своих затей. Твоя душа забудет единственное, что еще тревожит ее - одиночество.
Пока мы вместе, нам не страшен его холод. А мы вместе на много, много веков…
Допрос шел третьи сутки.
Алиса тупо взирала на лейтенанта и силилась понять, чего он добивается, повторяя
свои вопросы два триллиона раз.
- Имя, фамилия?
- Алисия Сталеску.
- Личный номер?
- 231351.
- Что вы подложили сержанту?
- Петардные гильзы.
- Где взяли?
- Нашла.
- Какое сейчас время года?
А какое? Вроде бы весна…
- Какой день недели?
- Четверг.
- Уже пятница, Сталеску.
- Пардон…
- Фамилия вашей матери?
- Сталеску.
- Фамилия вашего отца?
- Сталеску.
- Кто дал вам гильзы?
- Никто.
Лейтенант вздохнул и сжал переносицу пальцами - устал служака. Хорошо - помолчит
хоть, а Алиса займет антракт сном. Ее глаза давно уже не слипались. На этом
допросе она научилась спать с открытыми глазами. Правда лейтенант раскусил ее и
в таких случаях отправлял в лицо девушки стакан холодной воды….
`Лучше б пить дал'! - Алиса очнулась и, хлопнув ресницами, слизнула языком капли
влаги с губ. Третьи сутки она не знает, чего хочет больше: пить, есть или спать?
Но догадывается, что ни того, ни другого, ни третьего ей не полагается.
Лейтенант налил еще стакан и залпом выпил, обтер губы тыльной стороной ладони и
присел на край стола:
- Знаешь, Сталеску, я чертовски устал от тебя, - протянул задумчиво,
качнувшись к девушке. - Но меня скоро сменят, а тебя - нет. Я поужинаю в
ресторане - утка по-пекински, крабовый салат, омары, кусочек шоколадного торта и
бокал шартреза. Потом приеду домой - не сам, водитель отвезет, приму душ, лягу
спать в мягкую постель в комнате с кондиционерами. А ты останешься в этой
вонючей камере дохнуть от жары, жажды и голода. И все из-за своего ослиного
упрямства… Как перспектива?
- Класс.
- Ладно, отмороженная, - прищурился лейтенант и вдруг гаркнул. - Встать!
Алиса с трудом поднялась.
- Сесть!
Села, вернее шлепнулась обратно.
- Встать!
Стокман дубль два? Ох, и богаты нацвойска подобными дуболомами…
- Сесть! Встать! Сесть! Встать! Отжаться!… Сесть!.. Продолжим: где вы взяли
гильзы?
- Нашла, - прохрипела Алиса.
- Где?
- Под вашей кроватью!
- Фу, рядовая Сталеску! Грубите старшему по званию? Еще одно вопиющее нарушение
устава…Как давно вы планировали убить сержанта Стокмана? Фамилии соучастников?
- Ничего я не планировала, никого не убивала, соучастников не приобретала.
- А ведь Стокман скончался, Алиса. Не далее, как два дня назад, ушел к предкам,
не приходя в сознание. Понимаешь, что это значит? Да, трибунал и расстрел.
Постараемся смягчить приговор, заменив его пожизненным, или будем упрямиться
дальше?
Алиса молчала: ей подходил третий вариант - отслужить оставшиеся десять месяцев,
пусть с тоннелями и даже пусть под началом Стокман, но отслужить и покинуть `дружескую'
территорию дивизиона навеки, вычеркнуть из памяти эти два года, как досадное
недоразумение, жуткий, но сон. Однако именно этот вариант ей больше и не светит.
- Значит, будем упрямиться… Хорошо. Фамилия?!
- Сталеску.
- Не слышу.
- Сталеску!
- Личный номер?
- 231351
- Кто вам помогал осуществить план убийства старшего по званию?
- Полковник Карлов и лейтенант Федосов.
Лейтенант, не сдержавшись, ударил ее по лицу. Алиса свалилась с табурета. Тяжело
поднялась, потрогала пальцами разбитую губу и исподлобья посмотрела на мужчину:
- Нервы сдают, лейтенант?
- Сядь, - поморщился Федосов, потер шею, отвернувшись к окну. - Мне еще не
доводилось бить женщин. Паршивое, надо сказать, ощущение… Но ты меня достала.
Взаимно - согласно кивнула Сталеску, возвращаясь на табурет.
- С минуту на минуту придет моя смена. Я знаю кто и не завидую тебе. Для него
ударить человека, что муху убить.
- Пугаете?
- Констатирую. Он лирику усопших поэтов тебе читать не станет и уговаривать не
подумает - выбьет информацию, причем ту, что нужна ему. Ты все скажешь,
подпишешь, согласишься с любым вздором буквально через сутки. Максимум. Причем
будешь рада взять на себя и чужие преступления… Что так смотришь? Думаешь, лгу?
Ничуть. Смысл? Он явится через четыре минуты - очень пунктуальный человек - и ты
сама убедишься в его выдающихся способностях. Вспомнишь еще лейтенанта Федосова
добрым словом… Три минуты… Выбор за тобой: общаешься со мной - а я, так и
быть, готов ради твоих прекрасных глаз остаться в этой неблагоустроенной сауне.
Жалко мне тебя - пропадешь ведь…Или будешь беседовать с монстром. Приятных
впечатлений не гарантирую, а вот самых отвратительных будет масса… Две минуты…
Ты явно стремишься в объятья костолома. Не терпится вкусить прелести сломанных
конечностей? Почувствовать себя на месте жертвы средневековой инквизиции и
узника гестапо? Твое право… Минута… Ладно, мое дело предложить, твое дело
отказаться.
Лейтенант слез со стола и принялся складывать дискеты, флэши, бумаги, приводя в
порядок документы. И не обращал внимания на Сталеску.
Алиса даже спать передумала. С долей страха смотрела на сборы Федосова и не
знала, что сказать: остановить? Смысл? Что она ему скажет?
Признаться? В чем?
Добровольно подписать признание во всех смертных грехах человечества?
Да, умеют особисты на психику давить. Ах, мастера! Нет уж, она как-нибудь
переживет уход Федосова и будет дальше придерживаться линии своих показаний -
авось, целой останется. А что там за монстрик лихого лейтенанта сменит, ей, в
общем-то, бирюзово в звездочку.
Дверь за спиной девушки с шелестом отъехала, и Алиса напряглась, чувствуя
невольный трепет.
- О, привет! - качнул ладонью Федосов, приветствуя напарника, который не
спешил предстать пред очи Сталеску, так и стоял за ее спиной. Лейтенант со
значением посмотрел на девушку, добавляя ей неприятных ощущений, и взяв кейс,
пошел на выход.
- Завещаю тебе расколоть этот грецкий орех, - бросил сменщику.
Алиса сжалась, услышав в ответ смешок, и приготовилась к спаррингу с циклопом,
не меньше. Изображать индифферентный спортивный мат или боксерскую грушу она не
собиралась.
Дверь с шелестом закрылась за Федосовым, и новый особист двинулся к столу
подозрительно медленно, словно специально тянул время, нагоняя еще больше страха
на рядовую. Еще бы - наверняка уже в курсе беседы и прекрасно видел, какое
впечатление последний спич лейтенанта произвел на подозреваемую. Вон сколько
жучков да камер по периметру помещения натыкано!
Сталеску почувствовала приближение нового тирана всеми аксонами нервных
окончаний. Низко склонив голову, покосилась на мужчину, остановившегося слева в
метре от нее - начищенные армейские ботинки, крепкие ноги - ни тебе шерсти,
когтей и хвостов, напророченных лейтенантом. Взгляд пошел вверх, к лицу
обещанного монстра.
- Привет! - широко улыбнулся Игнат Гнездевский, с насмешкой разглядывая
вытянувшееся от удивление лицо Сталеску. - Вижу, не ожидала.
Хмыкнул он, присаживаясь на край стола:
- Ужинала? Понятно - нет. Федосов садист тот еще.
Игнат нажал кнопку на поверхности стола и приказал:
- Обед на двоих и включите кондиционер! Ох, и парилка здесь, - качнул головой,
оглядев помещение.
- Ты?! - обрела дар речи Алиса.
- Я, - кивнул, заверяя Игнат.
- Но… ты…
Игнат, перегнувшись, открыл ящик стола и оптом сгреб в него весь состав
документальных нагромождений, потом ногой пододвинул табурет и жестом пригласил
девушку:
- Двигайся. Сейчас поужинаем и поговорим. О, кондишены заработали, - вскинул
голову вверх, осматривая пазы приборов, словно из них должен был повалить как
минимум дымок фреона.
Алиса зажмурилась от блаженства, когда прохладный воздух коснулся ее лица.
- Н-да-а, девушка, ваша живучесть делает вам честь. Я и двух минут в этой
парной без ущерба для психики не смог пережить.
Алиса хмуро уставилась на него:
- Ты кто?
- Ну, вот, еще не покушали, а уже к делу! Как скажешь… Да, ты двигайся к
столу, что сидишь посреди комнаты, как мухомор на пригорке? Давай, будь как дома,
но понятно, не забывай, что в гостях. То есть: ноги на стол не возлагать, в
салфетки для монитора не сморкаться, - усмехнулся Игнат.
- Весело тебе? - оскалилась в ответ Сталеску, умиляясь его беспринципности, -
какие славные вояки у нас в отделе расследований обитают - сами преступления
планируют, сами расследуют. Не служба - сказка!
- А я не особист, Алиса, я своновец. Неужели еще не поняла? - почти с
нежностью посмотрел на нее Гнездевский.
- Ах, вот как… Да, куда уж нам. Был рядовой, теперь - лейтенант, а в свете
открывшихся фактов можно смело предполагать звание капитана.
- В точку, - кивнул тот и слез со стола, увидев двух дежурных с подносами на
перевес, застывших у входа. - Прошу сюда.
Ужинали молча. Алиса, несмотря на зверский аппетит после трехдневной голодовки,
впихнуть в себя все содержимое комплексного офицерского ужина не смогла, да и
вопросы мучили сильней голода - хотелось пищи, но для ума и желательно с
внятными пояснениями.
Она решительно отодвинула поднос, уставилась на Игната:
- Ну, и зачем я нужна СВОН?
- Абсолютно, - отрицательно качнул головой мужчина, тщательно пережевывая
бутерброд с икрой.
Алиса растерялась - вывод, к которому она пришла, был, по ее мнению, единственно
верный. Ан нет. Тогда зачем этот своновец крутился вокруг них с Люцией?
- Маликова?
Игнат закатил глаза к потолку и вновь отрицательно качнул головой. Проглотил
пережеванное, взялся за чай. Сталеску еле сдержалась, чтоб не отобрать у него
стакан и не потребовать объяснений.
- С чего ты вообще решила, что вами заинтересовался СВОН?
- А зачем ты тогда ламбаду вокруг нас танцевал, вербовал в ряды камикадзе?
- А с чего ты решила, что вокруг вас? У меня свое задание было, не имеющее к
вам ни малейшего отношения. Пошел пописать, а там две красотки со швабрами.
- Твое задание было пописать в местном сортире во благо Отечества? Ни себе фига,
какая сложная задача! За нее, наверное, капитанские лычки и получил? - ехидно
скривилась девушка. Игнат фыркнул и чуть не подавился чаем от смеха. Отодвинул
стакан и, сложив руки на столе, с улыбкой воззрился на Сталеску.
- Ты чудный экземпляр острозубой стервочки. Но таких у нас хватает, так что
сильно не резвись, мне ведь в ответ покусать несложно. Практика большая.
- Слышала, ас. Вы еще мастер полотер и гипнотизер-оратор.
- Расскажи это полковнику, может, проникнется и майора присвоит?
- Да, видала я твое начальство…
- Правильно, даже знаю где - далеко, глубоко, со всеми вытекающими
последствиями, - Игнат нажал кнопку вызова дневальных, насторожив Алису. Она
молчала, пока не убрали со стола. - Так-с, ну, что, поговорим девица- красавица?
Гнездевский в раздумьях отстукал пальцами по опустевшей поверхности стола пару
тактов и включил компьютер:
- Не знаю, удивлю ли тебя, но…в фекалиях ты по саму белу шейку. Подруженька
твоя сдала тебя со всеми пунктами. Ну, не просто так понятно, за реабилитацию и
комиссацию. Вещички на выход собирает. Во-от… снимает перечисленное на счет за
потертый фейс. Глянь, если не веришь, - мужчина повернул ноутбук к девушке. На
экране был счет Люции Маликовой, значительно обогащенный и сейчас убывающий.
Цифры стремительно менялись, пока не сошли к нулю.
- Оп-па! - развеселился Игнат и, словно издеваясь, с насмешкой посмотрел на
девушку. Алиса и хотела бы не видеть, не знать, не верить, да факты мешали.
- Фальсификация, - из упрямства буркнула она, прикусив губу, и запретила себе
думать о Люции плохо, чтобы ей еще ни показали, ни рассказали. - Я и не такой
фильм могу снять.
- Как скажешь, - пожал плечами Игнат. Та легкость, с которой он согласился,
усугубила отвратительное состояние Алисы. Она зло уставилась на него:
- Что ты хочешь?
- Ничего. Вопрос не ко мне. Переверни - что хочешь ты?
- А ты джин?
- Почти, - Гнездевский всем корпусом развернулся к девушке и начал вещать. -
Давай реально посмотрим на ситуацию: положение твое с любой стороны смотри - не
позавидуешь. Стокман мертв, и все улики, показания свидетельствуют против тебя.
По ним следует, что ты задумала убийство, давно и планомерно шла к его
исполнению. Причина ясна, и в общем-то… с точки зрения тех, кто был в курсе
ваших трений с сержантом, понятна, даже в какой-то степени, возможно, и
оправдано. Но трибуналу сентенции не нужны, у них на руках будут факты: ты
спланировала убийство человека, который исполнял свой долг и усиливал контроль в
ответ на твои эскапады. В свете всяческих бумажек: показаний и характеристик
следует, что он - ангел, а ты - исчадие ада. Отмороженная девица, хамка,
хулиганка. У него чистый послужной список, благодарности и прочее, у тебя -
приводы, характеристика… на вурдалака приятственее будет. Короче, приговор
ясен еще до начала слушанья дела: нарушение территориальной собственности
гражданина и должностного лица, издевательство над старшим по званию,
игнорирование его приказов, срывы занятий, грубость по отношению к сослуживцам,
воровство - где вы прибамбасы брали? Ага, с оружейного склада, из учебки…
- Ты дал…
- Я? Да ни боже мой! Я вообще в природе не существую. Далее - сознательное
уничижение авторитета служащего ОНВ и подрыв в его лице лучезарного облика всех
национальных войск, соответственно. Всего перечисленного хватает на двадцать лет
штрафных исправительных работ без смягчения приговора. А если добавим
сознательное, хорошо спланированное убийство… - Игнат развел руками. -
Расстрел однозначно, вне зависимости, признаешь ты себя виновной или нет. Вина
все равно уже доказана, зафиксирована и лежит под моей ладонью.
Алиса угрюмо молчала - а что скажешь?
- Давай так - сейчас ты отправляешься в камеру и думаешь. Крепко думаешь… дня
два. Больше дать не могу, этот срок - фантастика. И мыслишь в одном направлении
- хочешь ли ты умереть во цвете лет из-за гнилой подружки и дурного сержанта?
Что тебе милей в свете данного выбора - превратиться в постановление о расстреле,
в уведомление о, прямо скажу, паршивой смерти, что уйдет в родной дом, или
написать рапорт о принятии тебя в ряды СВОН, где тебя научат, не размениваясь на
мелочи, применять силы на благо Отечества. А чтоб не возникало сомнений, и ты не
навесила мне еще одно внеочередное звание - мастера по развешиванию макаронных
изделий на уши, я советую тебе ознакомиться с одним документом.
Игнат порылся в ящике стола, куда скидал бумаги и флэши, вытащил пластиковую
папку:
- Вот он, милый! Возьми, почитай. Весьма поучительная информация.
Девушка нехотя взяла листы, принялась читать, и чем дальше вчитывалась, тем
сильнее менялась в лице:
`- Лиса, извините, Алиса Сталеску, давно задумала убить сержанта. Мне трудно
вспомнить, когда она первый раз сказала - `я его убью! Но это точно произошло в
первый год службы под его началом. Алису выводило из себя буквально все, чем нам
приходилось заниматься. Она постоянно ворчала, критиковала и службу, и
начальство, и устав, а сержанта возненавидела за одно то, что он не давал нам
послабления. Я не придавала значения ее выпадам, думала - устала, постепенно
втянется в режим и все пройдет, но постепенно разговоры об убийстве стали
напоминать паранойю. Она говорила об этом каждый день и даже не раз просила меня
помочь. А потом попросила постоять на углу дома сержанта, чтоб она могла в его
отсутствие беспрепятственно проникнуть в дом и заложить взрывчатку. Я отказалась
и… подумала, что она бредит. Я и мысли не допускала, что ее угрозы воплотятся
в жизнь. Поэтому не доложила сержанту о том, что задумала Сталеску… Да, и
откуда она могла взять взрывчатку?…
- Вы знаете, отчего погиб сержант Стокман?
- Говорят, от взрыва…
- Он чистил оружие. Вставил обойму и ушел к праотцам. Один патрон в связи с
несоответствием калибра и особым видом детонатора сработал, как мина. Началась
цепная реакция. Весь арсенал в доме сержанта взорвался.
- Вы хотите сказать, что она все-таки поменяла патроны и заложила мину в доме
сержанта?
- Именно. Ваша подруга…
- Какая же она мне подруга после подобного преступления?
- Не верю! - Алиса брезгливо отбросила листы от себя. - Сочинение рядового из
особого отдела. Практикуются юнцы, да? Или подобный пасквиль прерогатива
тренировочных занятий СВОН?