= = =
Референтка принесла Адвиагу и Пассеру чай.
- На сегодня я больше не нужна?
- Нет, - качнул головой Адвиаг. - Можете идти домой.
Пассер глянул на часы. Одиннадцать вечера.
- Зачем теньм-четырнадцать поехал в Каннаулит? - спросил Адвиаг.
Пассер презрительно покривил губы.
- Уточняет предоставленную дознавателями информацию о невероятных и доселе невозможных поступках, которые многострадальные каннаулитцы совершили под влиянием злотворного излучения ауры Погибельника. Как только науточняется, то поймает сие отродье дьявола и принесёт Максимилиану его голову. Государь требует от предвозвестника ежедневного отчёта.
Адвиаг отмахнулся снисходительно:
- Чем бы свиняка ни забавлялся, лишь бы в дела не мешался.
- А дела у нас неважные, - вздохнул Пассер. - Ввод войск в Гирреан поначалу вызвал бурное возмущение, мы ждали вооружённых столкновений. Но вдруг всё затихло, как выключенное. - Пассер досадливо помолчал. - Партийцы занялись активной пропагандой в войсках. Успешно.
- Одна отрада, - хмуро сказал Адвиаг. - Партий слишком много. Офицерам, не говоря уже о солдатах, сложно будет сделать окончательный выбор.
- Если бы. Центристы резко начали набирать очки. Баланса, а вместе с ним и стабильности больше нет. Если эти твари перетянут к себе хотя бы четверть гирреанских военных, могут смело начинать смену власти. Не знаю, как на революцию, но на госпереворот им сил хватит.
Адвиаг в задумчивости водил пальцем по ободку чайной чашки.
- Расстрелы за пропаганду в войсках станут лишь полумерой. Уничтожать надо не агитаторов, а творцов пропангандируемых идей. Тогда агитаторам не с чем будет идти к народу.
- В первую очередь убирать надо стратегов, - возразил Пассер. - Именно они решают, когда, где и как воплощать созданные идеологами учения. Именно они делают их абстрактные идеи очень конкретной, а главное - успешной программой действия. Без стратегов все призывы идеологов канут в пустоту.
Адвиаг досадливо прицвикнул уголком рта.
- Всё не так просто. Идеи имеют свойство притягивать людей, желающих, а главное, способных воплотить их в жизнь. Была бы идея, а стратег для неё сам отыщется. - Он вздохнул. - Хотя ты и прав, конечно. Избавляться необходимо и от идеологов, и от стратегов. К несчастью, прямых оснований для ареста у нас нет, к тому же многие из партийных вождей живут в эмиграции и выбирают страны, с которыми у Бенолии нет договора об экстрадиции. А физическое устранение - средство сомнительное, только на самый крайний случай. Как бы мы ни старались представить смерти идеологов и стратегов естественными, в это никто не поверит. Возмущение рядовых партийцев, а вслед за ними и обывателей начнётся мгновенно. К несчастью, мятежнические идеологи и стратеги пользуются у бенолийцев популярностью не меньшей, чем звёзды стереовидения. Рядовые агитаторы у центристов, да и во многих других партиях достаточно сообразительны и профессиональны, чтобы скоординировать действия и самостоятельно поднять бучу, как минимум, в одном секторе, если не в целом округе. И таких бунтующих секторов и округов сразу же будет не меньше десятка. А дальше - больше.
- Подобные стихийные выступления обречены на быструю гибель, - возразил Пассер. - Партийные вожди не зря стремятся к всеобщим стачкам. Если не в масштабах империи, то хотя бы целого материка. Одиночные мятежи безнадёжны.
- Всё верно говоришь, но сколько сил и средств уйдёт на их подавление? Бенолийская казна и так не богата, а длинная серия антибунтовщицких операций истощит её до абсолютного нуля. Или ты позабыл суммы внешнего и внутреннего долга? К тому же множественность стихийных выступлений легко приведёт к тому, что страна погрязнет в вечной гражданской войне без цели и смысла, где каждый будет сражаться против всех.
Пассер не ответил. Хмурился, маленькими глоточками отпивал чай.
- Ты о Винсенте что-нибудь слышал? - спросил Адвиаг.
Пассер всмотрелся в него пристальным взглядом.
- Дронгер, кто для тебя Винсент Фенг? И что он для тебя?
- Жизнь.
- Что? - растерянно переспросил Пассер.
- Винсент - это моя жизнь, - ответил Адвиаг. - Её цель и смысл. Только я понял это слишком поздно. Я потерял его, Альберт. Для меня Винсента больше нет. А значит и вообще ничего нет.
- Но… - начал Пассер.
- Винс хотел видеть во мне отца! - яростно перебил Адвиаг. - Основания у него для этого были… - Адвиаг улыбнулся с нежностью и горечью: - Знаешь, когда я вытащил его из Алмазного Города, то думал - дам денег, паспорт и пусть мальчишка дальше сам устраивается. Не получилось. Он ведь ничего не умел. Даже хлеба купить не мог или носки выстирать. В лицее, а после в Алмазном Городе он ел только в столовой, в комнате прибирали уборщики. Одеждой занимались кастеляны. Понимаешь, он вечером отдавал дежурному ношеное бельё и костюм, а каждое утро получал свежую смену.
- И тогда ты взял его в свой дом, - сказал Пассер.
- Да. Я предложил ему работу библиотечного смотрителя. В Рассветном лицее студентов обучают референтскому и библиотечному делу, а также искусству декламации, пения и танца.
- А ещё, - не без ядовитости добавил Пассер, - прислуживать в кабинете, трапезной и гардеробной. И постельному искусству тоже учат.
Адвиаг встал с кресла, перегнулся через стол и прорычал с угрозой:
- Винсент себе лицей не выбирал! И тем более не выбирал, кем ему стать после лицея - актёром, секретарём, референтом или смотрителем частной библиотеки. Его десятилетним ребёнком в приюте купили как шматок глины и принялись лепить из него куклу. Но не смогли. Винсент был и остался людем!
- Дронгер, - испуганно прошептал Пассер, - я ведь не спорю. Я ни сколько не спорю с тем, что твой Винсент людь, а не кукла.
- Вот и молодец. - Адвиаг сел в кресло.
+ + +
Винсент обвел взглядом многочисленные шкафы библиотеки в резиденции Адвиагов. Книги электронные, кристаллические, бумажные. Тематика самая разная, от любовных романов до энциклопедий. А ещё - фильмы, музыкальные записи, сборники компьютерных программ. И всё вперемешку, понатыкано в шкафы без разбора и смысла.
- Беспорядок здесь кошмарный, - признал Дронгер. - Надо всё это как-то… обустроить по уму. Справитесь?
- Конечно, сиятельный. Но каталогизация займёт не меньше трёх месяцев. Здесь когда-нибудь был смотритель?
- При отце. Тогда библиотека размещалась в южном крыле. После смерти отца я решил перестроить резиденцию, и библиотеку перенесли сюда. С тех пор, вот уже четырнадцать лет, ею никто всерьёз не занимался. Хотя фонд и пополнялся. Что-то покупал я, что-то жена, но большая часть книг и записей куплена мажордомом. - Дронгер улыбнулся. - Я всё время пользовался библиотекой на работе, жена - в дамском клубе, а домашняя тем временем превратилась вот в такой бардак.
- Это поправимо, - сказал Винсент.
- Тогда с завтрашнего утра ею и займётесь. А сегодняшний день, точнее - его остаток посвятите бытовому обустройству. Вам вашу комнату показали, аванс выплатили?
- Да, сиятельный, - поклонился Винсент.
- Вот хорошо. Обустраивайтесь.
+
Первое, что сделал Винсент в самостоятельной жизни - почти под корень состриг свои густые длинные волосы. В Алмазном Городе их укладывали в сложную прическу, принятую для знатных юношей при дворе одного из царей Древнего Китая Земли Изначальной.
- Кошмарно, - сказал Дронгер, увидев результат стрижки. - Гибрид ежа с плешивой кошкой. Вы что, в парикмахерскую не могли сходить?
- Стучаться надо, сиятельный, когда в чужую комнату хотите зайти, - зло ответил Винсент. - И входить только после разрешения.
Дронгер хмыкнул.
- Ты понимаешь, что я за такую дерзость могу тебя расстрелять в подвале этой резиденции? Или даже сжечь заживо? Ты ведь никто. Ни имени, ни документов у тебя нет. Зато имеется статья "Оскорбление императорского величия". Смертная статья, между прочим.
Винсент побледнел, сжался в испуге, но ответил решительно и твёрдо:
- Делайте, что хотите, сиятельный. Только жить как раньше я больше никогда не буду. Лучше в костёр заживо.
Дронгер внимательно посмотрел на него, улыбнулся.
- Правильно, парень. Так и надо. Умение говорить "Нет!" тем, кто сильнее - одно из главных качеств, которое делает нас людьми.
- А вы обладаете этим качеством? - с вызовом спросил Винсент.
Дронгер опять улыбнулся, ответил серьёзно и честно:
- Я всю сознательную жизнь стараюсь приобрести хотя бы его малую часть. Успех, к сожалению, посредственный.
- Поэтому вы и помогли мне и той девушке?
- Её зовут Ринайя Тиайлис. И ты ей очень понравился. Она на тебя так смотрела… А тебе девушки нравятся?
- Нравятся, - ответил Винсент. - Только девушки и нравятся. Но я не буду обсуждать личные дела с посторонним.
Дронгер рассмеялся.
- Всё правильно, сударь. Так и надо. Но к прелестной Ринайе всё-таки присмотритесь. Очень милая девушка. Она работает здесь же, в резиденции, в южной оранжерее. И немедля отправляйтесь к парикмахеру. С такой прической не то что к дамам, в общественный сортир заходить стыдно.
Винсент кивнул.
А глаза растерянные до испуга. Дворцовый мальчишка понятия не имел как это - ходить в парикмахерскую.
+
В бытовых делах он не умел практически ничего. Дронгер тоже во многом привык полагаться на обслугу, но такой беспомощности даже вообразить не мог. Винсент оказался ничуть не лучше пятилетнего ребёнка. Практически всему его надо было учить.
Дронгер ежедневно проводил с Гюнтером по два-три часа. Занимался домашней работой, гулял по городу, рассказывал ему забавные истории времён своего студенчества и первых лет службы.
Тогда они с Малнирой жили в дешёвых съёмных квартирах и в каждой мелочи вынуждены были заботиться о себе сами. Теперь Дронгер вспоминал полузабытые умения, пытался передать их Винсенту. Возня с мальчишкой оказалась приятной до сладкого упоения.
Впервые за много лет в жизни Дронгера появился людь, с которым можно было просто разговаривать и не думать о делах, не подбирать слов и жестов. С Винсентом Дронгер был не директором службы охраны стабильности, всецело подчинённым казённым обязанностям, и не скованным требованиям Высокого этикета и придворных устоев вельможей, а самым обычным людем, до бесконечности свободным в каждом чувстве и каждой мысли.
…Дронгер и Винсент часто покупали в супермаркетах продукты и пытались готовить. Стряпня выходила неважной.
- Чёрт, - смущался Дронгер, - в студенчестве я ведь хорошо готовил. Даже поваром в приличном ресторане подрабатывал. Всё забылось…
Винсент ободряюще улыбался.
- Может быть, ещё раз попробовать? Только рецепт надо прочитать очень внимательно. Тогда всё получится.
И у них получалось.
+
Прикосновений Винсент боялся до тёмной жути. Отшатывался, смотрел затравленным зверем, готов был умереть, но не даться. Дронгеру понадобилось долгих три месяца, прежде чем Винсент позволил обнять себя за плечи.
Это было похоже на сложную и увлекательную игру - медленно, шаг за шагом завоёвывать доверие мальчишки, входить в его мир.
Он оказался прекрасным собеседником - широко и глубоко образованным, мог свободно поддерживать разговор на любую тему. Винсент был наблюдателен и добродушно-ироничен, в сужениях проявлял оригинальность и смелость мысли. Но при этом во многом был по-детски наивен и простодушен.
Дронгер чувствовал себя опекуном, наставником и защитником. Роль нравилась, игра забавляла и умиляла.
…Винсент и Дронгер гуляли в саду резиденции. Винсент едва заметно улыбнулся, с детской доверчивостью посмотрел на Дронгера. Тот снова обнял мальчишку, прижал к себе.
- Ты зря надел такую тощую куртку. Весна началась только по календарю, а на самом деле холод собачий.
- Мне тепло.
- И всё же хватит на сегодня, - сказал Дронгер. - Пойдём в каминную.
+
Дронгер и сам не заметил, с каких пор к их посиделкам в каминной стала присоединяться Малнира. Но втроем стало ещё уютней.
Малнира нередко помогала Винсенту в библиотеке, покупала ему лакомства и модные галстуки.
Адвиаги увлечённо играли в эту странную и сладкую игру, названия которой не знали и не хотели знать. Винсент, тёплая и живая кукла, неизменно отвечал на заботу и ласку искренней благодарностью и чем-то ещё, названия которому Адвиаги тоже не знали и не хотели знать.
То, что это было сыновьей любовью, Адвиаги поняли только в тот день, когда Винсент исчез.
Поняли и то, что любить сына могут только родители.
…Ринайя плакала.
- Я не знаю, сиятельный господин, куда он уехал. Он хотел, чтобы я поехала с ним, но я испугалась. Тогда он сказал, что уезжает один. Я не знаю, куда. Он не сказал.
- Иди, - отпустил её Дронгер. Девушка выскользнула из кабинета.
Сбежал Винсент рано утром, когда в резиденции ещё все спали, даже младшая прислуга. Вещей не взял с собой почти никаких, забрал только ту одежду, которую купил на свою первую зарплату.
Что заставило его уйти, Дронгер не понимал. Побег сначала возмутил до бешенства, а теперь пугал до дрожи.
"Где он, что с ним? Ведь он же как малый ребёнок, его не обидит только покойник".
В кабинет вошла Малнира.
- Ну? - зло спросила мужа.
- Ничего, - ответил Дронгер.
- Это ты во всём виноват! - зарычала Малнира.
- Да при чём здесь я?! - возмутился Дронгер.
Малнира ударила его по лицу. Впервые за все годы их брака.
- Гад! Провались ты к чёрту! Я подаю на развод.
- Нирри! Ты… Мы двадцать лет женаты! И не ссорились никогда. Я ни разу тебе не изменял. И ты никогда не хотела никого другого.
- Зря, - ответила Малнира. - Муж из тебя как императорская корона из консервной банки.
Дронгер поднялся из-за стола, подошёл к ней.
- Я найду его, Нирри. Я директор службы охраны стабильности. Мне служат лучшие сыщики страны. Винсент вернётся домой.
Малнира посмотрела на мужа, перевела взгляд на висевшую на стене икону Лаорана. Опять посмотрела на мужа.
- Нет, - медленно сказал она, - пресвятому ты правды не скажешь. Никакой веры в тебе давно уже не осталось. Клянись памятью Лураны, что вернёшь мне Винсента!
Имя дочери заставило Дронгера отшатнуться.
- Клянись! - повторила Малнира. - Реммиранга отняла у меня дочь. Это была судьба. С ней не спорят. Но Винсент ушёл из-за твоей глупости. Или моей. Его мы должны вернуть. Иначе ни в чём не будет смысла. Даже в нас самих.
- Клянусь, что найду Винсента, - сказал Дронгер. - Но захочет ли он вернуться… Этого я не знаю. Как не знаю того, почему он ушёл.
- Если он не хочет больше нас видеть - пусть. Его право. Но я должна знать, что он каждый день досыта ест и спать ложиться в чистую постель! Что если Винс вдруг заболеет, у него будут врач и лекарства. Что никто и никогда не станет его бить или не сделает с ним того, что делал император.
- Убью любого, кто о таком лишь подумает! - мгновенно взъярился Дронгер.
Малнира горько улыбнулась.
- Ты сначала Винса найди.
- Найду, - обнял ее Дронгер. - Обязательно найду.
+ + +
Пассера стремительная и рваная исповедь Адвиага ошеломила.
- Дронгер, - тихо сказал он, - я…
- Нет, - перебил Адвиаг. - Прости, Альберт, но сочувствие мне ни к чему. Я сам виноват. Винсент так чуток во всём, что касается чувств и отношений… Его невозможно обмануть. Он видит малейшую фальшь. Винс думал, что нашёл семью, родителей. Думал, что хотя бы во взрослой жизни обрёл то, чего так и не получил в детстве. Но вместо родителей наткнулся на двух великовозрастных идиотов, которым захотелось поиграть в папу и маму с живой куклой. А Винс не кукла! Он людь, и душа в нём людская, а не кукольная. Винсент никогда не простит тех, кто пытался превратить его в игрушку. Кто хотел убить в нём душу…
- Не преувеличивай, - сказал Пассер. - Основания для обиды у твоего Винсента и правда есть, но любит тебя, Дронгер. И Малниру любит. Если ты его найдёшь… когда ты его найдешь, - поспешно поправил себя Пассер, - то одного этого будет достаточно, чтобы Винсент не только простил вас, но и напрочь позабыл все обиды. Ему нужно подтверждение того, что его любовь к вам не безответна. Едва он поймёт, как много значит для вас обоих, вернётся домой.
- Он вернётся как дээрн Адвиаг, - твердо сказал Дронгер. - Как сын и наследник рода Адвиагов.
Пассер кивнул.
- Это правильно. А сейчас давайте работать, директор. С Гирреанской пустошью надо что-то делать. И срочно.
Адвиаг улыбнулся с хищным азартом.
- Основная проблема для нас центристы, верно? Тогда нужно убрать Михаила Северцева и его ближайших помощников. Без них центристы за неделю утратят всё своё влияние и силу.
- При чём здесь Северцев? - не понял Пассер. - Он ведь никто. Всего лишь руководитель центристской службы обеспечения.
- Вот именно! - с торжеством ответил Адвиаг. - Все привыкли презирать службу обеспечения. Даже наша стабилка одно время такой глупостью страдала. А ведь обеспечение - это фундамент любого дела. Цемент для его стен! Работа службы обеспечения незаметна, но без неё все идеологи и стратеги могут повеситься, потому что ни одна из их задумок никогда не воплотится в жизнь, будь она хоть трижды гениальна. И Северцев понимал это с самого начала, генерал Пассер. Он всегда гордился тем, что работает в обеспечении. Он возвёл свою работу до уровня искусства. Или превратил в самостоятельную научную дисциплину. Не знаю, как будет точнее. Великий Конспиратор Северцев, Скользкий и неуловимый. Центристские вожди не зря ценят его жизнь дороже собственной, совсем не зря.
Пассер помолчал, обдумывая услышанное, и сказал, взвешивая каждое слово:
- Арестов среди центристов как минимум втрое меньше, чем среди мятежников других партий. Все их операции практически безупречны. - Пассер зло рассмеялся. - Я не меньше десяти лет учу секретных агентов нашей службы на примерах центристов, но до сих пор так ни разу и не задумался о том, сколько в этом заслуг Михаила Северцева.
- Убрать его нужно только на законных основаниях, - ответил Адвиаг. - Подвести под смертную статью. То же самое касается и помощников Северцева. Нам необходимо всем и каждому доказать, сколь велики сила и власть имперских законов! Плебеи должны воочию убедиться, что кара за их нарушение не только сурова, но и неотвратима!
Пассер хмыкнул.
- Наглядно продемонстрировать могущество имперской власти - это хорошо. Плебеев такое шоу всегда усмиряет крепко и надолго. Но Скользкого подвести под смертную статью? Да как же это надо исхитриться?
- Думайте, генерал Пассер, думайте! И не забывайте - Михаил Северцев вместе со всей своей командой должен быть осуждён и расстрелян не позднее десятого декабря. А сегодня девятнадцатое октября.