3
Базиль Тинкуп вел Кудеяра по коридорам паллиатория; одну за другой они миновали палаты с одинаковыми рядами коек, и на каждой койке было обращено к потолку неподвижное белое лицо. Наконец они приблизились к двери из гофрированного магния, усеянного контактами электрических разрядников. Базиль наклонился к микрофону и назвал себя - дверь отодвинулась в сторону.
Они прошли по короткому, выложенному белой плиткой туннелю в палату № 101 - обширное пятиугольное помещение с разделенными пластиковыми перегородками капсулами по периметру. Пациенты лежали под прозрачными колпаками на обтянутых белой материей дисках, окаймленных металлическими обручами на опорах. Над каждым пациентом висел еще один обруч с натянутой на нем сеткой эластичных ремней, готовый мгновенно упасть и сомкнуться с нижним обручем при первом появлении признаков перехода больного в маниакальное состояние. На пациентах не было никакой одежды, кроме окружавшей поясницу и верхнюю часть бедер оплетки из перфорированного металла, по словам Базиля не позволявшей маньяку нанести себе увечья в приступе бешенства.
"Отчаянные усилия этих людей невероятны! Видишь смирительный диск над койкой?"
"Он выглядит эффективным средством сдерживания", - заметил Кудеяр.
"Он эффективен. Каждый ремень выдерживает усилие, равное более чем шести тысячам килограммов. По-твоему, этого должно быть достаточно?"
"Вполне достаточно".
"Рой Альтвенн, в приступе ярости, порвал три таких ремня. Максимилиан Герцог трижды разорвал по два ремня!"
Кудеяр только покачал головой: "Кто из них - Герцог?"
Базиль указал на одну из капсул, в которых пациенты напоминали насекомых в огромных прозрачных куколках. Герцог, человек невысокий, но исключительно широкий в плечах, весь бугрился мышцами, напоминавшими спутанные корни лиственницы.
"Потрясающе! - с почтением заметил Базиль. - Как им удается сохранять такой мышечный тонус в полной неподвижности? Казалось бы, следовало ожидать общей атрофии - но они поддерживают форму цирковых атлетов!"
"Вероятно, этот вопрос заслуживает отдельного изучения, - отозвался Кудеяр. - Может быть, мозг кататоника способствует выделению гормона, укрепляющего мышцы - что-нибудь в этом роде?"
Базиль поджал губы: "Возможно, возможно…" Он нахмурился и кивнул: "Да, придется этим заняться. Любопытная гипотеза… Скорее всего, однако, мышечный тонус поддерживается постоянным внутренним напряжением. Обрати внимание на выражение лиц этих пациентов - они существенно отличаются от других кататоников".
Кудеяр не мог не заметить, что наблюдение Базиля соответствовало действительности. Каждое из бледных неподвижных лиц казалось маской застарелого отчаяния - их зубы были плотно сжаты, носы выглядели заостренными и обескровленными, словно вырезанными из кости. Самой дикой, самой отчаянной маской было лицо Максимилиана Герцога: "И ты думаешь, что сможешь его вылечить?"
"Да-да. Но прежде всего нужно переместить его ко мне в лабораторию".
Кудеяр взглянул на плотное тело Герцога - сжавший кулаки силач, вытянувшийся, как по струнке, явно готов был взорваться в любую минуту подобно котлу, едва выдерживающему внутреннее давление. "Это безопасно?" - приглушенным голосом спросил Кудеяр.
Базиль рассмеялся: "Само собой, мы принимаем все возможные меры предосторожности. Например, тридцать миллиграммов мейорала сделают его расслабленным и податливым, как и подобает подопытной крысе".
Базиль зашел в отделение Герцога, раскрыл его капсулу и приложил к его шее наконечник подкожного инжектора. Послышалось тихое шипение успокоительного средства, вливаемого в артерию. Базиль отступил от капсулы и подал знак.
Два фельдшера принесли носилки, протиснули их в капсулу и закрепили ремнями плечи, бедра и колени Герцога. Один из фельдшеров передал Базилю какую-то справку - тот подписал ее, и с формальностями было покончено. Фельдшеры включили левитационный привод - носилки приподнялись, покачиваясь под весом пациента, после чего их передвинули в камеру лифта, особый трубопровод которого тянулся под полом палаты.
"Мы можем уйти отсюда, - сказал Базиль Тинкуп. - Герцога доставят в мою лабораторию".
4
Базиль и Кудеяр прошли через приемную, где Сет Каддиган сидел за столом, заваленным папками и графиками. Психиатр поднял голову и тут же вернулся к работе. Открыв боковую дверь своего внутреннего кабинета, Базиль провел Кудеяра к еще одной двери в стене, противоположной входу, и набрал код, нажимая на кнопки - дверь сдвинулась в сторону, и они зашли в лабораторию.
С одной стороны этого небольшого, скромно меблированного помещения стояла койка, обитая белым санифлексом, с другой находились конторка с приборами, экранами и прочим больничным оборудованием, а также застекленный шкаф, содержавший бутыли, склянки, коробки и справочники.
Базиль пересек лабораторию и раздвинул панель в стене - за ней, в озаренной бледно-голубым светом трубе, покоилось на висящих в воздухе носилках безвольное тело Максимилиана Герцога.
Базиль потирал руки: "Вот он, катализатор нашего крутого подъема! Надеюсь, что бедняге Герцогу этот процесс тоже окажется полезен".
Они сняли Герцога с носилок и уложили его на койку. Базиль ослабил стягивавшие пациента ремни, а Кудеяр полностью удалил их. "А теперь, - объявил Базиль, - перейдем к процедуре как таковой. В каком-то смысле она…" Базиль помолчал, выбирая слова: "Что ж, точнее всего ее можно определить, как нападение на первоисточник синдрома".
Базиль распрямил тяжелый торс Максимилиана Герцога, поправил положение его рук и ног. После инъекции седативного препарата выражение напряженного отчаяния на лице Герцога чуть смягчилось, он слегка расслабился. Базиль зашел за конторку и повернул несколько переключателей на приборной панели, после чего вернулся к пациенту и прижал к его широкой груди металлический цилиндр. На экране мелькнули огоньки, под ними появилось число "38".
"Пульс слабоват, - заметил Базиль. - Придется подождать несколько минут. Мейорал выдыхается довольно быстро".
"И что потóм? - поинтересовался Кудеяр. - В каком состоянии он очнется - кататоническом или маниакальном?"
"Скорее всего, в кататоническом. Присаживайся, Гэйвин - я попробую объяснить, в чем заключается мой метод".
Кудеяр сел на табуретку, а Базиль прислонился к спинке койки. Цилиндрический пульсометр оставался на груди Герцога; данные на экране обновились - теперь в нижней строке светилось число "41".
"В уме шизофреника, - начал Базиль, - в той или иной мере нарушены или повреждены синаптические связи. В уме кататоника наблюдается другая картина. По своему характеру она напоминает двигатель, заглохший при попытке преодолеть препятствие, кажущееся непреодолимым".
Кудеяр понимающе кивнул. Огоньки на экране мелькали чуть быстрее, регистрировался пульс "46".
"Естественно, - продолжал Базиль, - предлагались всевозможные теории и методы. Все они, в общем и в целом, относятся к той или иной основной категории - анализа, применимого только в начальной стадии невроза, когда еще сохраняется возможность общения с пациентом, или гипнотического внушения, представляющего собой, в сущности, попытку возвести надстройку на изначально ненадежном фундаменте. Лекарственные средства во многом способствуют лечению двумя перечисленными методами, а также могут оказывать полезное действие сами по себе. Их воздействие, однако, можно уподобить лишь временному обезболиванию неправильно функционирующих органов - оно не приводит к долгосрочным положительным результатам. Кроме того, применяются электрошоковые процедуры, химическое регулирование функций гормональных желез, а также другие электрические, механические и даже духовные средства воздействия. В некоторых обстоятельствах электрический шок позволяет добиваться поразительных успехов, но в большинстве случаев эта процедура сама по себе наносит пациенту дополнительную травму.
Возможно хирургическое вмешательство, то есть удаление возбуждающей синдром части мозга. Некоторые специалисты рекомендовали поэтапное временное или необратимое прерывание синаптических контуров. Кроме того, предлагался так называемый "вортекс" - случайная перестановка всех мозговых структур в надежде на то, что нормальные психические функции инстинктивно "перезапустятся". Наконец, Гоствальд Певишевский предложил систему, сходную с процессом, благодаря которому становится возможной подготовка суррогатов амарантов: ускоренное выращивание нового индивидуума из эмбриональной клетки пациента - но такую дорогостоящую процедуру, несмотря на ее эффективность, вряд ли можно назвать "лечением". Разумеется, я внимательно рассмотрел все эти методы, но ни один из них меня не удовлетворил. Ни один из них не направлен на уничтожение первопричины кататонического состояния, а именно, просто-напросто, подавленности, раздражения, депрессии, меланхолии - называйте это как хотите. Для того, чтобы исцелить кататоника, мы должны устранить непреодолимое препятствие - то есть либо изменить всю структуру нашего общества, что практически неосуществимо, либо изменить восприятие кататоника так, чтобы препятствие больше не казалось ему непреодолимым".
Кудеяр снова кивнул: "Пока что все понятно".
Базиль Тинкуп отозвался почти скорбной усмешкой: "Казалось бы, проще простого, не так ли? Так оно и есть - но, самым поразительным образом, авторы большинства предлагаемых терапевтических подходов не принимают во внимание столь очевидные умозаключения. Как удалить из ума кататоника подавляющее его безысходное раздражение? Последствия гипнотического внушения неудовлетворительны и кратковременны. Хирургическое вмешательство невозможно оправдать, так как в организме кататоника нет никаких физиологических нарушений. Электрический шок и хаотический "вортекс" также неприменимы, потому что синаптические связи и структуры в мозгу кататоника ничем не отличаются от нормальных. Поэтапное прерывание нежелательных замкнутых нейронных контуров, в сочетании с лечением успокоительными препаратами, представляется более перспективным. Задача состоит в том, чтобы сделать воздействие таких методов выборочным".
Кудеяр покосился на экран: пульс Герцога участился до 54.
"Я нашел важнейший ключ к разгадке этой головоломки в работах Хельмута и Жерара из Нейрохимического института, - продолжал Базиль. - Я ссылаюсь, разумеется, на их анализ химических характеристик синаптических связей. По сути дела, они разобрались в том, чтó происходит, когда импульс передается от одного нервного окончания к другому. Передача таких импульсов - основа нашего мышления. Заключения Хельмута и Жерара исключительно любопытны. Когда стимул передается от одного нервного окончания к другому, в области синапса имеют место более двадцати последовательных химических реакций. Если какая-либо из этих реакций подавляется, стимул не передается".
"Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь", - вставил Кудеяр.
"Химический анализ синаптических связей позволяет предположить, что существуют средства, позволяющие контролировать мыслительные процессы кататоника. Цель заключается в том, чтобы стереть воспоминания о непреодолимом препятствии, об основной проблеме пациента. Как осуществить такой выборочный контроль? Очевидно, что следует нейтрализовать какое-либо из химических соединений в одном или нескольких синапсах, участвующих в нежелательном мыслительном процессе - или катализатор реакции такого соединения. Для того, чтобы наше воздействие было выборочным, мы должны атаковать химически неустойчивое вещество, появляющееся лишь кратковременно и непосредственно в процессе передачи мыслительного импульса. В списке участвующих в синаптической цепной реакции веществ, выявленных Хельмутом и Жераром, значится именно такое характерное соединение, которое они называют "гептантом". Оставалось только сформулировать хелат, способный связывать гептант и необратимо прерывать реагирование гептанта в активном синаптическом контуре. Я поручил решение этой задачи дидактору Воксину Туддерштеллю из биохимической клиники Максарта". Базиль подошел к застекленному шкафу и вынул из него склянку из темно-оранжевого стекла: "Вот он - антигептант! Растворяется в воде, не токсичен, высокоэффективен. Пока это вещество содержится в кровеносных сосудах мозга пациента, оно действует, как лазерный луч, стирающий часть записи на цифровом диске, прерывая любые активированные синаптические связи, но не повреждая бездействующие контуры".
"Базиль, это просто гениальная идея!" - чистосердечно заявил Кудеяр.
"Оставалась одна серьезная проблема, - улыбнулся Базиль. - Мы не хотели бы стирать какую-либо часть лексикона пациента - что стало бы, с первого взгляда, неизбежным побочным действием такого лечения. К счастью, антигептант не воздействует на хранящийся в памяти словесный запас. Почему это так, я не знаю, но в данный момент эта очередная загадка меня мало беспокоит - ее существование меня только радует".
"И ты уже проверял действие антигептанта?"
"В ограниченном объеме, на пациенте, невроз которого только начинал проявляться. Возможность положительного воздействия на Герцога будет иметь решающее значение".
"Частота его пульса приближается к нормальной, - заметил Кудеяр. - Нужно соблюдать осторожность, иначе…"
Базиль беззаботно отмахнулся: "Не беспокойся! Мы всегда можем сбросить на него смирительную сбрую". Он указал на переплетение ремней в трубчатом обруче, подвешенное над койкой: "По сути дела, нам предстоит стимулировать его переход в маниакальную стадию".
Кудеяр поднял брови: "На мой взгляд, следовало бы во что бы то ни стало предотвращать такое развитие событий".
Базиль покачал головой: "Нужно, чтобы все его мысли были поглощены непреодолимым препятствием, трагедией его жизни. В этот момент мы впрыснем ему антигептант. Абракадабра! Гептант, благодаря которому продолжается короткое замыкание, ведущее к буйному помешательству, будет нейтрализован. Злополучная последовательность мыслей прервется, и вместе с ней исчезнет проклятое препятствие. Человек станет психически нормальным".
"Простое решение сложнейшей задачи!"
"Простое и элегантное". Базиль наклонился к лицу Герцога: "Он приходит в сознание. Теперь, Гэйвин, будь готов в любой момент опустить смирительные ремни и регулируй дозировку антигептанта".
"Как это делается?"
"Прежде всего нужно определить оптимальную концентрацию антигептанта в мозгу пациента. Если концентрация будет слишком высокой, процесс будет продолжаться слишком долго, и мы сотрем слишком большое количество информации". Базиль вынул из шкафа контактные зажимы и закрепил их на голове Герцога: "Антигептант слегка радиоактивен, что позволяет без труда прослеживать его поступление в мозг и последующее разложение с образованием нейтральных веществ… Сперва откалибруем прибор". Базиль подсоединил длинный тонкий провод к гнезду в основании экрана. Небольшой участок экрана загорелся темно-лиловым светом. Базиль повернул циферблатный регулятор - освещенный участок экрана стал малиновым, красным, рыжим и снова красным. Базиль оставил регулятор в последнем положении: "Это наш калибр. Антигептант должен поступать в кровь пациента в количестве, достаточном для того, чтобы индикатор стал желтым, но недостаточном для того, чтобы на экране появился зеленоватый оттенок. Ты меня понимаешь?"
"Хорошо понимаю".
"Прекрасно!" Теперь Базиль приготовил шприц и без дальнейших церемоний воткнул его иглу в сонную артерию Герцога. Герцог вздрогнул; его пульс участился до 70.
Базиль подсоединил шприц длинной тонкой трубкой к темно-оранжевой склянке: "Видишь эту кнопку? Каждое ее нажатие высвобождает в мозг Герцога миллиграмм антигептанта. Вот переключатель, сбрасывающий смирительную сбрую. Как только я подам команду, сбрасывай ремни. Но постарайся сделать это так, чтобы я не запутался в ремнях вместе с Герцогом. Когда я подниму руку, нажимай кнопку, подающую антигептант. Все ясно?"
Кудеяр кивнул.
Базиль взглянул на экран: "Я введу ему стимулирующий препарат, чтобы восстановить его обычное кататоническое состояние". Он выбрал в шкафу еще один инжектор и впрыснул возбуждающее средство в шею пациента.
Грудь Максимилиана Герцога всколыхнулась, его дыхание стало тяжелым и глубоким, мышцы его лица напряглись и застыли знакомой маской мрачного отчаяния. Кудеяр заметил, однако, что Герцог мелко дрожал всем телом, что его пальцы сжимались и разжимались. "Осторожно! - предупредил Кудеяр. - Он сейчас начнет буйствовать".
"Очень хорошо! - отозвался Базиль. - Это как раз то, что нам нужно". Базиль проверил правильность всех приготовлений: "Если потребуется, не мешкай - сбрасывай ремни!"
Кудеяр кивнул: "Я готов".
"Хорошо!" - повторил Базиль. Наклонившись над массивным телом Герцога, он позвал: "Герцог! Максимилиан Герцог!"
Пациент, казалось, медленно набирал воздух в легкие.
"Герцог! - громко и настойчиво восклицал Базиль Тинкуп. - Максимилиан Герцог! Очнись!"
Пациент вздрогнул.
"Герцог! Тебе пора проснуться. У меня есть для тебя новости - хорошие новости. Максимилиан Герцог!" Ресницы пациента затрепетали. Базиль обернулся к Кудеяру и поднял руку: "Антигептант".
Кудеяр нажал на кнопку. Трубка, соединенная со шприцем, слегка колыхнулась - вещество вливалось в шею пациента. Через несколько секунд красный индикатор на экране стал оранжевым и, продолжая светлеть, желто-оранжевым. Базиль, следивший за экраном, кивнул и снова повернулся к пациенту: "Герцог! Очнись! Хорошие новости!"
Глаза пациента чуть приоткрылись. Желтый индикатор стал краснеть. "Антигептант!" - поднял руку Базиль. Кудеяр нажал на кнопку - индикатор снова пожелтел.
"Герцог! - Базиль говорил низким, внушительным голосом. - Ты провалился, ты ничего не достиг. Тебе не удастся стать аспирантом - антигептант, Гэйвин! - Ты старался изо всех сил, Герцог, но ты делал ошибки. И в этом тебе остается винить только самого себя. Ты пустил свою жизнь коту под хвост, Герцог!"
Из гортани Герцога послышался тихий звук, похожий на подвывание ветра. Базиль снова поднял руку, Кудеяр увеличил дозу антигептанта. "Максимилиан Герцог! - поспешно и настойчиво повторял Базиль. - Ты - неудачник, ты недостоин продвижения. Другие станут аспирантами - но только не ты. Ты провалился на экзамене жизни. Вся твоя жизнь - бесполезная потеря времени. Ты применял ошибочные методы, ты сделал неправильный выбор".
На лбу пациента вздулись вены. Он хрипел, он хотел что-то сказать.
"Антигептант, Гэйвин!"
Кудеяр нажал на кнопку - на экране светился ярко-желтый индикатор. Пациент конвульсивно вздрагивал; Базиль говорил ему: "Герцог! Ты помнишь, как бесполезно ты тратил годы жизни? Ты помнишь, как ты упускал возможности, одну за другой? Помнишь людей, которые ничем не умнее и не способнее тебя, но сумели стать аспирантами и кандидатами? А тебе уже не на что надеяться, тебе остается только ждать, пока не подъедет черный лимузин!"