- Но ты говорил, знаки… тела, голос, глаза, падение. Я видела медальон в кармане Рика…
- Это не просто медальон - это олицетворение прошлого. Что-то оттуда рвется в настоящее. Но на самом деле ты не хочешь этого знать. Ты убила Фобетора, чтобы не видеть правду. Ты боишься.
- Боюсь, - прошептала она.
- И этот страх настолько силен, что он застилает тебе глаза. Поэтому Орфа лишилась зрения. Ты будешь пытаться выкарабкаться из сложной ситуации, но все равно упадешь, как бы старший друг ни старался вытащить тебя.
- Значит, все это напрасно? - Хэл посмотрела на тело Криза с ножом в груди. - Я зря дернула ребят? Опасность грозит не им, а мне?
Она выглядела такой расстроенной, что я больше не стал добивать ее жестокой правдой.
- Не напрасно. Мы узнали кое-что. Не все, но многое. И опасность может грозить им так же, как и тебе. Но не сейчас. Не сегодня. И даже не завтра.
- Это почти ничего, - абсолютно самокритично ответила ученица. - Но, Мэтт, в тот миг убийство Фобетора показалось мне единственным правильным выходом. К тому же он пытался ранить тебя.
- Понимаю. Значит, ты должна была убить его. Идем, вернемся к твоим друзьям.
- А может… - она оглянулась в темноту, клубящуюся за пределами крошечного светлого пятачка, на котором мы стояли, - попробовать еще раз?
- Больше этот сон не вернется. Предсказания не повторяют по десять раз. Пора уходить, Хэл.
Она послушалась и вышла первой. Ей вслед прилетел порыв горячего ветра и начал сдувать остатки сновидения черным, сухим песком. Но я продолжал смотреть. В пыльных клубах постепенно проступал смутный рисунок. Дом, такой, каким его обычно рисуют дети - квадрат с окном, палочками-колоннами и дорожкой. Я смотрел на него и понимал, что этот сон показан не только для Хэл, но и для меня. Я должен сделать то, чего очень не хотел, но о чем думал так часто.
Как только я принял решение, в окошке дома из песка вспыхнул желтый огонек, и шелестящая стена пыли взмыла передо мной, гася последние проблески света…
Открыв глаза, я увидел над собой поблескивающий синий потолок.
Вокруг стояла напряженная тишина. Я приподнялся на шезлонге, заметив мимоходом, что моя рука свободна, браслет уже сняли с нее. Проснувшиеся друзья Хэл смотрели на меня новыми взглядами, в которых читалось и потрясение, и уважение, и любопытство. Первые впечатления от жуткого сна уже должны были рассеяться и, уходя все дальше, не вызывать беспокойства и страха.
Один Криз был занят - пристроившись у лампы, он лихорадочно зарисовывал в блокнот впечатления.
Моя ученица сидела рядом с Риком, крепко держа его за руку. И тоже смотрела на меня так, словно я должен был дать ответы на все ее вопросы.
- Ну… - произнес Адрас. - Ты узнал, что хотел?
Я посмотрел на Орфу, которая щурила воспаленные веки и часто моргала.
- Это пройдет. Но тебе нужно поберечь зрение.
- Уже поняла, - улыбнулась она. - Мне снилось что-то связанное с глазами, но все очень смутно.
- И тебе не помешает отпуск. Смена впечатлений…
Хэл чуть пошевелилась, и в ее резковатом движении было явственно видно неодобрение моим словам, которые казались ей легковесными, словно дешевое предсказание. Впрочем, в некотором смысле так и было. Но только в некотором.
- Рик. - Брат моей ученицы взглянул на меня своими удивительными разноцветными глазами, умными, внимательными, и я не нашел ничего лучшего, чем предупредить: - Будь осторожен на пробежках. Адрас, в твоем будущем я не увидел ничего особенного. Впрочем, как и у Криза, кроме того, что его посетит несколько удивительных идей.
- Но ведь это не все, - неожиданно произнесла Орфа, и на ее щеки вернулся нежный румянец. - Ты ведь говоришь не все. Я чувствую, ты недоговариваешь.
Хэлена хотела что-то сказать, может быть, возразить, но промолчала.
- Она права. - Я посмотрел на Марка. И тот невольно подался вперед, внимательно глядя на меня. - Мы говорили об опасности, которая грозит всем вам. Она исходит от тебя. Тебе лучше отказаться от дела, которым ты планируешь заниматься в ближайшее время. А еще лучше - донести до тех, кто поручил его тебе, что оно бесперспективно и опасно. Для тебя и для всех.
- О чем ты? - нахмурился журналист.
- Ты знаешь.
- А может, нам тоже скажете? - подал голос Адрас. Успокоенный моим позитивным предсказанием насчет себя, он снова напрягся.
- Я не могу сказать вам ничего конкретного. Сон не пишет мне большими буквами - в день солнца, в три часа Марк не должен звонить своему начальству. Я вижу, что дело, в которое он втянут, может быть смертельно для него. Остальное он должен понять сам.
- Но ты определил, что это имеет отношение ко всем нам. - Криз вынырнул из своего творческого погружения и замер с карандашом, занесенным над бумагой.
- Да. Некоторое.
- Значит, ты самый опасный человек среди нас. - Адрас перегнулся через Орфу и хлопнул задумчивого Марка по спине.
Я поднялся.
- Извините, ребята, что не можем провести с вами больше времени. Но нам пора.
- Я могу подвезти вас. - Журналист тоже встал, потянулся за своим пиджаком.
- Спасибо, мы с Хэл хотим прогуляться. - Я кивнул хмурой ученице. - Прощайся с друзьями, я подожду тебя на улице. Рад был познакомиться со всеми вами. Надеюсь, мы еще увидимся по более приятному поводу.
Они смотрели на меня с легким удивлением, не понимая такой внезапной спешки. Но не стали задавать вопросов и не пытались удержать, предлагая пообщаться еще.
Я вышел из квартиры Криза. Художник, вновь увлекшийся эскизами, даже не заметил моего стремительного ухода.
На улице опять начал накрапывать дождь. Дома с именами дриад влажно блестели под ним, словно действительно были деревьями, с радостью ловящими небесную влагу. Я стоял под козырьком подъезда и смотрел на зеленый парк.
Хэл вышла довольно скоро. Быстро огляделась, увидела меня, подошла, пытливо вгляделась в лицо.
- Про Марка - правда? Угроза от него?
- Частично. Это лишь верхушка айсберга.
- Как ты понял? По каким знакам?
- Он погиб в твоем сне и единственный оказался со мной в продолжении пророчества.
- А то, что я боюсь прошлого и то ли хочу знать правду, то ли не хочу? Что это значит?
- Идем, пройдемся по вашему прекрасному парку.
Она не стала настаивать на ответе, хотя я видел - ученицу мучает жаркое любопытство. Пока мы шли по узким тропинкам, сменяющимся широкими лестницами, пробирались под изогнутыми сводами гротов, покрытыми искусственными сталактитами, Хэл терпеливо ожидала, когда я начну разговор. И едва мы остановились на вершине пологого зеленого холма, с которого открывался потрясающий вид на парк, я сказал:
- Этот сон был показан не только для тебя, но и для меня. Теперь я - часть твоей жизни и связан с тобой.
- Понимаю, - ответила она кратко.
- Поэтому я должен сказать тебе то, о чем долго не говорил. Если буду молчать и дальше - это станет реальной угрозой для тебя, твоих друзей и родителей.
Хэл не отрываясь, смотрела мне в лицо напряженным, встревоженным взглядом. Ее волосы трепал прохладный ветер, пахнущий травой.
- Твой Фобетор хотел убить меня, вернее, перерезать горло - знак того, что я начинаю вредить тебе.
- О боги, Мэтт! - воскликнула она с легкой досадой. - Скажи уже прямо! А то мне становится не по себе.
- Я должен был сказать тебе сразу, но не смог. Я стал учить тебя, потому что ты влезла в мой дом, точно так же, как я когда-то забрался в номер Феликса. Ты показалась мне такой же, каким был я сам - заблудившимся, одиноким, растерянным. Я сделал для тебя то, что он сделал для меня.
Хэл улыбнулась, слегка расслабившись.
- Да-да, я догадалась о твоих глубоких родственных чувствах. Эффект перенесения, знаю. Но что в этом такого страшного?
- Ты такая же, как я, Хэл. Ты тоже дэймос.
Ее глаза распахнулись, зрачок расширился, заслоняя собой серую радужку, словно мы были во сне, а затем сузился до черной точки.
- Так вот почему ты наказал меня после того сна, - произнесла она очень тихо. - Поэтому не дал помочь той женщине с больным мужем… отобрал пуговицу. И ты все время лгал мне.
- Хэл…
Она отмахнулась и даже сделала шаг назад, глядя на меня с обидой и величайшим вниманием, словно хотела проникнуть в мои мысли.
- Рассказал про себя и Феликса. Про то, как опасна жизнь молодых дэймосов, которых убивают свои же. Как рептилии, которые жрут таких же, как они, чтобы вырасти побольше… Я же спрашивала тебя в самый первый день! Я просила сказать мне правду! А ты все время недоговаривал!
Я хотел возразить, но она резко подняла руку, открытой ладонью вперед, как будто запечатывая мне рот.
- Ты видел, как это важно для меня!.. Понимаю, ты постепенно готовил меня к этому знанию, но я… - Она усмехнулась горько, скользя взглядом по зеленым пейзажам вокруг. - Я по-прежнему не готова.
- Я не хотел, чтобы ты переживала и мучилась. Не хотел, чтобы постоянно чувствовала ошейник на горле, как чувствую его я.
Она отвернулась от меня, глядя на парк.
- И кто я? Потенциальный убийца? Морок?
- Черная гурия.
Хэл рассмеялась тихим, горьким смехом.
- И я могу быть опасна? Для своих друзей и родителей? Для брата?
- Да.
- Обо мне знают? Герард? Твой Пятиглав?
- Да.
- Смогут остановить, если я сделаю что-то?
Я утвердительно наклонил голову.
- Вот и хорошо.
- Хэл, послушай…
- Нет. - Она сбросила мою ладонь, коснувшуюся ее плеча. - Учитель всегда отвечает за преступления ученика. Ты не можешь доверять мне. Потому что я сама в себя не верю. И я не хочу, чтобы тебя заперли или вновь отправили на перековку. Я знаю, что это такое. Герард мне рассказал.
Она отступила на несколько шагов, глядя на меня блестящими глазами:
- Значит, тогда, в тот первый день, Пятиглав вызвал тебя из-за моего появления? Они беспокоятся. Считают, что я могу навредить. И в первую очередь тебе. Сделать нечто такое, из-за чего ты будешь вынужден убить кого-то или причинить боль. Я могу подтолкнуть тебя. Из-за меня ты можешь вернуться к жизни дэймоса.
Я всегда знал, что Хэл проницательна, но теперь она просто словно читала и озвучивала вслух мысли - не мои, всех членов Пятиглава.
- Нет ничего, с чем бы мы с тобой не смогли справиться, - произнес я в ответ.
Хэл повела плечами, сунула руки в карманы, а потом внезапно вновь повернулась ко мне, и на ее лицо легла тень.
- Я не хочу подвергать тебя опасности. И не хочу, чтобы из-за меня ты снова стал черным сновидящим. И снова влип во все это… Поэтому, Мэтт. Больше я не хочу разговаривать с тобой. И видеть тебя не хочу.
Девушка резко развернулась и стала спускаться вниз с холма. Голова с разлохмаченными локонами гордо поднята, короткая юбка колыхается над длинными ногами при каждом решительном шаге, тяжелые ботинки давят траву, и только куртка большего, чем нужно, размера жалко и растерянно съехала с ее плеча.
Учитель не может отказаться от ученика, но ученик всегда вправе покинуть учителя.
Я смотрел ей вслед и не двигался с места. Я прекрасно понимал, что уходила она не столько от меня, сколько от себя самой. Пусть идет. Теперь ей нужно время, чтобы побыть одной и осмыслить все. Принять себя такой, какая она есть.
Она вернется.
Не сможет не вернуться.
Мы всегда возвращаемся к тем, кто любит и принимает нас теми, кем мы являемся на самом деле. С кем не нужно притворяться, играя чужую роль. В этом нуждаются не только дэймосы. Все люди.
Глава 8
Целер
Болела голова.
В затылке стреляло, стоило лишь перевести взгляд в сторону. Поэтому Геспер предпочитал не шевелиться, сидя так, словно его позвоночник превратился в каменный столб, и смотрел прямо перед собой, стараясь пореже моргать - от движения век над глазами вспыхивали красные пятна. Вероятно, вследствие этого представитель Ареопага - в строгом костюме, с гладко зачесанными назад волосами молодой человек взирал на сновидящего с легким благоговением. Уж очень величественным, холодным и отстраненным выглядел целитель в золотой тоге.
А Геспер, стараясь лишний раз не наклонять голову, да и вообще не двигаться, гадал - будет ли ему легче, если попросить опустить жалюзи на панорамном окне, из которого открывался великолепный вид на Полис, залитый полуденным солнцем? Его лучи проникали и в приемную Ареопага, мерцая на полировке резной мебели, чертя яркие полосы на мраморном полу.
Потеря Леонарда давалась весьма мучительно. Но пока даже нечего было думать о восстановлении полного контроля над миром снов, надо было хотя бы прийти в себя, залечить собственные раны.
"Паршивец Аметил! - рассеянно размышлял эпиос, одновременно слушая младшего пресс-секретаря правительства. - Любой контакт с ним, даже добровольный, заканчивается либо дурным настроением, либо болью".
- Нас беспокоят происшествия последних недель, - продолжал между тем деликатно жужжать голос атташе. - Крушение поезда стало окончательным аргументом. И он вынуждает нас просить вашего содействия.
- Вы считаете, мы можем каким-то образом исправить положение? - спросил Геспер, слыша, как его собственные слова перекатываются в раскалывающейся голове, словно в пустой бочке.
Чтобы избежать этого побочного эффекта, он старался говорить тише, и собеседнику приходилось изо всех сил вслушиваться в его приглушенную речь, ловить каждое слово. Что также делало эпиоса более значимой фигурой в беседе, держащей оппонента в постоянном напряжении. Дешевый прием, которым целитель никогда не пользовался.
- Мы советуем вам обратить внимание на возникающие проблемы.
- Легко списывать любую трудность на проделки дэймосов. Существуют еще такие факторы, как коррозия металла, некомпетентность персонала, выход из строя спутников и систем наведения. Если вы считаете, что весь негатив в мире зависит исключительно от темных сновидящих, вы ошибаетесь.
- И все же вы можете утверждать, что все существующие дэймосы под жестким контролем?
Он замолчал, потому что в приемную вошла помощница с подносом, на котором стояли две чашки. Поставила его на низкий столик и так же беззвучно вышла.
- Появление дэймосов - естественный процесс, - произнес Геспер. - Как приливы и отливы. Мы не можем ликвидировать их полностью. Только наблюдать, корректировать, устранять с их пути людей и самим вставать буфером.
- Но чем вызвано их появление? - Секретарь взял свою чашку, и ее легкий стук о блюдце отозвался звоном в голове эпиоса.
- Хаос порождает чудовищ, а чудовища порождают хаос, - озвучил он поговорку, которой всегда отделывался от подобных вопросов.
- Да, конечно. Но конкретных причин вы не знаете.
- Вы пригласили меня для того, чтобы обсудить со мной, какие факторы влияют на появление подобных сновидящих? - Геспер пошевелился, стараясь отодвинуться от солнечного луча, норовящего воткнуться прямо в глаз.
- Нет, конечно. - Мужчина, видимо, посчитал, что важный гость проявляет нетерпение, устав обсуждать темы, не относящиеся к его визиту. - Ареопаг хотел бы более активных действий с вашей стороны. Он предлагает использовать дэймосов по их прямому назначению.
- И какое, по вашему мнению, назначение у дэймосов? - неожиданно для себя развеселился Геспер.
- Вам лучше знать, - улыбнулся атташе и тут же стал серьезным. - Быть может, если использовать их способности по прямому назначению, в мире было бы меньше хаоса?
- Поясните. - Эпиос взглянул прямо в глаза собеседника, и чашка у того в руке звякнула.
- Если предположить, что дэймосы нуждаются в реализации своих способностей, желаний, потребностей, а вы… мы ограничиваем их, переделываем… не вызывает ли это их мощный внутренний протест? Позволив им заниматься тем, для чего они более склонны, вполне вероятно, что они будут более гармоничны в своем взаимодействии с окружающим. И негативная энергетика перестанет выплескиваться в наш мир.
- Это ваш проект? - спросил Геспер ласково. - Лично ваш, господин Маркос?
- Не совсем, - ответил тот с осторожностью.
- И как вы собираетесь использовать дэймосов?
- Для воспитания асоциальных элементов, - ответил секретарь с понятным Гесперу увлечением. - Это позволило бы нам…
- Вы опоздали лет на триста, - сказал эпиос мрачно. - Их уже использовали для наказания преступников. Вы себе даже представить не можете, какую эффективную камеру пыток способен создать дэймос для своего "подопечного". Маленький личный тартар. Днем и ночью. Бесконечные муки.
- Мы вовсе не хотим…
- Не требуется ни тюрем, ни охраны, ни заборов, ни стен. Осужденный будет сидеть в своей комнате, тупо глядя в стену, и терзаться страхом или муками совести.
- Но признайте, в этом есть… - снова рискнул возразить атташе, натолкнулся на взгляд Геспера и замолчал.
- Если мы дадим дэймосам подобную власть, вот тогда мир погрузится в настоящий хаос. Чем больше они будут питаться чужой болью, тем сильнее станут распространять яд вокруг себя.
- Множество растений ядовито, - все еще пытался воззвать к логике сновидящего пресс-секретарь, - но мы используем их в качестве лекарств. Надо лишь рассчитать правильную дозу. С вашей помощью и под полным вашим контролем мы могли бы…
- Нет. - Геспер поднялся с кресла. - Вот мой ответ на предложение вашего руководства. Абсолютное и безоговорочное "нет".
- Но обещайте хотя бы, что Пятиглав в полном составе рассмотрит это предложение! - Мужчина быстро вскочил на ноги.
- Хорошо. Я передам коллегам ваше пожелание. - Эпиос развернулся и направился к выходу, но перед тем, как уйти, обронил: - Кстати, если бы вы спросили самих дэймосов, хотят ли они быть палачами, ответ бы вас весьма удивил. Благодарю, провожать меня не нужно.
Он вышел из приемной, прошел через кабинет, помощница атташе привстала при виде мастера снов. Тот, забывшись, кивнул ей на прощанье и поморщился от игл, впившихся в затылок.
- Целер Геспер, - произнесла она тихо, выходя из-за стола. - Возьмите, пожалуйста.
Эпиос увидел, что она протягивает ему стеклянный футлярчик с таблетками.
- Я вижу, у вас болит голова. А это отличное средство. Очень хорошо помогает.
Сновидящий с теплом посмотрел на девушку. Человеческое внимание порой оказывало на него более целительное воздействие, чем все прочие влияния.
- Благодарю, - улыбнулся он в ответ, стараясь смягчить жесткий взгляд. - От головной боли в данном случае мне поможет только одно средство.
Она вопросительно подняла золотистые брови, и Геспер разглядел, что у нее прозрачно-голубые глаза с ореховыми крапинками.
- Цикута, - усмехнулся сновидящий. - Но за предложение спасибо.
Он обогнул сотрудницу, думая, что если она работает в правительстве, то Пятиглав наверняка хранит какую-то из ее личных вещей. Значит, можно сделать для нее что-то приятное. Маленький подарок за доброту и наблюдательность. Только сначала восстановить силы. Оставив помощницу атташе в легком замешательстве, визитер вышел.