- Однако Пришествие как таковое - это ещё не всё, - проговорил Николай, невидяще глядя на полную рюмку. - Ведь Преградительной коллегии уже известен день и час Пришествия, верно? И коллегианцы, прокляни их Лаоран, приложат все силы, чтобы уничтожить Избранного. А мы даже не знаем, кто он. В прошлый раз это был младенец-наурис. До того - тридцатилетний беркан. Их убили.
- Мы сможем защитить Избранного, брат мой, - ответил монах. - Но только если найдём его первыми. Предречено, что Пришествие состоится здесь, в Южном округе Сероземельного материка, в Каннаулите.
- Да это же совсем рядом! - вскочил с кровати Николай. - До Плимейры всего два часа, мы туда на выходной ездим.
- Вот именно, что рядом, в секторе, который граничит с твоим, - строго сказал монах. - Поэтому сядь и слушай.
Николай сел. Монах продолжил:
- До Пришествия остаётся ещё немало дней, однако его предзнаменования начнут появляться уже сейчас. Поэтому внимательно следи за всеми новостями, брат, за каждой сплетней. Твой участок расположен очень удачно: рядом дозаправочная станция аэрсов и один из центров контроля за спутниками межпланетной связи. Так что ты будешь в курсе всех новостей и слухов. Должность старшины делает тебя мелким и незаметным, а это даёт свободу действий. К сожалению, у нас очень мало людей, основные силы мы сосредоточили в четвёртом секторе, ведь там состоится Пришествие… Но и все другие сектора империи без внимания оставлять нельзя, а приграничные четвёртому в особенности. Придти в Каннаулит Избранный может и отсюда… Поэтому сам понимаешь, брат-наблюдатель, сколь важной становится твоя работа, тем более, что в своём секторе ты остаёшься один. Помни, брат, что кроме нашего братства Цветущего Лотоса есть ещё братства Хрустального Источника, Святого Огня, Ночных Ангелов, Полуденного Света. Да мало ли их… И все считают свой путь единственно правильным, все уверены, что именно они достойны стать помощниками и соратниками Избавителя. - Монах плеснул себе ещё вина, выпил, поморщился и сказал хмуро: - Даже взрослый Избранник наверняка будет молодым и неопытным людем, которого легко обмануть, увлечь на гибельный путь. А то и вообще окажется младенцем, из которого злобный разум и нечистые руки могут слепить всё, что угодно, даже превратить в чудовище… Верой нашей и клятвой умоляю тебя, брат-наблюдатель, - будь очень внимателен, не пропусти Избранного, если он появится в твоём секторе.
- Я исполню свой долг, брат-вестник, - ответил Николай.
- Дальше переходим в режим безличной связи, - сказал монах. - Прямые контакты опасны. Дай мобильник.
Николай протянул ему трубку. Монах добавил номер в записную книжку.
- Это телефон магазина компьютерных игр. Телефонистка в отделе продаж наша сестра. Если появится достойная внимания информация, позвонишь ей и скажешь, что тебе нужен последний выпуск "Гонок на выживание", аэрсный вариант. Тебе откроют канал связи с братством. Звонить только с этой трубы, её номер будет паролем.
- Понял, сделаю, - кивнул Николай и убрал мобильник.
- Ещё раз заклинаю, брат, - повторил монах, - будь внимателен. Помни, Избранный может оказаться кем угодно, даже батраком или нищебродом.
- Я помню.
Монах пожал Николаю руку и ушёл.
- 2 -
Патронатор Гирреанской пустоши, генерал-майор имперской жандармерии, наурис средних лет в элегантно-неброском синем костюме, изо всех сил старался, чтобы расположившийся в его кабинете и за его столом визитёр не заметил страха.
Сам патронатор стоял у кресла нежданного гостя, но не слишком близко, на адъютантском расстоянии.
Проверяющие высоких и высших рангов были привычны, но сегодня в Гирреан изволил пожаловать теньм самого государя.
Пусть по "Табелю о рангах" теньмы относятся к самой низшей прислуге, вроде кухонных уборщиков, но они всегда неотлучно находятся при особе господина и потому нередко становятся его прямыми порученцами.
А это означает, что устами теньма говорит сам император.
- Жандармерия ведёт досье на опальных придворных? - спросил теньм.
- Да, конечно, - низко поклонился патронатор. Голос дрогнул: непонятно было, как обращаться к теньму. Для проверяющего пригодны только "высокочтимый" или даже "сиятельный", но по своему истинному статусу теньм находится у самого подножия иерархической лестницы, это полулюдь-полувещь, и назвать такое существо благородным титулом означает оскорбить устои империи. С другой стороны, это теньм самого государя.
- Прямого порученца императора, вне зависимости от дворцового ранга и происхождения, называют "предвозвестник", - подсказал провинциалу теньм. - Потому что его появление предваряет собой возвещение воли государя.
- Да, предвозвестник, - голос у патронатора дрогнул, спина сама собой согнулась в низком поклоне, а сердце сжалось в тревожной тоске и обречённости.
Проверяющие всех статусов и рангов заявлялись в Гирреан почти каждую неделю, и патронатор давно выучился угадывать вкусы и пристрастия каждого, мог любого принять так, чтобы высокие господа дали ему лишь самые положительные аттестации. Инспекций патронатор побаивался, однако не настолько, чтобы терять от страха и рассудок, и самообладание.
Но теньм оказался загадкой непостижимой и неразрешимой. Посланец государя вызывал не просто страх, он ввергал в самый настоящий ужас. Пусть голос его всегда мелодичен, негромок и спокоен до полной бесстрастности, пусть манеры лишены столь свойственной высшим надменности и резкости, а костюм до бесцветности скромен и прост, но предвозвестническая всевластность распластывает собеседника, вминает в прах будто асфальтовый каток. Порученцу императора глубоко безразличны титулы и звания, он с одинаковым равнодушием отправит к расстрельной стене и патронатора, и нищеброда, нисколько не задумываясь, чем обернётся для него такое решение. Теньм смотрит на мир глазами мертвеца, для которого всё лишено цены и смысла - даже собственное существование. Поэтому жизнь и смерть других незначимы вдвойне.
- Я хочу взглянуть на досье диирна Бартоломео Джолли, - сказал теньм.
- Сию минуту, предвозвестник, - ответил патронатор и выскользнул из кабинета. Вместо него тут же вошли три смазливеньких секретаря, подали предвозвестнику вино, печенье и шоколад, улыбнулись завлекательно. Но теньм глянул на юношей с тем же мертвенным равнодушием, с каким полчаса назад смотрел на девушек.
Патронатор мысленно обругал его самой крепкой бранью, которая только бытовала в Гирреане, и закрыл дверь.
Всех опальных придворных, пусть это даже всего лишь оркестрант и дворянин второй ступени, патронатор знал лично. Жизнь в Алмазном Городе непредсказуема: вчера ты мелкий чин, сегодня - ссыльный, а завтра воля государя возносит тебя к самому подножию трона. Никакой гарантии того, что, вернувшись на вершину, бывший ссыльный с благодарностью вспомнит любезности патронатора, нет, а вот отомстить даже за самую мелкую обиду постарается обязательно. И станет патронатор Гирреана его же узником. Что тогда сделают ссыльные с новым соседом, догадаться нетрудно. Поэтому с бывшими придворными надо всегда обращаться ласково. И даже если государь личным распоряжением приказывал держать их на спецрежиме, патронатор не забывал почаще извиняться за свою суровость, напоминать опальному, что не по своей воле его терзает, а лишь по приказу императора.
В коридоре ждал адъютант, беркан, ровесник патронатора.
- Досье на придворного пианиста Джолли, срочно! - велел ему шеф. - Сослан семь лет назад, но последние годы он что-то перестал появляться в поле зрения.
- У меня есть кое-какие знакомые в Алмазном Городе, высокочтимый, - тихо сказал адъютант. - Я расспросил их об этом теньме-четырнадцать. Зовут его даарн Клемент Алондро.
- Даарн? - переспросил патронатор. - Так он дворянин третьей ступени?
- Да, господин. Род умеренно знатный и не особенно древний, к тому же в конец обедневший. Отец его…
- Оставь эту чушь и принеси досье Джолли! - оборвал патронатор. - Биография теньма ни малейшего значения не имеет даже для него самого.
Адъютант отрицательно качнул головой.
- Четырнадцатый - наилучший среди теньмов. Государь выбирает его только для самых важных поручений.
- Зато Джолли всего лишь музыкантик. Императору захотелось вдруг послушать какой-то из его, и только его наигрышей, поэтому государь и послал за Джолли того порученца, который привезёт его быстрее остальных.
- Хорошо, если так, - хмуро ответил адъютант. - Но не нравится мне, что опальный придворный уже лет пять ни вас не навещал, ни к себе не звал.
- Мне тоже. Поэтому поторопись с досье, - велел патронатор и вернулся в кабинет.
Папку принесли ровно через две минуты. Патронатор движением руки отослал секретарей и с угодливым поклоном развернул на столе досье. Но превосходство над высшими теньму тоже безразлично. От страха патроанатору скручивало желудок. У предвозвестника нет ни крупицы людских чувств, он похож скорее на робота или даже на восставшее из гроба умертвие, чем на живое существо.
Теньм мельком глянул на фотографию Джолли, перелистнул страницу досье и патронатору скрутило желудок ещё сильнее: придворный женился на местной простолюдинке. Чёртов музыкантишка!
- Тут написано, - сказал предвозвестник, - что у супруги Джолли двое детей от первого брака. Диирн дал им свою фамилию.
- Такое случается нередко, предвозвестник, - осторожно ответил патронатор.
- Да, но почему они живут в инвалидском посёлке?
- Позвольте взглянуть, господин мой предвозвестник? - с поклоном и всем возможным почтением спросил патронатор.
Теньм придвинул досье, кончиком карандаша показал нужную строчку.
"Да что же его ничего не цепляет? - тоскливо подумал патронатор. - Ни девки, ни парни, ни стол с деликатесами, ни преклонение… Деньги и наркотики тоже безразличны. Есть в этом люде хоть что-то живое? Или правду говорят, что теньмы живут лишь чувствами своего господина, а в его отсутствие становятся подобны мертвецам? Похоже, всё так и есть".
Патронатору стало ещё страшнее, хотя, казалось бы, дальше пугаться уже некуда.
Но предвозвестник ждал ответа.
Патронатор осторожно перелистнул страницу досье.
- Ах, вот в чём дело… Видите ли, предвозвестник, женщина не ссыльная, а поселенка. Она добровольно поселилась в Гирреане, чтобы не оставлять без присмотра дочь-инвалидку.
- Но ведь для таких детей есть интернаты! - не понял предвозвестник.
- Да, господин мой. Но примерно в пятнадцати процентах случаев родители не желают подписывать отказной лист и приезжают в инвалидские посёлки вместе с детьми. Как правило, такие люди остаются здесь и после совершеннолетия увечных отпрысков. Тех, кто жил в посёлках для калек, в большом мире встречают без особой приветливости, даже если они совершенно здоровы. Считается, что многолетнее соприкосновение со скверной калечества превращает их в таких же проклятых, как и сами увечники.
- Но сын этой женщины… - с запинкой сказал предвозвестник. - Он ведь не калека, а нормальный мальчишка. Зачем она притащила его сюда?
- Поселенцы в таких случаях говорят, предвозвестник, что пусть их дети лучше умрут гирреанцами, чем живут предателями.
- Что?! - с яростью переспросил теньм.
Перепуганный патронатор рухнул на колени, скрючился в чельном поклоне.
- Так говорят поселенцы, предвозвестник! Это не мои мысли. Я всего лишь повторяю их слова, предвозвестник.
Теньм не ответил, невидяще смотрел в досье.
Поселенцы. Родители, которые соглашаются ехать даже в такое гиблое место как Гирреанская пустошь, но не хотят расставаться с детьми-калеками. Люди, которые продолжают любить тех, кого коснулась скверна увечья, и тому же учат своих детей.
Невозможно.
Но именно так и было.
Когда Беатрису, сестру теньма, сбил лётмарш, родители отправили девчонку в интернат и больше ни разу о ней не вспоминали, словно никакой дочери в семье нет и никогда не было. И правильно делали, - скверна калечества одного не должна касаться других.
А теперь оказалось, что есть люди, которые думают иначе.
"Брачный союз Джолли удачен, - выцепил взгляд теньма строчку досье. - Супруги живут во взаимной любви, превосходно исполняют родительские обязанности и находят ответную любовь и уважение со стороны обоих детей".
Теньму припомнился вдруг собственный отец - вечно пьяный и злой. Усталая, всегда готовая сорваться в истеричный крик мать замазывает трелговым кремом синяки, обычный результат любого супружеского разговора. Старшие брат и сестра с утра пораньше удрали на улицу, а шестилетний Клемент настороженно смотрит на родителей из закутка между шкафом и большим тяжелым креслом, единственным, что осталось от богатства и знатности предков.
Теньм прогнал ненужные воспоминания. Прошлого давно не существовало. Тот Клемент Алондро, нелюбимый сын и ненужный брат, исчез много лет назад. Есть совершенно другой Клемент Алондро - теньм императора номер четырнадцать. У него нет и не было никогда ни родственников, ни собственного прошлого, потому что весь мир для теньма заключён в его Светоче, ведь без света тень исчезнет. Светоч - жизнь, воля его - цель жизни, служение Светочу - способ жить. Всё остальное лишено смысла и ценности.
- Доставьте Джолли сюда, - велел теньм патронатору. - Но только одного, без семейства.
- Это возможно только к завтрашнему утру, предвозвестник. Посёлок находится на другом конце Гирреана, а с транспортом у нас дело обстоит не так хорошо, как желалось бы.
- Пусть будет утром, - согласился подождать теньм. - И всё же поторопитесь.
- Да, господин мой, - с низким поклоном ответил патронатор, пряча под угодливостью любопытство. Дрожь в голосе предвозвестника звучала едва различимо, но многоопытный жандармский генерал услышал. Было в досье Джолли что-то такое, что потрясло и взволновало невозмутимого теньма до глубины души. "Забавно, - подумал патронатор. - Оказывается, до конца промыть мозги и обезличить не способен даже Сумеречный лицей. В людях всегда остаются мысли и чувства, неподконтрольные никому, даже им самим. И воспоминания, стереть которые не властен даже пресвятой".
+ + +
Мама торопливо переодевала семилетнего Клемента в лучший костюмчик, причёсывала - зубья расчёски грубо драли спутавшиеся волосы.
- Да не скули ты! - зло сказала сыну.
В комнату вошёл папа.
- Кто он такой, этот Учитель Латер?
- Не знаю, - ответила мама. - Владелец школы боевых искусств, готовит телохранителей ни много ни мало, как для губернаторов. Соседи говорят, школа известна на всю Бенолию.
- Сколько он даёт за Клемента?
- Три тысячи дастов! - Мама потащила Клемента в гостиную. - Только бы не передумал. Тогда мы сможем приодеться достойным образом и снять на лето дачу возле озера, от жары подальше.
- Дура! - злобно рявкнул папа. - Надо лётмарш новый купить, на нашем уже позорно людям показаться!
- После решим, - огрызнулась мама. - Ты сейчас своей похмельной мордой покупателя не спугни. Какой недоумок позарится на отродье алкаша? Живо глотай свою "Бодунину" или как там эта дрянь называется.
Папа ударил маму по лицу. Но не сильно, не так, как обычно - мама не упала, смогла устоять на ногах.
- Сама ты дерьма кусок! - Папа выскочил из детской, громыхнул дверью.
Из разговора Клемент понял только одно: родители хотят отдать его в какое-то чужое место, как уже отдали сестру с братом. Беатриса сама виновата - зачем позволила, чтобы на неё обрушилась скверна увечья? Диего всё время грубил и огрызался, до самого позднего вечера уходил из дома. Тоже сам виноват, что его разлюбили и отослали в пансион. Но он, Клемент, всегда был хорошим, послушным. Его-то за что?
- Мама, я не хочу туда, - сказал он. - Мама, не отдавай меня! - Клемент расплакался, уцепился за мать.
Та влепила ему крепкий подзатыльник и потащила в ванную, смывать следы слёз холодной водой.
- Семье такая удача выпала! Наконец-то мы хоть немного сможем пожить сообразно нашему званию. Так что не смей кочевряжиться, погань! Ты ведь и сам, никчёмина, после школы приличным людем станешь, среди высших жить будешь. Да ты хоть понимаешь своей тупой головой, как тебе повезло?! И сам наверху окажешься, и нам всем поможешь. Да заткнись ты, дрянь, не скули! - мать вбила Клементу наставления ещё одним подзатыльником.
- Предательница… - понял Клемент. - Вы с папой предатели.
Значение этого слова мальчик знал, но смысл в полной мере осознал только сейчас.
- Что? - сипло переспросила мать. - Что ты сказал?
- Ты и папа - предатели, - повторил Клемент.
Пощёчину мать не дала, отец перехватил руку.
- Ты что, сука, охренела? Товарный вид испортишь.
- Ты слышал, что сказал этот гадёныш? Мы его растим, кормим, а он…
- Уймись, падла! - оборвал отец. - Теперь его поганство - не наша забота. Пусть Латер сам засранцу объясняет, как и что надо говорить.
Мать кивнула и потащила сына в гостиную, где ждал элегантно одетый беркан средних лет.
+ + +
Патронатор исподтишка бросил на предвозвестника ещё один любопытствующий и цепкий взгляд.
Внешне порученец императора, как и положено теньму, безразличен и бесстрастен словно цементная плита, но патронатор видел, что это не более, чем притворство. Остались-таки у тени крохи обычной людской души. И нашлось нечто, разбередившее их, как живую рану.