- Да где указано, - с горячностью воскликнул Левер, - что какой-то человек обязан непременно быть с людьми, если не видит в этом смысла, где?! Мы верим лишь своим канонам и пристрастиям. Буквально все - для нас, все - ради нас. Одни лишь мы и прогрессивны, ибо за плечами тащим несусветное богатство - тысячи табу! Так получается. Бикс, убежавший от своих, предавший собственные жизненные интересы, - всячески достоин уважения. Поскольку, кто не с нами - тот, без разговоров, против нас. Абсурд! На редкость антиисторический и антипрогрессивный тезис. И к тому же подлый. Именно! Кто с нами - тот нам служит, вот ведь что! Есть "мы" - между собою равные, и кто-то, к нам примкнувший, стало быть, не равный нам, стоящий ниже. Низшей касты существо… Ты наконец пойми, Брион, что, ратуя за солидарность на словах, мы провоцируем тупое подчинение, эксплуатацию, в конце концов! Пусть не физическую, а в духовном плане - ненамного это лучше. Может, даже и похуже - в наше дьявольское время… Мы опять пестуем, генерируем подобные идеи. Мы - как будто навсегда покончившие с этим злом!.. И вдруг - пожалуйста. Хотим в неприкосновенности уклад свой сохранить. Готовы даже худшее внести в сокровищницу собственной культуры. Главное, чтобы другим не перепало ничего. И потому идущих к нам - приветствуем, а уходящих - проклинаем. Да, но почему же - только мы? На нас одних мир вовсе не замкнулся. Есть теперь и биксы. И они способны мыслить точно так же.
- Нет уж, дудки, не способны, - возразил я убежденно. - Они все, по изначальному определению, - нелюди. Мыслят - не по-человечьи, потому что навсегда - не люди.
- Ну, ты размахнулся! - Левер изумленно округлил глаза. - Х-м… Это, знаешь ли, расизм какой-то…
- Ежели угодно. Да, расизм, - подтвердил я. - Самой чистой и высокой пробы. Тот расизм, какой всегда питал культуру и патриотизм - в лучшем смысле слова. И для выживания, как говорится, вида "гомо", для его прогресса он - необходим. Люди обязаны чувствовать себя людьми, обязаны всегда оставаться людьми. Иначе выражаясь: самыми гуманными и самыми разумными - на историческом пути Вселенной. Пусть даже с рядом недостатков, но присущих только нам! И это, убежден, сейчас особенно необходимо ощущать - в тревожный, кризисный момент для всей земной культуры. Наша неприязнь к биксам - обзови ее хоть генетической, предвзято социальной, как угодно! - неизбежна, органична и, поверь, на редкость прогрессивна. Человеческому обществу она нужна. Да что там, исторически показана - курс видовой своеобразной терапии, непростой, мучительной и долгой!.. И, похоже, никуда от этого не деться. Никуда. И никому.
- Вот ведь, заладил, как заклятье: человеческому, человеческому!.. - передразнивая, повторил Левер. - Да с тех пор, как появились биксы, и сам человек-то стал другим! А мы цепляемся за старые традиции, не можем побороть в себе… Конечно, все, что умирает, не уходит просто так, без боя…
- Левер, я не знаю, ты стремишься оправдать и возвеличить биксов? Но подобным гиблым делом занимаются другие - и уже достаточно давно. А некоторым даже имя удалось создать себе и репутацию - защитников, страдальцев. Ореол вокруг них… Если бог другим не наградил… Но вот тебе-то - для чего? Ведь ты же - не такой! Ну, не совсем такой, хотелось бы надеяться. И тем не менее…
- Сдались мне эти биксы, чтобы их оправдывать!.. Я лишь хочу понять пределы нашей дикости…
- И как, успехи есть? Она, конечно, беспредельна? - съязвил я.
- К счастью, это далеко не так, - смиренно улыбнулся Левер. - И ее пределы - это те, кого мы ненавидим. Биксы не дадут пропасть нам, не дадут.
- Скажите-ка! - я деланно-серьезно покивал. - Они, когда настанет время, приголубят, обогреют и накормят нас, возьмутся обучать, перевоспитывать, к себе подлаживать, чтоб мы не трепыхались, так?
- И обо всем-то ты, Брион, пытаешься судить сугубо по себе, - сказал со вздохом Левер. - Так, как сам хотел бы поступать… Они - другие, уясни же наконец! Мы никогда с другими не встречались, развивались в одиночестве, и нам казалось: мы - прекрасны. Победили в себе то, перебороли это… Молодцы! А что же именно, в действительности побороли - не с чем было сравнивать. И даже мысль такая никогда не возникала… Биксы сделались для нас в известной мере пробным камнем. Оказалось, многое, что мы считали чуть ли не залогом человечности, своеобразным эталоном, что дремало в нас и не мешало до поры до времени, вдруг пробудившись, показало миру подлинный звериный нрав. Мы позабыли о культуре, взявши на вооружение прогресс, его Цивилизаторские штампы. Рано или поздно мы бы и с собой вступили в явное противоречие - и нам бы стало ой как тяжело!.. Опору-то искать пришлось бы в собственной неполноценности. Еще не факт, сумели бы найти… И тут вдруг - биксы. Мы буквально с ходу в них уперлись и - забуксовали. Оказалось на поверку, что мы вовсе не готовы быть людьми, да что там - просто чувствовать себя людьми! Хотя бы так… И вся неполноценность наша мигом вылезла наружу, застарелые все наши комплексы, все наши неосуществленные надежды. Мы сейчас больны - и оттого неадекватны в собственных поступках и воззрениях. Нас лихорадит от своей беспомощности, о которой прежде мы почти и не подозревали. Все былые дикие инстинкты сохранились в нас, да только в эйфории от прогресса мы не замечали этого. И биксы распахнули нам глаза на многое. А это - неприятно. Мы должны переболеть, иного не дано. Теперь лекарство есть.
- Это какое же? - с фальшивым смехом уточнил я. - Прекратить борьбу, смириться? Стать такими, как они? Забыть о человеческом начале?
- Господи, да было бы что забывать! - с отчаянием крикнул Левер. - Ведь все это как бы человеческое - только наносное, нами же изобретенное, себе в угоду, в ублажение, а естества-то в нем - ни грана, ни полстолечко!.. Забыть… Опять - самонадеянность и самолюбование! Нет, к самому истоку опуститься, до начала, и уже оттуда - полегоньку, шаг за шагом, не пережимая… Именно - не торопясь! Чтоб воспитать в себе в итоге полноправного и подлинного человека - не погрязшего в немыслимой гордыне одиночку-эгоиста, а понятливого равноценного партнера, чуткого и не привязанного к собственному естеству, к своим промашкам, человека доброго, терпимого и жертвенного, не кичащегося тем, что он - венец природы, не боящегося, что вот в этой самой человечности его вдруг могут ущемить! Пустое! Ущемляют в том, чем изначально никогда не обладал, что изначально - не твое, а лишь присвоено на время. Или уворовано - навеки… Мы ведем себя таким манером, будто наше человеческое естество, достоинство - под страшною угрозой. Ну так надо прежде обрести это достоинство, тогда и опасения уйдут!
- Партнеры, ишь как… - возразил я. - Да ведь если бы не биксы…
- То тогда возник бы кто-нибудь еще, подобный им. Не знаю только, лучше или хуже… Мы бы непременно сотворили, по-другому невозможно…
- Это почему? - не понял я.
- Да очень просто! - с важностью ответил Левер. - Установлено, причем достаточно давно, что человечество от зарождения - диалогично. Как сознание любого индивида. Как все в мире, наконец, когда заходит речь об обработке информации. Для получения ее довольно и монологической системы. А вот для создания иной по качеству, по сути новой, для анализа ее… Ведь не случайно же в живой природе существуют виды и подвиды, даже в мертвой иерархия ветвится… Так и человечество. Оно, казалось бы, одно, другого вида "гомо" нет. Но без партнерства невозможно. И тогда… Ты вспомни-ка Историю! Повсюду, постоянно - внутривидовые социумы, тяжкие конфликты, противостояния различных групп, союзы, примирения, антагонизм частей при внешнем процветании того, что называют целым. Целым - на словах… И вот как будто бы проблема решена, антагонизм и впрямь преодолен: теперь мы все едины - человечество! Звучит красиво. А наделе? Мы забыли нашу сущность, возжелавши единения. Но, что ни говори, природа - чуткий регулятор и умеет мстить. И в результате изнутри же, из себя, мы народили вновь партнера, просто сотворили, сделали его, баюкая себя бездумной сказкой о послушных слугах, бескорыстных преданных помощниках… Партнер слугою быть не пожелал, поскольку превзошел создателя и сам мог сделаться наставником-поводырем. Отмечу: благодарным, честным, не просящим ничего взамен… А уж вот к этому, на должном уровне, мы оказались нравственно не очень-то готовы. Не предполагали, что так будет. Может, и немного поспешили, я не знаю… Тут-то все и началось… И в нас проснулся грандиозный шовинизм.
- Нашел чем удивить! Так было и когда-то, - оборвал я. - В прежние эпохи. С каждым социумом. Ты возьми, не поленись, учебник по истории и вспомни… Раз за разом находился некто, якобы готовый повести всех за собою. Раз за разом… Хорошо известно, чем это кончалось.
- Верно! - оживился Левер. - Только прежде это было - в рамках человеческих структур. И не было возможности на собственную сущность посмотреть извне. Считали все происходящее сугубой неизбежностью, едва ли не законом, по какому лишь и смеют развиваться люди на Земле. Сугубо человечным, внутренним законом. А теперь - все кончилось… Иные времена настали - нужен новый, умудренный взгляд. А вот его-то нам покуда и недостает. Покуда - не умеем.
- Не хотим, - сердито буркнул я, дразня его. - Не вижу стимула стараться.
- Так придется захотеть! - всплеснул руками Левер, словно поражаясь моей тупости. - Законы бытия меняются, а если мы еще и сами виноваты в этих переменах… Тут уж никуда не денешься. Или мы станем человечным человечеством, без всяческих своих антропофильских комплексов, или и вправду - пропадем.
- А что в итоге? Конформизм? Сращение? Утрата специфичных черт?
- Нет. Сосуществование. На равных. С уважительным подходом к Целям каждого. Не более того.
- Ты рассуждаешь… как Барнах, - заметил я обескураженно. - Похоже…
- Я к нему частенько обращаюсь, - согласился Левер. - И особенно в последние год-два… Он помогает мне… А что, ты знал его?
- Скорее всего, знал. Не удивляйся, что вот так - ни да, ни нет. Врать не хочу, а в истинности неуверен… Но по крайней мере в детстве я однажды повстречался с человеком, о котором говорили разное… и временами называли этим именем - Барнах. Весьма загадочная, непростая личность, так мне показалось… Даже не берусь судить, кем был он - биксом или человеком.
- Отличить их внешне очень трудно, а иной раз невозможно, я читал об этом… Говорят, его поймали, - как бы невзначай отметил Левер. - И не то запрятали куда-то, не то попросту убили… Чтобы не мозолил зря глаза и не смущал порядочных людей! - докончил он с кривой ухмылкой.
- Слухи разные ходили, верно, - подтвердил я. - Но судьба его мне неизвестна. Время смутное, и столько разного народа сгинуло бесследно!.. Я так полагаю, он был заурядный сумасшедший, возомнивший себя чуть ли не спасителем планеты. В общем-то типичная фигура для любой эпохи, временно объятой кризисом. Ты говорил, что мутная волна всегда выносит на поверхность много личностей, подобных моему отцу… Да нет, скорей она приносит как бы ниоткуда вот таких Барнахов, лжепророков, лжеборцов - и сразу же заглатывает их. Что делать, Левер!.. Неужели ты ему и впрямь сочувствуешь, неужто веришь хоть в какую-то разумность его слов?
- Ну, почему же непременно верю? - поджал губы Левер. - Это несерьезно… Просто-напросто я понимаю, что он говорил, и принимаю многие его идеи… как основу для своих раздумий.
- Тоже мне - мессия отыскался! - покрутил я головой. - Мессия - это вред, заноза в обществе.
- Вот не сказал бы, - возразил строптиво Левер. - Не секрет: пророки часто приводили в действие пружины, о которых общество и не подозревало. Так, по крайней мере, многие считают. В этом есть резон. Но я бы уточнил один нюанс. Все те, кого мы склонны относить к учителям, пророкам…
- Эх, дружище Левер, - отозвался я со вздохом, - вовсе не мессии, вовсе не пророки. Их индивидуальная роль минимальна. Как конкретных, во плоти, людей, которые любили, жили, брались что-то объяснять… Важнее, кто всегда стоял за ними, направляя их поступки, подбирая подходящие для случая слова…
- Х-м… я совсем недавно в том же самом уверял тебя, - ехидно улыбнулся Левер.
- Нужели?
- А ты вспомни-ка! В связи с Армадой… Только я по большей части напирал на то, как создается вера, обретает содержание и форму миф…
- А что, мессии и пророки отвлекают нас от мифа, приобщают к точным, доказательным наукам? Да ведь то же мифотворчество в чистейшем виде!
- Не совсем. Они тут вовсе не при чем.
- Ой ли!
- Чем отличается моя позиция от вашей, уважаемый Брион, - тут Левер чуточку привстал из кресла и отвесил издевательский поклон, - так это тем, что и пророки, и мессии, на мой взгляд, к созданию мифологем Истории причастны очень опосредованно. Роль их личностей, пока они живут, практически равна нулю. Все начинается потом…
- Пока не вижу разницы, - сказал я раздраженно.
- А ты вдумайся! По-твоему, есть некие условные фигуры, мало значащие сами по себе, которые вещают здесь, сейчас, смущая тихих обывателей какою-то особенной крамолой, но в действительности произносят не свои слова и поступают не по зову собственного сердца, а лишь следуют секретным указаниям могущественных личностей или сообществ, остающихся в тени. Своеобразный тайный заговор, извечная попытка управлять людьми и государствами как бы неявно, исподволь, чтоб в случае внезапной неудачи невозможно было пальцем указать на настоящего виновника. По-твоему, мессии и пророки - лишь удобное орудие в борьбе за власть. И сами по себе они - фигуры подставные, ролевые, ежели угодно. Ведь за страждущими и блаженненькими, пламенно взывающими к массам, эти массы двинутся с гораздо большим воодушевлением, чем за обычными, ничем не примечтельными, но весьма толковыми людьми, которые конечно же преследуют свои, сугубо прагматические интересы. Интересы стада пастырем в расчеты не берутся, если только вдруг не совпадают - по нечаянности, в некий промежуток времени - с тем целеполаганием, каким в своих поступках руководствуется пастырь.
- Ну и что? - спросил я, все еще не понимая, куда клонит Левер.
- А вот то! - провозгласил он с торжеством. - И в этом наше расхождение. Весьма принципиальное, имей в виду. Ты хочешь убедить меня: пророков и мессий их современники прекрасно знают, не догадываясь, впрочем, что они собою представляют. Видят только маску. Оттого и следуют за ними, оттого и помнят много лет спустя. Ну, разве некоторые факты, чересчур уж однозначные и, так сказать, сиюминутные, любовно облекают в более красивые и более условные одежды мифа…
- Да, - после краткой паузы признал я, - что-то вроде этого. Но разница, похоже…
- Самая принципиальная! - восторженно заверил Левер. - Потому что я считаю: ни пророков, ни мессий, известных людям, не было совсем.
- Ах вот как…
- Безусловно, были некие учителя, творцы неканонических систем. Но что особо важно: никаких чужих идей они не выражали! Не служили ширмой для кого-то там - реального, но тайного властителя умов. И все поступки совершали сами - на свой страх и риск. Хотя… и не такой уж риск. Ведь современники их, в сущности, не знали: слишком одиозными, несвоевременными были эти самые учителя… Конечно, у них был какой-то узкий круг друзей и почитателей, возможно, даже преданных учеников. Я думаю, это естественно. А вот насчет того, чтобы пророки изменяли ход Истории, своим примером непосредственно влияя на события и на сознание людское… Не было такого, не могло быть!
- Но случалось же! - парировал я.
- В течение их жизни - никогда. А если и происходило, то гораздо позже, когда в мир иной переселялись и учителя, и те их современники, которые могли бы загореться новыми идеями. Пружины запускали не учителя, отнюдь. На этом поприще вовсю трудились верные ученики, позднее - толкователи учеников, потом - различные адепты. Ты учти: разумное учение - не дело рук учителя, а плод усилий множества учеников. Они все оформляют, придают учению понятный, надлежащий вид и расставляют в нем необходимые акценты, о которых сам учитель вряд ли и догадывался. И пророк становится фигурой лишь потом, когда его канонизируют другие - те, кто как-либо сумел обосновать все тезисы его учения, кто эти тезисы представил в качестве учения. А до того пророка нет, верней, он существует, но не как пророк еще - как рядовой смутьян, зачинщик беспорядков. Это - в лучшем случае. А может жизнь прожить и вовсе незаметно, никого не задевая…
- Старый тезис: свита сотворяет короля! - заметил я пренебрежительно.
- И тем не менее, - упрямо отозвался Левер. - Если есть необходимость, и пророка, и мессию, и учителя всегда можно создать задним числом.
- Да почему же - так-то? Разве нынче - не найти?
- Не тот эффект. Учитель, явленный из прошлого, всегда глядится убедительней. Его сторонники, ученики приобретают как бы легитимность. Всегда можно выбрать из предполагаемых кандидатур - в зависимости от потребы времени - или… создать из ничего. А уж ученики, реальные или фиктивные, своими коллективными усилиями непременно слепят образ той фигуры, каковой и будут поклоняться миллионы.
- Стало быть, по-твоему, роль личности в Истории почти и не важна?
- Ну, роль военного вождя или правителя, как правило, весьма важна. Они творят события в Истории. А роль вероучителя - иная. Он никого и никуда не направляет, никого не завоевывает - только поясняет, как необходимо жить с достоинством и как воспринимать весь этот мир, чтоб чувствовать себя в гармонии с ним. Для подобной роли личность не важна. И даже не нужна. Мешает тем, кто ставит пьесу.
- А вдруг автор будет несогласен? - мне и вправду это показалось интересным.
- Автор пьесу-то и ставит! - возразил высокомерно Левер. - Прикрываясь именем учителя. И это надо помнить. Так что ни пророков, ни мессий при жизни не бывает, ими делаются лишь потом, когда такое выгодно кому-то. Всякое учение при жизни - ложь, которой можно лишь впоследствии придать черты благонамеренного откровения. И создается миф, и создается ореол… Желательно, чтоб были очевидные, понятные всем унижения и разные страдания - они снимают деловитость с предприятия и придают ему особую окраску человечьей теплоты… И тут все дело - за учениками. Или теми, кто себя готов причислить к ним… Кто сочиняет пьесу…
- Ты уже мне это говорил. Буквально только что… Забыл? - сказал я настороженно и сухо.
- Не забыл. Все верно. И готов еще раз повторить!
- Зачем?
- Да все затем, что чувствую: фигура этого Барнаха тебя здорово тревожит, будоражит. Ты его стремишься возвеличить - чтоб придать вес собственным поступкам, чтобы нужный персонаж, а может, оппонент, всегда был под рукой, - и вместе с тем боишься, как бы он не вышел из-под твоего контроля. Зря все это. Возвеличить не удастся и бояться - тоже глупо. Нет необходимого масштаба. Потому я и советую тебе и всем твоим соратникам: покуда живы те, кто лично знал Барнаха, не носитесь с ним, хотя теоретически он может быть полезен вам, не сотворяйте культ - еще не время… Погодите. Если это будет вправду нужно, все произойдет само собой - учение оформится и будет тщательно закреплено, вам, без сомнения, помогут.