"Очевидно, что вас беспокоит Базиль Тинкуп. От кого еще, по-вашему, мне следовало бы хранить в тайне то, что вы хотели сообщить? А теперь - по поводу какой проблемы вы не можете обратиться непосредственно к Базилю? Какая проблема, касающаяся Базиля, может быть решена ни в коем случае не Базилем, а кем-то другим, кто хорошо знает Базиля? Вы - человек с амбициями и даже, пожалуй, способный безжалостно расправиться с теми, кто стоит на вашем пути".
"В наши дни все безжалостны", - отозвался Кудеяр. Каддиган пропустил эти слова мимо ушей.
"Надо полагать, вы спрашиваете себя: как тесно вам следует сотрудничать с Базилем? Поднимется ли он или сорвется? Вы готовы подниматься вместе с ним, но не желаете, чтобы из-за него пострадала ваша репутация. Вы хотите, чтобы я оценил дальнейшие перспективы подъема Базиля Тинкупа. Выслушав мое мнение, вы сами сделаете окончательный вывод, потому что знаете, что я представляю направление психиатрии, не совпадающее с энергичным прагматизмом Базиля. Тем не менее, вы считаете меня достаточно честным и наблюдательным специалистом, который сможет справедливо оценить шансы Базиля Тинкупа на быстрый подъем. Не так ли?"
Кудеяр с улыбкой покачал головой.
Рот Каддигана иронически покривился - больше обычного: "А теперь, когда мы покончили с условностями, могу ли я предложить вам чашку чая?"
"Разумеется, благодарю вас, - Кудеяр осторожно присел на стеклянный стул и откинулся на его прямую спинку. - Каддиган, совершенно очевидно, что вы меня недолюбливаете или, по крайней мере, предубеждены против меня. Почему?"
"Нельзя сказать, что я вас недолюбливаю, это не так, - Каддиган говорил с педантичной отчетливостью. - "Предубеждение" - более приемлемый, хотя и не совсем точный термин. Я не думаю, что вы на самом деле хотите заниматься психиатрией. Я думаю, что научные исследования и расширение сферы человеческих знаний вас нисколько не интересуют, что вы рассматриваете карьеру психиатра как направление, в котором вам будет проще всего набирать баллы и делать карьеру. Уверяю вас, - самым сухим тоном прибавил Каддиган, - это не так просто, как вы себе представляете".
"Каким образом Базилю удалось так быстро стать дебютантом?"
"Ему повезло".
Кудеяр притворился, что размышляет над этим ответом.
Через некоторое время Каддиган сказал: "Позвольте намекнуть на одно обстоятельство, которое, насколько я понимаю, ускользает от вашего внимания".
"Я вас слушаю".
"Базиль умеет пускать пыль в глаза. Нынче он излучает жизнерадостность и оптимизм. Но вам полезно было бы знать, каким он был раньше, пока не проник в филу дебютантов. Он изнывал от меланхолии, не находил себе места - вел себя почти так же, как наши пациенты".
"Я не имел представления о том, что его состояние было настолько тяжелым".
"Одно можно сказать в пользу Базиля: он искренне стремится к тому, чтобы этот мир стал лучше". Каддиган бросил на Кудеяра пронзительный взгляд: "Ему удалось выписать девять пациентов - что, в общем и в целом, совсем неплохо. Но он убежден в том, что, если его подход позволил помочь девяти кататоникам, то гораздо более интенсивное применение тех же методов позволит ему исцелить девятьсот пациентов. Он ведет себя, как имбецил с перечницей, считающий, что, так как добавление щепотки перца делает суп вкуснее, следует высыпать в миску все содержимое перечницы".
"Так что вы не считаете, что Базиль далеко продвинется?"
"Все возможно, нельзя исключать такую вероятность".
"И в чем заключается та эффективная терапия, на которую он намекает в последнее время?"
Каддиган пожал плечами: "В том, чтобы опорожнить в суп всю перечницу".
В гостиную зашла Пладж, позвякивая дюжиной бронзовых браслетов на щиколотках и еще дюжиной браслетов на руках. Она надела сари из красного батика, пестрящего золотистыми, черными и коричневыми узорами, а также пару абсурдных красных сандалий, инкрустированных зелеными стеклянными шариками.
"Я думал, - сухо прокомментировал Каддиган, - что ты ушла заниматься архитектурной тектоникой… Или калейдохроматикой?"
"Калейдохроматикой. Но у меня возникла чудесная идея, и мне пришлось переодеться, чтобы попробовать ее на себе".
"Капризная игра воображения не способствует крутому подъему", - заметил психиатр.
"А, подъем! Брехня и чушь собачья".
"Ты запоешь другую песню, когда я стану дебютантом, а потом и аспирантом".
Пладж подняла глаза к потолку: "Иногда я сожалею о том, что меня сделали дебютанткой. Кто хочет быть амарантом?"
"Я!" - ухмыльнулся Кудеяр. Ему нравилась Пладж - и его забавляло раздражение заметившего это обстоятельство Каддигана.
"Я тоже хочу стать амарантом, - серьезно обратился к жене психиатр. - И ты тоже. Зачем говорить глупости только для того, чтобы поддержать разговор?"
"Зачем называть глупостями здравый смысл? В старину все боялись смерти…"
"Пладж!" - строго оборвал ее Каддиган, бросив опасливый взгляд на Кудеяра.
Пладж повертела в воздухе звенящими бронзой руками: "Не притворяйся блюстителем нравов! Все мы смертны - кроме амарантов".
"Об этом не принято рассуждать при людях".
"Не понимаю, почему. Я предпочла бы называть вещи своими именами".
"Пусть мое присутствие вас не смущает, - заявил Кудеяр. - При мне вы можете говорить о чем угодно и как угодно".
Пладж опустилась на один из плоских древних стульев: "Мне пришла в голову любопытная мысль. Хотите знать, в чем она заключается?"
"Разумеется".
"Пладж!" - протестовал Каддиган, но жена его игнорировала.
"Я считаю, что в каждом из нас кроется влечение к прекращению существования. Если бы мы открыто и честно признавали этот факт, в паллиаториях, наверное, было бы меньше пациентов".
"Чепуха! - воскликнул Каддиган. - Я - дипломированный психиатр. Влечение, о котором ты говоришь, не имеет почти ничего общего с кататоническим синдромом. Кататоники - жертвы тревоги и меланхолии".
"Все может быть - но посмотри, как люди себя ведут в Карневале!"
Каддиган указал кивком на Кудеяра: "Вот кто в этом разбирается лучше нас с тобой - он работал в Карневале семь лет".
Пладж одарила Кудеяра взором радостного восхищения: "Как это должно быть замечательно - жить в калейдоскопе цветов и огней, видеть людей такими, какими они действительно хотят быть!"
"Это было достаточно любопытно", - кивнул Кудеяр.
"Скажите! - Пладж дрожала от нетерпения. - Про Карневал ходят слухи - наверное, вы сможете их подтвердить или опровергнуть".
"Какие слухи?"
"Говорят, что действие законов на Карневал фактически не распространяется - так ли это?"
Кудеяр пожал плечами: "В какой-то степени. В Карневале люди делают вещи, за которые в Кларджесе их арестовали бы".
"Или вещи, которые в Кларджесе они постыдились бы делать", - пробормотал Каддиган.
Пладж игнорировала его: "И до чего доходит это беззаконие? Я имею в виду… я слышала, что в одном из "дворцов" - в каком-то тайном "театре" для извращенцев, куда очень трудно попасть, люди платят за то, чтобы посмотреть на казнь! Чтобы полюбоваться на то, как убивают юношей и девушек!"
"Пладж! - отчаянно крякнул Сет Каддиган. - О чем ты говоришь? Ты с ума сошла?"
"Я слышала еще и не такое, - наклонившись вперед, продолжала хриплым шепотом Пладж. - Говорят, они не только предлагают посмотреть на трансформацию за деньги, но - если клиент достаточно богат - за тысячу или несколько тысяч флоринов он может купить жизнь человека и покончить с ним - или с собой - таким способом, какой ему больше нравится".
"Пладж! - Каддиган судорожно схватился за ручки стула. - То, что ты говоришь, просто отвратительно, совершенно неуместно!"
Пладж отрезала: "Сет, город полнится ужасными слухами - я хочу знать, чтó господин Кудеяр скажет по этому поводу. Если он подтвердит, что в Карневале такое действительно возможно, думаю, следовало бы что-нибудь предпринять по этому поводу!"
"Не могу с вами не согласиться, - сказал Кудеяр, вспомнив о Карлеоне и его Музее, о Рубеле и его Пыточном подвале, о Лориоте и прочих бербарах. - Мне тоже приходилось об этом слышать, но я считаю такие слухи… не более, чем слухами. По меньшей мере, я никогда не встречал человека, который непосредственно наблюдал бы такие зрелища или платил бы за такие извращения. Как вам известно, посетители Карневала развлекаются… как бы это выразиться? Заигрыванием с трансформацией. Они кидают дротики в лягушек, прикасаются к рыбам удочками, оглушающими электрическими разрядами - и так далее. Но я не думаю, что они делают это сознательно. Это своего рода инстинктивное высвобождение накопившихся напряжений".
Каддиган с отвращением отвернулся: "Чепуха!"
"Чепухой занимаешься ты, Сет! - возмутилась его супруга. - Ты называешь себя ученым, но при этом отмахиваешься от идей, которые тебе не по нраву".
Немного помолчав, Каддиган ответил издевательски-галантным тоном: "Уверен, что господин Кудеяр составит о тебе неправильное мнение".
"Нет-нет! - возразил Кудеяр, обращаясь к Пладж. - Я очарован - и меня заинтересовали ваши вопросы".
"Вот видишь? - Пладж торжествующе показала мужу язык. - Я так и знала. Господин Кудеяр выглядит как человек без предрассудков".
"Господин Кудеяр, - угрюмо отозвался Каддиган, - откровенно говоря, хищник. Он стремится к подъему любой ценой. На чьи плечи и головы он при этом наступает, его нисколько не беспокоит".
Кудеяр усмехнулся и только поудобнее устроился на стуле.
"По меньшей мере он не лицемерит! - заявила Пладж. - Мне он нравится".
"Привлекательная внешность и хорошие манеры еще не…"
"Сет, ты не боишься оскорбить гостя?"
Каддиган улыбнулся: "Кудеяр - прагматичный человек. Он вряд ли боится услышать правду".
Тем не менее, Кудеяр чувствовал себя неудобно, хотя старался никоим образом это не показывать. "Вы правы только наполовину, - сказал он. - Конечно, у меня есть амбиции…"
Его прервал музыкальный звонок; на экране над доской искусственного камина появилось изображение человека, стоявшего за дверью квартиры. На нем была служебная униформа палача, в том числе черный цилиндр.
"Ну вот! - всплеснула руками Пладж. - За нами уже пришли! Я так и знала, что сегодня мне нужно было заниматься, а не болтать!"
"Тебе бы все шутки шутить! - разозлился Каддиган. - Сходи узнай, что ему нужно".
Пладж открыла дверь; палач вежливо произнес: "Госпожа Пладж Каддиган?"
"Это я".
"Согласно нашим записям, вы все еще не подали официальную декларацию своего статуса дебютантки. Насколько мне известно, мы уже отправили вам несколько уведомлений по этому поводу".
"О! - Пладж беззаботно рассмеялась. - Наверное, у меня просто руки не дошли. Но вы же знаете, что я - дебютантка?"
"Разумеется".
"Тогда зачем нужна еще какая-то декларация?"
Палач сдержанно пояснил: "Каждое из наших правил предназначено предотвращать нежелательные недоразумения того или иного рода. Вы могли бы значительно упростить нашу работу, сотрудничая с нами вместо того, чтобы…"
"Конечно, конечно! - безразлично отмахнулась Пладж. - Не будем переходить на личности… Вы принесли с собой форму декларации?"
Палач передал ей конверт. Пладж захлопнула дверь и бросила конверт на стол: "Вечно они создают проблемы на пустом месте… Что ж, так устроена жизнь. Две стороны одной фальшивой монеты. Без палачей не было бы амарантов. А так как все мы жаждем бессмертия, приходится терпеть палачей".
"Совершенно верно", - заметил Каддиган.
"Безысходный заколдованный круг! Мы кусаем себя за хвост, как спятившие змеи! Чем все это кончится? Что с нами будет?"
Каддиган покосился на Кудеяра: "С тех пор, как Пладж стала пифией, я только это и слышу: чем все это кончится?"
"Пифией?"
"Авгурами и пифиями обзывают тех, кто пытается предсказывать судьбу Предела, - объяснила Пладж. - Теперь мы сами так себя называем. Вот и все. Мы сформировали общество, собираемся вместе и спрашиваем друг друга: чем все это кончится? Что дальше? Куда мы идем? Приходите как-нибудь на наше собрание".
"Не откажусь. Где вы собираетесь?"
"О, в самых разных местах. Иногда в Карневале, во Дворце Откровений".
"Самое подходящее место для чокнутых", - пробормотал психиатр.
Пладж не обиделась: "Это удобно, там на нас никто не обращает особого внимания. Иногда нам удается представить себе будущее".
Наступило молчание. Кудеяр поднялся на ноги: "Мне пора домой".
"Вы так и не упомянули о сущности своей проблемы", - наставительно напомнил Каддиган.
"Проблема подождет, - сказал Кудеяр. - По сути дела, я ее уже решил, пока я тут сидел, смотрел и слушал". Повернувшись к Пладж, он слегка поклонился: "Спокойной ночи!"
"Спокойной ночи, господин Кудеяр. Надеюсь, вы к нам еще заглянете?"
Кудеяр взглянул на психиатра, хранившего угрюмое молчание: "Не премину это сделать".
2
Утром, когда Кудеяр прибыл в паллиаторий, Сет Каддиган уже сидел за своим столом. Психиатр приветствовал Кудеяра не более чем кивком, и Кудеяр приступил к выполнению фельдшерских обязанностей. На протяжении следующих четырех часов Каддиган успел несколько раз пройтись по палате, критически поглядывая по сторонам, но Кудеяр соблюдал осторожность, и Каддиган ни к чему не смог придраться.
Незадолго до полудня в палату ворвался запыхавшийся Базиль Тинкуп. Увидев Кудеяра, он сразу остановился: "Трудимся в поте лица?" Базиль посмотрел на часы: "Пора обедать - пойдем, закусим вместе, а Каддиган пусть пока присмотрит за пациентами".
В столовой они уселись там же, где обедали в прошлый раз. Из прозрачной полусферы открывался потрясающий вид. С гор неожиданно надвинулась буря; по небу летели разорванные тучи, речную гладь полосовали темные шквалы ливня, деревья в парке вздрагивали, потревоженные порывами ветра.
Базиль взглянул на грозовой пейзаж, но тут же отвел глаза - его мысли явно были заняты чем-то, что не терпело отлагательства. "Гэйвин! - сказал он. - В этом трудно признаться, но ты - единственный человек в паллиатории, кому я могу доверять. Все остальные считают меня сумасшедшим". Базиль рассмеялся: "Откровенно говоря, мне нужна твоя помощь".
"Это мне льстит, - отозвался Кудеяр. - Кроме того, это меня удивляет. Ты - нуждаешься в моей помощи?"
"Таков результат простого процесса исключения всех неподходящих кандидатов. При всем моем уважении к твоим способностям, я предпочел бы, конечно, сотрудничать с кем-нибудь, кто уже накопил существенный практический опыт". Базиль покачал головой: "Но это не получится. Вышестоящие специалисты называют меня "эмпириком", нижестоящие - те, кому следовало бы относиться ко мне с уважением, такие, как Сет - подражают руководству. Таким образом, мне остается полагаться только на себя".
"В наши дни каждый полагается только на себя".
"Ты прав!" - многозначительно поднимая палец, изрек Базиль. Наклонившись к Кудеяру, он похлопал его по руке: "Так что же, ты мне поможешь?"
"Буду рад возможности тебе помочь".
"Прекрасно! - Базиль выпрямился. - По сути дела, я хотел бы испробовать новый метод лечения. На примере Максимилиана Герцога, нашего отборного кататоника".
Кудеяр вспомнил, что Сет Каддиган упоминал это имя.
"Случай исключительно глубокого, преувеличенного отказа от восприятия действительности, - продолжал Базиль. - Герцог - живой труп, застывший, как мраморная статуя. Но его редкие маниакальные приступы ужасны".
"Какого рода помощь от меня потребуется?" - осторожно спросил Кудеяр.
Перед тем, как ответить, Базиль Тинкуп опасливо посмотрел по сторонам. Никто не прислушивался к их разговору. "Гэйвин, - сказал Базиль глуховатым, напряженным голосом, - на этот раз я нашел ответ. Я нашел конкретный способ исцеления маниакально-кататонического психоза. Эффективный, насколько я понимаю, в восьмидесяти процентах случаев".
"Гм! - Кудеяр задумался. - Хотел бы я знать…"
"Хотел бы ты знать - что именно?"
"Если мы выпустим из паллиаториев большинство пациентов, плотность основного населения увеличится, конкуренция станет еще интенсивнее".
Базиль нахмурился - он еще не рассматривал такое возражение: "Ты имеешь в виду, что нам не следует даже пытаться лечить психически больных людей?"
"Не совсем так, - ответил Кудеяр. - Но мне представляется вероятным, что более жесткая конкуренция приведет к обратному эффекту, к дальнейшему распространению психических расстройств".
"Возможно", - без энтузиазма согласился Базиль.
"Таким образом, благодаря исцелению нынешних пациентов в паллиатории может нахлынуть еще более многочисленная волна пораженцев, поддавшихся приступам катто".
Базиль поджал губы и нетерпеливо выпалил: "Зачем тогда вообще кого-то лечить? Мы несем ответственность за пациентов - по сути дела, они могли бы стать такими же людьми, как мы, если бы не…" Базиль колебался, пытаясь найти подходящее выражение, и Кудеяр вспомнил намеки Каддигана на одолевавшую Базиля меланхолию. "Так или иначе, в любом случае нам не дано судить других - это обязанность Актуария. Нам остается только делать все возможное в избранном нами направлении приложения усилий".
Кудеяр пожал плечами: "Как ты правильно заметил, это не наша проблема. Наш долг сводится к лечению пациентов. Пританеон определяет общественную политику, Актуарий взвешивает полезность нашего существования, палачи обеспечивают равноправие - таковы их функции".
"Верно! - Базиль придал физиономии подобающую случаю торжественность. - Что ж, как я уже говорил, я проверил пару раз новую методику лечения и достиг определенного успеха. В случае Максимилиана Герцога наблюдается тяжелая - можно сказать, даже экстремальная форма синдрома. Если мне удастся вылечить Герцога или, как минимум, существенно облегчить его состояние, думаю, что я смогу доказать свою правоту". Базиль гордо откинулся на спинку стула.
"Возникает впечатление, - заметил Кудеяр, - что, если у тебя все получится, ты вполне можешь стать аспирантом".
"Аспирантом, а может быть и кандидатом. Это было бы достопримечательным достижением!"
"Если твой метод работает".
"Именно это я и намерен доказать с твоей помощью!"
"Не мог бы ты объяснить, в общих чертах, характер твоей новой терапии?"
Базиль опасливо отвел глаза в сторону: "Я еще не готов обсуждать этот вопрос. Скажу только, что, вопреки традиционным методам, мой подход отличается быстротой и натиском - это шоковая терапия. Естественно, состояние Герцога может даже ухудшиться. В каковом случае, - Базиль скорбно улыбнулся, - меня ожидают крупные неприятности. Меня обвинят в самых ужасных вещах - в использовании людей в качестве подопытных кроликов. И, надо полагать, такие обвинения будут справедливы. Но, спрашивается, в каком еще качестве можно было бы использовать этих несчастных? Какой еще цели может послужить никчемная жизнь кататоника?" Базиль сменил жалобный тон на деловитый: "Мне нужна твоя помощь. Если я добьюсь успеха, тебе это будет выгодно как моему сотруднику. По той же причине, однако, ты рискуешь".
"Каким образом?"
Базиль обвел презрительным взглядом обедающих работников паллиатория: "Руководство не выразило никакой симпатии по поводу моего проекта".
"Я тебе помогу", - сказал Кудеяр.