- Я же говорю - припадочный. Смотри осторожно, а то нападет и точно покусает. Слушай, давай обойдем его, а? Неохота мне с местной фауной связываться.
- Нельзя обойти. Видишь - заросли.
- Значит, так и будем стоять, чудное видение разглядывать? А если кинется? Давай вернемся и зайдем с другой стороны.
- Нельзя Яна.
- Почему?
- Мы заблудимся.
Девушка огляделась: заблудиться, конечно, в чаще можно, но они же, не пойдут далеко - на пару метров всего. Главное, лохмотушку обойти, не задев и не потревожив, а то неизвестно что припадочное существо устроит.
Девушка уже развернулась и сделала пару шагов назад, Авилорн успел схватить ее за руку и шагнуть следом. Оба тут же оказались не в зарослях, а у опушки леса, чуть правее того места, где виделись с гаронами.
Яна замерла в шаге, и, боясь поставить ногу на землю, спросила эльфа:
- Я сделала, что-то не то?
- Угу, - подтвердил тот. - Вернулась в исходную точку. Пару шагов и вернемся на границу.
- Не хочу.
- Тогда поворот и два шага назад. Будем надеяться, получится.
Яна послушно повернулась и шагнула, не выпуская руку эльфа из своей ладони. Оба опять оказались там, где стоял странный человечек. Он хихикнул и заплясал, неуклюже переставляя стопы-ласты.
- Что это было?
- Я тебя предупреждал.
- Было. Извини, не поверила.
- Ничего. Хорошо, что все обошлось…
- Да уж. Это мы с тобой опять бы топали столько. Из-за меня.
- Еще вопрос пришли бы сюда или нет. Многие так и пропадают. Шаг назад и все, кольцо начинает путать, не выпускает в следующий круг. Помнишь Вэйхатела, про это он и говорил, предупреждал.
- Что за Вэйхател?
- Горрин.
- Только о них не надо! Пожалуйста. А то помяни упырей к ночи, набегут не отобьешься…
- Почему к ночи?
- Ну, ко дню. Без разницы. Мне этого танцора хватает, - кивнула на существо. - Что теперь делать?
- Бе-еее, - опять принялось дразниться оно.
Яна задумчиво посмотрела на него и решительно отодвинула с дороги. Существо сначала обиженно запищало, а потом заверещало и так громко, что девушка испугалась за свои уши - зажала их ладонями.
- Вот она какая Иерихонская труба!
Авилорн молча указал ей на кроны деревьев - по веткам, по лианам сползались такие же мохнатые шарики на ножках-резинках, как тот, что выл, и мордочки они имели грозные. Яна поняла, что им сейчас окажут гостеприимный прием по всем канонам ада, и с ужасом уставилась на Авилорна:
- Бежим?
Эльф просто схватил ее за руку и припустил со всех ног. Как они пробирались сквозь заросли, Яна не понимала, да и некогда было думать - им на пятки наступали меховые шарики, сотрясая воздух воинственным кличем.
На счастье беглецов лес редел, все чаще попадались поляны кишащие насекомыми, которых Авилорн и Яна просто не замечали. Они неслись, сшибая с веток змей, превращая в фонтаны из лапок усиков и хвостов сороконожек, жуков и скорпионов. Останки уже шлифовали меховушки, протаптывая тропу для следующих смельчаков. И не отставали.
Яна начала выдыхаться и сбиваться с ритма. Легкая атлетика и в школе не была ее коньком, а бег по пересеченной местности с препятствиями, и вовсе был от рожденья незнакомым видом спорта. Вдобавок они вылетели на открытое место, усеянное костями, остовами реликтовых чудищ, где бежать было невозможно, не рискуя запнуться и сломать себе шею. Они проскакали по костям и черепам, тревожа пыль и прах погибших, поднимая тучу пыли и балансируя на мечте палеонтолога, как акробаты. Прокатились по хребту меж ребер выше Яны раза в три, какого-то исполина, снесли ребра другого и устремились к склону гряды. Потом по камням, прыгая, как кузнечики, руками и ногами цепляясь не хуже пауков - вверх. У пика девушка обернулась - клубы пыли поднятой меховыми существами, красноречиво сообщал ей, что они настырны и прилипчивы не меньше тиррона, но, вряд ли, настолько же безобидны.
- Когда же они отстанут? - подивилась она, бодро карабкаясь вверх. Встала у края обрыва, и невольно присвистнула - внизу простиралась белая пустыня. - Соль?
- Снег, - бросил Авилорн и, схватив девушку за руку, прыгнул, как всегда, забыв о веревке.
`Убью, эльфа', - пообещала себе Яна, летя вниз: `если останусь жива'…
И упала на снежный наст. Он треснул и поехал вниз вместе с гостями. Перед глазами замелькали островки черных камней, острые зубья валунов, белая снежная пыль. Яна закричала и тут же смолкла - в рот набился снег. В состоянии полного окоченения мозгов и тела девушку вынесло на лед, расплющило сугробом упавшим сверху, превратив в камбалу, прокатило до цепи припорошенных снегом камней. Она наехала на них и замерла, еще не веря, что жива. Перевернулась на спину и… получила в объятья прилетевшего эльфа. Он лежал на ней, хлопая заледеневшими ресницами, и силился что-то сказать посиневшими от холода губами. Яна сказала первой:
- Слезь с меня!!
Авилорн послушно отполз. Яна смогла увидеть, что погоня закончилась. Существа стояли на вершине гребня и, размахивая руками, что-то кричали, но спуститься вниз, повторив путь беглецов, не решались.
- Молодцы! Там и оставайтесь, - пробурчала девушка, с трудом поднимаясь. - Кошмар наяву! Ненавижу ад! - прошипела отряхиваясь.
- А что любишь?
- Риторический вопрос?
- Почему ты злишься?
- Еще один риторический вопрос?
- Нет.
- Авилорн, я тебя умоляю, не задавай глупых вопросов, иначе я здесь останусь, а ты дальше один пойдешь.
- Как же сестра?
- Аля? О-о! Аля! Не знаю, что я с ней сделаю. Такое рандеву мне на старости лет устроить.
- Разве она?…
- А кто? Я, что ли в экзотического принца влюбилась?! Ей гарон нужен был! `Я замуж выхожу'! Нет, ты представляешь, она за гарона замуж собиралась!
- Представляю.
- Да? А я нет! Лучше б за мумию вышла или за собаку, или за горшочный цветок! Фу-ты Цветочный горшок!
- Каждому свое, - заметил Авилорн, оглядывая местность. - Но, чтобы ты не говорила, суть сводится к одному - ты боишься.
Яна села на камни, спиной к гряде, оккупированной меховечками:
- Боюсь, - кивнула согласно. - Что скрывать? Я реалистка и отдаю отчет тому, что происходит и во что мы, молитвами моей любвеобильной сестренки, вляпались. Понимаю, что хорошего ждать не приходится.
- Откуда в вашем мире появляются недоверчивые пессимистки.
- Из стройных рядов доверчивых оптимисток, - буркнула девушка и достала из сумки сухофрукты:
- Будешь? - спросила у эльфа. Тот головой отрицательно качнул, задумчиво разглядывая ее. - Не хочешь, как хочешь. Мое дело предложить, ваше - отказаться, - проворчала.
И принялась жевать, поглядывая перед собой: за камнями лежало зеркало покрытого льдом озера - каток, километров на Боже мой. Дальше снежные барханы, серые островки камней до самого горизонта.
- Пейзаж, что ни шаг, то все `прекрасней'.
- Не так уж плох.
- А у тебя все и всегда - лучше не бывает. Тебе голову будут откусывать, а ты будешь любоваться зевом эльфоеда.
Авилорн рассмеялся:
- Новая раса?
- Да уж, куда нам, что-то новое изобрести или открыть - здесь! - закрыла сумку, одела как рюкзак. - Пойдем? Расширим свой убогий кругозор.
- Полна желания?
- Кого-нибудь изрядно покусать. Но лед кругом и снег. Однако, ставлю на кон два сухофрукта, кто-нибудь да подвернется. Не верю я в безжизненность и тишину.
Эльф промолчал и двинулся по льду. За ним девушка.
Под ногами Яны затрещала ледяная корка, а Авилорн, как будто, не ступал. Сурикова двигалась мелкими шажками, с ужасом глядя, как расходятся от ее следов тонкие веточки трещин. И ничего не сделаешь - назад нельзя, а впереди - кошмар пути. Подо льдом, прямо под ступнями девушки стали появляться какие-то силуэты, тени. Чем дальше, тем их больше, и они яснее принимают очертания диковинных чудовищ: видны клыки огромные, туши, панцири, недобрые глаза - акулы по сравненью с ними - ерунда.
- Авилорн, - глухо позвала Яна. - Я не дойду. Лед хлипкий. Сейчас рухну в полынью и все. Смотри, сколько желающих пообедать собралось.
- Ты невкусная, - заверил.
- Это ты знаешь, а они не в курсе.
- Не смотри под ноги, а гляди вперед.
- А толку?! Лед трещит, не слышишь, вот-вот рухнет! Тебе хорошо, ты не идешь - паришь.
- Нет, здесь летать и эльф не сможет. Но это лед надежды и если крепкая она, и он как камень, а у тебя, смотрю, надежды почти нет. Ты зацепись за веру и иди.
- Как зацепиться? Глазками, ручками? Покажи мне ее, ну, где она, ау?! Какая вера, какая надежда?! Ты глянь, они уже изнутри лед рушат, бьются головой, рептилии голодные!
- Брось сумку! - приказал эльф.
- Сейчас! С ума сошел, а как мы без еды, без заклинаний?!
- Цепляешься за груз ошибок - он тебя и тянет вниз! Мы без еды не пропадем, и пить найдем, а книга заклинаний - всего лишь веллинский толковый словарь!
- Не кричи на меня, я, может, последние минуты живу! И требую относиться ко мне трепетно!
- Перестань упрямиться, прошу! Брось сумку…
- Возьми ее ты!
- Мне своих ошибок хватит.
- Эгоист! - чуть не заплакала Яна, в панике глядя, как расходятся линии трещин, все глубже они и больше, все тоньше наст.
- Яна, брось сумку, она тяжелая и полна твоими заблужденьями. С ней ты не пройдешь, надежды лед ее не сдержит, и тебя. Не за нее держись ты, а за веру! Смотри, вода уже видна! Я не смогу помочь тебе, ты здесь решаешь, а не я!
- Да Боже мой! Какие заблужденья, причем тут сумка?! Там веревка…
- Нам нужна она? А то мы без нее не обходились!
- Из-за тебя! Нет, чтоб цивилизованно, спокойно слезть, ты прыгаешь! Благодаря тебе, я поняла, что чувствует ромштекс!
- Тогда упрямься - пусть тобой поужинают. Вижу, желающих все больше, а ты все ниже и почти в воде.
- Как ты можешь? Нет, чтоб помочь - зудишь и обзываешь!
- Вразумляю, - эльф дернул сумку, видя, что девушка уже ступней в воде и лед ее не держит. - Упадешь!
- Да забери! - откинула суму, но прежде книгу забрала, к груди прижала и дальше осторожно пошагала. А лед трещит и вновь грозит провалом.
- Яна!
- А может, побежим?
- Куда?! Ты в воду свалишься сейчас! Да выброси ты книгу! Я не смогу помочь тебе, пойми!
- Книга весит мало.
- Иллюзия! Любое заблужденье весомо тем, что путает нас. Оно нас тяготит, пойми ты! Самая пора!
- Я еще надеюсь. Сам сказал - поверь.
- Не лги, не место и не время. Вон твоя надежда, трещит и рушится, и ноги уж в воде!
Яна и сама видела, что еще шаг и окажется подо льдом. Она легла на поверхность, но книгу не отпустила, и поползла на ней, как на салазках.
Эльф лишь головой качнул:
- Зачем тебе словарь?
- Книга заклинаний!
- Как крепки человеческие заблужденья! Вы с ними в ад готовы, и погибнуть, но верность сохраните, и держитесь за них, когда пора их сбросить и руку протянуть для ценностей иных, что весят малость, но вечны, незыблемы, и выведут любого из переделок хуже во сто крат, чем эта!
- Ты злишься? Лучше бы помог, еще другом называешься, - бросила Яна, осторожно продвигаясь вперед.
- О, глупый человек! А я что делаю?
- Не обзывайся, я тебя не оскорбляла. Сейчас рухну, утону. Будешь потом жалеть, что вел себя отвратительно со мной. Пусть тебя совесть замучает! Лед надежды, словарь! Я его читала, и тиррон отстал. Как объяснить, если не сработавшим заклятьем?
- Он лишь заснул, а я заклятье начертал, чтоб спал подольше и за нами не бежал. Он заблудиться мог.
- Ты его спасал… Так, значит, правда - словарь? И ты молчал? Как и кому после этого верить? Надо было тебя бросить, когда гароны пришли, пусть бы они тебя уму поучили.
- Они пришли, всего лишь, посмотреть на нас, а не сражаться, но, может статься, это впереди.
- Вот, удачи. Но без меня. Как ты ко мне, так и я к тебе.
Лед треснул.
- Брось же, наконец, ты книгу! Поверь, что дойдешь до берега! Яна!
Девушка откинула не глядя:
- Мог бы раньше мне о ней сказать.
- Я пытался…
- Ладно, хватит! - лед трещал - не до споров и ссор. - Может, поможешь?
- С удовольствием, но как? Поверить за тебя я не могу.
Яна чуть не взвыла: она о чем его просила?!
Лед хрустнул. Девушка качнулась, и, понимая, что сейчас познакомится с холодной водой и рептилиями, легла на лед:
- Хоть как-то продержаться.
- Минуту? Две?
- Ненавижу! - прошипела.
- Пожалуйста, - парень рядом сел. - Люби и ненавидь, и с этим утони. Приятно будет спору нет, с тем умирать.
- Я просила помочь, а не нотации читать!
- А я о чем?! Ты хоть раз подумай головой: кто от твоего упрямства счастливей станет?! Ты, я? - эльф был явно раздражен, взволнован - стал прозрачным. - Тебе, когда утонешь, будет все равно, кого любила, ненавидела, в чем заблуждалась, а мне, тем более. Речь не о том сейчас - о вере! Что выберешь: спасенье или гибель?
- Морок какой-то, - прошептала девушка, лежа на льду. - Ты меня-то слышишь, видишь?
- Об этом позже поговорим, сейчас давай вернемся к теме веры.
- Да что ж ты за существо! - рассердилась девушка. - Какая вера?! Лучше б помог перебраться на безопасное место!
- Здесь нет безопасного места, оно в тебе.
- Наверное, я недалекая. Хорошо, согласна, я - тупая, - скрипнула зубами Яна. - Но, может, отложим богословские беседы, выберемся, а потом подискутируем?!
- Поверь, что можешь. Встань и иди.
- Да как же с вами эльфы, тяжело!… Ты лучше руку протяни.
- А смысл, если ты не веришь?
- Во что, во что поверить?! - чувствуя негасимую любовь к Авилорну, спросила Яна свистящим шепотом. В то, что подо мной не миллиметр льда, а сантиметр бронированной стали?
- Если хочешь - да. И в то, что можешь двигаться вперед, в то, что дойдешь. В себя поверь.
- По-твоему, треснет лед или нет, от меня зависит? Было бы здорово, но нюанс один… Лед об этом не знает!! Странно, правда?… Расскажи ему свою сказку, а еще лучше помоги мне, хоть ни как жене или ближнему, а как рептилии, тиррону тому же!
- А я, по-твоему, чем занят?
Яна скрипнула зубами в бессильной злости:
- Знаешь, кого я первым придушу, как только выберусь?
- Сестру, - кивнул эльф.
- Тебя! Ее вторую!
- Хорошо, - согласился. Поднялся. - Мечтай, а я пойду.
- Куда? - нахмурилась девушка, вскочила.
- Смотри: поверила и встала. Теперь, таким же образом - вперед.
- Легко сказать, - проворчала Яна, разглядывая тонкий лед: не выдержит. - Его в принципе быть не может. Здесь чуть прохладнее, чем в бане, и лед, снег? Его же быть не может по всем законам физики! Оптический обман?
И лед мгновенно подломился, Яна упала в воду.
Она была настолько холодной, что у девушки перехватило дыхание, сдавило горло и вместо бодрого: а-а-а!! Она смогла лишь хрипло каркнуть, и полностью ушла под лед. Забилась о его поверхность, ориентируясь на очертанья лица эльфа, и видела, как бьется тот в ответ, пытаясь ей помочь, пробить заслон - колотит кулаком по льду. Миг какой-то, пара невольных глотков воды и в мутной поверхности ледовой корки, в туманном искажении воды Яна увидела себя, картинки прошлого, того, что забыла, внимания не обратив на мелочи, и то, что знать не могла: Вот ей лет шесть. Она случайно забрала у девочки соседской куклу, а та расстроилась, подумав - потеряла, и сильно плакала, потом слегла.
Как горько было видеть слезы той, кого обидела невольно, подумать только - ерундой, так сильно ранила не ведая, что будет…
Ей мама новую купила.
Девочка лежала на диване, оплакивала старую подружку и прижимала к себе крепко новую игрушку, обет давая, всюду с нею быть. А мама девочки, жалея дочь, гладила ребенка и думала, как ей помочь. Постепенно начала жалеть себя. Корить за то и это, беззвучно плакать, пересматривая жизнь свою. И думала о том, что мать она плохая, не может достаточно времени уделять ребенку и защитить. Судьба у нее не сложилась - отец ребенка ушел и в том, наверное, вина ее, а нет им помощи ни от кого - другим чужие дети не нужны, и, видно, суждено ей одной всю жизнь растить ребенка, но хватит ли сил? Еще пора бы дочери сапожки покупать, а счета множатся, доход ничтожен. И как поднять ребенка? Всю ночь проплакала она…
А куклу Яна потеряла, и побоявшись девочке признаться, так ничего и не сказала…
Какая ерунда! Да можно ли за эту мелочь казнить?
Но совесть, как щука за ногу схватила, не подчиняясь доводам рассудка и оправдания не слушая, грызть начала.
Забилась Сурикова о стекло льда, но не от страха, а от боли, что причинила ни себе - другим и вновь увидела: смешной парнишка в средней школе. Одноклассник. Его дразнили все, третировали, гнали, как стая злых волчат, и она меж ними, хотя ей было ровно на него. Но так же, как другие забавлялась над лопоухим неказистым пацаном, и не со зла его обзывала - в угоду всей толпе. Из страха поменяться с ним местами, и стать изгоем как он. А мальчик был удивительно добрым и умным ребенком, он всех прощал, родителям не жаловался и, лишь плакал по ночам под одеялом, переживал и думал, что же в нем и с ним не так. В итоге он не снес гонений, стал пропускать занятия и из отличника скатился в середнячки. Перестал читать, стал огрызаться, озлобился и, как-то не стерпел, и на спор, чтоб завоевать авторитет в глазах одноклассников, доказать, что он смелее, лучше всех, прыгнул со второго этажа. Перелом позвоночника…
А Яна понимала, чем может дело кончится, как, впрочем, остальные, но она ближе всех к окну стояла и, ведь, могла мальчишку отговорить, не пустить, возмутиться, но даже слова против не сказала! Кричала, как другие: давай нам, докажи! Ты слабак, не сможешь!
Ах, сколько бед творим не замечая, в бездумии разбрасываясь словами, как гранатами или кирпичами. В сердцах, в пылу, горим, не понимая, что творим, и в окружающих палим, напалма чище выжигая души. И что желаем? Думаем, и часто понимаем?
Перед Яной возник один июльский день, и склока на работе, обычная, но злая. Таких миллион бывает, но тогда, себя не помня, Яна пожелала, чтоб ее сменщица Ольга, умерла. Неряха, вечно за собой не убирала, разбрасывала инструмент, ломала, портила, а в довершение… кассету Янину испортила, всего. Из этой малости, из мелочи, из ерунды раздула Сурикова в безрассудстве много шума. Себя, не помня обвиняла Ольгу во всех грехах, та слабо оправдывалась, и не знала куда деться от злобы сменщицы. Быстрей сбежала…
Ах, если б Яна знала, чем дело кончится…
Да, что с того, она прекрасно понимала, что волноваться Ольге нельзя: больная, сердце слабое - порок. Но разве думала тогда о чужой беде? Себя жалела, несчастную оставленную без любимой киноленты. Час злобой пыхала, потом остыла, а к вечеру и вовсе все забыла.
Когда ж на смену вновь пришла, узнала - Ольга умерла.
Боже мой! Не надо!!
Ну, разве связывала Яна смерть ее, себя?!
А здесь, увидела со стороны и поняла - она сгубила!…