Иванихин еле дотерпел до утра понедельника, когда стало можно позвонить в регистратуру. Его записали на полпервого. "Девушка, я с острой болью!" - "А я вас куда? Если не с острой, тогда на среду". Иванихин позвонил Савельеву, попросил предупредить начальство, что берет больничный на полдня, а нет - так отгул, черт с ним со всем!
Зуб, почуяв вражьим нутром, что ему недолго осталось, разболелся с утроенной силой. Сидеть дома было невмоготу.
Иванихин, едва осознавая, что делает, обмотал шею болотным гадом, надел плащ - и только обнаружив себя в автобусе непривычного маршрута, понял, куда едет.
* * *
Во второй раз добираться было быстрее. Это всегда так. Привычная дорога короче.
Как только Иванихин шагнул в знакомую дверь "Приемного пункта", зуб отпустило. Он даже замер на пороге от неожиданности.
- Интересный терапевтический эффект от вневременья, правда? - Новоявленный собеседник приятно улыбался. У него самого два огромных передних зуба выдавались вперед, как у грызуна, что несколько искажало впечатление от улыбки. Вообще он весь - небольшого росточка, с подвижным острым носиком и оттопыренными ушами - походил на комичную мышь. Эдакий Микки Маус, только в костюме и при галстуке. "В тот раз была Снегурочка с Новогоднего утренника, теперь - мышь из Диснейленда, - бестолково подумал Иванихин. - Сговорились они, что ли?" Вслух он сказал:
- А где Сне… э-э-э…
Микки Маус, поддерживая Иванихина под локоточек, увлек его к дивану. Диван, словно бегемот, необъятной тушей разлегся в углу - круглились тугие бока, лоснилась кожаная шкура. Рядом доверчиво растопырила листья юная пальмочка, дополняя облик босса джунглей.
- Вы никогда не задумывались, Павел Сергеевич, о дрейфе атрибутов и символов детства в сознании взрослого человека? - вопросил человечек, подергивая мышиным носом. - То, что казалось праздничным и светлым, с течением времени окрашивается в мрачные, трагические тона, обретает смысл фатума, зловещего рока. Взять, к примеру, карусель… Да вы садитесь, садитесь же!
Он с неожиданной силой толкнул Иванихина, который тщетно мостился на краешке, вглубь дивана. Иванихин взбрыкнул ногами отчаянно скользя, - и безвозвратно, как монета под сервант, закатился задом в ложбину на спине кожаного монстра. Там и затих.
- Можете звать меня Майклом Максимовичем, - удовлетворенно произнес Микки Маус. - Или Максимом Майк- ловичем, если вам так удобнее. Я ваш персональный менеджер. Коньяку?
- М-м-м… - сказал Иванихин.
- Вы теперь, Павел Сергеевич, клиент категории А-1, - пояснил Микки-Майкл, протягивая ему пузатый бокал с тяжелой тускло-золотой жидкостью на донышке. - Оттого к вам индивидуальный подход. Так вот, о символах. Сущность символа предполагает присутствие нереализованной, латентной составляющей. В детстве этот потенциал видится, как обещание, возможность, будущее. Чем дальше продвигается субъект по своему жизненному пути, тем больше аспектов его жизни превращается в реализованный факт. Но виртуальная часть символа остается! И взрослый человек начинает воспринимать его как несбывшееся обещание, нереализованную возможность, прошлое. Какова теория, а? - Он неожиданно засмеялся. - Фигня это все, Павел Сергеевич! Простите великодушно, заболтался. К делу, к делу! Слушаю вас внимательно.
Иванихину успело сделаться сначала темно и смутно от речей странного менеджера, затем - тепло и размыто от коньяка. В сумме он испытывал чувство некоторой нереальности бытия. Скорее, приятное. А обещание слушать сдвинуло где-то в потемках души Иванихина малый камушек, который грозил обрушить лавину.
Хотелось высказаться. Много, много лет Иванихина никто не слушал внимательно. Да слушал ли его хоть кто-нибудь хоть когда-нибудь?
Он, может, и говорить разучился.
А - умел?
Иванихин вздохнул.
Такое дело, - начал он. - Вот вы меняете жизнь на деньги. Необъясненными вещами занимаетесь. А так, если вдуматься, ничуть и не странно. Все как везде. Скажем, я иду на работу, просиживаю там с девяти до восемнадцати минус обеденный перерыв. То есть обед я тоже там провожу, потому что куда же пойти-то. И так - месяц. А потом получаю зарплату. Выходит, я этот месяц своей жизни продал. Верно?
- Очень тонко подмечено, - кивнул Майкл. - Продолжайте, прошу вас.
- Про-одал, - задумчиво повторил Иванихин, катая слово на языке, как глоток коньяка. - Или вот еще из области натурального хозяйства. Ну, как я в школе свое время на аттестат менял, а в институте - на диплом, это вообще элементарно. Интересно с семьей получается. Я, например, дверь чиню, которую не хочется. А жена мне носки стирает, чего ей тоже не мечталось. То есть я свое время меняю на ее время - а кто в выигрыше? Да никто!
- Вы так думаете? - восхитился менеджер, наливая коньяка в опустошенный бокал. Уши, как и нос, у него постоянно двигались, отчего казалось, что он все время прислушивается и принюхивается.
Иванихин осмотрел помещение. Отсюда, с дивана, оно выглядело совсем не так, как в прошлый раз. Стойка с окошком в стеклянной панели, которая тогда занимала все внимание Иванихина, как-то ушла в тень. Взгляд скользил по ней, не задерживаясь. Сегодня Иванихин принял как должное то, что в понедельник его разум отказался признать, - внутри приемный пункт был определенно больше, чем снаружи. Хотя и непонятно, насколько больше. Здесь присутствовала какая-то странная игра света и теней, которая скрадывала расстояния и искажала пропорции. Некоторые участки и вовсе не получалось рассмотреть, взгляд огибал их, не желая фокусироваться.
- А почему - так? - Иванихин сделал обобщающий взмах рукой. - То есть, ну… по-разному?
- Персональный профиль. - Майкл снова явил фирменную улыбку грызуна. - Вот вы, Павел Сергеевич, клиент категории А-1. Вы это видите так. А кто-то - совсем иначе. Каждому свое.
- А категория А-1 - это как? - осмелел Иванихин. Менеджер пожал плечами. Уши его шевельнулись в такт.
- Надо же как-то классифицировать. Вы удивитесь, сколько у нас клиентов.
- А-а-а, - сказал Иванихин. - Ну да, еще бы. Я, знаете, сразу не понял, какие возможности. А сейчас понимаю. - Он вдруг забеспокоился. - Бели я, конечно… Ну, может я невнимательно читал… Вы ведь любое время принимаете? Вам без разницы, выходной это или будни? Или вот я, скажем, к зубному собрался…
- По вашей категории - абсолютно любое, - подтвердил Микки-менеджер, глядя на Иванихина с непонятным удовольствием.
- Тогда, значит… - Иванихин вспотел. - Я сегодня хочу сдать… Так, к врачу мне на полпервого. Получается, с полпервого до… до полвторого? А нет, там же очереди всегда, в нашей поликлинике. Мало ли что… Давайте - с двенадцати до двух. Да.
Майкл Маус смотрел на него с улыбкой.
- Что? - занервничал Иванихин. - Что-то не так? Или вы маленькими объемами не…
- Да пожалуйста! - Менеджер замахал на него лапками. - Да хоть по секундочке из часа! Но вы сами подумайте, Павел Сергеевич, ну какой смысл? Вы из поликлиники куда? На работу ведь? Потом - домой, в общественном транспорте. Вечером у вас, скорее всего, зуб после лечения развоется. Ночью кошмары будут сниться… А ведь сегодня - только понедельник. Ну и?
- То есть вы предлагаете опять до пятницы, - протянул Иванихин. - Да-а, я как-то не подумал… Почему бы?..
- Нет, - ответил Майкл. - Не до пятницы. Я вам предлагаю хорошенько подумать, чего вы хотите на самом деле. И не стесняйтесь, нечего тут стесняться. Это ведь ваша жизнь, не чья-нибудь. Ваше время. Как вы им распорядитесь - так и будет.
- Угу-у, - сказал Иванихин. И честно задумался.
А правда, чего он хочет? Вылечить зуб - но при этом пропустить посещение врача. Это понятно. Но это детали, мелочи. Надо мыслить масштабнее. Итак, вообще говоря; хорошо бы пропустить все неприятные события жизни - и прожить все приятные. Как в песне поется: "А я хмурые дни оставляю судьбе, а я ясные дин забираю себе". Да! Именно. Только как выяснить, когда, в какую минуту, тебя поджидает неприятность, а когда - удача?
- А можно узнать… ну, какие события… Предсказать как-то? - Иванихин никак не мог сформулировать вопрос, но менеджер его понял.
- Не в нашей компетенции, - развел он руками. - Точное знание нам недоступно. Но некоторый вероятностный прогноз - в ваших собственных сипах. Вот, к примеру, что будет тринадцатого июня этого года?
- Так это, - удивился Иванихин. - День рождения у меня.
- И как вы полагаете его провести?
Иванихин закрыл глаза, и вдруг увидел, как наяву, этот самый день рождения. Как он отмечал его в прошлом году, и в позапрошлом, и в поза-поза… И как, надо полагать, отметит в этом.
- Ну, соберется наш отдел. Савельев еще заглянет, наверное. Я принесу выпивку-закуску, женщины пару салатов приготовят… Часа в четыре, если начальство позволит, сядем за стол… - Иванихин запнулся. - Это если будний день. А он будний?
- А как узнать? - ответил Майкл вопросом на вопрос.
- Да в календарь заглянуть, - произнес Иванихин и только тут подумал, что в вопросе был подвох. Наверное.
Но Майкл искренне захлопал в ладоши.
- Браво, Павел Сергеевич! Вот вы и дали - совершенно самостоятельно - вероятностный прогноз на тринадцатое июня. Понимаете теперь, о чем я?
- Понимаю, - медленно проговорил Иванихин. - Н-да. Значит, то, чего я хочу, не получится. Но кое-что можно.
- Как я люблю работать с клиентами А-1, - с чувством заметил Микки. - Итак, сколько сдаете?
Иванихин решился.
- А до отпуска сдаю, - заявил он. - В августе у меня отпуск. Что тут, в самом деле. Весна… Разве это весна? Слякоть, холодрыга. Непременно насморк подхвачу. В мае у меня командировка к смежникам на две недели, я туда уже ездил - это ужас, какая у них гостиница! А столовая и того хуже… Ну, июнь, день рождения… опять все как всегда. Надоело. Это в детстве день рождения - праздник, а сейчас… чему радоваться? Год прошел - и ладно. В июле все уйдут в отпуска, будем с кем-нибудь вдвоем за весь отдел лямку тянуть. Жара, духота, опять насморк - аллергический. Да, Максим Майклович. Все верно. Сдаю по девятое августа включительно. Вы мне как раз к отпуску деньжат подкинете, съезжу к морю в кои-то веки. Забыл уже, как оно выглядит.
- По девятое августа, двадцать четыре ноль ноль? - уточнил мышиный человечек, и на утвердительный кивок Иванихина по-пионерски четко рапортнул: - Принято!
Он извлек откуда-то серую толстую папку, открыл - папка оказалась ноутбуком новейшей модели - и небрежно пробежал лапкой по клавиатуре. Сбоку с мягким шуршанием выползли свежеотпечатанные листы.
- Прошу. - Микки подал Иванихину бумагу и бежевый с золотом конверт знакомого вида. - Ваш контракт и сумма по контракту. Извольте проверить. На одном экземпляре распишитесь, пожалуйста. Еще коньячку? На дорожку? Сделка состоялась, теперь и я с вами могу. Он уже разливал по пузатым бокалам остатки жидкости из пузатой же бутылочки. - Мой вам совет, Павел Сергеевич. - Микки Маус лелеял в лапке свой бокал и принюхивался. - Как символа не вашего детства… Шучу, шучу. Просто совет. Вы только не думайте, что нашли способ исправить свою жизнь. Чтобы что-то изменить, надо что-то менять. Понимаете? Это не мое дело, но у вас, помнится, были способности к рисованию…
- Вы лучше вот что скажите, - перебил его Иванихин. С деньгами в кармане он почувствовал себя солиднее и увереннее. А может, коньяк взыграл. Захотелось показать, кто тут - уважаемый клиент, а кто, между прочим, - на работе. Подумаешь, менеджер! Мышь рисованная. К тому же вопрос Иванихина и вправду волновал. - Скажите, моего отсутствия точно никто не заметит? Пять месяцев - это вам не неделя все-таки…
- Для посторонних, - устало улыбнулся Микки, ваша жизнь будет идти по-прежнему, словно вы и не прибегали к нашим услугам. К примеру, Лида, ваша сотрудница, которая вас сюда направила. Вы разве замечали в ее поведении что-нибудь необычное? Вот видите. Ну, приятного отдыха, Павел Сергеевич. Возвращайтесь к нам.
Охранник молча распахнул перед Иванихиным дверь "ЕХIТ".
- А куда мы сейчас, Павлуша? Я бы выпила чего-то вкусненького…
Иванихин споткнулся и мгновенно покрылся потом - весь. Вокруг была южная ночь.
Нет, не так. Вокруг была курортная южная ночь. Грохотала музыкой, слепила огнями, на все лады зазывала потратить деньги.
Деньги!
Иванихин остановился и сунув руку в карман. Конверт лежал там - увесистый, толстый, с тиснением.
- Пойдем куда-нибудь в тихое место, - деревянным голосом сказал Иванихин и скосил глаза на спутницу.
Нет, это была не бывшая, как ему с перепугу помстилось. Миниатюрная шатеночха лет тридцати. Такая себе - мило-невзрачная. Это было логично - ярких женщин Иванихин боялся, они же его подросту не замечали, - но в свете новых возможностей показалось смутно обидным.
- Пойдем, - кротко согласилась женщина и взяла Иванихина под руку.
"Это как же это я? - беспорядочно думал Иванихин, шагая мимо разноцветно сияющих входов в кафе и рестораны. - Это где же это я?"
Воспоминания понемногу оттаивали. Проступали, как пейзаж из редеющего тумана, - сначала ближние предметы, затем те, что подальше… Собственно, его интересовали именно ближайшие.
Иванихин быстро и без удовольствия вспомнил, как начальство по каким-то своим соображениям выперло его в отпуск на неделю раньше оговоренного срока. Он вяло противился, но - как обычно - не преуспел. И оказался перед необходимостью провести целую неделю отпуска в городе.
Вспомнил одуряющую жару в пропитанном выхлопными газами скверике, где он пытался гулять. Вспомнил скверную водку, которую пил с соседом, чтобы хоть как-то скоротать время. И то, как не выдержал, рванул на вокзал и половину конторских отпускных истратил на билет в южный город, знакомый с детства, но принадлежащий нынче соседнему государству. Вспомнил, как слушал перестук колес и пытался воскресить детские впечатления - море, пальмы… И как ни черта не получалось.
- Павлуша, мы куда идем? - жалобно подала голос женщина, о которой Иванихин успел забыть.
Он огляделся. Набережная почти закончилась. Дальше было темно, из темноты проступали какие-то стройконструкции - скелеты будущих кафе и ресторанов. Последнее из действующих заведений мерцало призрачными огнями, как выброшенный на берег Летучий Голландец.
- Сюда, - с напускной уверенностью сообщил Иванихин. - Тут как раз тихо.
"Стриптиз-бар", - прочел он с опозданием, шагая под вывеску, и похолодел. Но обратного Пути не было. А, кроме того, разве не в поисках разгула и разврата он приехал на юг?
Иванихин ощупал конверт с деньгами - весомый, грубый и надежный пропуск в курортный рай.
- Шампанского… бутылку! - велел он набежавшей официантке. - Светочка! - Он очень кстати вспомнил имя спутницы, а также обстоятельства и степень их знакомства. - Я предлагаю тост за нашу романтическую встречу! И за тебя!
Вчера они уже целовались. Но после шампанского получилось лучше.
Пузырьки и поцелуй ударили Иванихину в голову. И тотчас - словно коварно поджидавшие этого мгновения - раскатились мягкие басы синтезатора. Красные лучи выстрелили из углов, ловя в перекрестье шест для стриптиза и женщину рядом с ним. Пока - одетую.
- Ой, - тихо, но внятно сказала Светочка.
- Коньяка, - потребовал Иванихин.
И ощутил, что падает - летит, кувыркаясь, - в пленительную бездну порока.
…Утро он встретил коленопреклоненным. В смысле, перед унитазом. Обнимая белого брата за изножие, склонив покаянную голову на фаянсовый край и заглядывая в дурно пахнущее нутро. Блевать больше не хотелось. Подниматься - тоже.
"Хорошо, что в номере свой санузел", - в который раз порадовался Иванихин.
Полет в бездну порока прошел успешно. Из стриптиз-бара они перебрались в ресторан, где ели жесткий шашлык, танцевали медленные танцы под быструю музыку и пили вино, коньяк и водку. После отправились к Свете с идеей оказаться в постели - но по дороге завернули на дискотеку. Там Иванихин добавил, и там же он потерял Свету.
На дискотеке было страшно. Ослепительные вспышки били по глазам. Дикие ритмы сотрясали пол, стены и отдыхающих. Иванихин, открыв рот, как глубоководная рыба на берегу, чтобы не лопнули перепонки, пробирался среди конвульсивно дергающихся людей. Какая-то девица вцепилась ему в локоть. Иванихин взял выпить себе и ей. Девица что-то говорила, он не слышал ни слова, поэтому все время кивал. Ушли они вместе.
Дальше Иванихин помнил прерывисто. Помнил, как зашли в казино - но вот пытались ли там играть или как зашли, так и вышли, память не сохранила. Иванихин истово надеялся, что не пытались. Потом девица блевала, свисая головой с парапета, а он держал ее, обхватив за коленки. Немного погодя они взяли в киоске две бутылки вина, красное сухое и розовое десертное…
В конце концов Иванихин все-таки оказался в постели с женщиной. Хоть и не со Светой. Как зовут новую подружку, Иванихин не выяснил. Волосы у нее были крашены местами в красный цвет, местами - в фиолетовый, так что при равномерном освещении брала оторопь. Поэтому Иванихин быстро выключил лампу, для страховки закрыл глаза и действовал на ощупь. Кажется, у него что-то получилось…
Потом ему стало то ли совсем хорошо, то ли окончательно плохо. Очнулся он от того, что край унитаза врезался в ухо.
С немалым трудом и не сразу Иванихин сумел покинуть санузел. В комнате все, что только можно, валялось где ни попади. Девица с пестрой головой спала, безоговорочно заняв всю кровать. Иванихин, заранее ужасаясь, полез в карман за деньгами.
Деньги были. Примерно половина.
Чужими руками Иванихин кое-как оделся и на тряпичных ногах вышел из гостиницы. В первом же попавшемся кафе он простонал: "Пива!" - и рухнул в пластиковое кресло.
Пиво медленно промывало чугунные мозги. Иванихин сидел как истукан, смотрел прямо перед собой. По липкому столу ползали две мухи, жужжали, взлетали, опять садились, пытались совокупляться.
"Зачем? - размышлял Иванихин. - То есть на фига?"
Он смотрел на проходящих мимо людей. На самодовольных толстяков, на поджарых юнцов, на женщин, драпированных цветными платками в меру красоты фигуры и собственных о ней представлений. "Вы удивитесь, сколько у нас клиентов", - звучал в его голове вкрадчивый голос менеджера из приемного пункта.
Раньше Иванихин не раз задавался вопросом, откуда люди берут столько денег, чтобы их тратить. Вроде и не делают ничего особенного - а поди ж ты, по курортам разъезжают. Ну вот. Теперь он знает, как получить деньги - ни за что, просто так. И сам сидит здесь, попивая пиво и рассматривая толпу.
"Интересно, кто из них настоящий, а кто - нет?" думал Иванихин. - "Кто живет прямо сейчас, а кто - пустая оболочка, которая совершает привычные действия, чтобы когда-нибудь в урочный час очнуться, вспомнить это мгновение как уже прошедшее и ощупать в кармане толстый конверт?"
На секунду Иванихину стало жутко. Он ощутил себя единственным живым человеком в окружении зомби. Но ощущение быстро прошло, и Иванихин устыдился детских мыслей. Во-первых, это кто ж продаст время отдыха на юге, а? Вот зимой, в будний день, в троллейбусе по дороге на работу - там по-любому полная зомбификация. Так и что? Дело привычное. А, во-вторых, какая ему разница?