- Господа, - прохрипел он, - вы, кажется, полагаете, что теперь у нас Смута и ваши противники - это варвары, у которых нет ни цели, ни организации и которые уйдут, натолкнувшись на ваш отпор. Так вот, вы имеете дело с Терранской Империей, которая мыслит в категориях столетий и правит тысячами планет. Для вас не потребуются ни такие сроки, ни такая сила. Практически весь флот, покоривший Сферу, можно теперь сосредоточить вокруг вашего шарика. Так оно и будет, господа. Если вы напрашиваетесь на это - так и будет. - Он прожег их взглядом. - У вас сильная оборона, но вы сами понимаете, как ее можно подавить. Сопротивление не принесет вам ничего, кроме разрушений и гибели тысяч и миллионов. Вы посоветовались с ними?
- Да, - сказал Лио. - Между известием о капитуляции Ифри и вашим прибытием круаты и парламент голосовали еще раз. Большинство за то, чтобы держаться.
- Каково же большинство на этот раз? - спросил проницательный Кахаль. Увидев, как у ифрианина вздыбились перья и дернулось лицо, он кивнул: - Мне не хотелось бы воевать с потенциально ценными подданными Его Величества, а уж тем более с женщинами и детьми.
- Скажите, адмирал, - заволновался Холм, - нельзя ли эвакуировать всех лишних и тех, кто не хочет оставаться… до начала боевых действий?
Кахаль помолчал с застывшим лицом и сказал так, словно у него болело горло:
- Нет. Я не собираюсь помогать врагу избавляться от того, что его связывает.
- Так вы намерены возобновить войну? - спросил Лио. - Разве нельзя соблюдать прекращение огня до тех пор, пока не будет подписан мирный договор?
- А если этот договор отдаст Авалон Империи, вы подчинитесь?
- Возможно.
- Нет, это неприемлемо. Лучше всего покончить с этим теперь же. - Кахаль заколебался. - Разумеется, потребуется время на то, чтобы все уладить и вызвать сюда армаду. Юридически прекращение огня отменяется, когда мой корабль отойдет на обусловленное расстояние. Но война некоторое время останется в статус-кво, и фактически прекращение огня по отношению к Авалону и Моргане будет пока соблюдаться. Я посоветуюсь с губернатором Саракоглу. Заклинаю вас и всех авалонцев тоже посовещаться друг с другом и использовать эту передышку для принятия единственно мудрого решения. Если вы захотите что-то сказать нам, вам стоит лишь передать по радио просьбу о переговорах. Чем скорее вы это сделаете, тем более мягкого - и уважительного - обращения сможете ожидать.
- Принято, - сказал Лио. Последовало прощание, и экран с Кахалем погас.
Холм и Лио посмотрели друг на друга через разделяющие их километры. За спиной у маршала беспокойно зашевелился Аринниан.
- Он не шутит, - сказал Холм.
- Насколько справедлива его оценка наших сравнительных возможностей? - спросил виван.
- Она довольно верна. Мы не сможем удержать всю его силу, если она навалится на нас. Со всеми кораблями, которые он сюда соберет, и с бомбардировкой через наш пояс сможет проникнуть достаточное количество техники. Остается положиться на нежелание Империи портить первоклассную недвижимость… ну и на личную нелюбовь этого человека к нега-смерти.
- Ты говорил, у тебя есть какой-то план.
- Мы с сыном думаем над ним. Если в нем будет какой-то смысл, о нем услышишь и ты, и все, кому положено. А пока что, Лио - думаю, ты так же занят, как и я. Попутного тебе ветра.
- Летай высоко, Дэниел Холм. - И его экран тоже погас.
Маршал, нахмурясь, раскурил сигару, встал и подошел к окну. Снаружи стоял ясный зимний день. В Грее не выпадал снег, как в горах или на северных землях, и сузин зеленел на его холмах круглый год. Зато дул ветер, холодный и бодрящий, свинцовый залив был весь покрыт белыми барашками, на людях хлопали и бились плащи, ифриане в воздухе боролись с изменчивыми воздушными потоками.
Аринниан подошел к нему, но должен был облизнуть губы, прежде чем заговорить.
- Отец, есть у нас шанс?
- Выбора у нас точно нет.
- Почему? Можно проглотить свою проклятую гордость и сказать народу, что война проиграна.
- Тогда нас сместят, Крис. И ты это знаешь. Ифри могла сдаться - ее ведь не оккупируют. Другие колонии смирились с оккупацией, поскольку всем ясно, что плетью обуха не перешибешь. Мы отличаемся от них и в том и в другом. - Холм покосился на сына сквозь синий дым. - Ты, часом, не боишься?
- Во всяком случае не за себя. За Авалон - да. Вся эта риторика насчет свободы. Разве свободны трупы в обугленной пустыне?
- Мы же не обрекаем себя на уничтожение. Мы рискуем быть уничтоженными - а это другое дело. Суть в том, чтобы на нас обломали зубы.
- Если Авалон войдет в Империю и нас не устроят условия, мы можем эмигрировать в Сферу.
Маршал обвел пальцем окно.
- А где мы еще найдем это? И что останется от того, совсем особенного, общества, которое создали мы - и наши предки? - Он подымил и сказал задумчиво: - Я как-то читал книгу по истории колонизации. Ее автор высказывает одну интересную мысль. Он говорит, что надо оставлять побольше почвы под травой, фитопланктоном, прочей естественной растительностью - все равно. Это нужно для сохранения атмосферы. А эта растительность - часть экологической системы, поэтому приходится охранять также разные виды животных, почвенных бактерий и так далее. Так вот, поскольку надо сохранять биосферу, то дешевле - и легче, и продуктивней - добывать продукты питания и все такое из нее, чем синтезировать. Поэтому колонисты в сходных с Террой мирах почти всегда становятся земледельцами, скотоводами, лесоводами и так далее, а еще горняками и промышленниками.
- Ну и что?
- А то, что ты врастаешь в свой мир поколение за поколением. Мир - это не стены и не машины, это живая природа, это дерево, на которое ты лазил маленьким, и поле, которое расчистил твой дед, и вон тот холм, на котором ты впервые поцеловал девушку. Его воспевали твои поэты, его рисовали твои художники, в нем разворачивалась твоя история, твои пращуры возвращали свои кости его земле, и с тобой будет то же. Он - ты, а ты - он. Ты не больше способен отдать его кому-то, чем вырвать сердце из своей груди. - Холм снова взглянул на сына: - Мне казалось, ты должен чувствовать это сильнее меня, Аринниан. Что с тобой?
- Все из-за этого человека, - промолвил сын. - Он не пугал разными ужасами - он предостерегал, он убеждал. И я тогда представил себе, что может быть. Представил себе мать, ребят, тебя, своих чотовиков…
"Эйат, Грилл. Грилл-Табиту. В эти недели мы работали вместе - она, Эйат и я… Три дня назад мы летели - я в середине, они по бокам - проверять базу подводных лодок. Сверкающие бронзой крылья и развевающиеся светлые волосы; золотые глаза и зеленые глаза; острый угол килевой кости и тяжелые груди… Она чиста. Я знаю, это так. Я изобретал самые разные предлоги, чтобы повидать ее, побыть с ней. Но этот проклятый бойкий терранин, которого она держит в своем доме, этот дешевый космополит, слышит ее веселый смех, немного хриплый голос чаще, чем я".
- Признай за нами нашу честь, - сказал отец.
"Эйат скорее умрет, чем сдастся". Аринниан расправил плечи.
- Да. Конечно, папа.
Холм слегка улыбнулся:
- В конце концов, это у тебя зародилась оч-чень интересная мысль, которую мы собрались обсудить.
- Собственно, это не я автор. Я говорил с Табитой Фолкейн - знаешь ее? И она обронила эту идею, так, полушутя. А потом я подумал - что, если…
- Хм… Похоже, она девушка с головой. Особенно если в эти дни она сохранила способность шутить. - Холм подметил устремленный в пространство взгляд сына, отвел глаза и сказал: - Ну, за работу. Сначала посмотрим карту, да?
Можно было догадаться, о чем он думает. Внезапное ободрение и морщинки вокруг глаз выдавали его. "Ну-ну. Крис наконец-то встретил женщину, которая для него не сексмашина и не ифрианка. Сказать Ро или нет? Скажу пока только, что мы с сыном снова вместе".
В окрестностях Сент-Ли зима означает дожди. Они лили, они шумели, они обманывали и ласкали, под ними хорошо было ходить раздетым, а когда они ненадолго утихали, то оставляли за собой радугу.
Но все-таки много времени приходилось сидеть дома, разговаривая или слушая музыку. Ясный вечер терять было нельзя.
Табита с Рошфором шли вдоль берега, сплетая пальцы. По случаю теплой погоды на нем был только кильт с кинжалом у пояса - подарком Табиты, под пару ее собственному.
Полная Моргана вставала из восточных вод. Ее диск, почти без пятен, ослеплял белизной, и звезды рядом с ней казались маленькими и нежными. Ее свет бежал, дробясь, от горизонта до волн прибоя, венчая их бледным огнем: она озаряла дюны, и верхушки деревьев, стоящих слева темной стеной, будто парили в воздухе. Ветра не было, и прибой бил ровно и глухо, словно сердце. Запахи листвы и земли сплетались с дыханием моря. Пески возвращали тепло дня и слегка скрипели, сладко уступая нажиму босой ноги.
- И все это погибнет? - с болью сказал Рошфор. - Будет сожжено, отравлено, разорвано в клочья? И ты!
- Мы полагаем, что этого не случится.
- Говорю тебе - я знаю, что вас ждет.
- Бомбардировки не избежать?
- Это будет крайняя мера. Если вы, авалонцы, в своем безумном высокомерии не оставите выбора, тогда… - Рошфор осекся. - Прости. Мне не следовало этого говорить. Просто это известие задело меня за живое.
Она сжала его руку:
- Я понимаю, Фил. Ты не враг.
- Ну что плохого в том, чтобы войти в Империю? - Он показал на небо. - Смотри. Солнца за солнцами, солнца за солнцами. Они могли бы стать твоими.
- Хотелось бы… - вздохнула Табита. Она как зачарованная слушала его рассказы о мириадах этих миров. Внезапно она улыбнулась, блеснув зубами в одевавшем ее луной свете. - Нет. Ловлю тебя на слове: ты покажешь мне, как обещал, Терру, Ансу, Добрую Надежду, Цинтию, Воден, Диомед, Виксен - все чудеса, о которых ты мне нарассказал, когда настанет мир.
- Если мы будем еще в состоянии.
- Будем. Ночь так хороша, что в это нельзя не верить.
- Боюсь, что я не могу принять твою сторону, - медленно сказал он. - И это тоже причиняет мне боль.
- Не можешь? То есть - ты ведь смелый человек, я знаю, и способен наслаждаться жизнью, как бы она ни повернулась. - Ее голос дрогнул и ресницы опустились. - Насколько это возможно.
Он приостановился и взял ее другую руку. Они немного постояли молча.
- Я попытаюсь, - сказал он, - ради тебя. Ты поможешь мне?
- Я буду помогать тебе во всем, Фил.
Они уже целовались - сначала шутя, когда почувствовали себя легко друг с другом, потом серьезнее. Сегодня она не удерживала ни его рук, ни своих.
- Фил и Грилл, - прошептала она наконец. - Фил и Грилл. Дорогой, я знаю один мыс в паре километров отсюда. На нем растут деревья, но сквозь них видны луна и море. И трава там густая и мягкая…
Он пошел за ней, сам не веря в свою удачу. Она засмеялась глубоким грудным смехом.
- Да, я все продумала заранее, - пропела она. - И вот уж несколько дней поджидаю случая. Ты не против того, чтобы тебя соблазнили? Может, нам и правда немного осталось.
- Вся жизнь с тобой - и то слишком мало, - проговорил он.
- Тебе придется помочь мне, любовь моя. Ты у меня первый. Это тебя я ждала.
Глава 14
Аринниан окликнул Эйат снизу:
- Хой-я! Спускайся и пошли. - Он усмехнулся и добавил на англике: - Нам, важным персонам, ждать некогда.
Она сделала еще один круг. Солнце у нее за спиной превратило ее крылья в бронзу, окруженную золотым ореолом. "Она будто сама солнце, - подумал он, - или ветер, или еще что-нибудь дикое и прекрасное над этой железобетонной пустыней". Потом она захлопала крыльями, затормозила в воздушном вихре и стала рядом с ним, тревожно поглядывая на торпедообразную машину позади него.
- Нам обязательно лететь в этой штуке?
- Да - перед нами ведь добрых полпланеты. Но вот увидишь - это не страшно. К тому же полет продлится недолго. Не пройдет и часа - и мы на Сент-Ли. - У Табби. - Ну, давай руку.
Она послушалась. Когтистые пальчики, которые могли бы его растерзать, доверчиво покоились в его руке, тонкие и теплые. Он повел ее по трапу. Она и раньше, конечно, летала в машинах, но только в прозрачных витриловых, типа "зеница", хрупких и потому медленных.
- С этой проблемой придется вплотную столкнуться чотам вроде Ворот Бури, где все в основном охотники, - сказал он. Клаустрофобия. Вы слишком ограничиваете свои передвижения, соглашаясь летать только в прозрачных машинах.
- Водан терпит еще и не такое, - вскинула она голову, - и мне стыдно за свои колебания, Аринниан.
- Да, я надеюсь, что и ты увидишь то же, что и Водан. Ему ведь нравится в космосе, правда?
- Д-да. Он говорил мне. Он не хотел бы служить там постоянно, но мы задумали посетить разные планеты после войны.
- Вот мы сегодня и попробуем убедиться, что не только цель, но и само путешествие - это нечто особенное. М-м, а знаешь, Эйат, мы могли бы отправиться двумя парами… Ладно. Садись сюда.
Он усадил ее в кресло второго пилота, хотя она была пассажиркой, и пристегнул ремни.
- Обычно в этом нет необходимости, - объяснил он. - Такой флиттер летает в космос - на нем можно запросто добраться до Морганы, а если надо, то и до ближних планет - поэтому его внутреннее поле настраивается на разную силу тяжести. Но мы сейчас пойдем по верхним слоям атмосферы, чтобы не вызвать сверхзвукового хлопка. И хотя на войне сейчас вроде бы ничего не происходит и над нами целая завеса космических крепостей, все-таки…
Она потерлась хохолком ему о плечо.
- Ну конечно, Аринниан.
Он пристегнулся сам, проверил приборы, получил добро и взлетел. Первые стадии полета управлялись дистанционно, чтобы вывести машину из пляски негагравных полей, охранявших космопорт. Потом Аринниан набрал высоту так быстро, как только допускали правила, и в верхних слоях стратосферы настроил машину так, чтобы сделать время полета минимальным.
- О-о-о, - выдохнула Эйат.
Они плавно неслись вперед. Из иллюминаторов открывался вид на все стороны. Внизу - серебристый океан Авалона. Вокруг - пурпурные сумерки, солнце, луна, несколько звезд: беспредельность, холодная и безмятежная.
- Картинки-то ты видела, - сказал Аринниан.
- Да. Но это не одно и то же. - Она схватила его за руку. - Спасибо тебе, дорогой мой небесный друг.
"И я лечу к Табби, рассказать ей про план, который может принести нам успех - и потребует от нас совместной работы. Как смею я чувствовать себя таким счастливым?"
Они летели молча, как заведено у ифриан - такое молчание сближает теснее, чем человеческая болтовня.
На пути им встретилась сплошная облачность, но, пробившись сквозь нее, они увидели жемчужно-серое небо, индиговое, в белых кружевах, море и густо-зеленый остров. Маленькое посадочное поле было устроено на склоне горы в нескольких километрах от поселка, где жила Табита. Когда Крис ей звонил, она пообещала встретить их.
Он отстегнулся чуть дрожащими пальцами. И, не задержавшись, чтобы помочь Эйат, заторопился к шлюзу. Дверь открылась, опустился трап. Бриз взъерошил волосы - теплый, влажный, пахнущий янией, растущей вокруг поля. Табита стояла рядом и махала ему.
Левой рукой. Правой она держала руку терранина.
- Ты что, весь день собираешься там стоять, Крис? - крикнула она через полминуты.
Он спустился. Те двое отпустили друг друга и подали ему руки по человеческому обычаю. Табита при этом ногой гладила ногу Рошфора. На ней не было ничего - только узор на коже. В нем содержался банальный мотивчик - сердце, пронзенное стрелой.
Аринниан поклонился.
- Нам нужно обсудить одно срочное дело, - сказал он на планха. - Лучше всего сразу отправиться к Драуну.
Оказалось, что компаньон и начальник Табиты ожидает их у нее дома.
- У меня чересчур много детворы и вассалов, - проворчал он. - А дело, должно быть, секретное, иначе ты бы просто позвонила - хотя от тебя тут уже в глазах рябит.
- У меня они всегда желанные гости, - холодно заметила Табита.
Аринниан не мог разобраться - действительно атмосфера так напряжена или напряженность существует только внутри его. Тощий, покрытый шрамами Драун не топорщил перья, однако сидел в угрюмой позе - опираясь на хвост и крылья - и беспрестанно поглаживал свой кинжал. Табита смотрела на Рошфора уже не с такой нежностью, как на поле, а будто ища у него опоры.
Посмотрев по сторонам, Аринниан отметил в ее гостиной кое-какие перемены. Ему нравилась эта комната. Табита проектировала свой дом сама. Потолок с флюоропанелью был низким по ифрийским стандартам, чтобы придать гармонию пропорциям. На полированном дубовом полу лежали сузиновые циновки, в стенах из медного дерева были проделаны большие окна; кресла, маленькие столики, каменная урна с цветами. В комнате, безупречно чистой, царил уютный беспорядок: тут подставка с трубками и жестянка с табаком, здесь книга, там модель корабля, которую строила хозяйка.
Однако сегодня Аринниан увидел здесь учебные книги по Авалону и гитару, заказанную, должно быть, недавно - Табита на ней не играла. Занавес, за которым была ее спальня, был не задернут, и там виднелась новая кровать из дерева и кожи - двуспальная.
Эйат тронула его крылом. Ей нравился Драун. Аринниан почувствовал идущее от нее тепло.
- Да, - сказал он. - Дело действительно тайное. - Он посмотрел в глаза Рошфору: - Вы, кажется, изучаете планха. Далеко ли вы продвинулись?
Терранин улыбнулся странно застенчиво для врага-инопланетянина, совратившего девушку, иногда именуемую Грилл.
- Не сказать чтобы очень, - признался он. - Пару фраз могу сказать, если вы не сочтете мой акцент ужасающим.
- У него чертовски хорошо получается, - сказала Табита и обняла его.
Держа ее за талию, Рошфор заявил:
- Я все равно не сумею передать ваши планы своим, если вас волнует это, гражданин - то есть Кристофер Холм. Но лучше я сразу же проясню ситуацию. Свои для меня - это Империя. Заступая на свой пост, я принес присягу, и пока что не имею возможности подать в отставку.
- Хорошо сказано, - промолвила Эйат. - Мой жених тоже бы так счел.
- Что такое честь для терранина? - фыркнул Драун. Табита метнула в него яростный взгляд. Не успела она ответить, Рошфор, не понявший, видимо, эту фразу, продолжил:
- Вы сами видите, что я… собираюсь остаться на Авалоне после войны. Чем бы она ни кончилась. Однако я вижу лишь одну вероятность ее исхода. Кристофер Холм, я влюбился не только в эту даму, но и в ее планету. Могу ли я убедить вас смириться с неизбежным, прежде чем Табби и Авалон постигнет ужасная участь?
- Нет, - ответил Аринниан.
- Так я и думал, - вздохнул Рошфор. - Ладно, пойду погуляю. Часа будет достаточно?
- О да, - сказала Эйат на англике.
- Я люблю ваш народ, - улыбнулся Рошфор.
- Я тебе нужна? - спросила Эйат Аринниана. - Ты ведь будешь объяснять им общий замысел - я это уже слышала. - Она издала легкий свистящий звук, существовавший только в авалонском диалекте планха и заменяющий смешок. - Знаешь, как жены убегают от старых шуточек своих мужей?
- А что ты будешь делать?
- Погуляю с Ф… Филиппом Хроаш-Фором. Он был там, где и Во дан.