* * *
Кирилл уже оделся, когда Ариадна появилась в дверях снова.
Одетая в ярко-голубое платье, она была так великолепна, что Кирилл почувствовал опять, как бешено колотится сердце, и кровь снова и снова звала его стать "древним", не знающим еще слова "грех".
Она улыбалась, с легким оттенком превосходства и снисходительности.
- Деньги, - напомнила она ему, взглядом указывая на тумбочку.
Он почувствовал себя так, как если бы его ударили.
Впрочем, так все и было. Она же била его постоянно, пытаясь унизить, заставить в очередной раз почувствовать себя никчемным уродцем, невесть почему выбранным ей для совершенно неизвестных ему целей.
Из кухни доносилась совершенно идиотская, навязчивая песня. "Ты в ритме танца, тебе некуда деваться", - без устали тараторил какой-то мужик одну и ту же фразу, как будто хотел запрограммировать его, Кирилла, что ему действительно некуда бежать. Некуда деться!
Он - в ритме танца. Неведомого ему, но явно ритуального, пахнущего костром языческих капищ, первородным грехом и сгоревшей кожицей змеи.
Он в ритме танца, который танцует Ариадна, пленительная, коварная, заманивающая его в ловушку, и черт его побери - как он сможет оттуда выбраться?
И - хочет ли он выбираться оттуда?
Она склонилась над ним, изящно выгнув спину. Язычок медленно облизывал губы, а в глазах сверкали отсветы того, древнего костра, в котором собиралась сгореть вся его прежняя жизнь.
- Пожалуйста, - проговорила она капризным голосом, немного растягивая слова, - будь хорошим мальчиком, ладно?
Он хотел сказать ей, что ему, в сущности, наплевать на нее, хотелось послать ее ко всем чертям, прямо в ад, из которого она, похоже, неизвестно как смогла выбраться, но вместо этого он улыбнулся и кивнул.
Как хороший мальчик.
Ну просто ОЧЕНЬ хороший мальчик!
- Душка?
Она подняла с кресла свое грузное тело. Сейчас услышанный голосок казался ей миражом, но она знала - это совсем не так.
Она звала ее.
Старуха даже умудрилась расслышать фразу "Помоги нам, бабушка!".
- Что-то там происходит, - произнесла она, глядя на распятие, висевшее над ее кроватью. - Если бы я была глупой атеисткой, я бы, конечно, постаралась успокоить себя тем, что мне просто померещилось. Но так как Ты миловал меня от такой участи, я все-таки рискну поверить в то, что Душка звала меня на помощь. А это значит, что надо думать, что нам надо делать.
Были бы у нее здоровые ноги, она бы пошла на автобусную остановку, доехала бы до Гиблого Болота и там что-нибудь придумала. Но ее ноги вряд ли будут такими милыми, что позволят ей уйти далеко. Скорее всего, у нее ничего не получится.
Оставался еще один способ.
Тряхнуть стариной.
- Но Ты запретил мне это делать, - посмотрела она в сторону распятия. - Хотя… Может быть, ради моих ребятишек стоит рискнуть?
Она подошла к телефону и набрала номер.
Сначала ответом ей были долгие гудки, но потом трубку все-таки сняли.
Глухой голос сказал:
- Я слушаю.
- Это я, - сказала старуха. - Ты мне нужен. Пожалуйста, приезжай.
После этого она повесила трубку и судорожно вздохнула. Потом опять подняла глаза на распятие и тихонечко спросила:
- Ты меня простишь?
Собрав в сумку все, что Игорь считал необходимым (а в разряд необходимого входили самые неожиданные вещи, как то: Евангелие, блок сигарет, зажигалка, теплый свитер и почему-то детская игрушка, которую Игорь любил уже двадцать пять лет, а именно совсем старая собака-сенбернар, плюшевая и с оторванным ухом), он немного подумал и засунул туда еще и охотничий нож.
Теперь он был полностью экипирован.
Присев на кровать, он закурил и подмигнул собственному изображению.
- Не знаю уж, куда мы отправляемся, ну да такова, видно, воля Божья.
Он посмотрел на икону и собрался уже задуть лампаду, но передумал.
Ничего не случится. Пусть горит, пока его не будет. Он терпеть не мог, когда в его доме НИКОГО не было.
К тому же Игорь рассчитывал скоро вернуться.
Он перекрестил порог и вышел навстречу холодному ветру, бросившему ему в лицо пригоршню мелкого колючего снега.
Автобусная остановка была совсем близко.
День начал уже окрашиваться голубым цветом сумерек, а Душка все сидела рядом с молчащим братом, пытаясь понять, что же произошло с ним.
- Они… плохие, - наконец вымолвил он одними губами. Обернувшись к сестре, мальчик смотрел на нее. В его огромных глазах, ставших из синих почти черными, Душка уловила упрек: "Вы бросаете меня. Вы живете своей жизнью, бросая меня на этих непонятных стариков".
- Почему они плохие?
- Не знаю.
Мальчик тихо вздохнул. Получилось у него это как-то уж чересчур по-взрослому - я знаю, что завтра я умру от рака, но что же с этим поделать?
- Они делают тебе больно?
Он замотал головой:
- Нет, нет! Но…
Он замолчал и прикусил нижнюю губу. Душка терпеливо ждала ответа.
- …они делают мне СТРАШНО!
Он взмахнул рукой, как бы пытаясь разрубить собственный маленький мир, наполненный одиночеством и страхом, найти выход оттуда, и, когда рука бессильно упала на колени, словно ее маленький хозяин понял бессмысленность и тщету собственных потуг, продолжал почти шепотом:
- Например, они после обеда обязательно укладывают меня спать. И мне снятся какие-то ужасные сны. Например, как мама становится вампиром и набрасывается на тебя. Или вот еще был сон - папа совершенно голый стоял на поляне, а в груди у него торчало лезвие ножа, на рукоятке которого была змея. Он стоял и улыбался, а изо рта у него хлестала… - Он вздрогнул и зажмурился. Потом все-таки собрался и продолжал: - Кровь и гной… Это так отвратительно все и страшно, Душка! - Он поднял на нее глаза, полные мольбы: - Можно, я буду приходить после школы домой? Можно, да? Я лучше посижу один! Честное слово, я совсем не боюсь сидеть дома один! Но по крайней мере, я не стану СПАТЬ ПОСЛЕ ОБЕДА!
Она почувствовала, как его страх начал передаваться ей. Прикрыв глаза, она как бы повторила в воображении Павликовы сны и почувствовала приступ злости.
"Бабушка, - тихонько позвала она, - ты же обещала приходить ко мне, когда будет нужна помощь. Где же ты? Или ты обманула меня, как все взрослые, и никаких ВХОЖДЕНИЙ ЗА ГРАНЬ не существует? И значит, мы совершенно одиноки и беспомощны? Кто угодно может пугать моего братишку страшными снами?"
Осознание бессилия ворвалось в ее душу, почти полностью парализуя волю, вызывая к жизни колючие и злые слезы.
И вдруг мысль, ясная и четкая, пронзила ее, наполняя силой, - если допустить, что эти дурацкие сны навеваются малышу, то почему бы тогда не поверить во ВХОЖДЕНИЕ?!
Почему хотя бы не попробовать самой сделать что-то подобное?
Раз уж никто не может им помочь, то она сама попробует понять, что тут происходит, и, если это у нее получится, тогда она попробует справиться!
* * *
Он ехал в насквозь промерзшем автобусе и смотрел на запотевшие стекла, на которых уже проступала изморозь.
Обычно ты привыкаешь к тому, что в автобусе холодно. Обычно даже становится теплее…
Но сейчас все было совершенно не так. Сейчас чем дальше он отъезжал от города, тем сильнее становился холод.
Игорь закутался поглубже в теплую альпинистскую куртку, которая раньше могла согреть его даже в сорокаградусный мороз.
Теперь она почти не спасала.
"Такое чувство, что я проваливаюсь в могильную яму и меня уже начинают засыпать землицей, а я еще слышу все это, и мне ужасно неприятно, - мрачно усмехнулся он. - Наверное, это связано с переходом в новую жизнь!"
* * *
Звонок раздался внезапно.
Старуха встала, поморщившись от резкой судорожной боли. Человек, стоящий на пороге, был высок и сухощав. Седые волосы были коротко пострижены, а большие спокойные глаза смотрели с легким оттенком насмешки.
- Ты решила вернуться? - спросил он, проходя в комнату.
- Нет, - покачала она головой.
- Тогда зачем?
Он обернулся. В это время его взгляд уперся в "горку". При виде фигурок, выставленных лицом к стене, он едва заметно поморщился.
- Мне нужна помощь, - тихо сказала старуха. - Мне надо узнать что-нибудь об одном месте. Ты это сможешь?
- Я могу многое, - усмехнулся он. - Могу и не это… Твоя просьба только просьба? Или…
Она знала, ЧТО он имеет в виду.
Приказа было бы достаточно, чтобы смести с лица земли многие города. ЕЕ приказа.
И еще она знала одно - именно этого от нее и ждут.
- Просьба, - сказала она. - Только узнать, что за место эта самая Старая Пустошь.
Он еле уловимо приподнял бровь - удивление его не было наигранным.
- Как? - переспросил он. - Старая Пустошь?
Она кивнула.
- Почему тебя туда понесло? Это запретное место.
Она испуганно подняла на него глаза:
- Что ты этим хочешь сказать?
- Ничего. Ты и сама прекрасно знаешь о "запретных зонах". Я бы не рекомендовал соваться туда простым смертным, поклоняющимся… - Он вздохнул, посмотрев на распятие. - Поклоняющимся Назарею.
- Что может там произойти с простыми людьми?
Старуха чувствовала, как напряжение охватывает ее, грозя достичь своей высшей точки, за которой следует взрыв.
- Не знаю. Но уж точно ничего хорошего там не происходит, - усмехнулся он. - Ты хочешь, чтобы я узнал все об этом месте?
- Не только, - покачала головой старуха. - Я хочу, чтобы ты вытащил оттуда моих детей.
Он удивленно посмотрел на нее, но промолчал. Лишь, уже поднявшись, насмешливо поинтересовался:
- А Он? - Кивком показал на распятие. - Он не может им помочь?
Старуха окинула его гневным взглядом:
- Я просила тебя. В память о…
На какое-то мгновение ей стало больно дышать - воспоминания, подумала она, знаете ли, бывает такая любовь, о которой лучше никогда не вспоминать… Она кажется сладкой на вкус, но спустя много лет она душит. Лучше не вспоминать.
- О нашей любви… - закончила она, отвернувшись.
Он понял ее - усмехнувшись, наклонил голову, взял в свою ладонь ее морщинистую руку, прижал к своей щеке и коснулся губами.
Она вытерпела это, хотя глаза полыхнули огнем, и больше всего ей сейчас хотелось быстрее отнять руку, избавиться от прикосновений его губ - и ужасных воспоминаний, которые закончат настигать ее только в тот день, когда жизнь покинет ее.
"Отвратительный, как доктор Фаустус".
Он снова едва заметно улыбнулся, выпуская ее руку, отошел к окну, долго смотрел туда, в темнеющее пространство.
- Я не отказываю, - наконец ответил ее гость. - Но - одна услуга. Так сказать, за ту услугу, которую я окажу тебе.
Он подошел к "горке" и задумчиво посмотрел на три фигурки.
- Ты отдашь мне эти фигурки. Потом, когда твои дети вернутся домой. Пойдет?
Она бы никогда ему их не отдала!
Она напряглась, подалась вперед.
"Правду говорят - те, кто продал душу дьяволу, уже не способны на человеческие чувства - они становятся актерами, изображающими чувства, но никогда уже не могут испытывать ничего, кроме самых низменных, самых отвратительных!"
- Они должны быть у меня, - процедила старуха сквозь зубы.
- А твои дети должны быть в Старой Пустоши, - холодно улыбнулся гость. - Оставляем все на своих местах? Или…
- Я подумаю, - сказала женщина. - Сначала узнай все про это место.
- Хорошо, - кивнул он. - До завтра.
И, легко поклонившись, вышел за дверь, впустив на мгновение холодный воздух и запах страха.
Она отвернулась к стене, сжала кулаки.
С ненавистью посмотрела туда, на проклятые фигурки.
- Я ненавижу вас, - прошептали ее губы. - Боже, как я вас ненавижу…
Глава 5
"…под пальцами чувствуя холод змеиной кожи уробора, держа эту книгу, чьей главой являешься и ты сам, тот, кто это читает, тот, кто ищет себя, тот, кто отправился в путь за собой, но при этом не понял, что он и сам - кусающий свой хвост, не знающий ни своего начала, ни своего конца…"
"Иногда все происходит настолько странным образом, что начинаешь чувствовать себя не в своей тарелке. Вроде как взяли тебя, как восьмимесячного мальца, и, поставив в ходунки, потащили неумолимой взрослой ручищей, требуя, чтобы ты наконец-то научился ходить. А если тебе нравилось лежать в промокших памперсах, спокойненько посасывая палец?"
Так думал Игорь, нахмурившись и разглядывая еле видные за запотевшим стеклом деревья. У деревьев настроение тоже было никудышное - или он просто нахально переносил на них свое негативное восприятие окружающей действительности, а вот только мрачноватым ему все казалось.
Наконец автобус остановился.
- Конечная, - объявил водитель.
Игорь подпрыгнул.
Все выходили из автобуса, а Игорь, остановившись возле водителя, с плохо скрываемым бешенством спросил:
- Я же покупал билет до Старой Пустоши! Почему вы не остановились?
- У Старой Пустоши автобус никогда не останавливается, - недоуменно ответил старый водитель. - Не понимаю, как вам не сказали этого в кассе. Зачем? Вы охотник?
- Черт возьми, - процедил Игорь. - А что, вы останавливаете там только охотникам?
- Просто там обычно выходят охотники. Или те, кто желает попасть на пикник. Поэтому все остановки там делаются летом, в выходные. Но вам-то в такой холод зачем гулять по лесу?
- По какому лесу? Там же есть маленький поселок…
Водитель странно посмотрел на него. Как на сумасшедшего.
- Ах да… Поселок. Если хотите, я подвезу вас на обратном пути. Завтра. Сегодня мои рейсы закончены. И вы… - Он опять взглянул на Игоря, как на психа, и пробормотал: - Поищете ваш поселок.
- Вы хотите сказать, что там ничего нет?
- Наверное… Во всяком случае, я там никогда никакого поселка не видел, - сказал водитель. - Но если вам кажется, что он там был, попробуйте. Многие его ищут. Может, он и впрямь там есть?
Странные речи водителя никак не повлияли на Игоря - только разбудили в нем дух противоречия. Раз уж он настаивает, этот осел, что там нет никакого поселка, значит, он обязательно должен попытаться проникнуть туда. Нет так нет, убедится и поедет назад.
- Здесь можно найти машину? - хмуро спросил он.
- Можно. Но никто туда не поедет. Вы можете попытаться добраться туда пешком. На это место, где все пытаются найти ваше Эльдорадо…
Игорь разозлился окончательно. Спрыгнув на землю с подножки, он со всего размаху хлопнул дверцей.
- Так вас завтра подвезти? - спросил не обративший внимания на его ярость водитель.
- Доберусь сам, - процедил Игорь и отправился к пустой станционной будке.
Там никого не было.
Игорь уселся на лавку и достал сигарету.
- Ну и что мы будем делать? - спросил он себя. - Ничего, пойдем по лесу. В конце концов, не заметить поселение я не смогу, так?
Он не отказался бы от помощи, но раз уж так получилось, не сидеть же ему тут до завтрашнего утра?
Какая-то собака ткнулась носом в его спину.
Игорь обернулся и не поверил своим глазам.
На него грустными глазами смотрел сенбернар. А рядом с собакой стоял подросток. Рыжеволосый, с синими глазами. Одетый совершенно не по сезону - в легкую джинсовую безрукавку. В майку с "Лед Зеппелин". Обычный хайрастенький мальчуган.
За одним но. Маленький, но потрясающий.
Во-первых, пацан явно не мерз.
А во-вторых, Игорь уже видел его в городе.
- Пойдемте, - тихо сказал парень, глядя поверх Игоревой головы. - Я покажу дорогу, пока у меня еще есть время…