Они прогуливались по саду. Глядя на розовые кусты и вишневые деревья, можно было подумать, что ты на Терре: Эсперанса держала первенство среди планет-колоний. Солнце, Паке, в эту летнюю пору еще стояло над горизонтом, но уже окрасило мягкими закатными лучами старую кирпичную стену. В теплом воздухе звучали птичьи трели, и с окрестных лугов наплывали свежие ароматы. Над головой иногда проносились, сверкая, воздушные машины, но Флервиль был не столь велик, чтобы шум движения долетал сюда, на окраину.
Саракоглу с Луизой прохаживались по гравиевым дорожкам и беседовали. Их охраняли, или скорее ненавязчиво опекали. Следом, правда, шла не дуэнья, а здоровенный четырехрукий горзунийский наемник - при нем можно было флиртовать без опаски.
"Вся беда в том, - думал губернатор, - что она постоянно говорит о серьезных вещах".
Сначала это было даже приятно. Она поощряла его говорить о себе:
- …да, я граф Анатолийский. Честно говоря, графство у меня маленькое, хоть оно и на Терре. Бюрократ-карьерист. А хотел бы быть художником - люблю возиться с красками и глиной - может, взглянете как-нибудь. Но увы, от имперских аристократов ждут, что они будут служить Империи. Если бы я родился в декадентскую эру! К несчастью, Империя сама собой не управляется…
Внутренне он ухмылялся собственным речам. Чтобы он, в свои пятьдесят три стандартных года, низенький, начинающий толстеть, совершенно лысый, с маленькими глазками, посаженными близко к огромнейшему носу, и с двумя дорогими любовницами во дворце, - чтобы он играл роль мальчишки, строившего из себя homme du monde! Что ж - сейчас это доставляло ему удовольствие, как доставляли удовольствие яркие одежды и драгоценности. Так он отдыхал от суровой действительности, которая не оставляла ему времени улучшить свою внешность путем биоскальпирования.
Но тут она спросила:
- Неужели мы действительно нападем на ифриан?
- А? - Боль в ее голосе заставила его резко повернуть к ней голову. - Да, переговоры зашли в тупик, но…
- Отчего же они зашли в тупик? - Она чуть повысила голос, глядя прямо перед собой, и ее легкий испаньолский акцент стал заметнее.
- А по чьей вине возникали почти все вооруженные инциденты? По вине ифриан. Я не хочу сказать, что они чудовища. Но они хищники по натуре. И у них нет сильной власти - нет вообще никакого правительства, которое могло бы обуздать страсти отдельных группировок. Это и стало камнем преткновения в их усилиях для достижения согласия.
- Насколько же искренними были эти усилия с нашей стороны? - спросила она, по-прежнему не глядя на него. - Насколько старательно вы добивались того, чтобы они не увенчались успехом? Отец ничего мне не рассказывает, но все и так ясно с тех самых пор, как он перебрался сюда - часто ли штаб флота и губернаторская власть размещаются на одной планете? Ясно - что-то г-готовится.
- Донна, - мрачно сказал Саракоглу, - теперь, когда космический флот способен обратить целые миры в кладбища, нужно готовиться к худшему и принимать необходимые меры безопасности. А кроме того, нежелательно, чтобы области влияния пересекались так, как у Империи со Сферой. Возможно, среди вас, молодежи сравнительно замкнутой системы… возможно, среди вас возникла мысль, что Империя затевает войну, чтобы поглотить всю Ифрийскую Сферу. Это неверно.
- А что же верно? - с горечью спросила она.
- То, что у нас неоднократно происходили кровавые столкновения из-за спорных территорий и противоречивых интересов.
- Да. Наши торговцы теряют потенциальную прибыль.
- Если бы только это. Коммерческие несогласия всегда можно решить путем переговоров. Иное дело политическое и военное соперничество. Кому, например, достанется ангоранито-краоканское содружество у беты Центавра? Кому-то из нас он непременно достанется, а его ресурсы очень пригодились бы Терре. Ифриане и так уже, подчинив себе Датину, приобрели больше мощи, чем было бы желательно для потенциальной враждебной нам расы. Более того, очистив эту горячую границу, мы сможем укрепиться против мерсейской атаки с фланга. - Саракоглу поднял руку, предупреждая протест Луизы. - Да, донна, Ройдхунат далек от нас и не слишком велик. Но он растет с внушающей тревогу быстротой, и частью его идеологии является агрессия. Долг любой империи - заботиться о благополучии далеких потомков.
- Почему бы нам просто не составить договор, не условиться о компенсациях, не поделить все честно и разумно?
Саракоглу вздохнул:
- Население планет не потерпит, чтобы с ним обращались как с неодушевленной собственностью. Ни одно правительство, согласившееся на это, долго не продержится. И потом, - показал он вверх, - во Вселенной столько неизведанного. Мы путешествовали за сотни - а в былые дни и за тысячи световых лет к наиболее интересным звездам. Но неисчислимые мириады их остались в стороне. Кто знает, что выяснится, когда мы наконец доберемся до них? Ни одна здравомыслящая класть, ни людская, ни ифрийская, не уступит слепо таких возможностей чужакам. Нет, донна, это не та задача, которую можно разрешить изящно и окончательно. Придется сделать то, что в наших слабых силах. Сюда отнюдь не входит порабощение Ифри. Я первый признаю за Ифри право на существование, на собственный образ жизни, даже на инопланетные владения. Но положение на границе надо урегулировать.
- Но мы же соприкасаемся с другими владениями и не испытываем от этого никаких хлопот.
- Разумеется. Зачем нам, например, сражаться с существами, которые дышат водородом? Они настолько экзотичны, что мы едва можем общаться с ними. Вся беда в том, что ифриане слишком похожи на нас. Как говорится в старой поговорке, двум сильным, талантливым расам нужна одна и та же недвижимость.
- Но с ними можно ужиться? Целые поколения людей живут с ними бок о бок.
- Вы говорите об Авалоне?
Она кивнула.
Саракоглу представился случай перевести беседу на более легкие темы.
- Да, это действительно интересное явление, - улыбнулся он. - Что вы о нем знаете?
- Очень немного, - смиренно созналась она. - Наслышалась кое-чего, когда стала жить на Эсперансе. Галактика так огромна, мы исследовали лишь крошечную ее часть…
- Вы могли бы посетить Авалон. Он недалеко - всего в десяти - двенадцати световых годах. Мне бы и самому хотелось там побывать. Их общество в самом деле необычно, если не уникально.
- Разве вы не поняли? Если люди с ифрианами могут делить одну планету…
- Это разные вещи. Разрешите набросать вам картину вчерне. Я там тоже не бывал, но занимался этой проблемой с тех пор, как получил назначение. - Саракоглу набрал побольше воздуха. - Авалон открыли пятьсот лет назад те же первопроходцы, что обнаружили Ифри. Его признали годным для колонизации, но он был так далек от Терры, что в ту пору никого не заинтересовал; даже имя присвоили ему много позднее. Ифри от нас на сорок световых лет дальше, чем Авалон, зато это была богатая планета, населенная народом, активно осваивавшим современную технику и любопытным в коммерческом отношении.
Около трех с половиной столетий назад одна человеческая община обратилась к ифрианам с предложением. Торгово-технической Лиге суждено было просуществовать еще пять- десять лет, но всем мыслящим людям уже было ясно, что близится кровавая бойня. Та община - самый пестрый народ со старым пионером-торговцем во главе - хотела спасти будущее своих семей, поселившись на далеком Авалоне под протекторатом Ифри, не столь прогнившей, как Техническая цивилизация. Ифриане дали согласие, и некоторые из них, естественно, тоже поселились в колонии.
Потом настала Смута, не пощадившая и саму Ифри. Результаты у нас были примерно сходные - Терра установила мир с помощью Империи, Ифри с помощью Сферы. Авалонцы тем временем, пережив вместе весь этот хаос, спаялись в прочный союз. Теперь же ничего похожего не наблюдается.
Они остановились у шпалеры, увитой виноградом. Он сорвал гроздь и протянул ей. Она покачала головой, и он съел виноград сам. У ягод был немного непривычный, странно приятный вкус: Эсперанса, в конце концов, все-таки не дом. Солнце уже ушло, в саду собирались тени, вспыхнула вечерняя звезда.
- Полагаю, что ваш план "очищения" предусматривает включение Авалона в Империю, - сказала Луиза.
- Да. Надо учесть, как он расположен, - пожал плечами Саракоглу. - Кроме того, людей там большинство. Мне представляется, что они рады будут присоединиться к нам, а Ифри будет не прочь от них избавиться.
- Тогда есть ли необходимость воевать?
- Мир заключить никогда не поздно, - улыбнулся Саракоглу и взял Луизу за руку. - Не пойти ли нам в дом? Ваш отец, думается мне, скоро придет. Надо приготовить для него шерри.
Он не стал портить вечер, который еще можно было спасти, и не сказал ей, что вот уже несколько недель назад курьерский корабль привез ему то, что он запрашивал: указ императора, объявляющий войну Ифри, который губернатор и адмирал должны опубликовать, когда будут готовы к действиям.
Глава 4
Для кампании против Ифри требовался огромнейший флот, который следовало собрать со всей Империи. Эта операция не бросалась в глаза, и о ней не объявляли официально, хотя слухи ходили. Однако эскадры, охранявшие пограничные системы, ввиду обострения кризиса открыто укреплялись, и там постоянно шли учения.
На орбите в десяти астрономических единицах от Пакса крейсеры планетного класса "Тор" и "Анса" пускали друг другу холостые снаряды в силовые экраны и направляли на них лазерные лучи, держа луч на месте прицела столько времени, сколько нужно, чтобы расплавить броню; сверкали магниевые вспышки, обозначающие смертельную дозу радиации; корабли то и дело включали гравитягу, входили в гиперрежим и выходили из него; пробовались все трюки, какие только были в книгах, и даже те, которые, как надеялось командование, в ифрийские книги еще не вошли. Не менее активно действовали катера класса "комета" и "метеор", носителями которых были крейсеры.
Для стимулирования учений была обещана награда. Тот корабль, который компьютеры объявят победителем, пойдет вместе со всеми катерами на Эсперансу, где весь экипаж отпустят на неделю в увольнение.
Победила "Анса". По всему сектору понеслись извещающие об этом сигналы, и в полумиллионе километров включался двигатель "метеора", который его капитан назвал "Звездный Филин".
- Наконец-то воскресли! - возликовал лейтенант Филипп Рошфор. - Да еще со славой.
- Мы этого не заслужили, - ухмыльнулся стрелок старшина Ва Чау с Цинтии. Маленький и покрытый белым мехом, он прыгал по столу, убирая посуду, шевелил мохнатым хвостом и топорщил баки вокруг синей мордочки.
- Хрена с два не заслужили, - отозвался механик и оператор компьютера старшина Абдулла Гелу, тощий пожилой сверхсрочник с Хай Бризейла. - Изображать из себя мертвецов целых три дня не входит в наши служебные обязанности. - Их катер условно погиб в бою и с тех пор дрейфовал, усложняя жизнь службе обнаружения.
- Особенно когда дочиста продуешься в покер, а? - веселился Ва Чау.
- Больше я с вами не сажусь, сэр, - сказал Гелу командиру. - Не обижайтесь, но уж больно вы талантливы на этот счет.
- Просто везет, - ответил Рошфор. - Так же, как не повезло нам в бою. Наш экипаж действовал правильно - как и вы за карточным столом. В другой раз повезет больше - и вам, и кораблю.
Это был первый корабль, которым командовал он, свежеиспеченный капитан, недавно произведенный из мичманов за отвагу в спасательной операции. И он очень старался не ударить в грязь лицом. Поражение, которое понес его корабль, хоть и неизбежное в тех обстоятельствах, удручало его.
Однако они были в передовом отряде и сражались против двух кораблей противника, а некоторое время связывали еще три; теперь они возвращаются на "Ансу", а потом пойдут на Эспераису, где достаточно девушек, чтобы обеспечить статистическую вероятность свиданий.
Тесная кабина дрожала и гудела. Из вентиляторов шел воздух, пахнущий маслом и химикалиями. "Метеор" предназначался дня развития высокого ускорения и в релятивистском, и в гиперрежиме и для поражения противника ядерными торпедами; комфорта на нем имелось не больше, чем необходимо для поддержания активности экипажа.
Но за иллюминаторами простирался космос, блистающий россыпью бриллиантовых, немигающих, разноцветных звезд на бархатной черноте, с серебряным потоком Млечного Пути и таинственными туманностями соседних галактик. Так бы и сидеть, устремив туда взгляд, отпустив душу странствовать по Божьему храму Вселенной. Но Рошфор - хотя катер шел на автоматическом управлении - предпочитал проявить себя перед подчиненными не только как снисходительный, но и как добросовестный офицер. Он снова включил визор, который смотрел, когда пришло сообщение.
Учебная кассета едва началась. Человек-ксенолог вещал с экрана:
- Теплокровные, пернатые и летающие ифриане птицами не являются: они живородящие, и их детеныши появляются на свет после четырех с половиной месяцев вынашивания; вместо клювов у них рот и зубы. Не являются они и млекопитающими: у них нет волосяного покрова, и молока они не вырабатывают. Губы предназначены для кормления детенышей путем отрыжки. И хотя их грудные жабры напоминают жабры рыб, они служат не для дыхания в воде, а…
- О нет! - вскричал Гелу. - Сэр, может, вы потом просветитесь? Одному дьяволу известно, сколько нам еще придется бездельничать на орбите.
- Война может разразиться в любую минуту, - сказал Ва Чау.
- Кому тогда будет дело до того, как выглядит враг и каким манером он занимается любовью? Корабли у них похожи на наши, а больше мы ничего и не увидим.
- У тебя что, прямой провод с будущим? - буркнул цинтианин.
Рошфор остановил кассету и рявкнул:
- Я переведу звук на узкий луч, если хотите. Но знание вражеской природы может оказаться как раз тем, что спасет нас, когда дойдет до дела. Вам тоже полезно послушать.
- Пойду-ка я проверю генератор номер три, а то мы давненько не включали сверхсветовой режим, - сказал Гелу и ретировался в машинный отсек. Ва Чау уселся рядом с Рошфором. Лейтенант улыбнулся и чуть не сказал ему: "Славный ты паренек. Не для того ли ты поступил во флот, чтобы избавиться от сварливых баб, которые заправляют твоей родной планетой?" Система размножения - продолжала развиваться era мысль - особенности пола, выращивание потомства - похоже, действительно определяет все прочие стороны жизни любого разумного вида. Все как будто подтверждает циничный афоризм, гласящий, что любой организм - это способ, которым молекула ДНК создает другие молекулы ДНК. То есть сочетание определенных химических веществ наследственности в определенном мире. Но нет, иерусалимский католик не может в это поверить. Биологическая эволюция создает предрасположение, но не предопределяет.
- Посмотрим, как они устроены, ифриане, - сказал он вслух.
- А вы разве не знаете, сэр?
- Очень приблизительно. Столько разных софонтов в том уголке космоса, который мы вроде как исследовали - а мне нужно было знакомиться со своими новыми обязанностями. А в свободное время и развлечься ведь надо, - ухмыльнулся Рошфор.
Он опять включил экран. На нем появился ифрианин, который ходил на своих сложенных крыльях: шаг был сравнительно медленный, неровный, не предназначенный для больших расстояний. Ифрианин уперся в землю руками, встал на них, расправил крылья и вдруг стал прекрасен.
Под каждым крылом у него имелись вертикальные щели. Когда он поднял крылья, кожистые клапаны, прикрывавшие отверстия, открылись. Щели расширились, превратившись в пурпурные рты. Крупный план показал за рядами пылезащитных ресничек тонкую складчатую ткань.
Крылья опустились, и щели снова сомкнулись, подобно кузнечным мехам. Лектор сказал:
- Вот что позволяет столь тяжелому телу, при тяжести и плотности газа, почти равных земным, подниматься в воздух. Масса ифриан более чем вдвое превышает массу самых крупных летающих существ на сходных планетах. Грудные жабры, накачиваемые взмахами крыльев, всасывают кислород под давлением и подают его непосредственно в кровь. Таким образом они дополняют легкие, которые не слишком отличаются от легких нелетающих животных. Ифрианин получает энергию, необходимую для взлета, - и движется в воздухе быстро и грациозно.
Картинка уменьшилась, и существо в голографическом изображении замахало крыльями и ракетой взвилось ввысь.
- Само собой разумеется, - продолжал сухой голос, - что источником энергии служит соответственно ускоренный обмен веществ. Постоянно летающий ифрианин поглощает много пищи. Она состоит в основном из мяса и небольшого количества сладких плодов. Его аппетит - это, без сомнения, еще один фактор, усиливающий общую тенденцию хищников селиться мелкими, обособленными группами на обширной территории, которую инстинкт обязывает их защищать от всякого вторжения.
Лучше понять ифриан поможет нам то, что известно об эволюции этого вида, - или же выводы, которые мы можем сделать на основе известного нам.
- Подозреваю, что выводов больше, чем знаний, - заметил Рошфор, очень, однако, увлекшийся лекцией.
- Мы считаем, что гомеотермические - проще говоря, теплокровные формы жизни на Ифри произошли не от рептилий или рептилоидов, а непосредственно от амфибий - даже от существ, подобно рыбам имеющих легкие. В любом случае у теплокровных сохранился орган, напоминающий жабры. Виды, прижившиеся на суше, потом утратили его. Среди них было то маленькое, вероятнее всего обитавшее на болотах животное, которое впоследствии стало предком софонта. От жизни на деревьях у него развились перепонки, помогавшие ему перелетать с ветки на ветку. Со временем перепонки превратились в крылья. Жабры приспособились к воздушной среде и стали использоваться для дополнительной подачи воздуха.
- Так всегда, - заметил Ва Чау. - То, что мешает на одной ступени, начинает помогать на следующей.
- Ифриане способны и парить в воздухе, - продолжал лектор, - но лишь благодаря огромной площади своих крыльев, а грудные жабры как раз и обеспечивают работу этих крыльев.