- Мне и в голову не приходило рассказывать вам об этом, - нехотя продолжала она. - Но придется. До вас мне пришлось лишь однажды поделиться этими сведениями с посторонним человеком. Я говорю о том молодом человеке, который имел несчастье лишиться разума. Он тоже проживал в этом коттедже. К сожалению, я не смогла ему ничем помочь. Он не поверил ни одному моему слову.
- Как и я, миссис Брентвуд, должен признаться.
Возникло молчание. Лицо его собеседницы приняло такое выражение, какое бывает у человека, потерявшего всякий интерес к диспуту, в котором только что принимал горячее участие. Дэвид воспользовался наступившей паузой и перешел в наступление.
- Мне кажется подозрительным то, что вы избегаете прямых доказательств вашей правоты. Но если ваши слова правдивы, то такие доказательства должны, без сомнения, существовать. Тем более в том случае, если эта девушка является вашей сестрой. Свидетельство о смерти, например. Вырезки из газетного некролога.
- Но они и в самом деле существуют, - спокойно ответила она. - Я храню их у себя дома…
- …Где они, конечно, остаются полностью недоступными для любого человека, кроме вас самой.
Она пожала плечами. Дэвид продолжал:
- Извините, конечно, но я намерен высказать все, что думаю. Ваши доводы не могли бы убедить даже полного идиота. Вы назвали привидением женщину из плоти и крови. Женщину, чье дыхание я слышал. В конце концов, женщину, с которой я имел интимные отношения.
Ее невозмутимость поразила его.
- До чего вы все-таки невежественны, молодой человек. Но в самом деле, разве можно предполагать ваше знакомство со специальной литературой? А источники, между прочим, утверждают, что известны реальные случаи, когда появление привидения было подтверждено всеми пятью чувствами того живого существа, которому оно встретилось. - Она откровенно насмехалась. - Способность привидения дышать одним воздухом с нами или совершать половой акт не должна никого удивлять.
Дэвид пожал плечами.
- Ну разумеется. И привидения непременно надевают одежды. Обыкновенные человеческие одежды. Взбираются по ступеням лестниц и распахивают двери прежде, чем войти…
- …А также способны отбрасывать тень, поднимать предметы с пола или душить вас, - продолжила она невозмутимо. - Я имею в виду - душить людей. Без труда.
Она умоляюще сложила руки и продолжала:
- Я оставлю попытки разубедить вас. Но разве не является очевидным, даже для вас, что, имей моя сестра желание не только заставить вас поверить в то, что она живое существо, но и поверить в это самой, она бы догадалась надеть на себя что-нибудь наиболее привычное глазу. Хотя то, что вы называете одеждами, исчезает и появляется за долю секунды, повинуясь ее воле. Так же обстоит дело и с дверьми. Она может просачиваться сквозь них, как облако пара. Лестницы. Да она в мгновение ока может оказаться в любом месте, но способна и неторопливо подниматься со ступеньки на ступеньку.
Разум Дэвида метался в поисках доводов. Внезапно его осенило. Ему на ум пришло только одно возражение, но, к счастью, оно было неопровержимо.
- А что вы мне можете сказать о медальоне? Эта девушка сняла с себя медальон, настоящий медальон, который я носил в кармане чуть не сутки!
"Опять эта насмешливая улыбка", - зло подумал он.
- На французском языке это называется apport. Так называют материализовавшийся предмет, способный существовать неопределенно долгое время. В данном случае была использована вещь, которая обычно хранится у меня дома. Она и сейчас там - заперта в шкатулке для драгоценностей, находящейся в бывшей комнате Марианны. - Миссис Брентвуд небрежно махнула рукой. - Вы вольны мне не верить. Наверное, полагаете, что я только сейчас все это придумала?
Она еще некоторое время смотрела на него, затем повернулась к входной двери и взялась за ручку.
- Еще одно. Можете счесть это очередной выдумкой. Вам известно, почему вы чувствуете себя безмерно уставшим? Почему испытываете боль в области солнечного сплетения? Почему происходит резкое обезвоживание организма? Объясняю, хотя мои слова покажутся вам забавными. Дело в том, что вы были использованы в качестве медиума. То тело, которое производило все описанные вами манипуляции, состоит - до последнего атома - из клеточек вашего собственного тела. Разве это не любопытно? Я вам даже больше скажу. Подсознательно вы и сами давно поняли это. Ваше тело само подсказало вам те события, что произошли с вами. Что ж, до свидания. Не скучайте.
Она исчезла, входная дверь осталась распахнутой. Порывы холодного ветра ворвались в дом, швырнули капли дождя на пол прихожей, где Дэвид стоял, не смея пошевелиться. Наконец он медленно двинулся к двери, закрыл ее, добрел до ближайшего стула, не глядя опустился на него. "Нет, это неправда, - сказал он себе. - Это какая-то ложно понятая мистика, вывернутая наизнанку логика, которая ложь называет ложью, чтоб та приняла видимость правды. Такова природа всякой лжи. Правдоподобие. Если его не будет, ложь мертва".
Ход рассуждений нарушился. Теперь он ни в чем не был уверен. Все, что он мог осознать, это тошнотворное предположение о том, что, возможно, он вступил в любовную связь с существом, вселившимся в его собственное тело. Если так, то значит ли это, что он таким образом пожинал плоды именно того, что эмоционально взращивал все эти годы - удовлетворение собственного "я" любой ценой?
"Господи, что со мной?" Он закрыл глаза и почувствовал, как горячие слезы струятся по его лицу. "Мне необходимо бежать отсюда". Сжал зубы. Надо продержаться до прихода Эллен. Она сумеет отбросить все, что с ним тут происходило. "Держись, - говорил ему внутренний голос. - Она скоро придет. Уже возвращается. Ты должен продержаться".
Дэвид резко дернулся при звуке закрывающейся двери ("Неужели он заснул?") и бросил взгляд на приближающуюся Эллен. Она остановилась совсем рядом с ним. Мысли расплывались.
- Роды произошли вчера вечером, - сухо сообщила она. Он хотел что-то сказать, но жена, не слушая его, продолжала: - Все проходило очень тяжело. Состояние Линды врачи оценивают как опасное. Она все еще в больнице.
Молча, он продолжал смотреть на жену. "Да, все ясно, мы немедленно уезжаем", - решил он.
- Насколько оно опасно? - спросил он.
Эллен нахмурилась.
- Разве это так важно? - осведомилась она. - Ты еще не принял решения?
- Я просто спросил тебя, Эллен.
- Возможен смертельный исход.
Голос изменил ей. И тут он почувствовал вдруг - как он мог не заметить это сразу, - что она едва находит в себе силы не дать воли слезам. "Господи, Эл, прости ты меня. Что я за скотина такая? - выругался он мысленно. - Конечно же, мы едем". Он сидел, храня молчание, и не сводил с нее глаз. "Скажи же что-нибудь", - просил он, сам не зная, к кому обращается - к самому себе или к жене.
- Дэвид, ты едешь?
- Нет.
И жуткая паника охватила его. "Нет! Не слушай меня! Да! Конечно, я еду с тобой!"
Эллен явно растерялась.
- Ты не едешь? Но твоя дочь в больнице! Она чуть ли не при смерти!
Она смотрела на него так, будто видела впервые в жизни.
- Пошла вон отсюда! - услышал он собственный голос.
"Боже, это не я! Помогите мне! Эл! Это не я говорю!" - твердил он про себя, охваченный ужасом.
- Я не понимаю тебя, Дэвид. - Она расплакалась. - Не могу понять, что с тобой.
Он отчаянно боролся с собой, пытался вскочить с места, обнять ее, успокоить, поехать тут же в аэропорт и сегодня же оказаться дома. Он так хотел этого. И тут же услышал собственный голос:
- Не можешь понять? Обидно.
- Господи! - пролепетала она. - Что с тобой происходит?
- Тебе интересно? Изволь, объясню. - Его голос звучал непривычно низко и сочился коварством. - Сам-то я наконец стал понимать, что мне нужно. И что не нужно. Ты, во всяком случае, мне абсолютно не нужна!
"Эл, милая, это не я!" - кричал его разум.
- Мне не нужна семья! Не нужна ты! Мне не нужна вся эта скука!
Он почувствовал, как его рот растянулся в злобной ухмылке. "Помоги мне, Господи!"
- Я хочу наслаждений, - бормотал он словно в забытьи. - Непристойностей! Ты хоть знаешь, о чем я говорю? Похоть!
Неожиданно для самого себя он напружинил мускулы и вскочил со стула. Она испуганно отпрянула, страх мелькнул в глазах.
- Не понятно? Мне до смерти надоело твое бездарное, пресное обслуживание. Мне нужны женщины! Все равно сколько! Все равно какие - старые, молодые - безразлично. Хочу бесстыдства! Хочу валяться в грязи!
"Нет!" беззвучно вопил его разум.
- Хочу потаскух! Уличных шлюх! - Слова прыгали с его языка подобно пузырям. Тело конвульсивно дергалось, когда он по пятам преследовал Эллен. - Мне нужно распутство! Оргии и разврат! Грязь! Сальности! - Его голос поднялся до настоящего визга, пронзительного, отвратительного хрипа. - А ты убирайся вон отсюда! Прочь с моих глаз, пока я тебя не прикончил!
Когда он вдруг стремительно бросился на нее, Эллен отшатнулась, споткнулась и упала на ступени лестницы. До его слуха донесся глухой звук. Она ударилась головой об одну из ступеней. Вытянутые, со скрюченными пальцами руки Дэвида неудержимо ползли к ней, тянулись к ее горлу. Но внезапно он споткнулся о ее ногу и тяжело рухнул на колено, вскричав от страшной боли. И тут же смолк, ослепленный и задохнувшийся. Темнота закружилась вокруг него, и Дэвид рухнул на правый бок, сжимая колено побелевшими от напряжения пальцами. "Встань!" - скомандовал ему внутренний голос. Он поднял голову, Эллен распростерлась на ступенях, ее широко раскрытые глаза не отрывались от него, на лице застыл самый настоящий страх. "Господи, она боится меня. Она же по-настоящему боится меня!" - сообразил он и ужаснулся. Вытянул вперед дрожащую руку.
- Эллен! - Слова едва пролезали через сжатое судорогой горло. Голос звучал едва различимо и вымученно, но, слава богу, это был его голос. Он произносил слова, которые хотел произнести. - Скорей увози меня отсюда. Здесь со мной творится что-то неладное. Я перестаю владеть собой, это ужасно. Прошу, увези меня домой, - прошептал он хрипло.
Она кивнула.
"Ох, неужели это правда? Неужели она понимает меня?"
Он моргнул и постарался присмотреться к лицу жены. Да! Она и вправду медленно, неуверенно кивнула головой и стала с трудом подниматься на ноги.
- Хорошо, - отвечала Эллен. - Хорошо. - Она удивленно оглянулась на лестницу за спиной, неуверенно взмахнула рукой. - Хорошо.
Дэвид опять бессильно упал на бок, прижался щекой к холодным половицам. "Может быть, все наладится, - подумал он. - Она все поняла. Эллен сообразила, что я не мог говорить подобные вещи. Позже я все объясню ей. Позже".
Он опустил веки, уверенность и спокойствие возвращались. Расслаблялись мышцы на руках и ногах. Оцепенение овладевало им. Все страшное скоро останется позади. Он лежал совершенно неподвижно, вслушиваясь в шелест дождя за окнами. Спокойствие втекало в него мощным, широким потоком, будто солнечный свет.
"Как хорошо, - думал он, - почти полное повторение того удовольствия, которое я испытал, когда…"
Он подтянулся, пытаясь сесть. Но вдруг снова все его существо охватил безотчетный страх. "Господи, я даже не чувствую боли в колене, которая только что была такой острой". Он с трудом поднялся на ноги, выпрямился и принялся карабкаться по ступеням наверх. Нет, такого случиться не могло; этого просто не может быть.
- Эллен! - позвал он в страхе. - Эллен!
Прямо в дверях он наткнулся на ее куртку, валявшуюся на полу, и замер, глядя в комнату. Эллен полулежала на кровати, прислонясь к изголовью и тяжело дыша. Юбка была высоко поднята, блузку и лифчик она расстегнула, глаза были неестественно расширены, в них застыло упоение страстью. Сжимая руками свои груди, она извивалась на своем ложе. Дэвид, не в силах пошевелиться, следил за ней. Он видел, как она обеими руками поднесла свои груди ко рту и стала ласкать их. Языком пробегала по напрягшимся соскам, погружала в белизну тела подбородок и снова лизала себя. Глаза ее были полузакрыты, хриплое, животное ворчание клокотало в горле. Он медленно двинулся к ней через всю комнату, все еще не веря своим глазам. Подошел к кровати и застыл, не в силах шелохнуться, когда Эллен подняла на него глаза, а затем с бессмысленной, блуждающей улыбкой вернулась к своему занятию. Она облизывала и посасывала свои груди с полнейшим бесстыдством. Его присутствие не только не смущало ее, оно, казалось, было приятно ей.
- Э… Эллен…
Он испытывал не только невыносимое смущение, но и полнейшую растерянность. В жизни ему не приходилось видеть женщину, так самозабвенно удовлетворяющую свою похоть, и уж тем более собственную жену. Хотя это зрелище привело его в полнейшее замешательство и напугало, но и возбуждения подавить он не смог.
- Эллен, прошу тебя, не делай этого, - пробормотал он.
Она подняла глаза.
- Почему? Ты займешься этим сам? - спросила она и снова предалась тому же занятию.
- Эллен!
Он схватил ее руки и сильно сжал их. Она опять подняла на него взгляд.
- Убирайся от меня! - сказала она, словно выплюнула, злым, хриплым визгом.
- Эллен, что ты делаешь? Ты хоть сама понимаешь, что это такое?
Ее смех обдал его тысячью холодных игл.
- Идиот, - произнесла она спокойно. - Если есть на земле человек, который не знает, что это такое, то это ты!
Она рывком высвободила обе ладони и обхватила ими груди. Приподняв их повыше, стала разглядывать себя с жадным похотливым любопытством.
- Если имеешь тело, - последовал вдруг ее неожиданный вывод, - надо любить и ласкать его. Я говорю о настоящем теле.
Ужас проник в его сердце. Оглушенный, он молча смотрел, как она извивается в кровати, оглаживая и лаская себя в этом безумном приступе самообожания. Его губы шевелились, но ни звука не срывалось с них, слова будто толпились у него в горле. Наконец он справился с этим наваждением.
- Марианна! - Он склонился, пытаясь отыскать что-то от той женщины в лице Эллен. - Это же ты, да? Я знаю, это ты!
Женщина прислонилась головой к изголовью кровати, по ее лицу бродила непонятная улыбка, обращенная в никуда. Его чуть не затошнило от ужаса.
Она же равнодушно спросила:
- Ты о ком?
- Не надо. - Он не смог подавить приступ дрожи.
- Что это за Марианна?
- Будь ты проклята! - Дэвид почти рыдал.
Сохраняя полнейшую невозмутимость, она снова оглядела себя. Приподняла крестец, подтянула ступни ближе к лопаткам, бедра поднялись и выпятились.
- О, мое тело! - проворковала она.
- Марианна!
Она опустила ягодицы на кровать, откинула назад голову и ничуть не смущенная уставилась на него.
- Понятия не имею, кто такая эта твоя Марианна, но что-то ты не слишком сильно ее любишь.
Он готов был на коленях умолять ее.
- Не делай этого, прошу тебя! Ты можешь хоть один раз сделать то, что я прошу?
- Что ты хочешь, чтоб я не сделала?
Он плотно зажмурил глаза, конвульсивно дернулся всем телом.
- Марианна, оставь ее в покое.
- Слушай, а я, кажется, догадалась, что означают эти пять крестиков. Могу спорить, что кто-то тут ухитрился за один час пять раз трахнуться. Не веришь? Давай поспорим?
- Марианна, я прошу тебя. Всем святым прошу.
- С чего это ты так стал меня называть? - спросила она. - У твоей жены другое имя, уж я-то это знаю. Ведь я и есть твоя жена. - Она нагло улыбнулась. - Ты, помнится, говорил, что жаждешь непристойностей. Наслаждений. Так вот. Я намерена доставить тебе все эти радости. Оргии и разврат. Блуд. Грязь. Все, как ты просил. А почему бы и нет? Я тоже это люблю. К чему ненужная мораль? - Она исступленно оскалилась, ощерив зубы, и вдруг, еще раз выгнувшись и приподняв зад, сорвала с себя трусы и отбросила их в сторону. - Ты этого хочешь? Так получи! Хоть глотай! Теперь понял, что женат на шлюхе? Можешь радоваться! - Ее лицо исказилось, щеки вспыхнули, и накрашенные ногти, как окровавленные когти, впились в его руки. - Пора тебе валяться в грязи!
Дэвид отпрянул в страхе, лицо его не выражало ничего, кроме тупого непонимания. Эллен сбросила ноги с кровати и, спрыгнув с нее, оказалась рядом с ним.
- А ну, давай! Я хочу прямо сейчас!
Он сжал ее запястья, пытаясь побороть это неистовство, победить собственный ужас, который в нем вызывали ее искаженное лицо, дьявольский блеск глаз, изрыгающий похабности рот.
- Прекрати сейчас же, Эллен.
Это была не Эллен. Это Марианна, должно быть. Но он ни в чем не мог быть уверен и, борясь с нею, охваченный паникой, мечтал только о том, чтобы сломать это бешеное наваждение, вызвать поток слез, заставить ее сбросить маску. С неслабеющим упорством он вглядывался в ее лицо.
Но ничего не происходило. Лишенная возможности осилить его физически, она лила на него поток самых грязных ругательств, которые ему доводилось слышать в жизни. Это словоизвержение подавляло его, и он, растерянный, чуть ослабил хватку. Воспользовавшись этим, Эллен выдернула одну руку и вцепилась ему в лицо. Дэвид вскрикнул от боли, когда она с дикой злобой вонзила ногти ему в щеку. Боль вернула силы, и, крепко схватив ее за руки, он сжал их, стараясь вызвать у нее боль и слезы. Если это была Эллен… Но это была не она… А если все-таки она… Нет, этого не может быть… Его разум метался, неспособный принимать решения.
Вместо того чтобы разразиться потоком очистительных слез, женщина вдруг прекратила сопротивление и тяжело привалилась к нему. Он решил, что она сдается. Но внезапно ее тело начали одолевать жуткие конвульсии, она извивалась в его руках.
- Ударь меня! Ну же, ну, - бормотала она пересохшим ртом. - Разорви на мне одежду! Возьми меня силой!
Со слабым, почти лихорадочным всхлипом Дэвид отбросил ее от себя. Она поскользнулась и упала, но мгновенно перекатилась на спину, раскинула ноги и сцепила руки за головой.
- Славно, кобелек. А теперь трахни меня как следует. - Оскалившись, она теребила волосы на лобке, елозила по полу, виляя задом. - Ну, что же ты, ублюдок?
Дэвид круто повернулся и, шатаясь, чуть не падая, кинулся из комнаты. Добравшись до двери, он заметил торчавший в замке снаружи ключ и изо всех сил захлопнул за собой дверь, успев только обернуться и еще раз ужаснуться от вида ее искаженного злобой лица. Его пальцы, едва справляясь, поворачивали ключ, когда дверь внезапно затряслась, осыпаемая ударами с противоположной стороны.
- Выпусти меня отсюда, сукин сын! - визжала она. - Если ты не способен дать мне то, что нужно, то не мешай поискать кого другого! - Она молотила по двери кулаками. - Проклятый мерзавец, отвори сейчас же эту чертову дверь, скот!