Достучаться к себе
Михаил добрел до своего двора, остановился у калитки. Не хотелось домой. Снова погружаться в серый морок, в котором все безразлично: кто ты, откуда взялся, зачем живешь… Какой-то взбалмошный черт внутри потребовал действий. Любых. Лучше - бестолковых…
Заглянул в дом. Маши нет, оно и к лучшему. Постоял среди комнаты, окинул взглядом стены и мебель. Ни с того, ни с сего в голове мелькнула какая-то чужая мысль: "Ты сюда больше не вернешься. А если вернешься - то уже не ты"… Помотал головой, прогоняя морок, взял ружье, фонарь и отправился в лес.
За ним поплелась неотвязная Шишка.
* * *
Шесть часов человек и собака шли вверх по склону - к избушке, где обычно останавливались ночевать шишкари и охотники.
Летом к заимке ведет хорошо набитая тропа, часа за четыре дойти можно. Сейчас никакой тропы нет. То и дело человек проваливался сквозь непрочный наст, по колено и глубже. Собака страдала меньше, но все равно страдала.
- Шла бы ты домой, - увещевал ее человек. - Вот ведь, охота пуще неволи.
Шишка поскуливала, но упрямо тащилась наверх.
Наконец, забрались на гребень. Михаил огляделся.
На горы уже сели густые сумерки. Избушка, немного скошенная на бок зимними ветрами, черным пятном виднелась в маленькой котловине у подножия лысой скалы. Чуть дальше - широкая длинная полоса грязного снега посреди проталины. Издали казалось - не снег. Живое создание. Затаилось, ждет чего-то. Оно напоминало… напоминало… черт его разберет.
"Существует лишь то, что ты видишь".
Понять бы еще, что я вижу…
Шишка ни с того, ни с сего зарычала, глядя куда-то назад, на пройденный путь.
- Ты чего? - Михаил посмотрел вниз.
Далекие, игрушечные крыши поселка и крохотные фигурки с фонарями, ползающие по главной улице туда - обратно. Машина, должно быть, пришла. Ждали днем, дождались к вечеру. Случается.
Собака зарычала снова.
- Не вижу, - человек внимательно пригляделся к последнему куску пути. Ничего примечательного, только деревья колышутся от ветра. Если б медведь - сейчас бы треску было… Может быть, конечно, хуже - волки… Нет, не видать.
- Не бойся. Все, кто есть - далеко. А мы почти на месте, - Михаил пошел в сторону избушки.
Шишка, продолжая ворчать, двинулась следом. У дверей остановилась, обернулась назад. Глядела в сторону подъема, и рычала, рычала…
- В дом идешь, нет? А то закрою.
Человек прошелся фонариком по комнате и сеням. Вроде все в порядке, только дров маловато. На сегодня-то хватит, а завтра придется идти на заготовки…
- Собственно, чего - завтра? Пойдем, какую-нибудь сушину притащим, куда нам с тобой больше. А эти не будем трогать.
Отправились за дровами. Собака очередной раз выразила неудовольствие по поводу таинственной напасти и потрусила за человеком в лес.
Рядом с избушкой тонкого сухостоя не оказалось. Все подчистили давно. Только парочка толстенных стволов, бензопилой разве что завалишь… Пришлось спускаться с седловины. Туда, где лес погуще.
- Оба-на… слушай, дальше вниз не пойдем, - сообщил человек. - А то навернемся и шеи переломаем. Видишь зарубку? Ни фига ты не видишь… Ладно, пошли, подруга, направо.
В эту сторону оказалось не лучше. Через несколько минут слабенький луч фонарика выхватил из темноты два сухих ствола, вполне подходящих, но… оба торчали на самом краю обрыва, опоясывающего гребень со стороны моря.
- Не сложилось, - сказал Михаил. - Потопали обратно.
Собака потерлась о сапог.
- Полночи будем дрова искать, - обнадежил ее человек. - А ты как хотела? Тебя никто со мной на седло не гнал… Хреново, понимаю. Вот и фонарик еле пашет…
Вдруг снег под ногами поехал. Михаил не удержался, упал, покатился вниз. Сорвался с обрыва, как раз между двумя сухостоями. Успел схватиться за вывороченный корень одного из них…
…Бесконечно долгие короткие секунды в ушах стоял собачий лай. Вокруг неожиданно стало светло, как днем. Скала, на которой висел человек, уходила вниз черт знает насколько, а под ней, под этой скалой, вдоль всего берега зияла полынья….
"Существует лишь то, что ты видишь", - сказал кто-то знакомый, в необозримом далеке утраченной памяти. - "Если не нравится - сумей увидеть другое, и - дотронься до Города".
За доли секунды перед глазами пронеслась вся жизнь… нет. Две жизни. Сперва - хаотично, перемешано, затем поток разделился на два и стало ясно: нужно выбрать. Что выберешь, с тем и останешься. Направо - спасешься, налево - сорвешься…
…Еще через долю секунды Михаил оказался на гребне, неподалеку от избушки. Или это - милосердная предсмертная иллюзия? Говорят, случаются такие…
Человек стоял один, без собаки. Свалившееся с плеча ружье валялось рядышком в снегу. Фонарика не было - остался на склоне или улетел в пропасть.
Но и нужды в фонарике не было тоже.
Сперва - полуденный свет. Потом он исчез. Не резко, а постепенно затухая, как лампы в зрительных залах театров перед началом представления… Наконец, погас совсем. Вокруг - ночная седловина. Луны нет. Там, где снег - чуть светлее, остальное - непроглядная тьма… Но почему-то эта тьма не казалась непроглядной. Почему-то было видно все до мелочей.
Человек потряс головой. Плюхнулся на колени, ткнулся лицом в сугроб. Кожу обожгло снегом. Живой… вроде.
Но как такое может быть?..
Михаил попытался вспомнить, что случилось на обрыве. Не вышло. В мозгах полная сумятица. Почему-то кажется - не Михаил он теперь… Но тогда - кто? Почему-то помнится - уже не первый раз этот кто-то падает с обрыва. Тогда, вроде, действительно упал… и все равно жив…
А где собака? Или не было никакой собаки?
Неподалеку от избушки бродит человек с фонарем. Зачем фонарь, разве так не видно? И откуда человек?.. Вот, заметил Михаила… или не Михаила? В общем, пошел навстречу.
Знакомый. Ну, да: рыжий Алекс из поселка Пробуждение. Человек с кошачьей походкой и привозным "Винстоном" в кармане.
Вспомнился поселок, и последние пять лет, и то, что было раньше - туристская группа, подобравшая Михаила на леднике. Амнезия, автокатастрофа… Вспомнился верхний слой жизни. А под ним, под этим слоем, маячили еще какие события. Казалось - вполне доступные, нужно только успокоиться и подумать.
- Мишка?
- Я… наверно.
- Нам сказали, что ты на заимку подался. Смотрю - тебя нет.
- А ты чего здесь делаешь?
- Гуляю, - ответил Рыжий и пояснил:
- У мужиков машина забарахлила, еле до поселка дотянули. Ну, обещали им завтра перебрать движок. Взялся этот… как его? Со слободы который, механик.
- Толя.
- Ага, Толя. В общем, на сутки ребята точно здесь застряли. Может, и дольше. Вот, отправились пострелять чего-нибудь. А я за компанию увязался.
- Кого сейчас стрелять, по весне?
- Да ладно, пусть развлекутся. В сезон-то у них оказии не будет… Где ты болтаешься? Я уж решил - дальше по гребню подался. Думаю - ни фига себе. До следующей заимки два дня пилить.
- За дровами ходил… чуть богу душу не отдал.
- Что такое?
- С обрыва навернулся. Почти навернулся. Как вылез - сам не понимаю.
- Ну, ты даешь, - хмыкнул Рыжий, - У тебя, я погляжу, как у кошки девять жизней. Пять лет назад уцелел, и нынче снова… Ладно, - он хлопнул собеседника по плечу. - Пошли снимать стресс.
- В смысле?
- У нас с собой есть. А то, знаешь, сухой закон - дело, конечно, полезное, но иногда до чертиков надоедает. Пошли, пошли.
- Подожди. Дров-то я так и не принес.
- Щас дерябнем и все вместе сходим. Один ты, что ли, топором махать умеешь.
- Втроем пришли-то?
- Вчетвером. Я, Серега с Тимуром и стажер еще ихний… не помню, как зовут.
Появилась Шишка. Встала в полутора метрах от Алекса, ощерилась и зарычала.
- И это чудо здесь? - удивился Рыжий. - Чего злишься, родная? Днем кровушки не хватило?
Неожиданно собака прыгнула, повисла у него на рукаве. Рыжий отшатнулся, вскрикнул:
- Да… твою мать! Совсем охренела, зараза!
- Брось, Шишка, брось, - Михаил попытался оттащить собаку. Та держалась крепко и продолжала рычать. Оторвать ее от Рыжего удалось только вместе с куском куртки. - Молчать! Сидеть! Тихо!
- Дай ружье, - потребовал Алекс.
- Сейчас, разбежался, - нахмурился Михаил.
- Дай, бешеная же!
- Сам ты бешеный. Шишка! Пошла вон.
Собака, продолжая ворчать, удалилась куда-то вниз по склону.
- Рука цела?
- Да так. Синяк будет. Насквозь не прокусила, вроде… Пристрелить ее надо. В следующий раз кому-нибудь горло перегрызет.
- Я тебе пристрелю.
- Пацифист хренов, - буркнул Рыжий.
- Ладно, все. Чего ты там говорил про горючее? Пошли в дом, стрессы снимать.
…Зрение по-прежнему вело себя странно. Темная комната, светлый круг керосиновой лампы, луч фонарика - все как положено, но углы и стены просматривались до мельчайших деталей, будто там дополнительная, отдельная подсветка… Даже не так. Видно было только то, что на свету, а про остальное Михаил просто каким-то образом знал. Именно знал - ему необязательно было переводить взгляд, он и так видел все одновременно. Необычное ощущение: ищешь, куда деть совершенно бесполезные глаза…
У стола, рядом с лампой, сидел частый гость поселка Пробуждение - шофер-дальнобойщик Серега, рослый квадратный мужик, бородатый и слегка седой. Резал сало на газетке. Его напарник Тимур, тощий и раскосый - не то татарин, не то узбек - возился на лежанке, подсвечивая себе фонариком, перетряхивал одеяла. В уголке сидел еще один охотник, незнакомый. Совсем молодой парень, смуглый, с птичьим лицом.
- Принимайте пополнение, - объявил Рыжий. - Мишка нашелся.
- Привет, привет, - отозвался Тимур, сползая с лежанки. - А мы думали, тебя волки съели.
- Почти съели, - заявил Рыжий. - Он чуть с обрыва не навернулся. А меня собака тяпнула, между прочим.
- Не отравилась? - поинтересовался Тимур.
- Пошел к черту.
Серега встал, вытер руки о штаны, протянул Михаилу огромную лапищу:
- Здорово, пропажа.
Поднялся с места и четвертый охотник.
…Уже протягивая руку, Михаил вдруг увидел всю картинку будто бы сверху. Увидел, что стоит как бы в центре ромба. Вокруг - люди. Четыре человека - четыре угла ромба…
…А в следующий миг он оказался на лежанке, лицом вниз, в наручниках. Кто-то связывал ему ноги.
- Вот теперь можно и выпить, - ровным голосом произнес Алекс. И тут же снова перешел на свой обычный балагурный тон:
- Мишка! Не обижайся. Тебе мы тоже нальем.
Мозги прочистились мгновенно. Паззл сложился, все детали встали на места. Нелепая весенняя охота, брошенный на деревенского механика грузовик, навязчивая общительность Рыжего, необъяснимая злоба ласковой Шишки… Та жизнь, которую висящий над обрывом человек выбрал из двух возможных, вступила в свои права. И теперь уже поздно давать обратный ход. Осталось только выкручиваться в рамках нынешних правил.
…Именно в рамках нынешних правил что-то случилось там, на обрыве. Что-то выбросившее человека со скалы на седловину. Что-то…
"…сумей увидеть другое, и - дотронься до Города", - прозвучал в голове чужой голос.
Через долю секунды Михаил увидел себя вне домика, свободным от веревок и наручников. Вернее так: совсем недавно - Михаил. Рыбак, шишкарь и лесоруб из поселка Пробуждение. А ныне - пробужденный, с огромным прошлым, непонятным будущим и - без настоящего.
Почти тот час же из дверей избушки вывалило четверо людей в очках ночного видения, с парализаторами наизготовку.
Человек, ранее называвшийся Михаилом, увидел себя в опустевшем домике. Закинул на плечо рюкзак, схватил ружье. Разбил прикладом окно и, целясь в Рыжего, выстрелил. Промахнулся. А в следующий момент оказался на соседнем перевале, в полукилометре от домика. Опустился на снег, попытался утихомирить пульс и бешено несущиеся мысли…
Охота, говорите. Ну да, охота. Сафари длиной в шесть лет. Можно продлить это развлечение: "увидеть себя" где-нибудь в Среднеросске, в Москве, одним словом - не здесь. Увидеть - и дотронуться до Города. Пусть ловят дальше. Это, наверно, самое хорошее решение.
Вот только - ненависть.
Всех, кого ненавидишь, не достать. Но четверо-то уже здесь…
Человек шагнул на склон гребня, туда, где давеча пытался искать сухостой… давеча? Нет. Бесконечно давно, в прошлой жизни, в иной реальности. Нашел дерево с зарубкой, знак - обрыв рядом… Выбрал ствол потолще, спрятался за ним. Выстрелил в воздух, перезарядил ружье и стал ждать.
Ждал минут десять, хотя показалось - целую вечность. Ноги затекли от неподвижного стояния.
Наконец, сверху послышался скрип снега и тихий, отрывистый разговор.
Спускались двое: Тимур и Алекс.
Человек, ранее бывший Михаилом, прижался к стволу и громко спросил:
- Чего за мной-то потащились? Испугались, что опять убегу?
И тут же переметнулся за другое дерево, чуть ниже по склону. Шумно стряхнул снег с ближайшего куста, переместился еще на несколько метров. Вниз, к пропасти…
У дерева с зарубкой охотники предусмотрительно остановились.
- Черт… - выдохнул Алекс. - Мишка, ты где? Давай поговорим.
Подождал ответа, но "человек-невидимка" молчал.
- Есть деловое предложение. Пойдем с нами, мы поможем тебе вспомнить, кто ты такой.
Дичь переметнулась за спины охотников и доверительно сообщила чуть ли не на ухо:
- Я знаю, кто я такой.
Они резко обернулись. Два выстрела из парализаторов. Оба с опозданием: мишень успела исчезнуть.
- Никак память проснулась? - невозмутимо поинтересовался Рыжий.
Теперь они встали спина к спине. Один смотрел в сторону обрыва, другой - назад, откуда пришли…
На сей раз ответ прозвучал с самого края пропасти:
- Да нет. Фотографию в интернете видел.
- Тоже неплохо, - ровным голосом сказал Алекс. - Тогда ты понимаешь, что убивать тебя не в наших интересах. Пылинки сдувать будем. Идем, Мишка. Ничего, что я тебя - Мишкой? Привык уже.
Накатила бесконтрольная ярость. Больше года эта рыжая тварь ходила чуть ли не по пятам…
Сквозь ярость чужой голос в голове настойчиво повторил: "Существует лишь то, что ты видишь. Сумей увидеть другое и дотронься до Города".
"А если нас двое, и оба видят разное?" - мысленно спросил "безумный капитан" и тут же вспомнил ответ: "Значит, разное и получат".
Христо увидел, как пласт снега под ногами рыжего Алекса отрывается от общей массы, ползет к обрыву… Рыжий попытался ухватиться за тонкий ствол молодого деревца - ствол мягко выскользнул из земли, будто коренился не в мерзлой почве, а в чем-то очень нежном…
Вот так. А если не хватит оползня - устроим лавину. Дело хозяйское.
…Через несколько секунд Рыжий сорвался с обрыва и полетел вниз.
- Каждому свое, - откомментировала его падение неуловимая дичь и переметнулась выше по склону.
Пошел следующий оползень. Тимур успел отбежать в сторону, прижался спиной к дереву и застыл, напряженно глядя туда, откуда последний раз слышался голос. Сейчас агент представлял собой отличную мишень…
Помешала Шишка. Явилась невесть откуда, бросилась на охотника, вцепилась в плечо. Тимур попытался стряхнуть собаку, оступился. Рухнул, но удержался на склоне, вогнал в снег ствол парализатора. В левой руке появился нож.
Шишка завизжала.
В следующий момент Христо оказался рядом с Тимуром и выстрелил агенту в голову. Убитый покатился вместе с оползнем вниз, а "безумный капитан" подхватил собаку и увидел себя возле домика.
В избушке кто-то что-то говорил. Остальные двое охотничков раздумали охотиться?..
…Черта с два. Христо чуть не проглядел стажера, еле успел исчезнуть из-под выстрела. С собакой на руках шагнул на соседнюю седловину. Там бережно положил друга на землю. Осмотрелся.
А ведь здесь широченная площадка, как раз чтобы посадить борт. Не об этом ли Серега сейчас договаривается по телефону?.. Ерунда. Никто не полетит сюда в потемках. А к утру в этом богом проклятом месте будет некого ловить.
…Долгое время Христо пытался оживить Шишку. Город молчал. "Город может все", - настойчиво шептали полузабытые голоса откуда-то со дна памяти. Но мертвая собака оставалась мертвой. Значит, не все может Город. Или - не для всех… Значит, некоторым дано только убивать…
"Безумный капитан" перезарядил ружье. Шагнул обратно к избушке. Осторожно выглянул из-за угла. Никого.
Лампа в доме не горела.
Христо выстрелил в воздух. Подождал минуту. Тишина.
Если оставшиеся двое дернули в поселок, то они - полные мудаки, поскольку не дойдут.
Скорее всего, сидят в избушке. И хрен их достанешь. Будут тянуть время, ждать подкрепления. И палить в любой силуэт, буде таковой нарисуется за окном или в дверях.
Сумей увидеть другое…
"Безумный капитан" увидел, как верхний венец сруба занимается огнем. Если вы там - я вас оттуда выкурю. Спрятался за деревом, взял дверь избушки на прицел.
Громилу-дальнобойщика удалось положить раньше, чем он успел выстрелить. Стажер удрал через окно и рванул в лес. Еще минут десять Христо гонялся за агентом от дерева к дереву, не успевая прицелиться: тот ни разу не повернулся спиной дольше, чем на секунду.
На седловине разгоралась избушка. Гасить ее было некогда. К тому моменту, когда дичь, наконец, достала последнего охотника, верхняя часть сруба полыхала во всю.
Христо забрал с соседнего перевала мертвую Шишку, шагнул с ней в домик. Положил собаку на пол и выскочил наружу за секунду перед тем, как потолочная балка рухнула вниз.
С минуту глядел на погребальный костер. Жаль, надпись негде оставить. Хотя бы без имени, просто - "друг"…
"Безумный капитан" оттащил от двери уже задымившееся тело Сереги, пихнул в сугроб. Здесь не твоя могила, охотник. Здесь друга хоронят… Подхватил гиганта под мышки, приподнял чуть-чуть и увидел себя на обрыве. Столкнул труп вниз. Вернулся за стажером.
Этот оказался жив: свистящее дыхание, кровавая пена изо рта. Добить?.. Два раза вешать или расстреливать вроде не принято…
Злость куда-то ушла. Пацан ведь совсем. Может и впрямь стажер. Лет двадцать? Да нет, двадцать пять, вряд ли меньше… Все равно пацан. Самый возраст играть в суперагентов, в свободное от девок время.
…А главное - что теперь будет с пробужденцами? Зачистят их всех, к чертовой матери, за общение с особо опасным субъектом?..
Христо поднял раненого, шагнул вместе с ним во двор колдуньи Веры. Усадил парня на крыльцо, постучал в дверь и вернулся обратно на гребень, к сторожке. Сумеет ведьма вытащить щенка с того света? Наверно сумеет, и не таких поднимала.
Пусть он живет. Пусть расскажет своему начальству, что здесь, в поселке, никакого "безумного капитана" отродясь не водилось. Был только безобидный полудурок, амнезией пришибленный. Превращение блаженного в дьявола никто из пробужденцев не наблюдал…
…Странное двойное зрение исчезло совсем. Тьма, бесприютная тьма на седловине. И ветер, раздувающий огонь.