- А биксы? Их ведь тоже мало, - тихо произнес Яршая. - Да, мы отдали когда-то им на откуп Марс, Венеру, лишь бы на Земле не оставались. Часть и вправду улетела, часть - покуда здесь. Но даже если всех - и улетевших, и оставшихся - собрать, то все равно их будет несравненно меньше, чем людей! К тому же биксы, как вы знаете, бесплодны… У них нет детей. Разумный и бесплодный изначально вид… Таким задуман - и таким произведен на свет… Они способны только синтезировать себе подобных. Это, согласитесь, все-таки - не то: естественный процесс, который отличает все живое, здесь нарушен.
- Ну, а может быть, для них естественно вот так - минуя детородство? - усмехнулся Грах.
- Нет, - замотал Яршая головой, мгновенно делаясь пунцовым от волнения, - сто тысяч "нет"! Исключено. И в том-то главная проблема! Ибо ясно, что в противном случае они - и вовсе нелюди. Нелюди! И живые - не по общему природному закону. Всем известно: эта ситуация их страшно тяготит. Этическая сторона вопроса…
- Отчего же? - Грах презрительно повел плечами. - Если существуют - значит, по природному закону. А иначе сгинули бы сразу. Их тогда бы толком и создать-то не смогли. По-моему, настолько очевидно…
- Все равно, - нахмурился Яршая. - Не все гладко, не все чисто… Да и хоть бы так! Но в этом случае тем более мы в них не растворимся. Нет, ассимиляция нам не грозит. Ни нынче, ни потом. Скорей наоборот. Не зря же ведь они клянут нас, что мы их оставили бесплодными, и всячески стараются сломать программу, вылезти из этого болота. У них даже находили тайные лаборатории. К примеру, существует такой город, за рекой… Недалеко отсюда. Целый город!
- Не слыхал, - отрывисто ответил доктор Грах, в упор уставясь на Яршаю.
- Неужели? - не поверил тот.
- А вот представьте. С нынешней дозированностью всякой информации… М-да… - И не ясно было, врет напропалую доктор или все же правду говорит. Да только чего врать?!
- Ну, - вдруг замешкался Яршая, - город нынче мертвый и заброшенный… На редкость интересное местечко, аккуратные постройки, домик к домику… Хотя вы можете вполне не знать, - поспешно согласился он. - И здешние-то - далеко не все… Но вот до Декларации - давно уже - в нем жили. И не кто-нибудь, отметьте, - биксы! Да! Их город. Сами выстроили - чтобы, значит, все как у людей… Довольно показательный штришок. Известно же: с какого-то момента вся культура человеческая не могла уже без городов… Не удивительно, что биксы захотели уподобиться: мол, и они ничем не хуже. Я их понимаю… У них там ведь и заводы были, и лечебницы, и разные лаборатории. Они вовсю старались. Правда, без успеха…
Тут Харрах толкнул меня коленом под столом. Глаза его сияли. И я тотчас же сообразил, что он - вот здесь, сию минуту - выдумал еще какую-то диковинную авантюру. Впрочем, догадаться было и нетрудно. Про забытый город за рекой я уже слышал, только мало верилось, а ехать одному туда и проверять - нет, я не трус, и все же… Что-то заставляло отступать, откладывать… Теперь я чувствовал, какая мысль засела в голове Харраха. Как он моментально навострился, прямо весь окаменел от возбужденья! И хотя мне было жутко любопытно, я смолчал. Не обсуждать же прямо за столом, что он задумал в этот раз! Да у меня и дел еще полно: в информатеку надобно успеть, потом - к часовне сбегать, партитуру передать… Наверное, наврал Харрах про партитуру, и причина-то совсем другая. Ладно, мы с ним как-никак приятели, потом все прояснится - не бывает тайн навек… В ответ я тоже сильно пнул его, чтобы отстал и не мешал следить за удивительной беседой, и, как будто ничего и не случилось, потянулся за вареньем.
- Да, - задумчиво играя с чайной ложкой, продолжал меж тем Яршая, - мы изгнали их - кого с Земли долой, кого - в медвежьи уголки планеты. Ну, и чем все завершилось? Обстановка только накаляется - повсюду, с каждым днем… А в общем… жалко их, - внезапно заключил он. - Я всегда был убежден, что никакую многонациональную страну нельзя делить на территории по национальному признаку - это рано или поздно приведет к развалу. И многонациональную планету нельзя делить на страны по национальному признаку - это приведет к катастрофе.
- Что мы и имеем, - хмыкнул доктор Грах.
- Вот-вот!
- Но, к сожалению, планета у нас одна - и как-то разделять ее приходится. Ведь не по религиозным же критериям, не по параметрам культурности вести отбор!
- Так тоже собирались…
- Верно. И в итоге мы получим то же самое, что с государствами, а на поверку - много хуже. И опаснее - для тех, кто продолжает жить.
- Не смею возражать. - Яршая церемонно, сколько позволяло общее застолье, поклонился собеседнику. - Любой искусственный раздел, хотим мы или нет, чреват непредсказуемыми катаклизмами.
- Однако он необходим! - вдруг начиная волноваться, отчеканил доктор Грах. - Я прав?
- И да, и нет. - Лицо. Яршаи приняло сосредоточенное выражение. - Да - потому что ничего иного мы покуда не имели. Результат известен: войны, ненависть, террор… Во все века, у всех народов.
- Ну а почему же нет?
- А очень просто! Потому, что, как мне кажется, есть выход. Или образец для подражанья - как хотите называйте. Вспомните-ка: вся природа наша… Сколько в ней разнообразия! Но нет деления - по тем критериям, которым вечно порывались следовать мы, люди. Нет раздела волевого, есть - по принципу единой целесообразности. В природе тоже существует иерархия, причем жестокая. И все-таки направлена она на собирание всех видов - не на отчуждение.
- Что ж, - с легкою усмешкой отозвался доктор Грах, - идея биосоциума в принципе не новая… Хотя не знаю, можно ли ее удачно воплотить в явь не путем природного отбора и развития, а просто - по желанию, лишь апеллируя к рассудку человека. Впрочем, если абстрагироваться… Мы и так уже в какой-то степени продвинулись по этому пути…
- Вот как? - Яршая удивленно вскинул брови. - Что-то я не слышал…
- А вы сами посудите. - Доктор Грах задумчиво уставился на старомодные напольные часы в углу. - Все человечество, до этого такое разобщенное, вдруг ощутило себя некой целостностью, для которой внутренние рамки и перегородки - роскошь глупая и даже непростительная. Ибо человечество, отринув прежние различия, внезапно сделалось единой расой. И на то была весомая причина: появилась новая, невиданная раса. Биксы, милый мой Яршая, биксы! Как угодно относитесь к ним, но это - тоже раса.
- Биксы очень не похожи друг на друга, - возразил Яршая. - Часто - слишком не похожи.
- Ну и что? И люди - разные. Не говорю уже о цвете кожи, о разрезе глаз, об уровне развития отдельных человеческих сообществ - по большому счету это несущественно, когда рассматриваешь население Земли в масштабах всей планеты. Есть иное, подлинно объединяющее и определяющее свойство - разум.
- Да, но разумом наделены и биксы. Чем тогда они принципиально отличаются от нас, людей?
- По сути, только тем, что это - новый, непохожий разум, хоть и близкий человеческому. Так, по крайней мере, принято считать, что близкий…Но! Хотим мы или нет, упорно предъявляющий нам целый спектр реальных и болезненных проблем, которые необходимо разрешать - сегодня, здесь!
- Что ж, снова - разделение, опять - антагонизм? - с тоской вздохнул Яршая. - До чего же надоело!
- Я не исключаю, - неожиданно взгляд доктора стал жестким и надменным, - что всепланетарное, природное единство, привлекающее вас, для разума заказано. Недопустимо - раз и навсегда. Он может развиваться только в разобщенном состоянии. Конечно, одна часть способна временно подстраиваться, примыкать к другой, однако ненадолго…
- Но уже всего две расы! - простонал Яршая.
- Думаете, так легко их слить друг с другом? Полагаете, они лелеют эту сокровенную мечту? Навряд ли. Впрочем, они тоже могут стать единым целым. Если вдруг на горизонте замаячит кто-то третий… И возникнет острая потребность показать и доказать, что он - чужой.
- Короче, вы считаете, что разум развивается, отталкиваясь от другого? Отрицая оппонента?
- Или допустимого коллегу - в некотором отдаленном будущем. Хотя оно не обязательно наступит, это будущее. Вот в чем дело.
- Значит, так на так, а воевать - придется? Это грустно. Вывод, для которого я так и не созрел. - Яршая вытащил из заднего кармана носовой платок и громко высморкался. - Вот беда, - пожаловался он, - как лето на исходе - непременно простужаюсь!.. И стараюсь вроде поберечься, сколько препаратов перевел, а толку - чуть.
- Зато у биксов с этим все в порядке, - чуть заметно улыбнулся доктор Грах.
- Да, ни одна холера к ним не липнет, - покивал Яршая. - Это подмечали с самого начала… Только ведь и многие мои друзья…
- А биксы - все! Еще одно отличие от коренных людей.
И это диковатое словечко "коренных" меня невольно поразило, но из вежливости, да и памятуя, как мне выговаривали прежде, я смолчал.
- Увы! - Яршая коротко всплеснул руками.
- Горевать тут бесполезно. Надо принимать как данность, - с вызовом ответил доктор Грах. - Похоже, биосоциум немыслим на Земле. Мечты останутся мечтами. И придется все-таки планету разделять по расовому признаку. Приятно нам или не очень… Я не спорю: может, где-то во Вселенной все идет иначе… Но сие - за гранью человеческого опыта.
- А что? - внезапно вскинул голову Яршая. - Было б замечательно - объединить усилия людей и биксов и попробовать шагнуть за эту грань. Чтобы понять… Уразуметь, в конце концов, как жить, не унижая, не пытаясь истребить друг друга! Как договориться и всем жить счастливо… Я не верю, что нельзя. Пустые отговорки демагогов. И пора бы честно заявить: не только люди бедствуют - у биксов тоже доля не ахти. Иной раз думаешь о них, а сердце так и разрывается от боли и тоски…
Я сделал вид, что не расслышал ничего. Естественно! Поскольку за такие-то слова теперь любого можно было подвести под монастырь. В два счета. И сиди здесь, предположим, мой папаша… Да почти любой!
- Но что особо показательно и даже удивляет, - подал голос доктор, - биксы сами никаких конфликтов не хотят. Учтите! По каналам информации такие вещи не проходят, но я слышал сам - об этом в городе частенько шепчутся… По сути, биксов вынуждают, вот в чем дело. Им конфликт не нужен. Никому не нужен, если здраво рассуждать. А биксам - и подавно. И они по мере сил - сейчас и впредь…
- Будем надеяться… А то, что люди нынче не молчат, - отметил с удовлетворением Яршая, - безусловно, факт отрадный, не дает впасть в беспросветный пессимизм. Если так пойдет и дальше… Я всегда считал, что разум не допустит угасания культуры. Не одним прогрессом он берет. Есть кое-что и поважнее…
- Ах, Яршая, миленький, голубчик, успокойся, - ласково, но твердо прервала его Айдора, - ты нас утомил всех со своим прогрессом. Каждый раз, как только сядем ужинать… Ну неужели больше нет на свете тем для разговоров? Здесь же дети. Что они подумают?
- Что музыкант Яршая, кроме сочиненья нот, еще умеет и трепаться, - подмигнул он нам обоим. - Выше головы! Когда все кончится, я вам такие песни сочиню! По пачке - каждому. По десять штук. И пойте на здоровье.
Дети, как же, с возмущением подумал я. И это представление в мозгах у взрослых намертво застряло: мол, сидят со всеми вместе за столом два остолопа, ничего не понимают - разве можно в их присутствии на умные-то темы говорить?! А что мы трахаем девчонок и у нас пистоны будь здоров - узнай бы кто-нибудь из взрослых, как бы, интересно, стали относиться к нам? Опять: сю-сю? Или смекнули бы в конце концов, что не такие уж и дети мы теперь и, если захотим, то многое поймем не хуже этих всех разумников, а может, даже лучше, потому что не висит на нас балласт привычек и дурацких опасений. Дети рядом - значит, начинай размазывать по стенам розовые сопли, так, выходит? Нет уж, пусть Яршая, сколько бы заслуг за ним ни числилось, не строит из себя титана мысли, не воображает о себе!.. Поскольку разговор прервался и внимание переключилось на Харраха и меня, а мой приятель все сидел, польщенный, как девчонка, и глазами только хлопал, я решил, что надобно ответить мне - ведь неудобно же молчать, когда тебе о чем-то говорят, а ты и ухом не ведешь, будто оглох совсем. Или придурок просто - и тогда тебе и впрямь не место среди взрослых, так оно выходит… Я чуть-чуть подумал, подбирая верные слова, - хотелось поддержать высокий стиль беседы, дать ответ на уровне - и наконец негромко, но со всей возможной убежденностью, сказал:
- Я ненавижу их.
- Кого? Или чего? - опешил доктор Грах. - Не любишь песни петь?
- Какие песни?! Биксов! Это ведь такая мразь… Когда я подрасту немного, непременно запишусь в легионеры мстителей. Земля - для человека. Верно?
На минуту стало очень тихо. Даже что-то безнадежное почудилось мне в этой тишине. Так тихо, как бывает лишь тогда, когда тебя знакомят, предположим, с прехорошенькой девчонкой, воодушевленно улыбаются, а ты вдруг вместо вежливого "здрасьте" ненароком громко пукаешь при всех. Конфуз!.. Вот то же самое я ощутил сейчас. Нет, вроде бы все верно говорил, расхожие вполне слова и как бы общепринятые - нас и в школе на уроках так учили, но я сразу понял, что сморозил непростительную глупость. Может, и не глупость по большому счету - просто очень странное и дикое, о чем здесь, в этом доме, не положено и вовсе заикаться. Не запрет, нет - невозможный ракурс разговора, как порою уточнял Яршая. К примеру, совершенно невозможно, чтобы на сосне росли не шишки, а стручки гороха или кукурузные початки… Вот ведь что, подумал я, о биксах тут болтают целый день, и так и эдак судят, но, коль хорошенечко копнуть, относятся-то к ним - с приязнью, не в пример другим домам. Да-да, сочувствуют поганым биксам и, поди знай, даже, может, втихаря содействуют им в непотребных их делишках… И еще одно я понял: больше мне тут не бывать. Я мигом стал чужим, почти врагом, опасным - если вспомнить, кто мой папочка и все его друзья. Боевики, легионеры! Не чета предателям и рохлям. Поначалу я смутился страшно, совершенно потерялся, очень стыдно стало и обидно - как я разом пал в глазах Яршаи, да и прочих, иже с ним. А после я решил: какого черта, я ж не маленький и в самом деле, чтоб без устали поддакивать кому угодно, пусть и выдающихся способностей, и восхищенно в рот смотреть, о чем бы ни шла речь, я тоже свое мнение имею, да, и по любой интересующей меня проблеме тоже смею рассуждать, не спрашивая разрешения, и почему я должен этого стесняться, я такой же человек, такой же вольный гражданин, как все, и жить обязан, не заискивая, честно, в постоянной внутренней гармонии с самим собой. Пускай Яршая и его семейка обожают биксов, но я с этим не согласен, у меня есть тоже принципы, воззренья и надежды. Пусть в глазах хозяев дома я отступник от гуманных идеалов, но зато в моих глазах они - предатели людского рода, дезертиры с поля главного, неотвратимого сражения. И уж не знаю, кто кого тут должен презирать. Мне мой учитель в школе говорил: "Ты будь со всеми, чувствуй силу массы позади себя - и никогда не пропадешь. Беги со всеми и не отклоняйся вбок, а коллектив протопчет нужную тропу". Хотя, конечно, школа - тот еще говнюшник, я и сам ее давно спалил бы, если б был уверен, что никто меня не выдаст. Но учитель верно говорил. Я по папаше и его друзьям судить могу. Что им Яршая и подобные ему! Манифестации, собрания то там, то тут устраивают, смехотворные петиции на подписи суют различным простачкам: мол, бедненькие биксы, никакой им жизни нет, совсем затюкали, оставьте их в покое; а тем временем папаша и его друзья приходят - и по морде этим всем слюнтяям, и в загоны для опасных элементов, и никто не смеет даже пикнуть, все молчат, поскольку как-никак соображают: бьют за дело, нечего бузить и глупости распространять, и так творится черт-те что! Любому это ясно, а находятся!.. Папашу своего я, правда, мало уважаю - грубый он и злой и бесится порою, но во имя общего порядка и себя не пожалеет. Люди видят, кто их за собой ведет, и никогда не станут уважать без дела. Это качество я очень в нем ценю. Оно решает все. Когда-нибудь и я хотел бы сделаться таким - не буйным, не жестоким, разумеется, однако же решительным и твердым, как кремень. Вот почему перед Яршаей я и не подумал извиняться, и заискивать не стал. Наоборот!
- Всех биксов нужно уничтожить. До последнего. Везде ловить - и убивать. И нечего жалеть. Я так считаю, - произнес я тихо, сжавши кулаки.
Айдора слабо охнула, всплеснув руками и пугливо заморгав, Харрах лишь удивленно хмыкнул (ведь не ожидал, поди, что я такой идейный и суровый окажусь!), а доктор Грах - тот вообще аж побледнел совсем и долго не спускал с меня своих холодных синих глаз, как будто все пытался пригвоздить к чему-то за моей спиной. Один Яршая словно бы нисколько ничему не поразился. Он грустно, но по-доброму вдруг улыбнулся и, сделав брови домиком, подпер рукою щеку.
- Ты по-своему, конечно, прав, мой милый Питирим, - сказал он мягко и сочувственно. - Другого от тебя услышать я не мог. Вернее, мог бы, если б ты соврал. Но ты, сдается мне, был честен и поэтому достоин похвалы. Представь себе! И не твоя вина, что мыслишь ты пока чужими установками. Я не хочу сейчас оценивать их, а тем паче говорить: вот это - плохо, это - хорошо. Отнюдь. Они чужие для тебя, и спорить, возражать - нет смысла. Вот когда ты вырастешь и сам все для себя решишь - тогда другое дело. Вот тогда и будем разбираться… Ну-ка, мамочка, подлей ему еще горячего чайку, а то пустая чашка у ребенка!.. И вон тот пирог и, кажется, вон то варенье он даже не попробовал… А стоит!
Этот поворот событий полностью меня обескуражил. Да, я все еще негодовал в душе, готовый до последнего бороться за святыни, представлявшиеся мне незыблемыми и для всех неприкосновенными, и вместе с тем был бесконечно благодарен доброму Яршае, что он столь тонко и тактично свел на нет мой, по большому счету, неуместный выпад. Что я собирался этим доказать, чего хотел добиться? Тоже мне, неслыханную новость сообщил! Да просто покуражиться приспичило, дурацкая бравада. О святынях, запивая пироги душистым чаем, умные-то люди не болтают. Ведь и вправду, если объективно - как мальчишка вел себя, а возомнил: все понимаю и со взрослыми могу общаться наравне. Оно и видно!
- Возвращаясь к нашим стареньким баранам, - вновь заговорил Яршая. - Удивительно, как многие сейчас ударились в гуманитарные науки! И при этом хоть бы что в них смыслили!.. Убогое скольженье по верхам.