Но вновь возникшая мутная мысль обеспокоила меня. Может быть, я и не прав, но… Что было до того, когда не было Учителей? Неужели не было ни Летающих, ни Подземных, ни Водных? И что будет, если начнут появляться новые сущности? Я уже видел, как возникают камни и деревья. Как появляются Хищники. Что появится ещё?
Я вдруг вспомнил, что перед появлением Хищника в Деревне резко меняется поведение жителюдей: почему-то увеличивается количество ссор. Многие жителюди ругаются между собой, иногда чуть не дерутся. И вот кто-то из учеников объявляет себя Хищником. Ссоры прекращаются.
Пугаются ли жителюди появления Хищника и забывают свои распри, или же… или же вся их злоба переходит в будущего Хищника? Я много раз думал над этим, но никак не мог найти правильного ответа.
Нет, но ведь жителюди объединяются, чтобы уничтожить Хищника, и ещё долго после его смерти живут дружно. А потом… всё повторяется снова.
Если бы я мог научить всех жителюдей… Но это бесполезно: те, у кого в глазах нет Искры, не понимают ничего из того, что я говорю. Тут нужен какой-то другой Учитель, который учил бы не будущих Воздушных, Подземных и Водных, а… каких-то других.
Но чему? И кого? Жителюди и без Учителя умеют пасти скот, охотиться, выращивать полезные растения, шить одежду и обувь, изготавливать посуду, добывать руду и драгоценные камни, обрабатывать их. Этому их учить не надо, этому они учатся сами, обучая друг друга. А всё остальное… Чему их можно научить? И надо ли? И что произойдёт в подобном случае?
Например, если среди жителюдей появится Целитель? Не станут ли они больше болеть? Вдруг вся жизненная сила перейдёт от жителюдей к Целителю?
Сейчас каждый как-то сам справляется с болячками и недугами, а когда появятся Целители? Не станут ли жителюди надеяться только на них? Перейдёт ли Целительство, целительная сила – или как оно может называться? – от жителюдей к Целителю, или жителюди просто позабудут, разучатся самостоятельно выздоравливать? Но, как бы то ни было, на Выбор Эска я влиять не могу. Это его собственный Сознательный Выбор.
Прошло ещё несколько месяцев. В Общине отпраздновали очередной День Выбора. Четверо захотели стать Птицами, трое – Рыбами, а один – Кротом. К счастью, Хищников среди учеников этого выпуска не оказалось: с нас хватало и одного Люста. Возможно, из-за того, что он пока жив, другие и не могли стать Хищниками. Не одно ли это из проявлений Закона?
Сам Люст пока не появлялся, он снова исчез на некоторое время. И облава, устроенная в лесу охотниками, не дала результата. Не нашли даже его следов: он очень хорошо заметал их. Его следы видел один я. Но я не мог рассказывать об этом охотникам. Да они бы и не увидели те следы.
Как я упоминал, двое моих прежних учеников стали Хищниками. Одного убили в тот же день, когда завершилось Превращение. Не знаю, может быть, кто-то его специально выслеживал. Кто-то из охотников, земледельцы вряд ли на это способны.
Но тогда мне придётся пересмотреть всю взаимосвязь моих отношений с жителюдьми. Получается, им не всё равно? Или не всегда безразлично, что происходит вокруг них? Выходит, они могут планировать свои поступки на сколь-либо далёкую перспективу, а не реагировать исключительно на сиюминутно появляющиеся проблемы?
Ну а может быть… может быть, его убил какой-то чужой охотник, случайно забредший в наши леса? Такие случаи бывали. Или он был не охотником? Я не помню, как называют себя вооружённые люди, которые странствуют от селения к селению, иногда на лошадях, иногда без. Обычно у них к поясу приторочено странное оружие, похожее на длинный тяжёлый обоюдоострый нож. Они называют его "меч".
Я вспоминаю, как произошли обе смерти.
Один ученик – я старался забыть его имя, но оно вспомнилось само собой: его звали Пуст – с раннего утра удалился в лес.
Будущие Хищники больше всего времени проводят в лесу, особенно после Дня Выбора. Там безопасней и для них, и для окружающих. Некоторые и ночуют в лесу. Они ведь сами не знают точно, когда произойдёт Превращение.
Я не следил за ним специально: было много других забот. К тому же мне настолько больно думать о Хищниках, что я предпочитаю не вспоминать о них. Не вспоминать, но и не забывать. Чтобы постараться, по возможности, не допускать подобного в будущем. Я всегда чувствую себя немного виноватым за их Выбор.
Но тогда я не следил за ним по другой причине: я парил вместе со Стремом. Он в тот день встал на крыло – и взмыл в ослепительно синее небо.
Я чувствовал его восторг и восторгался вместе с ним.
Кувыркаясь в лучах заоблачного солнца, я, тем не менее, не позволял восторгу захватить меня всего (ведь я неоднократно видел эту картину, пусть и чужими глазами) и первым заметил то, чего не успел рассмотреть Стрем: приближающихся Птиц. Их было несколько.
Так значит, не одни Подземные встречают нового собрата, Воздушные тоже?
Стрем тоже увидел их… и полетел навстречу, волнуясь и радуясь.
Мне очень хотелось последовать за ним и посмотреть: кто именно его встречает? Может, я узнал бы кого-нибудь из своих учеников, а может быть и тех, с кем учился сам.
Но в тот самый момент острый болевой импульс пронзил моё сознание: это умирал Пуст. Он либо едва завершил Превращение, либо… либо только приступил к нему. Но в этом случае налицо было нарушение Закона, и… нет, я не смог бы уловить момент смерти, если бы Превращение началось, но не завершилось. Значит, он успел стать Хищником.
Я очнулся, выпав прямо из облаков в чащу леса. Остро чувствовалась боль. Боль в разрубленном плече.
Я не успел увидеть, кто и чем причинил эту боль, каким оружием. Второй удар, страшнее первого, прервал нить жизни Пуста, несостоявшегося Хищника. Нанести такой удар можно или охотничьим топором, или, как его называют, мечом. Поэтому я и думаю, что Пуст мог встретиться с вооружённым странником.
Что произошло между ними? Хотел ли Пуст попробовать свои новые способности? Произошла ли встреча случайно? Пуст мог продолжать привычно идти по тропинке, но уже стал Хищником: Превращение завершилось. Но он не успел понять этого, а из-за поворота тропинки появился вооружённый странник, или охотник с топором.
А может – кто знает? – его специально выслеживали охотники. Ждали, когда произойдёт Превращение, чтобы потом не тратить силы на поиски, поимку и уничтожение Хищника.
Но в этом случае, я повторюсь, мне придётся многое переосмыслить в отношении умственных способностей жителюдей. Хотя… охотники всегда казались мне более смышлёными, чем остальные.
Второго Хищника ловили долго. Его имени я не помню. Уж слишком много зла и горя принёс он жителюдям Деревни. Зло стирает память.
Начал он, как обычно, с мелкого воровства: гусёнка с поля, ягнёнка с луга, телёнка, отбившегося от стада. Действовал так, что поначалу предполагали, что Хищник ни при чём: пропавшие просто заблудились, потерялись, увязли в болоте. Чтобы думали, что он не стал Хищником, а ушёл из наших мест.
Потом начались похищения животных со скотных дворов: разрастающаяся сущность Хищника требовала больше питания.
А дальше дело дошло до людей… И люди возмутились. И устроили Большую Охоту. И, в конце концов, настигли и убили Хищника. И его боль тоже отозвалась во мне…
Люст поступил ещё умнее. О нём не было слышно долго. Очень долго: года два, или чуть меньше. Чем он всё это время питался, неизвестно. Должно быть, охотился на лесных зверей: лосей, косуль, зайцев. А может, уходил через леса в другие Деревни. Я ничего об этом не знаю. Но однажды он вернулся…
Становясь Хищником, человек неизбежно глупеет: он вынужден заниматься одним и тем же: воровством дичи из силков, угоном скота или убийствами. Он не может создать ничего нового, а только потребляет. Но, единственно потребляя, изо дня в день, не включая мозг на созидание, неизбежно деградируешь.
Я сделал этот вывод на основе долгих размышлений. Хищник становится даже примитивнее жителюдей. Те хотя бы циклично выполняют привычные действия: пашут, боронят, сеют, убирают урожай; или готовят сети, забрасывают их, выбирают добычу, затем сушат… Происходит переключение с одного вида деятельности на другое, а это как-то разнообразит жизнь.
Любые повторяющиеся действия смещаются на уровень инстинктов, когда перемен чрезвычайно мало. Но и сбои иногда случаются: скажем, Водные не успевают пригнать к извечным местам ловли косяки съедобных червей, и ловцам приходится ждать несколько дней. Или Воздушные не успевают быстро справиться с особо крупным ледяным облаком и лёд выбивает посевы… Но тогда можно попросить Кротов, чтобы они подвели к поверхности земли поток лавы, и на тёплой почве попытаться вырастить второй урожай. И голода не будет. Но просят жителюди сами, я в их дела не вмешиваюсь.
У Хищника же не бывает и таких непредвиденных обстоятельств. У него одна забота: поиски добычи. А добычей является всё, что движется.
Хищник начинает понимать, что те, кого он презирал, жителюди, становятся умнее его самого. И, может быть, именно поэтому и начинает на них охотиться…
Опасность подстёгивает его угасающее сознание, заставляет вспыхивать Искру, заставляет искать что-то новое: новые укрытия, новые уловки, новую добычу…
Но умнеют и жителюди, особенно потому что среди них есть охотники, а тем порой бывает необходимо очень далеко уходить от Деревни в поисках диких зверей. А очень далеко от Деревни может встретиться всякое…
Люст поступал умнее, чтобы дольше сохранить Искру. Интуитивно ли он это понял, или придумал, пока не стал Хищником, не ясно. Но он открыл новую тактику действий Хищника.
Люст устраивал перерывы в набегах на Посёлок, причём разной длительности: долгие и короткие. Такие долгие, что жителюди, собравшиеся в облаву на Хищника и просидевшие в лесу в засаде несколько дней, возвращались по домам. А короткие – когда вслед за одним нападением сразу следовало второе. Можно было подумать, что в окрестностях Деревни бродят два Хищника: никогда один Хищник не делал два нападения подряд. Охотники сбивались с ног.
Уходил ли Люст, скрываясь в дальних лесах, или прятался где-то поблизости – неизвестно: он никогда не обращался ко мне. Я перестал быть ему нужен, едва произошло Превращение.
Чем он питался, прячась, неизвестно. Наверное, плодами и ягодами. Или же собирал съедобных червей в многочисленных ручейках, пробегающих по лесу. А может быть… но нет, предполагать такое просто страшно. Да и разве может Хищник нападать на бывшего сотоварища, кем бы тот ныне ни стал?
Хотя… что я знаю о Хищниках, если никто из них никогда не обращается ко мне? Разве что в момент смерти… И то, может быть, только для того, чтобы причинить мне последнюю боль.
Как хорошо, что Хищники появляются не каждый год!
Но однажды случилось страшное.
Ученики, ментально изучающие окрестности, прибежали ко мне с печальной вестью: они обнаружили в лесу неподвижное тело Эска. А вскоре старшие принесли и его самого.
Эск выглядел чрезвычайно бледен, но пока дышал.
Осмотрев тело Эска внешне, я не нашёл никаких изменений. Но вот сознание… Было похоже, что его рвали острыми зубами. Месиво, каша. И в нём отдельные точки памяти.
Я отшатнулся и внутренне застонал, когда увидел, во что оно превратилось. Порой легче увидеть истерзанное тело, чем кровоточащую душу.
Я не смог ничего сделать, лишь спросить его, что произошло.
– Я… я встретил в лесу Люста, – прошептал Эск.
– Что… что он с тобою сделал? – чуть ли не закричал я.
– Он – ничего, – попытался улыбнуться Эск. – Я… я хотел его вылечить. У меня не получилось…
Эск умер на следующий день.
Мы похоронили его, как самого обычного мальчика, на общем кладбище. Ведь он ещё не успел завершить учёбу, не совершил Превращение, не стал Целителем. Но свой Выбор он успел сделать.
Никогда мне не приходилось заниматься подобными вещами. Старшие смотрели угрюмо, младшие таращили глаза, но все молчали. Из них никому и никогда не случалось принимать участия в столь печальных событиях.
Лишь когда мы уходили с кладбища, самый маленький, Крис, спросил:
– Почему он умер?
– Потому что поторопился, – горько ответил я. – Ему надо было сначала научиться всему, а уже затем браться за такое трудное дело…
Люста никогда бы не поймали, если бы не Подземные.
Он долго кружил вокруг Деревни и Посёлка, воровал всяческую живность, убивал жителюдей, потом скрывался на несколько недель или месяцев, вновь возвращался – и продолжал убивать.
Подземные вырыли для него ловушку. Вырыли заблаговременно, а потом долго ждали, когда он появится в этом месте. Обычную ловчую яму, которую отрывают охотники, он бы учуял. Поэтому, я думаю, Подземные вырыли не одну ловушку. Хотя им не составило бы особого труда выследить его из-под земли, ведь они всегда хорошо улавливали вибрации почвы, проистекающие от чьих-либо шагов.
Сейчас, обдумывая происходящее, я предполагаю, что они могли выследить его, а затем мгновенно отрыть ловушку прямо под ним. Но тогда, пожалуй, он смог бы ускользнуть: реакция у него была чудовищной. А вот когда на привычном месте, где не ощущается никаких недавних изменений, вдруг разверзается земля, первой мыслью может быть и та, что ты угодил в старую, заброшенную рудокопами штольню.
Почему Кроты помогли жителюдям? Ведь Люст был, по сути, одним из них, одним из… Необычных? Но как я могу судить о том, что обычно, а что необычно? Может, пустота в глазах жителюдей более необычна, чем парящая в небе Птица?
А потом появились Белые Звери.
И я понял, для чего нужны Хищники.
Белые Звери появились непонятно когда, и неизвестно, откуда. Передвигались они абсолютно бесшумно. Так передвигаться не могут, наверное, и Хищники. Поэтому и обнаружили их поздно: среди жителюдей немало искусных охотников, способных услышать топот муравьиных ножек в глубине гнезда, а уж о моих учениках и говорить не приходится. И если они не заметили Белых Зверей раньше, это что-то да говорит об особых свойствах этих тварей.
Сначала их никто не видел. Они не летели густым облаком, подобно саранче, сжирающей по пути всю растительность, не шли плотной стаей, словно кабаны или лисы, нашествия которых случаются в наших местах один раз в три-пять лет. Не перемещались и выводками, как обыкновенные волки, которые лишь в брачный сезон допускают присутствие рядом чужаков из других стай.
Скорее всего, они действовали в одиночку. Но их было много, потому что известия о появлении Белых Зверей пришли в один день из разных мест. Создавалось впечатление, что они приближались со всех сторон, окружая Общину. Но… ничто не предвещало предстоящей опасности, никто не видел в Белых Зверях врагов. Ну, заметил ученик какое-то непонятное существо белого цвета, мелькнувшее в дальних кустах. Ну, видел второй, как что-то белое перепрыгнуло единым махом небольшую речушку. Ну, разглядели вдали на скалистом склоне внезапно появившееся и мгновенно исчезнувшее белое пятно – ну и что? Ощущения-то опасности от них не исходило. И потому никто не принял их за опасность.
Наверное, первоначальным появлением Белых Зверей следует считать не один из неопределённых случаев, когда нельзя сказать точно, что именно увидел наблюдатель, а всколыхнувшее Деревню событие, подобного которому не помнят и старейшие из жителюдей. А я пока не могу похвастать, что сравнялся с кем-либо из них по прожитым годам.
Может быть, старый Учитель… но нет, и он не видел ничего подобного. Потому что обязательно предупредил бы меня о Белых Зверях. Забыть такое нельзя.
Но и предупреди он, что бы я мог сделать? Ведь даже появление Хищников непредсказуемо. А появление Белых Зверей непредсказуемо ещё больше.
Сейчас, вспоминая минувшие события, я никак не могу соотнести две даты: первый страшный случай с одним из жителюдей – и появление Белых Зверей. Что произошло раньше?
Мне кажется, первое. Потому что никто не мог догадаться, что в случившемся виноваты именно Белые Звери…
В тот день меня отвлёк от размышлений непонятный шум, доносящийся из Деревни. Посёлок жил каждодневной размеренной жизнью: оттуда доносился перестук кузнечных молотов, шум гончарных кругов, стрёкот веретён – словом, обычный рабочий шум. Его не слышно только в праздники.
Новый же шум был очень необычен, хотя создавали его жителюди.
Выйдя из хижины, я увидел торопящихся ко мне учеников: с утра я назначил всем самостоятельные задания, а сам хотел немного попутешествовать и обдумать действительность. Что-то, похоже, назревало. В окружающем чувствовалась какая-то изменчивость, неравновесность, и мне хотелось понять, откуда она происходит и чем может обернуться? Но я не успел.
Изменения пришли ко мне сами, и раньше, чем я сумел о них подумать. А значит, и противодействовать им не смог.
– Учитель! – обратился ко мне Фраг. Он был самым старшим из всех, да и шёл он впереди. – В Деревне произошло непонятное. Жителюди нашли одного из своих в лесу… – он замялся.
– Мёртвым? – я решил помочь ему. Ученики не любят этого слова, и стараются не произносить. Сердце моё тревожаще сжалось: неужели в окрестностях появился ещё один Хищник? Или это оставшиеся следы Люста? Но я ошибся.
– Нет, не мёртвый, – Фраг покачал головой. – Он… он…
Фраг развёл руками. Положение старшего ученика обязывало его дать аналитическую оценку происходящему, но он не мог сделать выводов, поскольку ранее с подобным не сталкивался, и в его лексиконе не существовало требуемых понятий. А объяснять аналогиями, или пересказывать факты не хотел. Поэтому и замолчал.
А младшие ученики восприняли это как разрешение говорить, и заверещали наперебой:
– Он не говорит!
– И не ходит!
– Жителюди нашли его ползущим!
– У него слюна течет изо рта!
– И у него белые глаза!
Я поднял руки и остановил трескотню. Что ж, они плодотворно провели самостоятельную работу по наблюдению за окружающим. У меня в мозгу сложилась практически полная картина происшедшего… Тревожащая картина.
Требовалось уточнить кое-какие детали, но для этого следовало увидеть пострадавшего воочию.
Я хотел перенестись в Деревню вместе со всеми и немедленно, но вовремя вспомнил, что самым младшим ученикам это может повредить. А оставлять их в столь драматический момент без объяснений не хотелось. Но объяснения, на доступном им уровне, могли занять слишком много времени. Быстрее спуститься в Деревню пешком.
К тому же всем остальным, кто не собирался стать Воздушными, подобное действие также могло повредить. И вообще: одно дело, если Учитель покидает учеников, завершив урок, и совсем другое, если бросает в неведении.
И пусть Перемещёние произошло бы практически мгновенно (я обнаружил в себе появившиеся новые качества и способности. Это порадовало меня: и Учитель способен учиться. А значит, удастся позже передать новые знания ученикам!) оно не могло не повлиять на их дальнейшую судьбу, особенно на тех, кто готовился сделать Выбор.
Поэтому мы пошли пешком. Но крепко взявшись за руки. Это успокоит особенно разволновавшихся, а мне позволит узнать то, чего ученики не сумели передать словами.
Новые сведения не успокоили меня. Более того: странности умножились.
Но то, что я понял в преломлённом восприятии учеников, не шло ни в какое сравнение с увиденным.