ответила Вера, понимая, что к теме ее пребывания в Корчах они еще вернутся.