- Ужасно. Но это ваша собственная теория, святой отец, или доказанный факт?
- В XVI веке в Германии жил такой Вильям Стампф. Или Петер… впрочем, неважно. Главное, что человек этот, будучи искренне убежден в том, что он - оборотень, загрыз два или три десятка детей.
- Вы хотите сказать, признался в том, что загрыз?
- Да, но признание его выглядело вполне правдоподобно.
- Это почему же?
- Потому что в тот момент, когда Стампфа поймали, он пожирал мозги двух своих юных невесток.
Тонким шелестом в прозрачном апрельском воздухе со спортивной площадки донеслось: "В отрыв, Маллинз, в отрыв, выходи вперед!" Остаток пути к стоянке они прошли молча. Наконец Киндерман протянул руку к дверце; на мгновение замер.
- Итак, кого же мы ищем, святой отец? - спросил он, поднимая на Карраса тяжелый взгляд.
- Сумасшедшего, - мягко ответил тот. - Может быть, наркомана.
После минутного раздумья детектив кивнул.
- Хотите подброшу? - Он открыл дверцу машины.
- Спасибо, пройдусь: здесь рядом совсем.
- Ну не откажите же себе в таком удовольствии. - Он снова нетерпеливым жестом пригласил Карраса внутрь. - Расскажете потом друзьям, как катались в полицейской машине.
Иезуит усмехнулся и ловко скользнул на заднее сиденье.
- Ну вот и хорошо, вот и хорошо, - прохрипел детектив, протискиваясь вслед за ним. - В мире нашем нет коротких путей. Просто не существует.
Каррас объяснил, как проехать к резиденции иезуитов, и машина тронулась. Да, теперь он обживал свою комнату тут: остаться в коттедже означало бы дать бывшим клиентам повод для новых визитов.
- Кино любите, отец Каррас?
- Очень.
- "Короля Лира" смотрели?
- Мне такое не по карману.
- А я смотрел. У меня контрамарки.
- Вот здорово.
- На лучшие фильмы хожу бесплатно. Жаль только, миссис Киндерман из дому не вытащишь: устает очень.
- И верно, жаль.
- Серьезно, терпеть не могу ходить в кино один. Мне поговорить хочется, поспорить, разобрать все по косточкам. - Он отвернулся и поглядел куда-то в окно. Затем проговорил с какой-то тоскливой застенчивостью: - Может быть, вместе как-нибудь сходим, святой отец? Бесплатно… У меня же контрамарки, - добавил он поспешно.
Священник взглянул на него и усмехнулся.
- "Когда?" - как говаривал в "Гарвее" Элвуд П. Дауд?
- Так я позвоню вам, непременно же позвоню! - просиял детектив. Машина подкатила к зданию и остановилась у тротуара.
- Звоните обязательно. - Каррас щелкнул ручкой дверцы. - Жаль, что ничем не смог вам помочь.
- Ну что вы, я очень вам благодарен, - вяло отмахнулся Киндерман. - Для ренегата-иудея парень вы вполне сносный.
Каррас хлопнул дверцей и просунул голову в окошко.
- А вам часто говорят о том, как вы похожи на Пола Ньюмана?
- Постоянно только о том и твердят. Вот только мистеру Ньюману здесь тесновато. С ним приходится уживаться еще и Кларку Гэйблу.
Каррас усмехнулся, помахал рукой на прощанье и направился к дому.
- Эй, погодите-ка! - раздалось за спиной. Он оглянулся: Киндерман неуклюже выбирался из машины. - Совсем забыл, святой отец! Просто из головы вылетело! - Отчаянно пыхтя, он проковылял еще несколько шагов. - Помните ту открытку с богохульным текстом - ну, которую в церкви нашли?
- Молитвенную карточку, вы хотите сказать?
- Ну пусть будет молитвенную. Она еще у вас?
- Да, в комнате. Проверял латынь. Принести?
- Будьте добры. Глядишь, найдется на ней что-нибудь этакое. Кто знает…
- Секунду. Сейчас вернусь.
Киндерман остался ждать у машины, а иезуит вошел в здание и быстро направился к своей комнатке на первом этаже с видом на Проспект-стрит. Через минуту он уже шел обратно с карточкой в руке.
- Вдруг отпечатки какие найдутся… - Детектив повертел ее в руках, потом спохватился: - Э-э, погодите, вы же ее держали в руках! Быстро я соображаю, а? Побыстрее вашего, мистер Мото из Иудеи! - Он повозился с прозрачной обложкой. - Глядите-ка, вынимается, вынимается, вынимается!.. - Киндерман умолк и медленно поднял на Карраса взгляд, полный ужаса. - И конечно же, вы, Кирк Дуглас, своими шаловливыми пальчиками внутри уже побывали? - Тот печально кивнул. - Ну ничего. Может быть, все-таки найдем что-нибудь. Кстати, сами вы этот текст читали?
- Да.
- И что скажете?
Каррас пожал плечами.
- На розыгрыш непохоже. Были у меня подозрения, что все это насочинял какой-нибудь школяр, но теперь они отпали. Такое написать мог только тяжелобольной.
- В чем мы его с вами не раз уже уличали.
- Что же до латыни… - Каррас собрался с мыслями. - Текст, лейтенант, составлен не просто на безупречном литературном языке, он отличается еще и совершенно особым, индивидуальным стилем. Создается впечатление, что автор привык не только писать, но и думать по-латыни.
- Ну, то есть как священник?
- Опять вы за свое.
- Отвечайте-ка на вопрос, отец Всеподозревающий!
- Такое, конечно, происходит и со священниками, но только на определенной стадии изучения языка. Кроме того, скажем, в Вудстокской семинарии некоторые философские дисциплины читаются исключительно на латыни.
- Зачем?
- Это тренирует интеллект, помогает мыслить четко и ясно. Так же, кстати, преподается и юриспруденция.
- Понятно.
Каррас вдруг посерьезнел.
- Сказать вам, лейтенант, кто действительно на такое способен?
- Нет, не надо… А кто?
- Доминиканцы. Советую искать среди них. - Каррас улыбнулся, помахал рукой и зашагал к дверям.
- Ничего подобного! - послышалось за спиной. - Если вы и похожи на кого, так только на Саль Минео!
Киндерман вернулся в машину. Некоторое время он сидел без движения, уставившись в пол.
- Как он гудит-колеблется, этот парень, - наконец пробормотал он себе под нос. - Совсем как камертон под водой. - Затем повернулся к водителю. - Ну а теперь - летим к себе. Да побыстрее. Гони что есть мочи. О правилах можешь пока забыть.
Машина рванулась с места.
Новая комната Карраса была обставлена просто: узкая кровать, удобное кресло, встроенные в стену книжные полки и письменный стол с фотографией совсем молодой еще матери. У изголовья кровати молчаливым упреком висело металлическое распятие.
Тесная комната эта легко вместила в себя его мир. Вещам здесь отводилось немного места, и требовал от них Каррас самую малость: быть постоянно чистыми - только и всего.
Он принял душ и энергично растерся. Затем надел майку и брюки цвета хаки и направился бодрым шагом в столовую. Дайер сидел за угловым столиком один.
- Привет, Дэмиен! - На молодом священнике был выцветший свитерок с картинкой храброго Снупи. Каррас остановился у стула, склонив голову, наскоро произнес молитву с благословением и лишь затем сел, обменявшись с приятелем парой приветствий.
- Как дела у господ праздношатающихся? - поинтересовался Дайер.
- Ну почему "шатающихся"? - Каррас расстелил на коленях салфетку. - Я работаю.
- Лекция в неделю - это, по-твоему, работа?
- В нашем деле все решает качество. Что у нас сегодня на обед?
- По запаху еще не догадался?
- Как всегда, собачатина? - Пахло колбасой и кислой капустой.
- А у нас главное - количество! - Каррас лишь покачал головой в ответ и потянулся к кувшину с молоком, но Дайер не унимался. - Вот тут я бы на твоем месте призадумался хорошенько. Видишь, пузыри? Это селитра.
Сам он тем временем отрезал себе добрых полбатона и теперь тщательно намазывал его маслом.
- Будем считать, что как раз ее-то мне и не хватает. - Каррас наклонил стакан, чтобы налить молока, и в то же мгновение замер, заслышав шаги за спиной.
- Ну вот, прочитал наконец-то! - раздался над головой веселый голос.
Каррас поднял взгляд, чувствуя, как свинцовой тяжестью наливается все его тело. Это был он - тот самый, кто ни с кем не мог подружиться.
- И как она вам? - Он с внезапным отвращением отставил кувшин. Молодой священник стал рассказывать. Через полчаса вся столовая уже сотрясалась от дайеровского хохота.
Каррас взглянул на часы.
- Возьмите пиджак, - сказал он парню. - Пойдемте закатом полюбуемся. Тут недалеко совсем - через улицу перейти.
Через минуту они стояли, облокотившись о перила, над ступеньками длинной лестницы, спускавшейся к М-стрит. День подходил к концу. Пламенно-алые лучи заходящего солнца сказочным светящимся веером разлетались по облачным просторам западной части неба и мириадом искр разбивались о темную гладь реки.
Когда-то, давным-давно, в этом сияющем откровении Каррас впервые узрел лик Господа своего и с тех пор, как отвергнутый и забытый любовник, свято хранил память о месте счастливой встречи.
- Да, зрелище грандиозное, - восхищенно прошептал молодой человек.
- Я стараюсь приходить сюда каждый вечер…
Часы на университетской башне пробили семь.
В 19 часов 23 минуты лейтенант Киндерман склонился над данными спектрографического анализа. Сомнений не оставалось: птичка Риган и статуя Девы Марии были раскрашены одной краской.
В 20 часов 47 минут Карл Энгстрем с самым невозмутимым видом вышел из подъезда полуразвалившегося дома в трущобах северо-восточной части города и прошел пешком три квартала на юг, к автобусной остановке. С минуту он стоял непроницаемым каменным истуканом, затем вдруг согнулся пополам и зарыдал, ухватившись рукой за фонарный столб.
Лейтенант Киндерман в это время уже сидел в кинотеатре.
Глава шестая
В среду, 11 мая Крис Мак-Нил с дочерью вернулись домой. Риган тут же уложили в постель, повесили замок на ставни, сняли зеркала со стен спальни и ванной.
"…В сознание она уже почти не приходит; в минуты приступа умопомрачение полное. Это уже серьезно. Боюсь, все подозрения на истерию отпадают сами собой. Более того, появились некоторые симптомы того, что мы называем парапсихическим феноменом…"
Зашел доктор Кляйн, установил насогастрическую трубку и стал объяснять женщинам, как вводить девочке сустаген, пока она пребывает в состоянии комы. Крис глядела на лицо дочери и старалась не видеть его; ловила каждое слово доктора, пытаясь выбросить из головы все, что услышала в клинике. Голоса эти слабо, но неумолимо, словно туман сквозь густые ветви, просачивались в сознание, затягивая его густой пеленой.
"- Вы говорили, что не исповедуете никакой религии, миссис Мак-Нил. Это правда? Девочка действительно не получила религиозного образования?
- Нет. Ну, разве что о Боге ей объяснили что-то такое… в общих чертах. А что?
- Дело в том, что бред ее - я не имею в виду, конечно же, тот бессмысленный набор звуков - так вот, бред ее имеет ярко выраженную религиозную направленность. Как вы думаете, откуда она все это могла почерпнуть?
- Что именно?
- Ну, вот, например: "Иисус и Мария, шестьдесят девять…"
Кляйн протолкнул трубку в пищевод.
- Во-первых, нужно проверить, не попала ли жидкость в легкие… - Он защипнул трубку, перекрывая поток сустагена. - Если она…
"…Некоторые признаки состояния, которое наблюдается в наше время лишь у представителей самых отсталых народностей. Это так называемая сомнамбулиформная одержимость; болезнь, о которой известно нам, по правде говоря, совсем немного. Лишь одно можно утверждать наверняка: в силу каких-то внутренних факторов больной начинает искренне верить, будто в него вселился посторонний разум… дух, если хотите. В давние времена, когда вера в дьявола была еще очень сильна, вторгающуюся сущность называли демоном или бесом. В последнее время "захватчиком" при сомнамбулиформной одержимости все чаще становится душа умершего. Обычно это человек, которого больной прежде знал или видел и которому он может подражать голосом, жестами, мимикой; черты лица его при этом иногда полностью изменяются…"
Кляйн в этот день выглядел необычно мрачным. Как только он ушел, Крис тут же позвонила в Беверли Хиллз и вяло проинформировала своего агента о том, что взяться за работу над своей серией она уже не сможет. Потом набрала номер миссис Перрин, но той не оказалось дома. Крис повесила трубку с таким ощущением, будто нависшая глыба вот-вот оборвется и раздавит ее окончательно. "Кто-нибудь… Хоть кто-то же должен помочь…"
"…Вселение духа умершего особой опасности для физического здоровья пациента не представляет: в поведении его не наблюдается ни агрессивности, ни гиперактивности, отсутствуют признаки моторного возбуждения. Однако при бесовской одержимости сомнамбулиформного характера вторая личность по отношению к первой всегда настроена крайне враждебно и в конечном итоге, похоже, стремится ее разрушить."
В дом доставили комплект смирительных ремней. Пока Карл привязывал запястья Риган к краям кровати, Крис стояла рядом и глядела вниз, устало и опустошенно. Затем нагнулась и стала поправлять подушку под головой ребенка. Швейцарец выпрямился; какое-то странное, жалкое выражение застыло на его неподвижном лице.
- Она ведь поправится? - Крис показалось, в тоне его впервые прозвучало нечто похожее на отзвук человеческого чувства. Но ответить она не успела, потому что нащупала в этот момент под подушкой у девочки что-то твердое.
- Кто засунул сюда распятие? - строго спросила она…
"Синдром этот - всего лишь внешнее проявление некоего внутреннего конфликта, так что первоочередная наша задача - докопаться до его причин. Лучшее средство для этого - гипнотерапия, но полностью загипнотизировать ее нам, похоже, так и не удалось. Тогда мы сделали ставку на наркосинтез - метод, предусматривающий использование наркотиков, но и тут, по правде говоря, кажется, зашли в тупик.
- И что теперь будем делать?
- Ждать. Боюсь, ничего больше не остается. Ждать и надеяться на лучшее. Ну, а пока что придется девочку госпитализировать, чтобы…"
Крис нашла Шэрон на кухне: она только что принесла из детской машинку и теперь устанавливала ее на столе. Уилли стояла у раковины и тонкими ломтиками нарезала морковь.
- Шэр, это ты положила ей под подушку распятие? - Голос Крис зазвенел от напряжения.
- Ты о чем это? - изумилась девушка.
- Не ты, значит.
- Крис, я даже не понимаю, о чем ты спрашиваешь. Во всем, в чем только можно было, я тебе уже созналась: да, я говорила Рэгс о том, что "мир создан Богом"… может быть, еще кое-что…
- Хорошо, Шэрон, я тебе верю, но тогда…
- Я ничего никуда не клала! - заранее взъерепенилась Уилли.
- Но кто-то же положил его туда, черт возьми! - Карл, только что вошедший в кухню, открыл холодильник, и Крис набросилась на него. - Слушай, последний раз спрашиваю: ты сунул распятие ей под подушку? - голос ее сорвался на визг.
- Нет, мадам, - ответил он совершенно невозмутимо и завернул в полотенце кучку ледовых кубиков. - Распятие - нет.
- Но не могло же оно само там оказаться, черт бы его побрал?! - взвизгнула Крис, да так пронзительно, что все присутствующие на миг остолбенели. - Ну-ка отвечайте, кто его туда сунул, кто… - она вдруг рухнула в кресло, закрыла лицо руками и затряслась от рыданий… О Боже, Боже, совсем перестала соображать…
Уилли с Карлом глядели на нее молча. Шэрон подошла, мягко опустила ей ладонь на затылок, нежно помассировала шею.
- Ну ничего… ничего.
Крис утерла слезы рукавом.
- Ну конечно, я понимаю… Тот, кто положил туда распятие, хотел, как лучше…
- Слушайте, повторяю еще раз: я не позволю вам засунуть мою дочь в дурдом!
- Но это…
- Мне плевать на ваше "это". Она должна быть все время у меня на виду!
- Что ж, мне очень жаль.
- Вам жаль! Бог ты мой! Сотня докторов, обложились тоннами всякой дряни, и все, что они могут сказать мне, это…"
Крис затянулась последний раз, нервным движением затушила окурок и поднялась в спальню, чтобы взглянуть на дочь. Она открыла дверь и вошла в полумрак. На стуле с очень высокой и прямой спинкой у самой кровати сидел Карл. "Чем это он там занимается?.."
Крис тихо приблизилась, но он даже не взглянул на нее. Рука швейцарца была вытянута, пальцы касались детского лица. "Да что это такое там у него в руке?.."
Крис подошла еще ближе. Карл охлаждал девочке лоб импровизированным компрессом, который только что соорудил на кухне. Она постояла над ним немного, пристыженная, глубоко тронутая. Затем поняла, что он решил не замечать ее до конца, повернулась и вышла из комнаты.
Она спустилась в кухню, налила себе черного кофе, еще покурила; затем сорвалась с места и стремительно направилась в кабинет. "А что если?.. что если…"
"…Но это, конечно, крайний случай. Дело в том, что одержимость и истерия - явления в каком-то смысле родственные: в основе их лежит самовнушение. Если об одержимости и ее симптомах дочери вашей было известно и раньше, то не исключено, что теперь подсознание просто воспроизводит синдром искусственно. Знать бы это наверняка… Тогда я бы порекомендовал вам, пожалуй, один действенный метод - он как раз на самовнушении и основывается. Я рассматриваю его как своего рода шоковую терапию, хотя большинство специалистов в этом со мной, наверное, не согласятся. Это, повторяю, уже крайняя мера, но, поскольку вы возражаете против госпитализации, я бы…
- Что же это за метод, назовите же его наконец!
- Вам приходилось слышать об экзорсизме, миссис Мак-Нил?.."
До сих пор книги в кабинете у Крис служили, в основном, бутафорией. Сейчас впервые в жизни она отчаянно вглядывалась в незнакомые названия…
"…давно вышедший из религиозной практики стилизованный ритуал, посредством которого священники и раввины изгоняли вселившегося духа. Не отказались от этого метода окончательно только католики, но они и сами его, похоже, стыдятся - считают, должно быть, чем-то вроде религиозного пережитка. Между тем, для человека, искренне убежденного в собственной одержимости, ритуал этот - верное средство. Священники, должен заметить, всегда применяли его достаточно успешно, хоть и достигали нужного эффекта, по-видимому, в силу совсем не тех причин, на которые уповали. Видите ли, тут клин вышибается клином: поскольку истинная причина одержимости - сама по себе вера в нее, постольку и вера в изгнание - надежная гарантия излечения. Ага, вы, я вижу, уже нахмурились. Тогда вот вам реальный факт из жизни австралийских аборигенов. Каждый абориген и сегодня знает твердо: если колдун на расстоянии нашлет на него "луч смерти", то он непременно умрет. И умирает же! Представьте себе, ложится, начинает чахнуть, и если что-то спасает его иногда, так только контрвнушение - встречный "луч" от другого, "доброго" колдуна.
- Значит, вы мне к колдуну предлагаете обратиться?