- А сколько дадите мне вы? - лукаво спросил Таратура.
- Ну, я не в счёт, - заулыбалась мамаша Муллен, - я-то знаю, Луиза писала мне. Я могу вам только польстить.
- Но, может, Луиза прибавила, стараясь показать вам, что у неё серьёзный и солидный друг? - сказал Таратура.
- Вы старше её на двенадцать лет, - с простодушным смущением сказала мамаша Муллен. - Ну что? Теперь вы сами видите, что моя дочка не обманывает свою маму. А?
- Да, это верно, - улыбнулся Таратура.
Он досидел до обеда, и они вместе обедали, а потом опять говорили, и он опять рассказывал, как живёт Луиза, где бывает, какие у неё подруги, что купила она себе в последнее время.
Наконец он собрался уезжать, но матушка Муллен не отпускала Таратуру, просила новых рассказов, и он не мог ей отказать.
Потом, уже под вечер, она проводила его, и когда они распрощались и он уже повернулся, чтобы идти к машине, она вдруг схватила его за рукав и, заглядывая в глаза, спросила тихим, срывающимся шёпотом:
- Скажите мне, Бэри, вы правда любите мою Луизу? Правда?
- Да, очень, - выдавил из себя Таратура.
- Не обижайте её, Бэри. Она хорошая, моя девочка. Ну, идите, идите… Храни вас Бог.
…Никогда ещё не было у Таратуры так мерзко на душе.
Над редким мелколесьем, слева от автострады, уже поднималось розовато-пепельное зарево большого города. Таратура увидел его и понял, что напьётся сегодня как самая грязная свинья.
- Бэри работает в Институте перспективных проблем… Сорок лет, - вслух повторил Гард, когда Таратура рассказал ему всё, что узнал. - Ну что же, старина, это и мало и очень много.
Через полчаса перед инспектором уже лежала бумага, срочно присланная из канцелярии института. В институте работало четверо сорокалетних:
Вильям Слейтер - сварщик, сварочная мастерская.
Самуэль Гротгус - инженер, лаборатория N 8.
Мэри Петтерсон - судомойка, бар третьего этажа.
Отто Кербер - инженер, лаборатория профессора Чвиза.
- Кер-бер, Бэ-ри. Ясно, - сказал Гард. - Это именно тот случай, когда надо докладывать боссу. Видит Бог, как я не люблю этих случаев…
Ещё через полчаса он был у Дорона.
- Очень любопытно. Очень, - сказал генерал, выслушав доклад Гарда. - Но вы идёте по ложному следу. Кербера не трогать. Это мой человек в институте.
10. ЧЁРНЫЙ "МЕРСЕДЕС"
Миллер прочитал телеграмму, поданную горничной, быстро свернул её и нервно положил в бумажник.
- Что случилось, Дюк? - спросила Ирен.
- Ничего, - ответил Миллер. - Пустяки.
Он вышел из комнаты, потом вернулся.
- Агата, - спросил он у горничной, - где может быть сейчас Таратура?
- Перед уходом он мне сказал, что с 16:30 до 18:15 будет в "Ветоке", в 18:30 придёт сюда, а в 19:45 пойдёт в кинотеатр "Боклан", где будет находиться…
- Благодарю вас, - перебил Миллер. - Принесите мне телефонный справочник.
Перевернув несколько страниц, Миллер нашёл кафе "Ветока" и набрал нужный номер:
- Прошу позвать Таратуру.
Личный шофёр, секретарь и телохранитель словно ждал этого звонка. Через двадцать секунд он был у телефона:
- Слушаю, шеф.
- Немедленно приезжайте! - приказал Миллер.
- Через восемнадцать минут буду, - ответил Таратура и повесил трубку.
- Эдвард, я знаю, что-то случилось, - сказала Ирен.
Миллер ничего не ответил и молча прошёл в свой кабинет. Там и застал его Таратура. Профессор не сидел на месте, он ходил по комнате, с явным нетерпением ожидая телохранителя. Сначала Таратуре показалось, что профессор взволнован, но когда свет лампы осветил его лицо, Таратура понял, что заблуждается. Перед ним опять был традиционно спокойный Миллер.
- Как идут дела, инспектор? - спросил Миллер, хотя было ясно, что он ждал Таратуру не для того, чтобы задать ему этот вопрос.
- Есть любопытные детали.
- Например?
- Кербер и Луиза - любовники!
- Действительно любопытно, - сказал профессор. - Вы, естественно, пошли дальше?
- Конечно. Разумеется, не вмешиваясь в их интимные отношения.
- Без отступлений, пожалуйста.
Миллер был раздражён, но скрывал своё раздражение. Это ясно. Таратура внимательно следил за лицом шефа. Оно оставалось непроницаемым и чуть-чуть безразличным ко всему на свете. Таратура заметил это безразличие при первом же знакомстве с Миллером. А потом он понял, что это маска, очень удобная и респектабельная.
- Кербер оказался человеком Дорона, - сказал Таратура.
- Откуда вы это узнали?
- От Гарда.
- А Гард?
- От Дорона. Он доложил Дорону о нашем открытии, и генерал…
- Я всегда думал, что Кербер старается не только для меня, - сказал Миллер. - Ещё во время работы над той установкой. Н-да, не очень-то приятно узнавать, что твои ассистенты за твоей спиной что-то докладывают начальству.
- Насколько я знаю, вас контролировали всегда, и это ничуть вам не мешало.
- Как знать… - сказал Миллер и резко перевёл разговор. - Да кстати, что вы должны были смотреть в кино?
Таратура не почувствовал подвоха.
"Призраки испаряются в полночь". Новый детектив Шеллана.
- Это помогает вам искать документы и Чвиза?
Миллер издевался.
Таратура спокойно ответил:
- Нет, шеф. Это помогает убить время.
- У вас его избыток?
- С тех пор, как вы загнали меня в тупик, - отомстил Таратура.
- Я?
- Да, вы. Кербер и Луиза автоматически отпали после признания Дорона, а себя вы приказали исключить из расследования.
- В таком случае я вам помогу. - Миллер протянул Таратуре телеграмму.
Таратура быстро прочитал её, потом ещё раз перечитал, и только тогда смысл дошёл до его сознания. Он ошалело посмотрел на Миллера, затем ещё почти что по складам перечитал телеграмму. Там было написано:
"Я вас видел. Верните документы. Жду одиннадцать вечера у статуи Неповиновения во Фриш-парке".
- Настоящая? - наконец сказал Таратура.
Миллер презрительно усмехнулся:
- Неужели вы думаете, что её написал я, сидя за этим письменным столом?
- Понимаю, - сказал Таратура. - Что мне делать, шеф?
- Что хотите, - ответил Миллер. - У меня после обеда отдых.
И он направился к двери.
- Одну минуту, шеф, - остановил его Таратура, - позвольте задать несколько вопросов.
- Попробуйте.
- Почему вы не хотите сами встретиться с Чвизом?
- Если я ему нужен, пусть заходит ко мне. Он знает мой адрес. Тем более, я не привык встречаться с кем бы то ни было так поздно вечером… да ещё у какой-то статуи. У вас есть ещё вопросы?
- Да. Как вы относитесь к тексту телеграммы?
- Запомните, Таратура, мне нужны документы или по крайней мере точные сведения о том, кто их взял и где они находятся. Остальное меня не интересует. Понятно?
На этот раз, не дожидаясь новых вопросов, Миллер решительно вышел из гостиной. Из соседней комнаты доносился смех Ирен, которая, вероятно, смотрела по телевизору комедию.
Таратура ещё раз посмотрел на телеграмму, на почтовые штемпеля, потом подошёл к кабинету Миллера и осторожно постучал в дверь.
- Кто там? - услышал он голос Миллера.
- Шеф, мне можно воспользоваться вашим "мерседесом"?
- Нет. Он будет мне нужен. Возьмите машину Ирен.
Таратура терпеть не мог "фольксвагены", но делать было нечего.
Таратура отлично знал сквер, который Чвиз назвал в телеграмме Фриш-парком. Ещё в бытность свою инспектором Таратуре довелось выслеживать здесь соучастников убийцы банкира Костена, которые регулярно встречались в кабачке напротив статуи Неповиновения. Правда, он не был в этом парке года два, но изменилось немногое. Только окна кабачка были заколочены досками. Очевидно, хозяин разорился - место было малолюдное - и покинул негостеприимную статую.
Таратуру это обстоятельство вполне устраивало. Вместо того чтобы мёрзнуть где-то под кустом и пачкать костюм (хотя он и надел самый старый, но всё-таки жалко), он получил великолепный наблюдательный пост.
Оторвать две доски и высадить стекло было делом одной минуты. Таратура очутился в комнате, совершенно пустой, как разграбленные пирамиды фараонов. Найдя в углу стул с отломанной ножкой, Таратура расположился у окна, откуда великолепно было видно статую и освещённый фонарём круг - назначенное Чвизом место встречи.
Было половина одиннадцатого.
Таратура достал из кармана плаща крошечный термос, отлил в стаканчик кофе и ещё раз выглянул в окно.
У статуи никого не было.
Ветер раскачивал фонарь, и свет освещал то ноги женщины, то её грудь, то прятал её целиком в тень. Казалось, статуя исполняет какой-то медленный и странный танец.
Таратура пожалел эту несчастную обнажённую женщину, символизирующую Неповиновение. Он мысленно обругал скульптора, заставившего её прозябать в одиночестве на самом краю города.
Кофе приятно разогревал тело, и Таратура подумал, что через час-другой он с наслаждением растянется дома на кровати и забудет всё - и Миллера, и этого чудака Чвиза, и даже само Неповиновение. Сны никогда не снились ему.
И вдруг Таратура заметил, как что-то крадётся к дому, в котором он находился. Тень скользнула у окна и остановилась…
Таратура замер. Он отчётливо слышал дыхание человека, притаившегося с другой стороны подоконника. Бывший инспектор осторожно поставил на пол стакан с недопитым кофе и на всякий случай потянулся к карману за кастетом.
В окне появилась голова незнакомца. Он заглянул в комнату, но не заметил Таратуру, который буквально прилип к стене в десяти сантиметрах от окна.
Послышалось учащённое дыхание: незнакомец полез в окно. Таратура мгновенно выхватил фонарь, и яркий луч света брызнул тому в лицо. Человек зажмурился и закрыл руками глаза.
- Честер? Это ты? - воскликнул Таратура, узнав журналиста.
- Фу ты, чёрт! - выругался Честер. - И напугал же ты меня!
- Ты чего здесь делаешь? - спросил Таратура.
- То же самое, что и ты.
- Я пью кофе.
- Превосходное местечко ты выбрал, - улыбнулся Честер.
Таратура взглянул в окно и толкнул журналиста в бок:
- Тише!
В освещённом пятне у статуи появился человек. Он постоял секунду, оглянулся и быстро скрылся за статуей, с той, неосвещённой, стороны.
- Это он, - прошептал Честер.
Таратура привычно перемахнул через подоконник и смело пошёл к человеку. Но тот вдруг метнулся в сторону и напрямик, через кусты, бросился из сквера.
- Профессор Чвиз! Куда же вы?! - крикнул Таратура.
Человек, не останавливаясь, довольно ловко перелез через решётчатый забор и вскочил в машину, двигатель которой работал. Когда Таратура, а следом за ним и Честер выбежали на улицу, машина с потушенными фарами уже тронулась с места.
- Профессор Чвиз! Остановитесь! - вновь крикнул Таратура.
- Дурак!.. Быстрей к моей машине! - Честер побежал к микролитражке, которая стояла у самого входа в сквер.
Таратура уже на ходу вскочил к нему в машину.
Они вновь увидели "опель" с погашенными фарами, когда выехали на шоссе, начинавшееся в конце улицы.
- Быстрее! Быстрее! - подгонял Честера Таратура. - Старик просто сошёл с ума!
- Дурак! - крикнул Честер. - Это не Чвиз, это человек, укравший документы!
- Что?! - не понял Таратура.
Лицо Честера покрылось капельками пота. Он выжимал из своей микролитражки всё возможное, но расстояние между машинами не сокращалось. Более того, "опель" начал постепенно удаляться.
- Уйдёт! - Честер выругался.
- Пусти! - крикнул Таратура. - Пусти меня за руль!
Не снижая скорости, по очереди держа баранку и нажимая на акселератор, они поменялись местами, чуть-чуть не свалившись при этом в кювет. Дальним светом Таратура выхватил из тьмы силуэт "опеля", который находился теперь от них в трёхстах ярдах.
- Жми, старина! - крикнул Честер не своим голосом. - Там будет перекрёсток, он может задержаться у него!
"Опель" действительно затормозил у перекрёстка. В поперечном направлении плотным потоком шли машины, преградив путь беглецу.
Честер и Таратура почти нагнали "опель", и Таратура уже приоткрыл дверь, чтобы выпрыгнуть, но включился зелёный свет, и "опель" молнией рванулся с места. Погоня продолжалась.
Вдруг сзади раздался пронзительный гудок. Чёрный "мерседес" - тоже с потушенными фарами - легко обошёл их. Вскоре и "мерседес" и "опель" скрылись за поворотом. Под колёса стлалась пустая лента шоссе.
- Ушёл… - выдохнул Честер.
И всё же они продолжали гнать машину, и деревья вдоль шоссе по-прежнему со свистом проносились мимо.
Внезапно луч фар выхватил опрокинутый в кювет "опель". Искорёженная ударом о погнувшийся бетонный столб машина смотрела расплющенным радиатором в небо.
Таратура резко остановил микролитражку. Они выскочили из кабины и бросились к "опелю". Водитель лежал в нескольких шагах на обочине. Он был мёртв.
Таратура осветил лицо погибшего.
Перед ним был Кербер.
Честер бессильно опустился на крыло, которое валялось рядом с трупом.
- Комедия окончена, - сказал он.
Таратура не понял. Он ещё раз осветил лицо Кербера и его лысый череп.
- Как же Кербер мог оказаться во Фриш-парке? Где же Чвиз?
- Я дал им телеграммы, - устало сказал Честер. - Я. Понимаешь? Не Чвиз. Всем троим: и Миллеру, и Луизе, и ему. - Он кивнул в сторону Кербера. - Иди вызывай Гарда.
11. НОЧНОЙ ВИЗИТ
Через двадцать минут Гард уже мчался к месту происшествия на своём "Гепарде-108" с жёлтым мигающим огоньком на крыше.
Он прибыл минут за десять до того, как появилась "санитарная молния" и ещё три машины, переполненные сотрудниками полицейского управления.
- Кербер? - бросил Гард Таратуре. - Никогда бы не подумал, что Кербер.
Пока он внимательно разглядывал лицо трупа, Честер торопливо рассказывал ему о событиях минувшей ночи.
- Ты сам придумал трюк с телеграммами? - спросил Гард.
- Нет, я посоветовался с Линдой, - съехидничал Честер.
- Ну и ну!.. - произнёс инспектор и как-то странно посмотрел на журналиста.
К ним подошёл Таратура:
- Я уже осмотрел "опель". Никаких следов столкновения с другой машиной. Видимо, Кербер развил слишком большую скорость и не справился с управлением. Счастливая случайность, Гард, а то бы нам его не догнать.
- Случайность? - В голосе Гарда звучало сомнение.
Он отлично знал, что в жизни бывают поразительные совпадения, но опыт сыщика давно приучил его относиться к любой случайности если не с предубеждением, то, по крайней мере, с осторожностью.
"Случайность должна происходить только случайно", - частенько говаривал своим ученикам покойный Альфред-дав-Купер. Из этого замысловатого афоризма Гард научился делать практические выводы. Разумеется, думал он, в этой ночной катастрофе случайность и могла сыграть свою роль. Кербер знал, что его преследуют, он стремился не открывать себя, и не исключено, что при таких обстоятельствах он действительно развил скорость до опасного предела. Но была ли у него необходимость рисковать жизнью? Ведь он не мог не видеть, что у преследователей всего лишь старенькая и слабенькая микролитражка, от которой даже на хорошей лошади можно удрать…
- Дэвид, ты не одобряешь мои действия? - сказал Честер, прервав ход мыслей инспектора. - Пойми, я сделал то, что должны были сделать вы…
- Потом, Фред, потом, если нам вообще придётся говорить на эту тему, - ответил Гард и повернулся к медицинскому эксперту, который уже закончил свою работу. - Что скажете, доктор?
- Смерть наступила мгновенно. Перелом шейного позвонка.
- Вы исключаете убийство?
- Трудно сказать, инспектор. Прямых следов насилия нет.
- Ну что ж, - сказал Гард, - посмотрим.
Он приказал полицейским машинам осветить дорогу. Вспыхнули три пары автомобильных фар. Гард присел на корточки и прямо так, на корточках, стал медленно двигаться, тщательно изучая следы на асфальте. С другой стороны ему навстречу двигался Таратура. Когда они сошлись, к ним присоединился Честер и кое-кто из полицейских.
"Мерседес", - сказал Гард.
Таратура утвердительно кивнул.
Две характерные тёмные полосы начинались на левой стороне дороги, потом поворачивали направо и упирались в обочину.
- Они перекрыли ему дорогу, - сказал Гард. - Старый приём.
- Ты видел "мерседес", который нас обогнал? - спросил Таратуру Честер.
- Откровенно говоря, меня интересовал в основном похититель. Но что-то было, это точно. Чёрная тень, проскользнувшая слева.
- Подфарники, конечно, были погашены? - спросил Гард.
Честер неуверенно пожал плечами:
- Похоже, что так. Если бы он не разбился насмерть, его, вероятно, прикончили бы. Но расчёт у них был точный.
- Это очень опасно, - заметил Таратура. - Я бы не рискнул ставить свою машину поперёк дороги. Могло произойти столкновение, при котором жизнью рисковали все.
- Я думал об этом, - подтвердил Гард.
- Не проще ли им было обстрелять его на ходу? - сказал Честер.
Гард впервые улыбнулся:
- Зря они с тобой не посоветовались, старина. Но мне кажется, они предпочли рискнуть и обойтись без выстрелов. Даже место на дороге выбрано удачно, как раз у бетонного столба. Авария и авария - не придерёшься. Машину Кербера осмотрели внимательно?
- Да, инспектор, - отозвался кто-то из полицейских. - В ней ничего нет. Только в кармане обнаружили вот это.
В протянутую руку Гарда были положены два зелёных прямоугольника.
- Билеты на самолёт? - сказал Гард. - Ну-ка, посветите фонариком. Да, два билета. В Канберру. Он собирался бежать. Самолёт улетает сегодня утром, через два с половиной часа.
- Второй билет, вероятно, предназначался Луизе? - предположил Таратура.
- Всё! - решительно произнёс Гард. - Всем по машинам. Майкл, возьмите трёх человек и гоните на аэродром. Луиза Муллен, двадцать восемь лет, блондинка, среднего роста. Вам ясно? Труп заберёт к себе в машину Джеймс. Доктор может быть свободным. Билл Харри сядет за руль "бьюика". Честер и Таратура - со мной.
Минуты через полторы на шоссе уже было пусто, если не считать вдребезги разбитого "опеля".
Когда, даже не скрипнув тормозами, "гепард" остановился у подъезда шестиэтажного серого дома, в котором жила Луиза, было около четырёх часов утра. Подъезд был заперт, и прошло немало времени, пока консьержка отозвалась наконец на яростные звонки Таратуры. Лифт не работал, и пришлось подниматься пешком до самого верха. Опередивший всех Таратура осторожно постучал в дверь.
Луиза открыла сразу, как будто она стояла за дверью и дожидалась стука. Увидев Гарда и его спутников, она непроизвольно сделала шаг назад, и по её лицу разлилась мертвенная бледность. Вошедшие обратили внимание на то, что Луиза была одета и даже причёсана: в эту ночь она, вероятно, ещё не ложилась спать.
- Вы нас не ждали, - сказал Гард, - но мы не всегда приходим в гости по приглашению.
Луиза молча стояла посреди неприбранной комнаты, безвольно опустив руки.