- Ты знаешь, наверное, что ты единственный пленный, которому удалось уйти, - сказал адмирал. - Это можно понять. Наших у них не больше пары дюжин, с таких же, как у тебя, подбитых кораблей, и тебе замечательно повезло. Но ты можешь не знать, что с Авалона к нам прибывает и другая публика.
- Перебежчики, сэр? Я слышал, там существует недовольство.
- И трусость, и жадность, - кивнул Кахаль, - и прочие достойные мотивы - а также желание извлечь все, что можно, из безнадежной ситуации и избежать худшего. Они являются поодиночке, один за другим - несколько десятков уже набежало. Всех их, естественно, допрашивают, еще старательнее, чем тебя. Твой психопрофиль имеется в досье - разведке просто нужно было убедиться, что с ним ничего не проделывали.
- Они этим не занимаются, сэр, - заговорил Рошфор, обретя дар речи. - Самым страшным преступлением на Авалоне считается лишение кого-то чести. Этим ты лишаешь чести и себя. - Он осекся. - Прошу прощения, сэр.
- Не извиняйся. Наш разговор принимает как раз нужное направление. Позволь мне, однако, продолжить. Первые перебежчики не сказали ничего интересного. Потом… Не стану распространяться - хватит и одного примера. Городской торговец, разбогатевший на коммерции с ближними имперскими мирами. Он не возражает, если мы возьмем его планету - лишь бы его собственность не пострадала и можно было бы получить добавочную прибыль от войны. Кто он - презренная личность или реалист? Неважно. А важно то, что он кое-что знал, а еще кое-что доверили ему для передачи нам высокопоставленные лица, тайно стоящие за мир.
Рошфор взглянул на Кахаля из-за края бокала:
- Вы опасаетесь ловушки, сэр?
- Перебежчики безусловно говорят искренне, - развел руками адмирал. - Но не накачали ли их дезинформацией? Твой рассказ служит веским подтверждением того, что рассказали они.
- О континенте Экватория? Не стоит обижать разведку флота. Я, может быть, не стал бы бежать, если бы не верил, что узнанное мной имеет решающее значение. Однако я знаю очень мало.
- Ты знаешь больше, чем ты думаешь, сынок. - Кахаль потянул себя за бородку. - К примеру, анализ вражеского огня по данным, полученным в первой битве за Авалон, действительно показывает, что Экватория - их слабое место. Ты пробыл там несколько месяцев. Слышал их разговоры. Видел их лица, лица знакомых тебе людей. Как скажешь - их это действительно беспокоило?
- Х-м-м… - Рошфор выпил еще. Адмирал неприметно нажал кнопку, давая сигнал повторить. - Экватория не входит в ведение той… той дамы, у которой я жил. Кристофер Холм, старший сын их главнокомандующего… да, я бы сказал, он действительно беспокоился.
- Что это за место? Особенно эта самая Скорпелуна. Мы собираем все данные, какие можем, но при таком количестве миров кто, кроме их обитателей, может что-то знать об их незаселенных районах?
Рошфор порекомендовал пару книг. Кахаль не стал говорить ему, что компьютеры разведки, должно быть, давно уже их отыскали.
- Ничего определенного сказать не могу, - продолжал лейтенант. - Я понял, что это большое, засушливое плато, окруженное горами, которые на Авалоне считаются высокими, где-то в середине континента, который, как известно адмиралу, невелик. Там, кажется, водится дичь, но вообще-то местными ресурсами прожить нельзя… - Он сделал многозначительную паузу. - Противнику это тоже не удастся.
- И поскольку им придется переплывать океан, они окажутся еще дальше от дома, чем мы от своих кораблей, - произнес Кахаль.
- Высадка будет опасной, сэр.
- Сначала мы подавим местные батареи. А эти славные, отгораживающие от всего горы…
- Я рассуждал так же, сэр. Из того, что я успел узнать о производстве, транспорте и общей ифрийской расхлябанности, так быстро укрепить район они не сумеют. Даже в том случае, если их насторожит мой побег.
- Предположим, мы это сделали, - перегнулся через стол Кахаль. - Предположим, мы создали базу для авиации и ракет "земля-земля". Как по-твоему, что будут делать авалонцы?
- Они будут вынуждены сдаться, сэр, - тут же ответил Рошфор. - Они… я не претендую на понимание ифриан, но человеческое большинство… по моему мнению, они держатся ближе к краю пропасти, чем стали бы мы, но они не безумны. Если мы окажемся там, на планете, и сможем поразить все, что у них есть, не разрушая полностью их любимую планету - эта перспектива и заставляет их драться - но избирательно, теряя при этом свои жизни… Извините, - потряс он головой. - Что-то я запутался. И потом, я могу ошибаться.
- Твои впечатления совпадают со всеми ксенологическими трудами, которые мне довелось читать. Кроме того, ты обязан ими своему уникальному опыту. - Принесли новый коктейль. Рошфор замялся. - Бери, - поощрил его Кахаль. - Я хочу, чтобы ты вспомнил все, что знаешь об их обществе и окружающей среде. Предстоит принять нелегкое решение. То, что ты мне скажешь, конечно, не повлияет на меня впрямую. Но мой долг - собрать все фрагменты, какие только можно.
Рошфор пристально посмотрел на него:
- Вы хотите все же высадить десант, не так ли, сэр?
- Конечно. Я ведь не машина для убийства. И мои начальники тоже.
- Я хотел бы этого. Господи Иисусе, - перекрестился он перед распятием, - как бы я этого хотел. - Он отставил свой бокал и добавил: - Одна просьба, сэр. Я расскажу все, что знаю. Но если вы примете решение высадиться, могу ли я пойти в головном отряде? Вам понадобятся там "метеоры".
- Это крайне опасно, лейтенант, - предупредил Кахаль. - Мы не уверены, нет ли у них там скрытых резервов.
Так что вначале могут быть потери. Ты заслуживаешь лучшей участи.
Рошфор так стиснул бокал, что раздавил бы его, будь тот из стекла, а не из витрила.
- Я прошу как раз того, чего заслуживаю, сэр.
Глава 17
Имперская армада окружила Авалон, и битва возобновилась.
Снова кидались в бой корабли и летели ракеты, вспыхивали стрелы лучей, загорались и гасли огненные шары на протяжении многих тысяч километров. Наблюдатели с планеты видели на сей раз, как вспышки час от часу становятся все ярче - наконец они стали слепить глаза, лишая мир красок и отбрасывая мгновенные тени. Битва приближалась к Авалону.
Все, однако, было рассчитано. Кахаль принял решение и провел его в жизнь так быстро, как только было возможно - пока враг не успел укрепить свой слабый участок. Теперь адмирал не рисковал попусту. Да этого и не требовалось. Ситуация в корне отличалась от прежней. Сейчас у него было втрое больше сил, и не стоило беспокоиться об остатках авалонского флота, могущих еще выползти из дебрей лаурийской системы. Патрули сообщали, что, согласно приборам, их корабли группируются за одну или две астрономические единицы. Поскольку они явно не собирались бросаться в огонь, Кахаль счел излишним обстреливать их.
Он даже не отдал приказания окончательно уничтожить флагман Феруна, когда его роботы опознали врага и возобновили огонь. Флагман находился слишком далеко, и на нем осталось ничтожно мало боеприпасов, чтобы тратить на него усилия. Легче было обойти эту несчастную старую развалину с громыхающими в ней костями.
Вместо это Кахаль отдал приказ о методическом подавлении обороны планеты. Внешним ее поясом были орбитальные крепости - несколько крупных, а в основном помельче, сторожившие на сотнях орбит под самыми разными углами к эклиптике. У них были свои преимущества перед космическими кораблями. Их постоянно снабжали снизу. Полностью автоматизированные, они были менее гибкими, но более прочными, чем плоть и нервы. Самые мелкие оставались необнаруженными, пока им не представлялось случая напасть на идущий мимо Терры корабль.
Так было во время первой битвы. Впоследствии осаждавший планету флот засек все до одной, немало уничтожил и воспрепятствовал попыткам вывести в космос. Не могли застать терран врасплох и залпы с планеты. У космических кораблей имелись свои преимущества - например мобильность.
Тактика Кахаля сводилась в основном к тому, что он бросал в бой эскадру за эскадрой на высокой скорости и ускорении. Выходя на цель, они разряжали в нее все, что могли, и немедленно меняли вектор, чтобы избежать ответного огня. Вели первый заход не увенчивался успехом, за ним тут же следовал второй, третий, четвертый… пока цель не поражалась и станция не разлеталась на осколки в облаке пара. Не испытывая необходимости защищать свои тылы и линии снабжения, Кахаль мог не жалеть боеприпасов - и не жалел.
При таком порядке движения корабли были почти безнадежными мишенями для ракет, которым надо было пройти сквозь атмосферу, преодолевая притяжение планеты, с нулевой начальной скоростью. Авалонцы вскоре тоже поняли это и временно прекратили огонь.
В планы Кахаля не входило уничтожение всей орбитальной техники. Для этого ему пришлось бы ждать поступления дополнительных боеприпасов из Империи - а он спешил. Он счел нужным, впрочем, обезвредить луну - Моргану взяли в кольцо и некоторое время поливали таким огнем, что горы крошились и по долинам текла лава.
Терране занимались только теми крепостями, которые в своем изменчивом движении могли бы помешать высадке десанта в назначенный адмиралом день. Ограничив таким образом свою цель, Кахаль имел возможность сфокусировать на ней всю свою мощь. И через пару раскаленных добела авалонских дней он проник так глубоко, как не удавалось еще никому при наличии столь сильной обороны.
Потери при этом были неизбежны. Они увеличились, когда терранские корабли начали летать так низко над атмосферой, что стало возможно задействовать лазеры и ракеты. Следующей задачей стало подавление как раз этих установок.
Капитан Ион Мунтяну, командующий артиллерией корабля Его Величества "Фобос", проводил совещание с офицерами.
- Нам доверена особая миссия, как вы и сами могли заключить, видя, что для нее выделено судно нашего класса. Мы не просто залепим пластырем то место, которое причиняет беспокойство. Наша цель - город. Я вижу руку. У вас вопрос, мичман Оцуми?
- Да, сэр. Два. Каким образом и зачем? Мы убедились на опыте, что если потратить достаточное количество торпед, ведя огонь достаточно долго, то некоторые из них определенно проникнут за негаполя и взорвутся там, где надо. Но это касается военных объектов. Их города наверняка защищены гораздо лучше.
- Есть хорошая пословица насчет яиц и курицы, мичман. Разумеется, лучше. Там мощная усовершенствованная техника, и вокруг несколько поясов ракетных установок "планета-космос". Мы будем вести обстрел самыми мощными своими снарядами, запрограммированными на взрыв в субстратосфере. Порядок обстрела, диаграмму которого я сейчас продемонстрирую, позволит по крайней мере одной ракете достичь этого уровня, прежде чем ее перехватят. Если же этого не произойдет - начнем сначала.
- Сэр, неужели это будет ракета континентального охвата?
- Нет-нет. Успокойтесь. Вы же знаете, что наш корабль не приспособлен для их ношения. И наши приказы не предусматривают необратимую порчу недвижимого имущества Его Величества. Наши подарки будут увесистыми, но чистыми, и разрядятся высоко, в основном в форме излучения. Взрывная волна не очень-то помогает против негаполей. Мы подпустим дыма в центр города, а окраины, как докладывает разведка, там возгораемые.
- Сэр, я не хочу докучать вам, но с какой целью мы это делаем?
- Готовится десант. Поэтому планета некоторое время будет под обстрелом. Этот город, Кентаври, у них главный космопорт и промышленный центр. Нельзя допустить, чтобы оттуда выслали что-нибудь против наших друзей.
На лбу у Оцуми выступил пот.
- Но женщины, дети…
- Если противник хоть что-то соображает, он давно уже эвакуировал весь балласт, - отрезал Мунтяну. - Да мне, впрочем, наплевать. В прошлый раз я потерял здесь брата. Если вы уже выплакались, перейдем к делу.
Куэнна медленно летела над каналом Жизнецвета. Настала ночь - ясная, какие редко выдаются в слякотную зиму Дельты. Город к тому же был затемнен, и на небе виднелись звезды. Они пугали Куэнну. Так много холодных, злых огоньков. Да еще говорят, будто это не просто огоньки. Это солнца. Оттуда пришла война, которая все перевернула.
Сначала все шло хорошо - тут бывало много ифриан с тугими кошельками, и она часто забывалась с мужчинами, не сознавая ничего, кроме своего влечения к ним; а в промежутках ей хватало на выпивку и наркотики, которые помогали оставаться веселой - в особенности на вечеринках. Она слыхала, что вечеринки придумали люди. (Кто это сказал? Она попыталась вспомнить его лицо, тело. Может, и вспомнила бы, если бы не все эти голоса, музыка и веселящий дым.) Хорошая выдумка. И война, казалось бы, тоже. Сплошная любовь, сплошной смех, потом спишь, а если просыпаешься с дурным вкусом во рту и ломотой в голове, пара таблеток мигом поставит тебя на ноги. А потом все испортилось. Не стало больше флотских. Гнездо опустело - ночь за ночью, и никого, хоть вой под ту музыку, которую там крутят. Люди тоже почти все уехали, а те, что остались - она бы и против человеческой компании не возражала, - сидят под землей. Тихие черные ночи, беспросветное одиночество днем, и деньги вышли - еле хватает на еду, не говоря уж о бутылке или колесах, чтобы отогнать дурные сны.
Хлоп-хлоп крыльями. Должен найтись кто-нибудь такой же одинокий, раз бои возобновились. "Я тоже одинока, - звала она. - Кто бы ты ни был, я люблю тебя". Ее голос звучал слишком громко в неподвижном теплом воздухе, над грязными водами и мертвыми мостовыми, среди темных стен, под жуткими звездами.
- Водан? - позвала она чуть тише. Она запомнила его лучше всех, почти как тех первых, что были с ней столько лет назад, что и считать не хотелось. Он был славный и скучал по своей девушке - будто та общипанная дурочка его стоила. Да нет, ты глупа, Куэнна. Звезды съели его, Водана.
Она вскинула хохолок. И у нее есть своя честь. Она не боится полуночных улиц. Скоро рассветет, и можно будет без боязни лечь спать.
Солнце взошло внезапно.
Куэнна видела, как оно заполнило все небо - и тут же опять настала ночь, потому что глаза у летуньи вытекли. Она не знала об этом - на ней горели перья. Ее вопль потонул в грохоте - это супербыстрые молекулы воздуха проникли за негаполя, и она уже ничего не сознавала, когда у нее лопнули барабанные перепонки и сосуды. Охваченная болью, она бросилась в канал, промахнулась и рухнула прямо на пылающий дом. Особой разницы не было - в канале кипела вода.
Удар по Кентаври, помимо морального эффекта и подавления военного потенциала, должен отвлечь большое количество авалонских сил на спасательные работы. Время операции было хорошо рассчитано. Всего три часа спустя в оборонном поясе образовалась щель, и в нее прошла первая волна десанта.
Рошфор шел в первом отряде. Он не успел натаскать свой наспех подобранный экипаж, но ребята оказались способными, и "Метеор" выполнил свою работу с вдохновением, которого Рошфор не находил в себе. Они прикрывали неповоротливые: орудийные корабли, пока те не ушли ниже опасного потолка. И сбили пару вражеских снарядов. Хотя космический флот не рассчитан на действия в атмосфере, торпедоносец обладал удовлетворительной маневренностью, достаточной огневой мощью, а управляющие им головы были и вовсе выше среднего. Простые роботизированные машины не могли его одолеть.
Проводив своих подопечных за безопасный предел, Рошфор повел свой катер, согласно заданию, на самый источник снарядов. Он находился за горами, в ярко-зеленом устье реки. Терранские катера, пикируя на базу один за другим, послали лучи и торпеды в ее негаполя и бункера, стали на хвосты, унеслись в стратосферу, развернулись и вернулись на второй заход. Третьего уже не понадобилось. Среди скал, разрушенных сверхзвуковым хлопком, зияли воронки. Рошфору хотелось бы забыть, каким красивым этот каньон был еще недавно.
Вернувшись на Скорпелуну, он увидел, что весь конвой уже высадился. Из транспортов потоком шли десантники и механики, из грузовых судов - машины. В небе кишели патрульные заградители. Последующие несколько дней были весьма суматошными. Под кипучей деятельностью скрывалась истерия. Кто мог знать, чем располагает враг?
Однако ничего не произошло. Собрали и включили экранные генераторы. Поставили оборонные лазеры и ракетные установки. Воздвигли ангары для техники, бараки для людей. Противник так и не атаковал.
Воздушная разведка и космические приборы обнаружения сообщали о значительной активности неприятеля на других континентах и на островах. Что-то, безусловно, готовилось, но немедленной угрозы не было.
Открылась вторая брешь, и в нее хлынула вторая волна, не встретившая никакого сопротивления. Скорпелунский плацдарм разрастался, как чернильное пятно.
Кахаль, цель которого теперь стала явной, продолжал уничтожать космические крепости, умножая щели в обороне. Проделав их достаточно, он отвел основные силы немного назад, и оттуда на планету стали поступать войска и техника.
Последние авалонские корабли порой совершали налеты на имперский флот, рыскали вокруг - волки, слишком истощенные, чтобы представлять собой угрозу. Серьезно ими не занимались. Главное было - не нарушать негласного перемирия. Поэтому Империя, не предпринимая больше никаких наступательных действий, окапывалась на планете, закрепляя свою победу, чтобы база могла не только защитить себя, но и занести кулак над всем Авалоном.
Являясь протеже самого адмирала, Филипп Рошфор, недавно произведенный в старшие лейтенанты, получил, согласно своей просьбе, постоянное назначение на планету. Поскольку космические торпедоносцы больше не требовались, он стал патрулировать в воздухе на двухместном скиммере - знаменитых грависанях.
Его напарником был капрал космической пехоты, Ахмед Насутьон, девятнадцати стандартных лет от роду, новоиспеченный выпускник Новой Дьявы.
Знаете, сэр, мне все говорили, что эта планета - просто чудо какое-то, - с усиленной скорбью в голосе сказал он шефу. - Вступай во флот - и увидишь Вселенную, ага? Этот район нетипичен, - кратко ответил Рошфор. - Да и что можно назвать типичным на целой планете?
Скиммер летел низко над Скорпелунским плато. Колпак они закрыли из-за жары. Трубка Хилыиа и самозатемняющийся витрил как могли боролись с этой жарой, пылающим небом, беспощадным солнцем. Единственными звуками были шум мотора и свист рассекаемого воздуха. На горизонте стояли в дымке горы, голубые и нереальные. А вокруг лежала пустота. Из твердой красной почвы торчали кусты - везде одинаковые, куда ни посмотришь: низкие, с красными листьями, пахнущие лекарством. Местность была не такой уж ровной. Тут и там поднимались угловатые столовые холмы и столбы, поверхность пересекали глубокие сухие расселины. В отдалении виднелись редкие шестиногие животные, пасущиеся под защитой своих зонтичных мембран. Больше ничего живого не наблюдалось - лишь дрожал от жара воздух да бродили пыльные вихри.
Не знаете, долго ли нам еще здесь сидеть? - спросил Насутьон, беря термос с водой.
Пока не подготовимся. И не очень-то налегай на воду. У нас еще несколько часов впереди.
- И почему только они не сдаются, сэр? В нашей палатке перехватили их передачу - ведь это не запрещено, правда? - и передача шла на англике. Не очень понятно - у них такой акцент, да еще фразы вроде: "Терране зацепились только одной ногой"; пока сообразишь, что они хотели сказать, теряешь нить. Но, черт возьми, сэр, никому не хочется их убивать. Почему бы им не взяться за ум и…