* * *
Еще в карантине участники экспедиции, вступавшие в контакты с циклопами, оказались под особо пристальным вниманием множества серьезных людей, начиная с медиков и заканчивая представителями спецслужб. Это внимание в последствии активно отравляло людям жизнь много лет. Всем, кроме Стрельцова - проходимец Митька сумел вывернуться.
Во время карантина Стрельцов вел себя тише воды, ниже травы: всячески "шел на сотрудничество", безропотно проходил через все промывки мозгов, рентгеноскопии, осмотры и прочее. Этих радостей "счастливчикам" досталось раз в десять больше, чем остальным членам экспедиции… По возвращении на Землю, пока немецкая фирма-работодатель пыталась выцарапать геолога у российской охранки, Митя поучаствовал в закрытой пресс-конференции, во время которой был похищен у телохранителей неизвестно кем. Затем подписал долгосрочный договор с китайской геологической компанией, сменил подданство и исчез. Некоторое время из-за Великой Стены долетали отголоски его скандальных интервью, потом перестали долетать, а сам Митька пропал и оттуда… Несколько лет друзья и знакомые считали его убитым. Но позже он снова объявился в поле зрения - покорителем антарктических льдов.
Этот феноменальный колобок оказался единственным, кому поход в муравейник не вышел боком.
Хотя - кто возьмется утверждать подобное наверняка. "Спасибо, что живой", как говорил один поэт в двадцатом столетии.
Лучи заслуженной славы
Вскоре по окончании карантина Володю Осипенко и еще несколько человек повезли в турне по странам-участникам проекта "Ганимед". Христо Ведова и его товарищей по несчастью, посетителей муравейника, после бегства Мити Стрельцова не сочли возможным выпускать вообще куда бы то ни было и распихали по изоляторам. В прессу просочились тревожные слухи: здоровье героев вызывает у врачей серьезные опасения. Лишь через несколько месяцев российское недремлющее око сочло возможным отвезти бывшего капитана на закрытые пресс-конференции в Москву и Питер, с усиленной охраной и подробными инструкциями, как отвечать на скользкие вопросы. Категория нескользких оказалась сравнительно убогой:
- Как вы докатились до жизни такой? - (Читайте: "ваша биография").
- Не собираетесь ли написать книгу?
- Какое у вас хобби?
И еще пара-тройка таких же. Все остальное, включая:
- Есть ли, по-вашему, шансы у межрасового контакта?
- Не жалеете ли, что взяли на себя такой груз?
- Как вы себя чувствуете?..
…и так далее - требовало заранее подготовленного ответа.
К концу этой недолгой поездки бывшему капитану казалось, что у него действительно проблемы со здоровьем. А куда денешься? Отныне только так и будет: либо изолятор, либо "по улицам слона водили"…
В то время Христо Ведов, наверно, уже действительно был сумасшедшим: какой же нормальный человек откажется почти без усилий купаться в лучах заслуженной славы? А бывшему капитану вместо этого хотелось уснуть и проснуться мальчишкой, у которого еще ничего не начиналось в жизни.
Ничего, включая летную школу.
…Есть люди, чья судьба кажется предрешенной. Предрешенность может зависеть от характера или от внешних обстоятельств. Обычно и от того, и от другого. Некто с высшего уровня бытия, тот, который дергает за ниточки, прекрасно знает, куда собирается привести свою куклу. Пока человек идет в этом предначертанном направлении, жизнь может бить его головой об стену до потери сознания - или, наоборот: что ни день - попутный ветер. Чаще попутные ветра и монолитные стены, взлеты и падения чередуются. Всякое бывает - пока идешь сам.
Но если вдруг мир остановился для тебя, если ты увидел звенящий воздух, отражение звезд в неподвижной воде, вершину горы, которая предназначена кому-то другому - короче, нечто такое, что спровоцировало жизнь между жизнью, открыло лазейку в бесконечность; если ты замер и понял: путей-то на самом деле несметное множество, и решительно сделал шаг на обочину дороги… тактика кукольника с другого уровня становится совершенно иной. Судьба, ревнивая как собака на сене, всполошится: "Ку-уда?!.." Теперь тебе, путник, гарантирован попутный ветер. Этот ветер будет дуть с такой силой, что ты не удержишься на обочине, тебя сметет оттуда на самую середину трассы и потащит вперед, хотя бы и волоком. А с обеих сторон от трассы вырастут монолитные стены.
Любители эзотерики называют это кармой, психологи - сценарной зависимостью.
…Но бывают дни, когда кукольник отвлекается покурить. Таких дней очень мало, ибо хозяин с другого уровня живет гораздо дольше, несоизмеримо дольше, чем любое земное воплощение. Его физиологические процессы медленней, чем можно себе представить, перекур ему требуется от силы несколько раз за одну человеческую жизнь - но иногда он все-таки отвлекается. И вот тогда самое время прыгать на обочину.
Хотя… всегда есть риск, что она действительно окажется обочиной.
Но даже если нет. Сам по себе прыжок ничего не означает. Возможно, твоя река лишь разделилась на два рукава. Основное русло - то, которым следует двигаться - все равно существует. Просто оно проходит с другой стороны острова, и ты не видишь. За островом рукава воссоединятся, а ты всю жизнь будешь вспоминать эту самоволку как утраченный шанс.
Или - как кошмарный сон. Чаще именно так и бывает.
О фатальной предопределенности судьбы Христо Ведова в последствии говорилось очень много. Его хоронили неоднократно. Пытались закопать - и закапывали. Иногда он закапывал себя сам.
Но ему достался слишком упертый кукольник.
* * *
После Санкт-Петербурга Христо в спешном порядке отправили в летный городок, аккурат к следующему эпохальному событию - отлету второй ганимедской.
На неофициальные проводы экспедиции Христо пришел в сопровождении четырех телохранителей. Из тех, что приставлены охранять в первую очередь тело от разума. Шаг вправо, шаг влево - психушка или несчастный случай.
…Софиты, вспышки. Куча возбужденного народа. Очень легкий фуршет: отбывающие живут в строгом режиме.
Далеко не все участники прошлой экспедиции смогли появиться, но некоторые, похоже, приехали…
Кто-то осторожно взял Христо под локоть.
- Привет. Отойдем куда-нибудь, пока журналюги не расчухали, что ты тоже здесь.
Охрана напряглась.
- Привет! - отозвался Христо, демонстративно повернувшись к своему эскорту спиной.
- Шшш, тише, - Розовский улыбнулся. - С возвращением, кэп. Как съездили?
Христо отмахнулся:
- Да… как передвижной зверинец ездит.
- Слава, брат, слава.
- В гробу я ее видел.
- Святая простота. А о чем ты думал, когда вербовался на Ганимед?
Бывший капитан вздохнул:
- Ладно, проехали. У меня все не было случая извиниться за наши с тобой разборки в полете. Так вот, извиняюсь теперь.
- Брось. Ты ж не виноват, что тебе достался херовый спец по контактам, - Розовский растерянно усмехнулся:
- А если уж совсем честно - даже сейчас не представляю, как бы на моем месте поступил хороший спец. И руководство не представляет. Со всеми своими инструкциями о том, как-может-быть-нужно-не-действовать-чтобы-если-повезет-чего-нибудь-избежать… Ерунда это все, кэп.
- У тебя неприятности? Плохо выглядишь.
Розовский поморщился:
- Неприятности всегда есть, бог с ними. Лучше глянь, какая у нас примадонна нынче красивая.
- Она всегда красивая.
- Сегодня - особенно… До сих пор не понимаю, как ей удалось прорваться в новый рейс. Она ведь тоже подписывала обращение к руководству - ну, про тебя.
- Одно утешает: хоть несколько человек из-за меня не пострадали.
- Капитан, люди страдают не из-за кого-то. Они страдают за свои убеждения. И наградой им - безмятежный сон. А это немало.
…"Люди страдают не из-за кого-то…" В течение многих лет "безумный капитан" то и дело повторял эту простенькую формулу, как мантру. Бесполезную мантру: разросшийся метастаз совести напрочь отказывался воспринимать разумные доводы.
…Андрея Розовского вскоре после проводов второй экспедиции перевели из космофлота куда-то еще. В какой форме ему перепало эхо ганимедских событий - осталось тайной, и в последствии, как положено, обросло домыслами. До его персоны не удалось добраться даже самым упертым журналистам.
* * *
На улице кто-то окликнул бывшего капитана.
Доктор стояла у открытой дверцы автомобиля. В чем-то светлом, и сама вся - светлая, этакое порождение ледяных чертогов космоса.
- Привет, кэп.
- Здравствуй.
- Ты ведь был на проводах?
- Был.
- Даже не подошел.
- Боялся спугнуть твою удачу.
Дальше - неловкое молчание. О чем говорить? "Как дела" - прозвучит, наверно, по-дурацки. Как дела - и так ясно. Да и вообще: противно беседовать в присутствии стукачей, которые по совместительству охранники…
Наконец, доктор улыбнулась:
- Капитан… есть чувство, что все будет хорошо.
- Да и так прекрасно. Добрых звезд тебе, Аня.
Развернулся и отправился к своей машине.
Се ля ви. Кто-то - на трассе, кто-то на обочине. Обычное дело.
Анна ушла из жизни Христо Ведова. Остались только шаги командора.
Кто бы мог подумать два года назад, что когда-нибудь это окажется так просто.
Так по-идиотски просто.
* * *
В ту ночь ему приснился Ганимед. День отлета домой, затем - предыдущий и так далее, будто кто-то прокручивал пленку от конца к началу. Шесть месяцев просвистели в обратном направлении, но, когда фильм откатился к первым неделям на планете, Христо заметил неладное. А именно: не было встреч с Чужими. Никто не ездил в Город брать образцы речи циклопов; никто не возил в муравейник слизней, искалеченных при падении метеорита, потому что
… циклопы не приходили в гости к людям, не ползали по крыше планетарного купола, потому что
… капитан Христо Ведов не угонял вездеход, не ездил к Чужим извиняться за случайную стычку, потому что
… стычки тоже не было, земляне не отправлялись в разведку на север - посмотреть на таинственный вулкан, потому что
… вулкана никакого не оказалось на предварительных снимках, потому что
- щелчок -
- следующий кадр выскочил куда-то за пределы фильма -
… экспедиции на Ганимед не было, а среди марсианских дальнобойщиков никогда не существовало капитана по имени Христо Ведов, потому что
… человек с таким именем не рождался на свет.
Христо проснулся с четким ощущением: все произошедшее - правильно, только оно должно было произойти с кем-то другим. Какая-то немыслимая накладка - и Христо Ведов оказался причастен миру, в который он не приходил, и судьбе, которая ему не предназначалась. Тогда бывший капитан понял: случилось необратимое. Он больше никогда не сумеет вернуть себе Землю. Сделать ее своей.
Может, это и было началом безумия. Смотря что считать безумием.
* * *
После проводов "Ганимеда" Христо вернули в изолятор.
Когда он вышел из машины и увидел знакомые ворота жилого корпуса, внутри все скрутило. Первый импульс был - броситься вперед и, пока не схватили, разбить голову об стену… "А если не успеешь? Или - не насмерть?" - "Тогда… пусть делают, что хотят". Несколько секунд заминки - исступление сменилось апатией: поздно, момент упущен, уже насторожились.
Бывший капитан внутренне подобрался и вошел в двери корпуса.
Все понеслось сначала: тесты - гипноз - наркотики - транквилизаторы - снова тесты - снова гипноз… Иной раз Христо казалось, что он сходит с ума. Следующий сеанс будет последним: подопытный сорвется, задушит консультанта, разобьет окно, выломает решетку и… все. Дело закончится лоботомией.
Но когда становилось совсем тяжело, появлялся кто-то другой - нерожденный, непричастный этому миру, спокойный и мудрый. Появлялся - и давал пленке задний ход, останавливал машину, летящую к обрыву.
Принадлежность двум мирам. Две реальности. Две души.
Так прошел год. Нерожденный появлялся все чаще и чаще. Начал задерживаться неделями. Перестал уходить совсем.
Его, разумеется, не выявили ни тесты, ни гипноз - невозможно выявить то, чего нет.
… А позже он куда-то исчез. Оказавшись в летном городке, Христо иногда вспоминал о своем альтер эго, но ни разу больше не ощутил его присутствия.
* * *
В общей сложности "предположительно инфицированного Чужими" капитана выворачивали наизнанку в течение двух лет. По окончании этого времени, так и не обнаружив ничего интересного, отправили в летный городок, с предписанием ежемесячно являться на обследование по месту работы.
На сей раз до Среднеросска Христо добирался поездом. В запертом купе, в компании троих сопровождающих. Выныривая только в туалет, когда в коридоре было пусто. Разумеется, тоже со свитой.
…Будь такая возможность - он бы, наверно, путешествовал гораздо дольше. Только и делал бы, что путешествовал… Дорога удивительная штука, она избавляет человека от самого себя. Дорога - время между временем, разность потенциалов между прошлым и будущим. Промежуточная, немая зона, в которой, если повезет, можно потеряться на всю жизнь. Параллельный мир, подвижный, существующий сам по себе. Лучше всего это ощущаешь, когда путешествуешь долго: спрыгивая очередной раз с бегущей ленты - будь то поезд, самолет или еще что - обнаруживаешь: относительно того, другого, статичного мира не переместился никуда. Альпийские вершины вызывают в памяти Кавказ, пирамиды фараонов похожи на пирамиды ацтеков, побережье Баренцева моря - на побережье Чукотки. То есть - нет, разные, и разница не только в названиях. Но, кажется, отличия эти - функция не пространства. Времени. Будто в том местечке, где уже побывал, многое изменилось за те дни, недели, месяцы, которые ты простоял на своей бегущей ленте…
Но это - так, мечты. Вся земная жизнь Христо Ведова прошла на маленьком кусочке Вселенной, между Москвой и Среднеросском. Сейчас он опять проезжал этот кусочек, глядел в окно и жалел, что больше уже никогда не получится сделать Землю своей. Тот, второй - нерожденный - мог бы. Но его больше нет. Выполнил свою задачу и исчез. Бог его знает, куда. Может быть, отправился искать свое земное воплощение.
…А на остановках окно занавешивали.
В начале пути молоденькая проводница попросила автограф. Христо оглянулся на сопровождающего - тот пожал плечами.
Утром девушка притащила свежий номер журнала "Космос":
- Вот… тут нет о Ганимеде, но больше в киоске ничего не нашлось.
- Да и ладно. Как вас зовут?
- Вероника.
- Красивое имя. Так звали мою первую любовь.
- Врете, небось? - смутилась проводница.
- Вру, - улыбнулся Христо. - Но имя все равно красивое. Что писать?
Она растерялась:
- Даже не знаю… Вообще - нет, знаю.
Решилась и выпалила:
- Я ребенка жду. Врачи обещают сына. Пожелайте, чтобы он вырос героем.
Христо вздохнул. Сама ты дите, с такими пожеланиями.
Вслух серьезно ответил:
- Быть героем - не значит быть счастливым.
- Счастье - слишком размыто. Оно ведь у всех разное.
- Вот именно.
Вот именно. Если б все переиграть - работал бы я сейчас научным сотрудником в каком-нибудь институте. Была бы у меня вот такая же стрекоза, носила моего ребенка… Кто у нее муж? Менеджер? Ученый? Таксист? Все одно неплохо. Главное - никакого космоса, ни боже мой.
- Тогда… - проводница еще немного подумала и твердо сказала:
- Пусть он сумеет сделать правильный выбор в жизни.
Кто - он? Ах, ну да - ребенок. Сын.
Между прочим, интересно: как выглядит правильный выбор, когда приходится выбирать между двумя заведомо неправильными решениями?.. Ладно, к черту софистику. Лети, стрекоза, и будь счастлива. Пусть твое дите сделает именно правильный выбор, что бы это ни значило.
Христо отдал девушке подписанный журнал. С сожалением посмотрел, как она выходит, закрывает за собой дверь…
Сожаление не укрылось от охранника:
- Средненькая, на мой вкус, женщинка, - усмехнулся он. - Чего ты в ней нашел?
- Отсутствие погон, - огрызнулся Христо.
- Извини за нескромный вопрос: ты баб одетыми трахаешь?..
- Пошел на х…! - взорвался бывший капитан. - Я могу хоть пять минут прожить без вашего трогательного участия?
- Живешь уже пятнадцать. Автографы раздаешь направо-налево. Пора честь знать.
- Ты засекал?
- А как же.
Христо промолчал и уставился в окно.
Один из сопровождающих поднялся с места и вышел. Через несколько минут вернулся обратно и, как ни в чем не бывало, сел у двери.
- Куда ты ходил? - спросил Христо не оборачиваясь.
- С девушкой поговорить.
- О чем?
- Напомнил, чтобы язык за зубами держала. Или нам тут нужно паломничество за автографами?
- Ее теперь на карандаш возьмут за этот автограф? - процедил Христо.
- Круче, - невозмутимо отпарировал охранник. - Отправят в пожизненное заключение, а родню вырежут до пятого колена.
- С вас станется.
- Окошко, между прочим, пора бы зашторить - станция близко.
- При чем здесь станция?
- А вдруг тебя на платформе возможные киллеры поджидают.
- Возможные киллеры меня и в собственном купе поджидают. Вообще с ними не расстаюсь.
- Ну, хватит. Господин Ведов, что происходит - гормоны разыгрались? Не вынуждайте нас прибегать к транквилизаторам. А если на вас среднеросская атмосфера так плохо действует - можно взять обратные билеты…
Господин Ведов зашторил окно. Долго сидел в прострации, глядя в щелочку между рамой и занавеской на пролетающие мимо поезда столбы и деревья.
Ни черта не изменилось. Перевели из зимней клетки в летний вольер, всего лишь.
В Среднеросске ему дали возможность двадцать минут пообщаться с матерью. На вокзале Елена Александровна села к ним в машину и ехала до окраины, туда, где начиналось шоссе, ведущее к летному городку. Там ей пришлось выйти и пересесть в другой автомобиль - в обратную сторону: уже в трех километрах от Среднеросска располагался первый пропускной пункт на закрытую территорию.
- …ко мне несколько раз твои журналисты приезжали. Спрашивали про детство, про все такое… - она улыбнулась. - Вряд ли остались довольны, рассказчик из меня - сам знаешь, тот еще.
- Напечатали, нет?
- Что-то напечатали… Да бог с ними. Улицу узнаешь? Мы тут два года жили. Воон там стоял наш дом, где сейчас стекляшка. А из-за стекляшки твоя школа выглядывает.
- Черт, и правда. До чего все изменилось. Тогда ж здесь совсем окраина была?
- Ну да. Среднеросск здорово вырос за эти годы. Уже двести тысяч жителей.
- Будущий мегаполис. Вообще-то понятно: Стрижиное поле неподалеку.
- Да… наворотили вы дел, - улыбнулась Елена Александровна. - Теперь, наверно, половина Земли будет работать на космос.
- Как дела у Коли?
- Хорошо. В аспирантуру поступил.