Она снизилась над фруктовым садом. От испарений, идущих от листьев и земли, в нем стоял легкий белый туман. Восходящие струйки воздуха ласкали ее. Она впивала запахи цветущей земли и легкими, и жабрами до шума в голове и звона в ушах. "Водан, - грезила она, - будь ты рядом, мы улетели бы вдвоем. Мы нашли бы место, где бы ты укрыл меня своими крыльями".
И он как бы пришел. Над головой захлопали крылья, и в воздухе повеяло мужчиной. Ее разум помутился. "Я, кажется, теряю сознание. Лучше сесть". Она нетвердо слетела вниз и тяжело опустилась наземь.
Вокруг стояли апельсиновые деревья, невысокие и не очень густо посаженные; в листве у них таинственно мерцали золотые фонарики. Недавно прополотая и взрыхленная почва лежала, обнаженная, под небом. Коричневая, мягкая и влажная, она ласкала ноги, тепло слепящего солнца согревало ее. Свет лился вниз, одуряющие запахи - вверх, и они сливались в одно.
Крылья на миг затмили Лауру. Он опустился. Она узнала Драуна.
Его гребень стоял торчком. Каждое перышко вокруг ухмыляющегося рта говорило: "Я так и знал, что найду тебя вот так, после того что случилось".
- Нет, - взмолилась она и расправила крылья, чтобы взлететь.
Напрягшийся Драун шагал к ней, раскинув руки и скрючив пальцы.
- Красавица моя, красавица, - хрипел он. - Кх-р-р.
Она взмахнула крыльями, и сила влилась в нее, но не ее сила. Эта сила сокрушила ее, как она сама крушила свою добычу.
- Водан! - вскричала она и кое-как оторвалась от кружащейся колесом земли, медленно и тяжко. Драун настиг ее и схватил когтями ног за крыло; оба упали.
Она царапала ему лицо и тянулась к ножу. Он ухватил ее за обе руки и притянул к себе.
- На самом-то деле ты не хочешь со мной драться, - шептал он, щекоча ей ухо. - Нет ведь? - Он обвил ее руки вокруг своей шеи и прижал ее к себе. Его широкие крылья вновь затмили солнце, а потом закрыли ей глаза.
Она стиснула его и охватила крыльями под этим покровом. И зажмурилась так, что перед глазами заплясали огоньки. "Водан, - промелькнуло сквозь шум в голове, - я буду думать, что он - это ты".
Но Водан не бросил бы ее потом лежать измученной и истерзанной, какой нашел ее Аринниан.
Табби еще спала, Холм все искал свою бедную подругу, Драун недавно улетел, сказав, что посмотрит, нельзя ли чем помочь, вассалы и рыбаки занялись своими делами. В утреннем поселке было тихо.
Рошфор прокрался обратно в спальню. Табита - одна из немногих известных ему женщин, которые даже в такой час хороши. Большое, крепкое, коричневое тело не обмякало и не отекало; короткие светлые кудри спутались так, что пальцы сами тянутся поиграть с ними. Она дышит глубоко и ровно, без храпа, хотя рот чуть приоткрыт и видны белые зубы. Наклонившись над ней в полосках света, падавших сквозь жалюзи, он не уловил никакого неприятного запаха - пахло только ею. Видны были следы высохших слез.
Его рот скривился. Разбитая губа болела меньше, чем сердце. Это из-за него она плакала, когда они ночью вернулись домой. "Ну конечно, сегодня ничего не выйдет, милый, - шепнула она, приподнявшись над ним на локте и поглаживая свободной рукой его щеку, грудь и бок. - Сначала это несчастье, потом еще новью заботы, от которых голова пухнет, - только чертовски толстокожий мужик смог бы после всего этого. Не плачь. Ты не умеешь, и тебе будет только хуже. Подожди до завтра или до будущей ночи, Фил, любимый. У нас вся жизнь впереди".
"Добрая доля моего ада заключалась как раз в том, что я не мог тебе сказать, почему мне так тяжко.
Я бы поцеловал тебя… но ты можешь проснуться и… Святители небесные, святая Жанна, взошедшая на костер за свой народ, помогите мне!"
Если он будет смотреть слишком долго, она и в самом деле проснется. Он медленно досчитал до ста и выскользнул за порог.
Крыши домов и вершины горы невыразимо ярко вырисовывались на небе, в котором сверкали вдали чьи-то крылья. Самые мягкие оттенки зеленого и бурого сияли, не уступая красному. Воздух наполняли ароматы земли и моря, плещущего за волнорезом. "Нельзя вынести столько красоты сразу". Рошфор быстро пошел по тропинке между фруктовых садов и вскоре выбрался на дорогу к посадочному полю.
"Все равно ничего не получится. Там будет охрана, или я не смогу попасть внутрь, или еще что-нибудь. Я просто гуляю, вот и все. От того, что я посмотрю, никакого вреда не будет.
Посмотрю и вернусь к завтраку. И ничего не случится, только ее авалонцы погибнут - может быть, несколько миллионов, может быть, и она тоже; погибнут и мои товарищи - ни за что, из-за одной только гордости - хотя их можно было бы спасти. Может, потом она поймет, что я сделал это ради того, чтобы война скорее кончилась и она осталась жива".
Вокруг было тихо. В это время года на плантациях никто не работает.
Пусто было и на посадочном поле. Для такого движения, которое существовало на Сент-Ли, вполне хватало автоматической наземной службы.
Космический флиттер стоял закрытый. Рошфор подавил вздох облегчения, но тут же подумал: "Должно быть, дверь прикрыли только от дождя. Здесь не боятся воров.
Ну а любопытная детвора?
Если кто-то меня увидит, скажу, что это меня и беспокоило. Табби поверит".
Он подкатил передвижной трап, используемый для разгрузки, к стройному корпусу. Ботинки стучали по ступеням. Устройство люка было ему знакомо, и он сразу нашел крышку, за которой должна быть панель внешнего управления. Крышка легко отошла вбок, и за ней не оказалось ни кодового устройства, ни сигнализации - только кнопка. При нажатии внешней клапан с урчанием открылся и, словно язык, вывалился трап.
"Отче, да будет воля Твоя". Рошфор шагнул через порог.
Ифрийский корабль очень походил на терранский сходного типа. Это неудивительно, если учесть, что крылатая раса переняла науку космических полетов от человека и авалонские космические суда зачастую водят люди. Сиденья и пульт управления в рубке можно было приспособить для обоих видов. Надписи были на планха, но Рошфор разобрался в них. Через пять минут он понял, что сможет поднять этот корабль и вести его.
Он стукнул кулаком о ладонь - и взялся за дело.
Глава 16
Аринниан нес Эйат в поселок. Его гравиранец не смог бы поднять их обоих, и Аринниан бросил его. Она пару раз говорила ему, что может лететь или идти сама, но таким слабым шепотом, что он ответил "нет". После тех нескольких слов, которые она выдохнула ему в грудь, когда он склонился над ней, они почти не разговаривали.
На руках он бы далеко ее не унес. Она висела вниз головой у него за спиной, держась когтями ног за плечи, а руками обнимая его за пояс. Так носят детей, только ее приходилось держать еще за крылья. Он изрезал свою рубашку, чтобы обмыть ее раны дождевой влагой с листьев и перевязать. Раны не были серьезными, но рубашка ушла почти вся. Теперь он чувствовал кожей ее тепло (нет, жар) и ее шелковистые перья; и запах ее любовного томления, словно тяжелые духи, обволакивал его и проникал внутрь.
"Вот что хуже всего, - думал он. - Это состояние продлится долго - пару недель, если дать ему выход. Сойдись она с ним снова…
Раскаивается ли она? Как можно каяться в том, с чем не можешь справиться? Конечно, она оглушена, изранена, с трудом соображает - но чувствует ли она себя непоправимо оскверненной? И должна ли?
Я перестал понимать свою небесную подружку".
Он брел со своей ношей вперед. Он почти не отдыхал, пока искал ее. Его ломило, во рту пересохло, в голову словно песка насыпали. Мир сузился до тропинки, по которой он должен пройти столько-то километров - очень уж эти километры длинные. Тропинка все сужалась и сужалась, и в мире не осталось больше ничего, кроме предательства. Он старался не думать о нем, напевая в такт шагам детскую песенку: "Взял, снял, положил. Взял, снял…" Тогда стало слишком заметно, как болят ноги, как дрожат колени, как горят руки; он поневоле вернулся к изменам. Терра - Ифри, Ифри - Авалон. Табита - Рошфор. Эйат - Драун: нет, Драун - Эйат… Водан - как ее там, это жуткое существо из Кентаври, да, Куэнна… Эйат - кто угодно, теперь она принадлежит всем… нет, она может управлять собой, выбирать, оставаться чистой, даже если она больше не девушка, принадлежавшая только ветру. Эти руки, обхватившие его живот, так часто сжимавшие его руки, еще недавно обнимали Драуна; эти губы, которые пели для него, а теперь молчат, испускали стоны, такие же, как издает любая шлюха… "Прекрати это! Прекрати сейчас же!"
Возникший впереди поселок вернул его к реальности. Никого как будто не видно. Это хорошо. Он спокойно доставит Эйат домой. Ифрийские химики изобрели аэрозоль, заглушающую феромоны - ее, конечно, можно будет достать по соседству. Благодаря ей местные самцы не станут ошиваться у Эйат под окнами - а там она достаточно окрепнет, чтобы добраться с ним до флиттера и улететь домой, в Ворота Бури.
Дом Табиты стоял открытым. Она, должно быть, услышала его шаги и дыхание и вышла на порог.
- Привет. Ты нашел ее? Хой! - И Табита бросилась к ним. Раньше это зрелище доставило бы ему радость. - С ней все хорошо?
- Нет. - Он, тяжко ступая, вошел в дом. Прохлада и тень внутри относились словно к другой планете.
- Неси сюда, - подоспела Табита. - На мою кровать.
- Нет! - остановился Аринниан. Хотя… если бы не ноша, он пожал бы плечами. Почему, собственно?
Он уложил Эйат. Она подвернула одно крыло под себя, а другое упало до самого пола.
- Спасибо. - Ее едва было слышно.
- Что случилось? - нагнулась над ней Табита. И ощутила запах, который ифрианин учуял бы за много километров. - Ох, - стиснула зубы она. - Вот оно что.
Аринниан ушел в ванную, влил в себя несколько стаканов холодной воды и принял самый ледяной душ из всех возможных. Приняв стимтаблетку, он снова ожил. Табита ходила взад-вперед, ухаживая за Эйат.
Потом оба встретились в гостиной. Она шепнула ему на ухо - он чувствовал ее дыхание:
- Я дала ей успокоительное. Через несколько минут заснет.
- Ладно, - ответил он сквозь стиснутые от ненависти зубы. - Где Драун?
- В чем дело? - попятилась Табита, широко раскрыв зеленые глаза.
- А ты не догадываешься? Где он?
- Зачем тебе Драун?
- Я его убью.
- Нет! Крис, если это был он, то они не могли с собой совладать. Ни он, ни она. Ты же знаешь. Шок и горе вызвали преждевременную овуляцию, и он случайно…
- Не случайно, - сказал Аринниан. - А если он действительно случайно пролетал мимо, то должен был убраться при первом же запахе, который учуял, как всякий порядочный мужик. И уж во всяком случае не должен был так зверствовать. - Где он?
Табита встала перед экраном телефона, еще бледнее, чем тогда, когда Драун насмехался над ней. Аринниан оттолкнул ее. Какой-то миг она упиралась, но при всей своей силе не могла устоять против него.
- Он дома, ты угадала. И с шайкой вооруженных дружков вокруг себя.
- Нужно же как-то удержать тебя от необдуманных поступков. Крис, у нас война. Он занимает слишком важный пост. Будь Фил здесь, ты бы никогда… Мне что, принести пистолет?
Аринниан сел.
- Твой хахаль не помешал бы мне позвонить откуда-нибудь еще, - рявкнул он. Она отступила. - И твой дурацкий пистолет не помешает. Уймись.
Он знал номер и набрал его. Экран осветился: Драун - и, так и есть, еще двое с бластерами на боку.
- Я ждал этого, - сразу же сказал ифрианин. - Послушай меня. Что сделано, то сделано, и никакого вреда от этого не случилось. Так гласит и наш закон в подобных случаях - требуется только уплатить пеню за оскорбленную гордость и обеспечить ребенка, если он будет. Детеныш вряд ли получится на такой ранней стадии, а что до гордости, то ей самой это понравилось. - Он ухмыльнулся и посмотрел за плечо человеку. - Так, что ли, красуля?
Аринниан повернул голову. Эйат вышла из спальни. Глаза ее были широко открыты, но затуманены снотворным, которое уже начало действовать. Она тянула руки к изображению на экране.
- Да. Иди ко мне, - простонала она. - Нет. Помоги мне, Аринниан. Помоги.
Он не смог двинуться. К ней подошла Табита и увела ее обратно.
- Видишь? - сказал Драун. - Никакого вреда. Ведь вы, люди, насилуете своих женщин, и частенько, как я слышал. А я не так устроен. И что тебе от того, если другие получат порой то же удовольствие, которое ты можешь получать хоть сто раз в году?
Аринниан сдержал позыв рвоты, и его глотку обожгло огнем. Сказанные им слова прозвучали глухо и как бы отдаленно, но их смысл стал сверхъестественно четким:
- Я видел, в каком состоянии она была.
- Ну, может, я чуть перевозбудился. Это все из-за вас, людей. Мы смотрим на вас и начинаем перенимать. Улавливаешь? Ладно, я уплачу за все повреждения, которые будут перечислены в медицинском свидетельстве. Даже поговорю о возможной уплате за гордость с ее родителями. Устраивает это тебя?
- Нет.
Драун чуть приподнял гребень:
- А должно бы. По закону и по обычаю, у тебя нет больше никаких прав в этом деле.
- Я убью тебя.
- Чего? Погоди махать крыльями! Убийство…
- Поединок. Здесь присутствуют свидетели. Я тебя вызываю.
- У тебя нет повода, говорю я!
На этот раз Аринниан имел возможность пожать плечами.
- Тогда вызови меня ты.
- За что?
- Неужели обязательно нужны формальности? - вздохнул человек. - Какие там бывают смертельные оскорбления? Сказать, что я сделаю, когда буду пролетать над тобой? Нет, это слишком банально. Придется выложить все, что я думаю о твоей натуре. К этому я добавлю, что чот Высокое Небо - это куча дерьма, раз в нем проживает такая тварь.
- Довольно, - так же спокойно сказал ифрианин, хотя его перья встали дыбом и крылья затряслись. - Я тебя вызываю. Перед лицом моих богов, твоих богов, перед памятью наших предков и будущим наших потомков я, Драун из Высокого Неба, честью твоей призываю тебя, Кристофер Холм, именуемый Ариннианом из Ворот Бури, встретиться со мной в бою, из которого выйдет живым только один из нас. В присутствии честных свидетелей, которых я назову…
Подскочила Табита и скинула Аринниана со стула. Он свалился на пол, вскочил и увидел, что она стоит между ним и экраном. Левой рукой она отталкивала его, а правую простерла к экрану, словно желая удержать своего компаньона.
- Вы что, с ума сошли оба? - крикнула она, почти срываясь на визг.
- Слова произнесены, - обнажил клыки Драун. - Разве что он попросит у меня прощения.
- Его я не прощаю, - сказал Аринниан.
Табита, задыхаясь, смотрела то на того, то на другого. По щекам у нее потекли слезы - но она не замечала этого. Потом она повесила руки и уронила голову.
- Послушайте-ка меня, - сказала она хрипло. Они замерли. Аринниан похолодел, и его затрясло. Табита сжала кулаки. - Честь не велит поступать так, чтобы один из тех, в ком нуждаются ваши чоты и весь Авалон… был убит или искалечен. Подождите до конца войны. Вызываю вас на это.
- Согласен, если мне не придется встречаться и разговаривать с этим пешеходом, - неохотно вымолвил Драун.
- Если ты хочешь, чтобы мы сотрудничали по-прежнему, - сказал Табите Аринниан, - тебе придется быть нашей посредницей.
- Как это возможно? - осклабился Драун. - После того, что ты сказал об ее чоте?
- Ничего, как-нибудь, - вздохнула Грилл. И встала. Церемония кончилась. Экран погас.
Силы покинули Аринниана. Он покаянно сказал:
- Я не хотел оскорблять твой чот. Прошу у тебя прощения, предлагаю тебе пеню.
Она, словно не замечая его, подошла к двери и выглянула за порог. "Любовника высматривает, - устало подумал он. - Пойду посижу под деревом, пока Эйат не встанет, потом заберу ее на флиттер".
Под горой раздался грохот, от которого задребезжали стекла. Табита застыла. Гром ушел вверх, затихая с каждым мгновением. Она бросилась бежать, крича: "Фил!" "Ага, - подумал Аринниан. - Так и есть. Еще одна измена".
- Вольно, лейтенант. Садитесь.
Смуглый, красивый молодой человек застыл на стуле. Хуан Кахаль отвел глаза и стал перебирать бумаги на столе. В каюте было очень тихо. "Валендерей" кружил вокруг Пакса на таком расстоянии, что Сол казался всего лишь самой яркой из звезд - где-то там рядом Эсперанса, на которой ждет его Луиза.
- Я очень внимательно прочел рапорт относительно вас, лейтенант Рошфор, в том числе и то, что вы показали, - сказал наконец адмирал, - хотя рапорт был длинный. И поэтому послал за вами курьера.
- Но что я могу добавить, сэр? - молодой человек говорил так же напряженно, как и держался. Но когда Кахаль снова встретился с ним взглядом, ему вспомнился тот зверь на Нуэво Мехико, в Сьерре де лос Боскес Секос - красивый зверь, загнанный в конец каньона и ожидающий охотников.
- Во-первых, - сказал адмирал, - я хочу лично извиниться перед вами за гипнотестирование, которому вы подверглись по возвращении из плена. С преданными офицерами так не обращаются.
- Я все понимаю, сэр. Меня это не удивило, и допрашивающие меня люди вели себя вежливо. Надо же было вам убедиться, что я не лгу. - Что-то мелькнуло за его маской. - Хотя бы вам.
- М-м, гипнотест открывает все до мельчайших деталей, верно? Но огласки это не получит, сынок. Ты подчинился высшему долгу.
- Зачем нужно было доставлять меня сюда лично, сэр? То немногое, что я мог сказать, уже содержится в рапорте.
Кахаль, откинувшись назад, изобразил на лице дружескую улыбку:
- Скоро узнаешь. Для начала мне нужна кое-какая дополнительная информация. Что будешь пить?
- Сэр? - опешил Рошфор.
- Шотландское, бурбон, ржаное, текилу, водку, аквавит или что-нибудь не терранское? Коктейль, ликер? У нас тут неплохой буфет. - Рошфор все молчал, и Кахаль добавил: -Я лично перед обедом выпью мартини. Обедать мы будем вместе, само собой.
- Вместе? Адмирал очень любезен. Да, мартини. Благодарю.
Кахаль распорядился. Обычно он пил шерри, в тех редких случаях, когда пил вообще; но подозревал, что у Рошфора другие вкусы. А мальчику надо расслабиться.
- Курите, - предложил он. - Я не курю, но дым мне не мешает, а губернатор подарил мне вот эти сигары. Он признанный знаток.
- Бл… благодарю вас… после еды, сэр.
- Ты не то, что я. - Кахаль вел светский разговор, пока не принесли коктейли в больших и холодных бокалах. Он поднял свой.
- A vuestra salud, mi amigo.
- Ваше здоровье… - Тень улыбки промелькнула по лицу Рошфора. - Bonne sante, Monsieur l’Amiral.
Они пригубили.
- Не стесняйся, - сказал Кахаль. - Такому известному храбрецу, как ты, нельзя бояться даже высшего начальства. Непосредственного командира - другое дело, а меня не надо. Я ведь ничего тебе не приказываю. Скорее прошу у тебя помощи и совета.
Рошфор уже ничему не удивлялся.
- Не представляю, чем я могу помочь, сэр. - Кахаль подал ему пример, отпив из своего бокала. Напиток адмирала, в бокале, помеченном его гербом, был разбавлен. Он не хотел спаивать Рошфора - он хотел, чтобы лейтенант пришел в себя и оживился.