Я тоже своего не догнал. И правильно сделал, что не полез в развалины. А вдруг этот кент просто-напросто растворился бы в воздухе?.. Еще одна иррациональная идея уайтбола: шпиков своих нам на хвосты сажать. Вот дурь. Ладно - я, Шурке-то зачем?..
Может, это один и тот же шпик? Мой тоже был длинный и, кажется, не блондин…
- А восемнадцатого точно ничего эдакого не было?
- Говорю ж тебе - спали весь день. Ливень был страшенный, телевизор барахлил, компутер зависал, вот и дрыхли. А накануне вечером ветер был сильный, ажно целый ураган, стены дрожали. Я даже на чердак лазил - показалось, ходит там кто-то. Никого не нашел, естественно.
Интересно, если покопаться в этом "ничего не происходило", каких загадочных совпадений я еще накопаю?
Только уже надоело. Сбрендить легче, чем найти какую-нибудь ясность. "Есть вещи в этом мире, друг Горацио…"
- Ладно, Шурка. Ты тоже не пропадай, звони иногда. Сотруднице - привет. Как девушка-то, ничего?
- Спрашиваешь. Ну, бывай!
Накатила апатия. Острое отравление мистикой. Ни малейшего желания раскладывать все по полочкам, идти к Вику, строить бестолковые гипотезы… Ну, хорошо: узнал, что уайтбол имеет не только меня. Шурку он тоже имеет, непонятно за какие грехи. От этого легче стало?..
Выключил машину и завалился спать.
Добро пожаловать в дурдом
Все похороны одинаковы. Так же как и свадьбы.
В отличие от свадеб на похоронах гости периодически забывают, по какому поводу собрались - время от времени видишь улыбки, обладатели которых тут же спохватываются и восстанавливают мину, соответствующую обстоятельствам. Ходят небольшими стайками, тихонько переговариваясь и распределяясь по углам. Во время отпевания чинно стоят вдоль стен, опасаясь сделать что-нибудь неуместное, вне протокола…
Почему-то нигде так остро не ощущается отсутствие смерти, как на похоронах. "Лицом к лицу лица не увидать…" Человек, лежащий в гробу, совсем не похож на того, с кем ты был знаком. Он слишком мертвый для этого.
Лишь когда ящик уже опущен в могилу и засыпан землей, спохватываешься: кажется, мимо тебя прошло что-то очень важное, а ты так и не понял - что именно…
Когда приходится хоронить близких, все совсем не так. Но близких, слава богу, случается хоронить гораздо реже, чем чужих.
Ри, Саша и я отправились в путь на служебной машине. Разговор по дороге не клеился: подозреваю, гости слегка стеснялись, что не испытывают ничего подходящего к случаю, и боялись задеть чувства землянина. Хотя я тоже ничего подходящего к случаю не испытывал. Просто глазел в окно, привычным образом отдаваясь любимому действу - дороге. К моменту прибытия на кладбище мои мысли стихийно плавали неизвестно в каких мирах, и можно было ничего не изображать: рассеянный вид ничуть не хуже печального. Только когда на крышку посыпались первые комья земли, механически отметил, что сама гибель Юры похожа на похороны: и там, и там нашего приятеля завалило…
Потом были поминки. Я честно пару часов высидел за столом, затем под шумок сбежал на улицу.
За дверями кафешки - небольшой скверик. Я прошел его насквозь и оказался на пустынной набережной, в давние времена отгороженной от реки каменным бордюром. Бордюр местами разрушился, в провалах разрослись молодые березы.
Погода изменилась, заметно похолодало. Ветер гулял по верхушкам кустов скверика, гнал волны по реке, раскачивал тонкие березовые стволы.
У парапета - женщина в светлом плаще.
Я подошел ближе.
Саша. Тоже сбежала из кафе.
- Здорово иногда возвращаться домой, - тихо сказала звездная леди.
- Трудно все время жить в космосе?
- Не знаю. Привыкла. Когда пришло добро на участие в контактно-исследовательской группе Леты, мне еще не было двадцати пяти. В таком возрасте привыкать легко.
- Как вам удалось попасть в состав группы?
- Конкурс был, но не очень большой. У нас человек тридцать на место. У технарей и естественников - человек пятьдесят, что ли… Не так много народу рвется в дальний космос. Три мира - не родной Ганимед. Если нашим партнерам-светлячкам вдруг надоест работать извозчиками, колонии окажутся отрезанными от Земли. Они, разумеется, автономны, но тем не менее. Не погибнуть страшно - знали, на что шли. Страшно потерять родину. Навсегда. К этому невозможно быть готовым. На Эребе и Лете сейчас всего три человека старше сорока пяти. Кстати, одному из них я обязана приглашением академика Венского… ладно, не важно. На молодежь делали упор при комплектации групп. Но люди за тридцать особо и не стремились к нам попасть.
- Скажите, как специалист: велика вероятность, что светлячки бросят проект "Три мира"?
- Ну… общую установку на этот счет вы, наверно, знаете: светлячки заинтересованы в людях постольку, поскольку мы снабжаем их расчетными данными о планетарных системах. Мотаясь по одним и тем же маршрутам, они не получают новой информации.
- Можно я не поверю в эту установку? - улыбнулся я.
- Можно, - ответила Саша. - В нее никто не верит… По сути, конечно, светлячки могут выйти из проекта в любую минуту. Их ничего не останавливает. Эреб, Аркадия и Гиперборей - жизнеспособные отстрелившиеся колонии. Самостоятельные Города. За своих отстрелков светлячки не слишком переживают, с какой стати им беспокоиться о наших. Детки выросли и разлетелись в разные стороны. Естественно и разумно.
…Какой-то морок: на секунду показалось, что разговариваю не с человеком. То ли из-за чужих интонаций Саши, то ли… Должно быть, все мы ксенофобы - где-то на глубоко запрятанном бессознательном уровне. Отсюда и ужастики наши: непостижимый аморфный монстр с нечеловеческой логикой и этикой вселяется в хрупкое тело земной женщины…
Я мотнул головой - наваждение исчезло. О чем это мы говорили? Ах, ну да.
- Тогда совсем непонятно, почему партнерство до сих пор не прекратилось.
- То, что я сейчас скажу - всего лишь версия, - ответила Саша. - Хотя на Лете она, пожалуй, самая популярная… Светлячков интересуют люди. Именно люди. Мы для соседей - нечто более серьезное, чем они для нас.
- Почему?
- Человек в своих прогнозах исходит из видового многообразия, присущего его родному миру. Для нас Чужие - не такое уж потрясение, что-то подобное ожидалось давно… А в представлениях светлячков никакого видового многообразия не существует. До недавнего времени они ощущали себя вообще единственной формой жизни во Вселенной. Даже этот мох, который светлячки сеют, они считают частью своего организма - ну, приблизительно как мы воспринимаем собственные ногти и волосы. В понятийной базе наших друзей категории "другой", "чужой" отсутствуют как класс. Только сейчас у них начинают приживаться эти понятия, и чем больше приживаются - тем больше светлячки осознают, что открыли для себя совершенно новый мир. Революция в представлениях.
…Что-то на эту тему я читал - кажется, уже после амнезии. А может, и до нее читал.
Самых первых встреченных землян циклопы восприняли как… собственных искалеченных сородичей. Чудовищным образом искалеченных: тела деформированы до неузнаваемости, поведение неадекватное, речевые способности утеряны… Обычно соседи добивают своих инвалидов и безнадежно раненых. Единственное, почему земляне избежали этой участи - они явно принадлежали другому Городу. Чужое. Нельзя. Табу.
Позже циклопы заподозрили, что все не так просто. Поспособствовала озарению, видимо, земная техника: вездеходы, планетарные челноки. Это хозяйство никак не вписывалось в концепцию изуродованного "отстрелка". Оно вообще ни в какую концепцию не вписывалось, а таинственные "инвалиды" продолжали хранить молчание…
- Жуть, если задуматься, - я облокотился на парапет, глянул вниз - туда, где река мелкой рябью убегала в какое-то свое неизвестное будущее. - Нет, правда - жуть. Человек бы свихнулся, столкнувшись с таким испытанием для интеллекта.
- Все рано или поздно эволюционирует, сознание в том числе. Один свихнулся, второй, а третий принял. Светлячкам, разумеется, проще: понятие невозможного у них отсутствует, и вряд ли когда-нибудь приживется. Все, что происходит - происходит потому, что возможно. Огромный потенциал приятия. Они и соображают из-за этого лучше, чем мы. Опять же: нет почвы для внутреннего конфликта, а значит - для безумия.
…В речке колыхалось что-то темное, временами казалось - живое. Лишь когда течение прибило эту штуку к берегу прямо под нашей площадкой, стало видно - кусок автомобильной покрышки…
- Саша, можно задать бестактный вопрос?
- Я уже не помню, какие вопросы на Земле считаются бестактными. Спрашивайте.
- Что у вас со щекой?
- Это, - она потрогала ожог. - Приключение.
- Расскажите, если не секрет.
- Да нечего особо рассказывать. Перед отбытием сюда летала на Эреб. Когда выходили с посадочного поля, там приключилась авария. Рванул топливный бак вездехода. Я отделалась легко. А мой товарищ… он рядом с той машиной был.
- Погиб?
- Да. Мы вместе должны были отправляться на Землю. Я - к Венскому, он… ну, теперь уже неважно.
- Мне очень жаль.
- В колонии смерть - обычное дело.
Ни черта не поймешь по лицу. Они что, действительно не умеют переживать из-за таких вещей? Ладно - чужой человек, но - "товарищ"…
- Разведочные экспедиции редко обходятся без жертв, - продолжила Саша. - И на буровых станциях люди часто гибнут. За границей расчищенной зоны хищные рептилии бродят… и это - далеко не единственная прелесть нашей экзотики.
Да нет, все-таки переживает.
- Не вспомните, в какой день это произошло?
- Зачем?
- Не знаю.
- На Эребе календарь считают не по Земле, но я попробую соотнести. По-вашему это было… - Саша остановилась, потом продолжила:
- Тринадцатое июля. Старое доброе тринадцатое число.
…Так и есть. Лес, гроза, дурь, птица в огненном потоке.
А там, на Эребе - полыхнувшая машина…
Вдруг в башке мелькнула бредовая мысль: если б я не упал тогда мордой в костер - не забрала бы оранжевая река две жизни вместо одной? Может, я часть того пожара на себя оттянул?..
Охренеешь с этим уайтболом, блин!
- Да, еще одно… - некоторое время я мучился, пытаясь сформулировать вопрос корректно, поскольку не вышло - бухнул напрямую:
- Саша, где я мог видеть вас раньше? Никак не отделаюсь от ощущения, что мы знакомы.
Женщина посмотрела на меня, будто ожидая продолжения. Я не купился: эту особенность мимики Чужих уже получилось вычислить. Она ждет, но не продолжения, а когда к ней самой придет мысль. Думает, если по-нашему.
- Нет. У меня хорошая зрительная память. Я вас совершенно точно раньше не встречала.
Врет - не врет? Опять ничего не прочтешь по лицу. Ладно, не все сразу.
* * *
Микроавтобус долго одолевал тягучий подъем, и, наконец, выкатил на самую высокую точку дороги. Открылась широкая панорама: мощные дебри по обеим сторонам от шоссе резко оборвались, впереди до самого горизонта - поля с редким, мелким подлеском. А вдали, справа от дороги - белое что-то… уайтбол.
Без вариантов.
- Вик, ты когда-нибудь обращал внимание, на что похожа эта штука издали? - поинтересовался я.
Все дружно посмотрели в окно.
- Надо же, и правда - белый мяч, - без интонаций произнесла Саша.
Мяч или шар, довольно четко обрисован и слегка движется. Будто подпрыгивает, отталкиваясь от горизонта.
- Виден целиком. С чего бы? Обычно краешек торчит, ну - полусфера, - задумчиво проговорил Вик. - Не иначе - горку под собой вырастил и теперь по вершине катается. Серж, это по твоей части.
Геолог неохотно выплыл из своих мыслей:
- Это не горы. Орогенез - процесс крайне медленный, там счет на геологические эпохи идет, никак не на дни. В нашем случае можно говорить только о сейсмической активности. Уайтбол, судя по всему, зона мощнейших землетрясений. Одни блоки проваливаются вниз, другие выталкиваются наверх.
- Ну да, - проворчал Вик. - И за ночь обрастают травой, вековыми деревьями, и ни малейшего следа разломов…
Серж скривился и устало произнес:
- Вик, не ты ли говорил нам, что в зоне уайтбол часто случаются галлюцинации? Подобная сейсмическая активность сама по себе уникальна - причем, не только для древней платформы, но и вообще для древней матушки-Земли. Тебе этого мало. Вековые деревья у него за ночь вырасти не могут, а горы, видите ли, могут… Давайте не множить абсурд, ограничимся тем, который уже имеется.
- Как угодно. Извини, Серж.
Но тот уже снова погрузился в себя.
Меня подмывало спросить - а как Венский описал геологам эти… ну, скажем, неожиданные изменения рельефа? Ладно, сейчас, пожалуй, не стоит.
А еще было интересно, почему во время диалога наши космические гости обменивались многозначительными взглядами… да хрен с ним. Когда-нибудь все встанет на свои места.
Или не встанет.
Я обернулся к окошку и принялся разглядывать таинственную фиговину, беспечно прыгающую на горизонте. Уж ей точно не было никакого дела до наших теоретических баталий…
- Вик, я не успел посмотреть киношку про мячик.
- У старика запись есть. Так что все равно придется.
Мяч или шар был размером с вечернее, заходящее солнце, хотя, конечно, не такой яркий. Впрочем, и не бледный. Эдакий полупрозрачный пузырь с подсветкой… и с каким-то шевелением внутри. Хотя не факт, что внутри, и не факт, что шевеление: то могли просвечивать контуры местности, по которой это чудо прыгало. А может, просто игра светотени, на контрасте освещенных и неосвещенных участков в полости шара. По мере приближения к объекту четкости почему-то не прибавлялось.
Чем дольше я на него смотрел, тем больше вспоминались цветистые легенды про НЛО, напичканные существами по образу нашему и подобию, только зелеными…
Ассоциация появилась не только у меня.
- Черт его разберет, может, он и правда к нам из космоса свалился, - проговорил Вик.
- Как советуют философ Оккам и мент Савицкий, не стоит множить сущности без нужды. Нам тут что, своей доморощенной мистики не хватает?
- Своей - хватает, это точно. Я не говорил тебе, кто у нас в группе - второе по осведомленности лицо? Только не удивляйся. Хотя ты теперь уже вряд ли чему-нибудь удивишься. Доктор Ружевски, этнограф. Эдакий кот ученый. Особа приближенная, с нашим старпером не разлей вода. Ну, и нам перепадает чуть-чуть всякой фольклорной чепухи: в свободную минутку док Ружевски любит сказки рассказывать… Так вот: если сопоставлять с некоторыми сакральными представлениями и поверьями у разных народов, получается что мячик наш - чуть ли не заурядное явление, а никакой не феномен.
- А в несвободную минутку чем этот доктор занимается?
- По базам данных рыщет. Уайтбол выкинул какой-нибудь новый фортель - док тут же в очередную академическую базу, аналогов в фольклоре искать. Когда находит - ужасно радуется и бежит рассказывать кому-нибудь, кто спрятаться не успел.
- Ладно, доктора тоже послушаем. Фильм посмотрим, сказки послушаем… а там и отпуск кончится.
- Сдрейфил, что ли?
- Не то чтобы сдрейфил, просто уже устал.
- Пройдет. Думаешь, кому-то легче?
- Остальные знают, зачем едут. Только я до сих пор не представляю, на кой мне ваш уайтбол. Чувствую себя экскурсантом.
- И это тоже пройдет. Не успеешь чихнуть, как почувствуешь себя тягловой лошадью, Атлантом, Фигаро и Золушкой в одном флаконе.
- Поживем - увидим.
- Не бросайте нас, Миша, - улыбнулся Ри. - Должен же быть в нашей сумасшедшей команде хоть один нормальный человек.
Приятно, черт возьми, когда в тебя верят.
…По мере приближения к месту мячик рос, контуры размывались, теряли контрастность…
Километрах в двадцати от Зеленцов нас тормознули омоновцы, проверили документы.
- Вик, а эти тут зачем?
- Охраняют аномальный сектор - мало ли что.
- Серьезное дело.
- А то ж.
Позже был следующий кордон, а еще через несколько верст показалась окраина поселка.
Мы проехали пустующие Зеленцы насквозь. Грустное зрелище: молчаливые избушки, поваленные заборы. Колодезные срубы поросли травой и березами. Редкие трехэтажные дома обветшали, кое-где разрушились и теперь похожи на заброшенный долгострой… Ни человека, ни котенка, только вороны иногда. Само собой всплыло в голове: "Оставь надежду всяк сюда входящий"…
- Раньше мы в этот поселок зимовать перебирались, - сказал Вик. - Вначале, пока на базе теплые корпуса не построили. А теперь тут совсем никого нет.
- Вик, далеко еще? - встрепенулся Серж.
- Да нет, все. Это уже Зеленцы. А чуть дальше, на отшибе - наша база. Приехали, дамы и господа. Добро пожаловать в дурдом.