- Шш-ш! - поднял руку Рошфор. Радиоперехватчик показывал, что кто-то подает сигнал. Рошфор настроился на нужную волну.
- Помогите! О Господи, помогите! Техническая группа номер три - дикие звери - примерно тридцать четыре километра на северо-северо-восток от лагеря - помогите!
Рошфор развернул скиммер.
Они прибыли на место через несколько минут. Взывавший о помощи отряд, десять человек на вездеходе, производил здесь геологическую съемку, исследуя возможность строительства в грунте подземной ракетной шахты. Все были вооружены, хотя никаких неприятностей, кроме жары, не предвиделось. Стая шестиногих, передвигающихся скачками тварей размером с собаку застигла их в нескольких сотнях метрах от машины.
Двоих человек повалили и растерзали. Троих, в ужасе бросившихся к вездеходу, окружили поодиночке. Одного уже пожирали на глазах Рошфора и Насутьона. Остальные держались стойко, спина к спине, и непрерывно стреляли. Однако этих чешуисто-щетинистых зверей убить было почти невозможно. Смертельно, казалось бы, раненные, они все еще лязгали зубами.
Рошфор заорал в передатчик, чтобы слали подкрепление, и послал машину вниз. Рыдающий Насутьон стрелял, однако, исправно. Но прежде чем всех ликоящеров перебили, погибло еще двое.
С тех пор каждая группа, покидающая лагерь, сопровождалась с воздуха, что очень тормозило работу.
- Нет, доктор, я больше не верю, что это психогенное. - Майор посмотрел из окна барачного лазарета на ненатурально быстрый закат, которому пыльная буря придавала оттенок запекшейся крови. Ночь принесет облегчение от этой жуткой жары… в виде пробирающего до костей холода. - А поначалу верил. Но ваши успокоительные больше не помогают. И симптомы проявляются все у большего количества людей - вам это известно лучше, чем мне. Резь в животе, понос, мышечные боли и жажда, которую вызывает не только эта проклятая сушь. Да еще дрожь и головокружение. Даже говорить неохота, до чего важную работу я сегодня запорол.
- Я и сам думаю с большим трудом. - Военный врач провел рукой по виску, оставив-грязный след - хотя горячий воздух высушивал пот сразу же, не давая ему скопиться. - И перед глазами частенько все расплывается? Вот-вот.
- Как насчет отравляющих веществ в окружающей среде?
- Отсутствуют. Вас не было в первой партии, майор. А я был. И разведка, и история заверяли нас в том, что Авалон сравнительно безопасен. Однако даю вам слово - не успели мы разбить лагерь, как научная команда занялась проверкой.
- А если допросить авалонских пленных?
- Мне сказали, что это было сделано. Высылались даже группы для захвата языков. Но вряд ли кто-то, кроме немногих специалистов, может что-то знать о самой недоступной части необитаемого континента.
- А специалистов авалонцы, само собой, убрали подальше. - Майор устало вздохнул. - Так что же обнаружила ваша команда?
Врач взял стимтаблетку из открытой коробочки на столе.
- В местной почве высокая концентрация тяжелых металлов. Однако ничего угрожающего. Надо дышать этой пылью несколько лет, чтобы вам понадобилось лечение. Растущий здесь кустарник использует эти элементы в своем обмене, как и следовало ожидать, и мы предупредили, чтобы их ветки не жевали и не жгли. Органических аллергенов не обнаружено. Биохимия людей и ифриан настолько схожа, что каждый вид может есть почти все, что ест другой. Если этот район уж настолько опасен, не кажется ли вам, что средний колонист должен был хотя бы слышать о нем? Я сам с Терры - со средне-западного побережья Северной Америки… о Боже… - Врач на миг, отвел глаза от Скорпелуны, но тут же встряхнулся: - Мы там жили среди олеандров. Разводили их из-за цветов. Оказалось - они ядовитые для тех, у кого к ним есть чувствительность.
- Должна же быть какая-то причина, - настаивал майор.
- Мы ищем ее. Если бы кто-то предвидел, что эта планета окажет такое сопротивление, ее изучили бы вдоль и поперек до начала всякой войны. А теперь уж поздно.
Оставшиеся авалонские катера то и дело пытались прошмыгнуть мимо терранских заградителей на высокой скорости и максимальном переменном ускорении. Около половины их было уничтожено; остальные прошли и вскоре вернулись в космос.
Выяснилось, что они обменялись сообщениями с планетой. При соответствующем кодировании и использовании лазерных, лу-чей за одну-две секунды можно передать огромное количество информации.
- Ясно, что они обсуждают какой-то ход, - рычал Кахаль на своих помощников. - Не менее ясно, что, если мы попытаемся их выследить, они разбегутся и скроются, спрячутся среди астероидов и лун, как делали раньше. А в нужный момент сойдутся. Я не собираюсь отвлекаться, господа. Наш флот останется на месте.
Тем более что наблюдения все больше и больше подтверждали: колонисты, на суше и на море, под водой и в небесах, наконец-то готовятся нанести ответный удар.
Рошфор слышал крик добрую минуту, прежде чем сообразил, что кричат. "Иисусе, - пробилось сквозь пелену в его мозгу, - что со мной такое?" Мускулы протестовали против усилия, нужного для разворота скиммера. Пальцы превратились в сардельки. Обмякший Насутьон сидел рядом молча, как все последние дни (недели? годы?). Его мягкие щеки ввалились и заросли черным пушком.
И все же машина Рошфора прибыла туда, где уже парило несколько скиммеров. Только вот помочь было нечем. Энергетические лучи сотнями сжигали букашек вроде тараканов, двадцати сантиметров длиной, которые кишели между кустами. Нельзя было спасти людей из сухопутного патруля, которых те уже облепили и теперь пожирали. Рошфор не стал смотреть, кто из пилотов добьет мучеников сверху из милосердия. Он опустился пониже и стал подбирать живых. От больного Насутьона, после того как он увидел все это, не было никакого толку.
Каккелаки, почуяв, видимо, мясо в своем голодном краю, осадили главную базу. Летать они не могли, но передвигались на удивление быстро. Все усилия уходили только на то, чтобы держать их за огненным кордоном.
Тем временем на Экватории высадились авалонцы. Они передвигались такими мелкими отрядами и так быстро - при своем легком снаряжении, - что обстрел ни к чему бы не привел. Все, кто высадился на Скорпелуне, были ифрианами.
Комендант вызвал к себе ведущих военных медиков и планетологов. Снаружи бушевал шторм, обычный в период равноденствия, завывая в беззвездной ночи; ветер, смешанный с пылью, сотрясал металлические стены, Волнами накатывала жара.
- Да, сэр, - сказал главный врач. Он числился во флоте, а не в десантных войсках, и носил звание контр-адмирала. - Доказательства не оставляют сомнений. - Он вздохнул, но буря заглушила вздох. - Будь у нас лучшее оборудование и больше персонала… Впрочем… это лучше оставить для следственной комиссии или трибунала. Суть в том, что недостаток информации завлек нас в смертельную ловушку.
- Слишком много миров, - покачал головой исхудалый штатский планетолог. - И каждый слишком велик. Кто может знать?
- Пока вы тут болтаете, - сказал комендант, - люди лежат там в жару и судорогах. С каждым днем все больше. Говорите. - Он хрипел от гнева и подавляемых рыданий.
- Мы все время подозревали отравление тяжелыми металлами, - сказал медик. - Вновь и вновь делали пробы. Но концентрация каждый раз не превышала допустимых пределов. И вдруг, за одну ночь…
- Неважно, - прервал планетолог. - Главное - результат. Кустарник, который растет здесь повсюду… мы знали, что он потребляет, например, мышьяк и ртуть. А в литературе описан адский куст, испускающий ядовитые испарения; имеются и его изображения. Мы не знали того, что наши кусты - это разновидность адских; они совершенно не похожи на своих сородичей. Возьмите, к примеру, розы и яблони. Кроме того, мы не знали даже, как действует токсин известного вида, не говоря уж об этих. Это можно будет определить лишь после публикации оригинальных наблюдений, когда будет выделено это вещество… Запас знаний в любой науке растет так медленно…
Комендант ждал.
- Испарения содержат тяжелые металлы, - продолжал медик, - в сочетании… с набором молекул, о котором не имеет понятия ни один автор, которого я читал. Их действие заключается в том, что они блокируют некоторые энзимы. Защита организма полностью подрывается. Атомы металлов совершенно не выводятся. Каждый микрограмм попадает в жизненно важные органы. Пациента тем временем ослабляет еще и то, что белковые процессы также идут ненормально. Совместный эффект нарастает по экспоненте. Человек внезапно переступает порог.
- Понятно… - сказал комендант.
- Мы, старшие офицеры, еще не в таком плохом состоянии, - сказал ему планетолог. - Как и наши помощники. Мы почти все время проводим в помещении. Но младший состав… - Он потер глаза. - Да и я не сказал бы, что хорошо себя чувствую.
- Что вы рекомендуете? - спросил комендант.
- Эвакуацию, - ответил главврач. - И не рекомендую, а говорю, что у нас нет иного выбора. Нашим людям нужна немедленная помощь.
Комендант кивнул. Сам больной, чудовищно уставший, он ждал этих слов вот уже несколько дней и потихоньку принимал меры.
- Сняться завтра же нам не удастся, - проговорил он. - Не на чем - почти весь транспорт вернулся в космос. Кроме того, паническое бегство подставит нас под огонь авалонцев. Отправим пока что самых тяжелых и отзовем всех в главный лагерь. Корабли будут прибывать за нами своим чередом. - Верхняя губа у него дергалась, и комендант не мог с ней совладать.
Когда терране начали отступать, их враги нанесли по ним удар.
Ракетами "земля-земля" они не пользовались. Человеческий контингент, впрочем, приступил к строительству таких баз по всему экваторийскому континенту. Трудности это не представляло. Авалонцам нужны были только ракеты короткого диапазона, не требовавшие почти ничего, кроме пусковых установок, и авиация, нуждавшаяся лишь в ангарах и бараках для персонала. Самой трудной задачей была сборка тяжелых лазеров на вершинах гор над Скорпелуной.
А ифриане развернули на плато партизанскую войну. Гораздо меньше подверженные действию местных токсинов, они оставались в полном здравии, и их не обременяли скафандры, респираторы, дыхательные повязки, которые судорожно натягивали на себя люди. Им, крылатым, не нужны были летательные машины, которые радары, гравары и магнитоскопы могли засечь за несколько километров. Зато они могли выскочить из какого-нибудь укрытия, полить огнем и металлом колонну на марше, забросать гранатами вездеход, прошить очередью скиммер - и уйти, не дожидаясь ответа.
Но и у них случались потери.
- Хай-я-я! - завопил Драун из Высокого Неба, кидаясь в солнечном блеске вниз с утеса. Внизу, по дну сухого оврага, ползла колонна терран, возвращаясь на базу с брошенной стройплощадки. Пыль, окутавшая каждого, делала их еще более безликими, чем истрепанная военная форма. Их сопровождало несколько броневиков и несколько самолетов. Грависани везли штабель тел, быстро превращающихся в мумии.
- Попутного вам адского ветерка! - В руках у Драуна застучал автомат. Отдача нарушала его равновесие в диких завихрениях нагретого воздуха. Он радовался тому, что его крылья так крепки и искусны.
Ифриане бросались вниз следом за ним, стреляли и взмывали снова. Люди падали, словно мешки. Поднявшись за пределы их огня, Драун увидел, что уцелевшие строятся в каре, укрепленное броневиками и артиллерией, прикрытое сверху самолетами. "Все-таки в храбрости им не откажешь, - подумал он. - Не оставить ли их в покое? Но ведь так и было задумано - дождаться, когда они сомкнут ряды, и потом бросить в середину торденитовую бомбу".
- За мной!
Снова вниз - трещат выстрелы, сверкают лучи, и вдруг такой знакомый жалобный крик за спиной. Драун притормозил, обернулся - его старший сын Ниесслан, надежда рода, падал по спирали вниз с полу оторванным крылом. Отряд пронесся мимо.
- Я иду, мой мальчик! - Драун скользнул вслед за сыном. Ниесслан лежал без чувств. Его кровь обагрила пыль. Вторая атака ифриан провалилась - их смяли, прежде чем они успели приблизиться к каре. Помня приказ избегать лишних потерь, они поднялись вверх и пропали из виду. К Драуну двинулся взвод. Он встал над Ниессланом и стрелял, пока мог.
- Уничтожить все, что у них еще осталось на орбите, - приказал Кахаль. - Нам нужна свобода для прохода наших транспортов.
- Хр-р-м, - прочистил горло его начальник штаба, - известно ли адмиралу, что вражеские корабли…
- Да. Они идут к планете. Ясно как день, что все, кто может сесть, постараются это сделать. Остальные будут их прикрывать.
- Может быть, организовать заграждение?
- Нечем. Расправа с этими фортами опустошит наши арсеналы. Первый наш долг - вытащить своих людей из той мясорубки, в которую мы… их послали. - Кахаль втянулся. - Если можно будет выделить какие-то крохи из боя на орбите - пусть тогда займутся авалонцами, но очень экономно расходуют боеприпасы и полагаются в основном на лучевое оружие. Не думаю, чтобы им удалось много сбить. Остальных придется пропустить - возможно, себе на беду. - Он осклабился. - Как вечно твердил нам в Академии старый профессор By Тай - помнишь, Джим? "Лучшее, что может лежать в основе решения, - это наша оценка вероятностей".
Тропические штормы Авалона более свирепы, чем может вообразить себе житель планеты с более низким облучением и не таким быстрым вращением. Отправка тяжелобольных была отложена на сутки. Кроме угрозы потерять транспорт, следовало опасаться и того, что такой ливень убьет кое-кого из пациентов еще по дороге от барака до трапа.
Более или менее здоровые, прибывшие позднее, занялись постройкой дамб. Радио, треща от атмосферных помех, сообщало, что по всем оврагам несутся потоки.
Ничто из этого не волновало Рошфора. Он находился где-то посредине: слишком слаб для работы, но недостаточно болен для немедленной отправки. Он сидел, съежившись, на стуле среди сотни таких же, как он, в душном вонючем бункере, боролся с ознобом и тошнотой, накатывавшими на него волнами, и вспоминал порой смутно Табиту Фолкейн, а порой - Ахмеда Насутьона, умершего три дня назад.
Авалонские корабли, сумевшие прорваться сквозь строй, садились на Экватории, и офицеры гражданской обороны распределяли их по местам.
Шторм наконец отбушевал. С разорванной имперской базы поднялись первые корабли - боевые, прокладывавшие путь для наскоро организованных госпиталей в воздухе. К ним присоединились истребители с орбиты.
Тогда наземная и воздушная техника Авалона открыла перекрестный огонь. В битву вступили космические корабли колонистов.
Дэниел Холм сидел перед сканнером, передававшим его слова и изображение на самые мощные передатчики планеты и дальше, где его непременно должны были услышать:
- …Мы загородили им путь к отступлению. Вы не сможете разгромить нас так быстро, чтобы успеть спасти, по нашим оценкам, четверть миллиона человек. Даже и без нашего сопротивления половина из них не доживет до начала лечения. И мне не хочется говорить, насколько необратимы могут быть повреждения внутренних органов, нервов и мозга, не поддающиеся регенерации.
Но мы можем их спасти. Мы, авалонцы. У нас все подготовлено. Койки, персонал, диагностическое оборудование, коллодирующие препараты, восстановительные процедуры. Будем приветствовать ваши инспекционные комиссии и ваших медиков. Мы не желаем играть живыми людьми, как пешками. В ту же минуту, как вы согласитесь возобновить перемирие и отвести свой флот достаточно далеко, чтобы мы могли заранее подготовиться к атаке, - в ту же минуту наши спасательные команды вылетят в Скорпелуну.
Глава 18
Палата была чистая и удобная, но в ней лежало сорок мужчин, а экрана не имелось - да и мало кого заинтересовала бы местная программа. Оставалось либо читать, либо молоть языком. Большинство предпочитало последнее. Рошфор уже давно попросил себе наушники, чтобы читать без помех. Не снимал он их почти круглые сутки.
Поэтому хор восторженной похабщины до него не дошел. Он очнулся только от прикосновения к плечу. "Что, уже завтрак?"- подумал он, поднял глаза от "Населения Гайилы" и увидел Табиту.
Сердце подскочило и понеслось галопом. Руки так затряслись, что он с трудом снял наушники.
Она стояла спиной к шумной, пропахшей антисептиком палате так, словно позади не было ничего, кроме окна, открытого в синеву и цветение весны. Простой комбинезон скрывал ее формы. Но по лицу было видно, что она похудела. Скулы выступили сильнее, кожа стала еще темнее, а волосы, наоборот, светлее под солнцем пожарче того, что светит над Греем.
- Табби, - прошептал он и потянулся к ней.
Она взяла его руки в свои, но не сжала и почти не улыбнулась при этом.
- Здравствуй, Фил, - услышал он памятный гортанный голос. - Ты выглядишь лучше, чем я думала, когда мне сказали, что ты лежишь сразу под тремя капельницами.
- Видела бы ты меня вначале, - сказал он нетвердым голосом. - Ну, как ты? Как все?
- У меня все хорошо. Как почти у всех, кого ты знаешь. Драун и Ниесслан убиты.
- Очень жаль, - солгал он.
- Я бы приехала раньше, - сказала Табита, отпустив его руку, - но пришлось дожидаться отпуска, а потом искать тебя по компьютеру в списке пациентов и добираться сюда. У нас еще многого не хватает, и организация оставляет желать лучшего. - Зеленые глаза смотрели серьезно. - Но я была уверена, что ты на Авалоне - живой или мертвый. Хорошо, что живой.
- Как я мог оставаться вдали… от тебя?
Она опустила глаза.
- Как твое здоровье? Врачи слишком заняты, чтобы вдаваться в детали.
- Ну, когда я окрепну, меня хотят переправить в имперский флотский госпиталь, а там мне вынут печень и вырастят новую. На это уйдет около года, земного года - и я должен поправиться. Они мне это обещали.
- Превосходно, - деловым тоном сказала она. - Тебя хорошо здесь лечат? Уход нормальный?
- Да, если учесть обстоятельства. Но ребята, которые тут лежат, не совсем подходят мне для общения, а медикам, и авалонским, и имперским, некогда с нами разговаривать. Я был чертовски одинок, Табби, пока ты не пришла.
- Постараюсь прийти еще. Ты же знаешь, я на службе, а почти весь отпуск мне придется провести на Сент-Ли, приводя в порядок дела.
Его охватила слабость. Он откинулся на подушки и уронил руки на одеяло.
- Табби… ты не могла бы подождать… этот год?
Она медленно покачала головой и посмотрела ему в глаза:
- Может, мне надо было притвориться, пока ты не окрепнешь, Фил. Но я не умею притворяться, да и ты этого не заслуживаешь.
- Это из-за того, что я сделал…
- И из-за того, что сделала я. - Она наклонилась и, отведя трубки, положила руки ему на плечи. - Но ведь мы не стали ненавидеть друг друга, верно?
- Тогда почему бы нам друг друга не простить?
- Мне кажется, мы уже простили. Но разве ты не понимаешь? Когда боль утихла и я снова получила способность думать, я поняла, что все ушло. Ну да - дружба, уважение, дорогие сердцу воспоминания. А больше ничего.
- Разве этого недостаточно… чтобы начать сначала?
- Нет, Фил. Теперь я понимаю себя лучше, чем прежде Если бы мы попытались - я знаю, как рано или поздно стала бы обращаться с тобой. А этого я не хочу. Хочу сохранить в чистоте то, что у нас было.