Спина мгновенно покрылась холодной испариной, пельмень застрял в горле. Артём осторожно повернул голову. В дверях забегаловки стоял смуглый темноволосый мужчина в кожаной куртке на молнии и с интересом их разглядывал.
– Это цыган.
– Это туг.
Половинка сознания хотела орать, спорить до пены на губах, истерически доказывать, что слова Диши – полная чушь, ересь, галиматья на постном масле. И вообще она ничего не знает и не понимает! Но другая вспомнила странный взгляд попрошайки с младенцем и сразу поверила.
– Уходим, – скомандовал.
– Я не смогу. Если он меня схватит, я должна буду подчиниться. Я всего лишь полубес.
– Понятно. Ладно, я его отвлеку. А ты – выйдешь и бегом дуй к метро. Помнишь, я показывал? Купи жетонов и жди меня у турникета.
– Я…
Артём не слушал. Чувствуя, как начинает гулко стучать кровь в висках, отодвинул недоеденный завтрак, сунул Дише купюру, поднялся. Неторопливо, вразвалочку, подошёл к цыгану.
– Сигареты не найдётся?
Сказал первое, что в голову пришло. Она была какая-то пустая и странно гулкая. Цыган оторвал взгляд от Диши, равнодушно смерил им Бабанкина. Переспросил, странно растягивая слоги:
– Си-ига-аре-ету?
– Да, закурить.
– Ты не куришь.
– Почему это? Когда хочу – курю.
Вдвоём они полностью перегораживали вход – цыган с нагловатой ухмылкой на губах и агрессивно настроенный небритый мужик. Не очень-то привлекательная реклама для заведения! Девушка-барменша это заметила. Но, так как Бабанкин свой завтрак оплатил, замечание сделала вновь прибывшему:
– Эй, вы! Вы что-то хотели? Не стойте в дверях, проход загораживаете.
Цыган обернулся на голос, подошёл к стойке. Краем глаза наблюдая за поднявшейся Дишей, Бабанкин шагнул следом.
– Так что там с сигаретой? Угостишь? – он даже на цыпочки приподнялся, стараясь загородить спешащую к выходу подругу.
Цыган стоял, едва слышно барабанил пальцами по стойке, о чём-то размышлял. Потом насмешливо улыбнулся.
– Угощаю. – И вперив взгляд в барменшу, потребовал: – Пачку "Винстона".
Секунду помешкав, девушка обернулась. Как-то деревянно, будто кукла, наклонилась к полкам, взяла сигареты, выпрямилась, положила их перед цыганом. Её лицо превратилось в омертвевшую маску. И глаза сделались пустыми.
Цыган толкнул пачку к Бабанкину.
– Бери. – И тут же строго нахмурился: – Э, красивая, а сдачу?
Барменша покорно отсчитала сдачу с сотни, хоть Артём готов был поклясться, что цыган ничего ей не давал. Это было жутко. А незнакомец, сунув деньги в карман, небрежно кивнул на столик, где стояли тарелки с недоеденными пельменями и чашечки из-под кофе.
– Сейчас с тобой девушка сидела. Знаешь её?
С деланным удивлением Артём уставился на опустевший стул.
– Она что, ушла? Чёрт, а я собирался с ней познакомиться. Интересная девка.
– Не надо чёрта вспоминать, если не хочешь его встретить. А девка – глупая. Увидишь, передай, пусть домой возвращается. И ты с ней лучше не связывайся.
– Угу, – Бабанкин покосился на стоящую, как манекен, барменшу. – Ну, я пошёл?
– Сигареты свои возьми.
Первые пять шагов Артём смог сделать неторопливо, вразвалочку. А затем воровато оглянулся и припустил бегом к спуску в метрополитен. Только бы Диша не заблудилась!
Бесовка не заблудилась. Стояла у турникетов, сжимая горсть зелёных жетонов, и испуганно смотрела на несущегося во весь опор Бабанкина. Артём сходу выпалил, не для неё, для окружающих: "Фух, чуть не опоздал!", но Диша продолжала напряжённо вглядываться куда-то за его спину. Догадываясь и не желая смириться с догадкой, он быстро оглянулся.
Цыган не бежал, шёл уверенным шагом делового человека. Но каким-то образом ухитрился оказаться всего в двадцати шагах. Перехватил взгляд Бабанкина, укоризненно покачал головой.
Артём мысленно выругался, выхватил у Диши жетоны, сунул два в прорези соседних турникетов, подтолкнул спутницу, поторапливая. Он готов был бежать дальше, к эскалатору, когда дежурная внезапно вскрикнула, протестуя.
– Стой! Ты что в турникет бросил?!
Артём удивлённо показал оставшиеся кругляши.
– В чём проблема? Всё сработало.
– Турникет сломали! Девушка прошла, а он не закрылся.
Бабанкин снова глянул на приближающегося цыгана. Разбираться с недоразумением времени не оставалось. Кто знает, может фотоэлементы и правда не замечали бесовку? Он сунул контролёрше жетоны.
– Так возьмите и эти.
– Зачем мне жетоны? Ты турникет сломал!
– Да ни хрена не сломал! – не давая опомниться, проскользнул назад мимо "сломанного" турникета. Зелёный огонёк покорно сменился красным. – Работает.
Зло взглянув на подошедшего цыгана, Артём скользнул через служебный проход и, схватив Дишу, ринулся вниз, где грохотал приближающийся электропоезд.
Они успели в последнюю секунду. Фигура цыгана, остановившегося на краю платформы, проплыла мимо и исчезла за краем тёмного жерла туннеля. Бабанкин перевёл дух, посмотрел на схему метрополитена. И вновь досадливо поморщился. Поезд уносил их от центра города, следующая станция была конечной. Они сами загоняли себя в мышеловку, а до отправления электрички оставалось меньше получаса.
Мозги зажужжали, защёлкали, работая со скоростью многопроцессорной системы. Артём один за другим отбрасывал варианты возможных действий, своих и противника. Известно ли тугам, куда направляются беглецы? Вряд ли, иначе не стали бы преследовать, устроили бы засаду. Зато они теперь знают, где искать – в метро. Следовало выбираться, пока дверца мышеловки не захлопнулась. Если не захлопнулась. Возможно, у выхода следующей станции их поджидают? И у всех прочих. Значит, нужно понять, где ждут меньше всего. Там, где они зашли!
Электропоезд остановился. Не выпуская руку бесовки, Артём кинулся через перрон к готовящимся захлопнуться дверям встречного состава. Им опять повезло, опять успели.
Выходить на вокзале было боязно. Но топтаться на месте, озираться – значило привлекать внимание. Артём уверенно направился к эскалатору. И никто их не останавливал. Лишь у выхода из метро под ногами вдруг возник курчавый пацанёнок, проблеял, знакомо растягивая слоги:
– Дя-я, дай ко-опеечку.
Бабанкин едва не споткнулся. Криво улыбнулся, вынул из кармана так и не распечатанную пачку "Винстона", уронил в подставленную грязную ладошку. И быстро увлёк Дишу на привокзальную площадь, в противоположную от платформы с поданной на посадку электричкой сторону.
Диша молчала, послушно шагала рядом. И правильно, это лучшее, чем она могла помочь. Туги не аватары, здесь её умишка полубесовского недостаточно. И логика не годилась, даже самая изощрённая. Логика – это всего лишь один из законов пространства, потому для существ, следящих за их соблюдением, она была так, тьфу, вроде семечек. Требовалось действовать непредсказуемо, нелогично. Но как, если логика пропитала мозги насквозь?! Скажем, если люди ошиваются на вокзале, то вполне вероятно, что они собираются куда-то ехать. Но выбраться из города можно не только по железной дороге. Логично? Разумеется.
Они вышли к ряду стоящих такси. Артём постучал костяшками пальцев по стеклу одной из них, будя дремавшего шофёра.
– На автовокзал. Желательно – побыстрее.
Следил ли кто-то за ними? Если да, то каким образом? Погоню Артёму обнаружить не удалось, однако от своего плана он отказываться не собирался.
– Остановите здесь! – скомандовал, заметив вывеску "Открыто" на двери магазинчика с мёрзнущими, полуголыми манекенами в витринах и выцветшими буквами "Скидки. Полная распродажа летней коллекции" на стекле. – Нам нужно заскочить на минутку.
– Простой: рупь – минута, – равнодушно проинформировал водитель, тормозя и выворачивая к обочине. – Предоплата.
– Договорились, – Бабанкин сунул в протянутую пятерню ещё двадцатку.
Покупателей в третьеразрядном "бутике" пока не было. Молоденькая остроносая продавщица оторвала взгляд от толстенного каталога, заученно улыбнулась.
– Доброе утро. Что бы вы хотели…
– Служебный выход есть? – не дал закончить дежурную фразу Артём.
Продавщица замерла с открытым ртом, пытаясь переварить услышанное. Любезная улыбка начала сменяться гримасой удивления, растерянности, испуга. Бабанкин поспешил направить мыслительный процесс в верное русло. Вынул из кармана купюру, лукаво подмигнул.
– Понимаешь, у моей подруги папаша – жлоб. Подозреваю, нанял частного детектива выслеживать, с кем дочка встречается. А зачем оно мне надо?
Испуг на лице девушки растаял – ситуация возвращалась в привычную сферу купли-продажи. Продавщица мельком взглянула на Дишу, оценивая теперь не как клиента – как товар.
– Вообще-то не положено…
– У них там нравы жёсткие, а я всего лишь бедный художник. Даже без миллиона алых роз, – Бабанкин добавил ещё одну купюру.
Продавщица позволила себе снисходительно улыбнуться. Тряхнула медно-красной чёлкой.
– Ладно уж, Ромео и Джульетта, пойдёмте.
Тыльной стороной магазинчик выходил во двор, окружённый старыми двухэтажными домами. Опрятный двор с лавочками, детской площадкой, верёвками для сушки белья. Но в утренний час здесь было пусто, на парочку беглецов внимания никто не обратил. За первым двором следовал второй. А дальше – улица, не из центральных, но достаточно оживлённая. Не прошло и пяти минут, как Бабанкин тормознул такси.
До Основы они добрались одновременно с электричкой. Взбежали на платформу, когда двери вагонов открылись. Вернее, это Артём взбежал, а Диша умудрилась зацепиться о ступеньки и с размаху грохнулась на колени. Хорошо, что в перчатках была – ладони не свезла о шероховатые бетонные плиты. Пришлось подхватить её, чуть ли не на руках занести внутрь.
Народа в вагоне было не много, человек двадцать. И ни один не походил на туга. Артём немного успокоился. Харьков медленно уплывал, оставаясь позади. Они сделали ещё шаг к цели.
10. Закон Мироздания
После следующей остановки в вагон зашла проводница.
– Кто подсаживался? Приобретаем билетики, контроль на линии.
Вопрос был чисто риторическим, так как смотрела она исключительно на Артёма и Дишу. И уверенно к ним приближалась. Бабанкин вынул из кармана деньги, которых осталось удивительно мало.
– Дайте два.
– Куда?
– До Балаклеи.
Проводница внимательно пересчитала мелочь, недовольно нахмурилась.
– До Балаклеи не хватит. Здесь только до Змиева ты дал.
– Тогда до Змиева, – покорно согласился Артём. Сумма, субсидированная Свинтицким, исчерпалась как-то слишком быстро.
Вздохнув, проводница пробила билетики, отдала. Предупредила на всякий случай:
– До Змиева. Там и выйдете, контроль на линии.
– Разумеется выйдем.
Разумеется, в Змиеве они не вышли. Карту Харьковской области Бабанкин помнил смутно, но по времени получалось, что до Балаклеи ещё долго. Солнце так и не пробилось сквозь пелену облаков. Наоборот, они сгустились, потемнели, начал накрапывать дождь. Диша, притихшая и незаметная, словно мышь, уткнулась носом в стекло, следила, как сбегает вода по окну медленными грязными струйками. О чём думала, готовясь вернуться в своё Беспространство? Непонятно. А Артём думал, что последний его день на Земле выдался таким же серым и унылым как, в общем-то, и вся жизнь. Было чуть грустно расставаться с прошлым, и мандраж бил в ожидании неизвестного. И хотелось, чтобы быстрее уж свершилось, скорее уж вернуть отнятое могущество. Не только знать, что ты сверхсущество, а быть им.
До Балаклеи они не доехали всего-ничего. Проводница не обманула – на линии и впрямь работал контроль. Две строгие дамочки в форменных тужурках зашли в вагон и принялись проверять билеты. Они работали не спеша, методично, а Артём смотрел на них и думал, что доплатить ему нечем, потому на следующей станции высадят. Так лучше упредить, не привлекать внимания. И когда за окнами сбавляющей скорость электрички поплыла вывеска "о. п. Янковский", он встал и повёл Дишу к выходу.
"О. п." представляла собой полоску из бетонных плит и навес с лавочкой. Вниз, к земле, вели ступеньки, и от них начиналась петляющая по полю тропинка, порядком раскисшая под осенними дождями. Дальше, километрах в пяти, в серой мгле угадывались какие-то строения, оттуда тянулась мокрая асфальтовая полоса, пересекающая рельсы в нескольких десятках метров правее и тянущаяся далее вдоль железнодорожного полотна. А по другую сторону, за насыпью и шоссе, поднимался тёмный сосновый лес.
Минут пять они стояли под навесом, смотрели, как удаляется хвост электрички. В какой-то миг Артём подумал, что нужно было попытаться незаметно сесть в проверенный вагон. Кто знает, может следующая станция – Балаклея? Отмахнулся от этой мысли. Пошли они, все эти аватары! Сколько лет приходилось юлить, выкручиваться, унижаться. И перед кем, оказывается? Тьфу! Наконец-то он от них избавится. А дойти и пешком теперь можно – целый день впереди. Разве что дождь всё портил.
Дождь был затяжной, без конца и края. Хорошо хоть мелкий. Артём выставил руку из-под навеса, наблюдая, как расплываются на манжете рубахи капельки.
– Диша, а это место, где переход в Беспространство, как мы найдём?
– Я его чую.
– Да ну? Отлично! И далеко до туда? Пешком доберёмся?
– Наверное… Доберёмся.
– Тогда пошли.
Дишин "компас" указывал в лес. И это было кстати. С одной стороны, идти по асфальту было бы приятней, да и какой-нибудь сердобольный водила мог подвезти промокших путников. С другой – на дороге они были заметны издалека, и за рулём попутки мог оказаться кто угодно. К тому же и от дождя лес хоть немного, но укрывал.
Идти оказалось легко и по лесу. Внизу – упругий ковёр из старой хвои, вокруг – прямые, словно столбы, тёмно-рыжие стволы не теснятся, не мешают, а только высоко над головой переплетаются тихо шуршащими под дождём ветвями. Лишь изредка попадались прогалины, заросшие молодняком и берёзами. Артём более не сомневался в успехе – такими темпами они будут на месте задолго до полуночи. И лес не город, здесь никто не станет путаться под ногами, всё от тебя самого зависит. А в собственных силах он становился увереннее с каждым шагом.
Диша неожиданно споткнулась, тяжело привалилась к стволу сосны. Бабанкин удивлённо оглянулся.
– Что случилось? Опять мочевой пузырь переполнился?
Бесовка отрицательно покачала головой. И грузно съехала по стволу.
– Прости сеньор…
– Что случилось, я спрашиваю?
– Нога болит. Здесь, – она осторожно показала пальцем на колено.
– Нога?
Артём подошёл, присел рядом. Попробовал прикоснуться к коленке – бесовка взвизгнула. Вспомнилось, как она растянулась на платформе. Получалось совсем скверно.
Он осторожно помог стащить брюки. Колено у Диши распухло, налилось отвратительным сине-багровым цветом. Познания в медицине у Артёма были небогатые, но здесь и пьяный фельдшер со "скорой" правильный диагноз поставил бы.
– Та-ак… Кость хоть цела?
– Нет, не цела.
– Как же ты вообще шла?! И молчала от самого Харькова? Ерунда какая-то… Я думал, что бесы неуязвимы.
– Не здесь. Оболочка создаётся для взаимодействия с пространством и потому подчиняется его законам. Дома, в Беспространстве, всё пройдёт. Только как же…
Бесовка шмыгнула носом и вдруг громко всхлипнула. Артём растерялся.
– Эй, подожди, не плачь.
Он снял с неё очки. По щекам Диши катились слёзки-бусинки. Она вытащила откуда-то из-за пазухи пригоршню непонятных лохмотьев, прижала к лицу, зарыдала в полный голос. Артём не сразу и понял, что в руках у неё остатки подаренной вчера хризантемы.
– Сеньор, зачем он так сделал? Я понимаю, это всего лишь пространство, всего лишь аватары, но зачем здесь всё так похоже на настоящее? Разве это правильно? Вишнал-Ахве ничего не придумывал, как другие боги. Он скопировал сюда Беспространство, но вывернул его наизнанку. Здесь цветы превращаются в вонючий гной, вкусная пища приносит болезни, совокупляются из-за страха. И в любой миг здесь могут причинить боль – просто так, без всякой надобности. Я понимаю – такие правила нужны, чтобы получить больше грока. Аватары не знают, что вся их жизнь – извращение. Но мы-то знаем!
Она опять хлюпнула носом. Продолжила:
– Теперь я понимаю, почему ты не желаешь подчиняться Иерархии, сеньор. Почему хотел обмануть Светлых и убежать в Нирвану. А я тебя подвела. Радовалась, что именно мне удалось уцелеть. Думала, что самая умная и аккуратная из твоих нагов, сумела сберечь для тебя грок. А сама… даже оболочкой пользоваться не научилась. Посчитала, что это мелочи.
Бабанкин осторожно взял её за руку.
– Ладно, не переживай ты так. Доберёмся мы до Беспространства. А что ты сказала об остальных? Были и другие, такие как ты?
– В том же и заключалась хитрость, сеньор! У каждого фага есть двенадцать нагов, больше для круговорота грока не требуется. А у тебя нас было тринадцать, и грок ты распределил поровну. Когда обман открылся, лишнего нага Старшие не искали, потому я и уцелела.
Артём нахмурился. Кажется, открывались новые подробности связанных с ним событий.
– А что с другими нашими? Их тоже выбросили аватарами в пространство? Они где-то здесь?
– Нет, что ты! Они ведь не виноваты в воровстве грока, за что их наказывать? Мы полуразумны, мы не можем судить о поступках настоящих бесов, таких как ты, сеньор. Мы делали то, что ты велел.
– Это верно, невиновные страдать не должны. Будут служить другому фагу, "правильному".
Диша удивлённо взглянула на него, покачала головой.
– Сеньор, наги не служат фагам, они его неотъемлемая часть. Без нагов нет фага и наоборот.
– Что же тогда случилось с моими нагами?
– Их опустили в Иерархии, превратили в зигов.
– И как они выглядит, зиги эти? В этом мире есть что-то похожее?
– Есть. – Диша тронула увядший цветок: – Она.
Артём вытер мокрое от дождя лицо. И подумал – почему он прежде даже не пытался размышлять, что из себя представляет это пресловутое Беспространство? Поверив, что Диша не бред, не галлюцинация, ухватился за её предложение, как утопающий за соломинку. За признание собственной исключительности он ухватился, вот за что! Как там у Достоевского о "тварях" и "право имеющих"? А если доказательства налицо? Если к тебе явился посланец Ада и Рая вместе взятых, и назвал "право имеющим", станешь размышлять, что это означает?
– Послушай, может это глупо, и через несколько часов я всё вспомню самостоятельно. Но я хочу знать – сейчас! – то, что знаешь ты. О Беспространстве, богах, фагах, тугах и всех прочих. О себе.
Среди нагов ходит поверье, что вечен лишь грок. Он всегда был и всегда будет, он предвечная сущность, непознаваемая и благословенная, мерило всего. Грок не терпит постоянства, он – движение и видоизменение. Там, где его плотность увеличивается, зарождаются другие сущности – сначала зиги, затем наги, фаги и далее, по лестнице Иерархии. Возникает Беспространство.