Пастор вздохнул, воспоминание о том отдавало болью, он постарался рассказать, что провел обряд изгнания, но чуть не умер при этом, его вернули к жизни дреямы.
- О, я знаю про этих мифических существ, их мир наполнен магией, они сами собой представляют живое колдовство. И, кажется, ваше министерство магов пополняет оттуда свои силы, собирая их магию в мои кристаллы, мы торгуем с внешним миром. Но, я очень обозлена против вашего департамента по магии, они пытаются меня надуть, я это чувствую, поэтому последние наши переговоры прошли на повышенных тонах, их канцлер предлагал все уладить, но я отказалась, теперь я удвою цену за кристаллы, или вообще запрещу всякую торговлю с ними.
- Для некоторых это повлечет непоправимые потери, - иронично отозвался Эдвард, увидев заинтересованный взгляд племянника и королевы, взялся объясняться. - Многие волшебники живут дольше человеческой жизни, благодаря магии, без нее они скорее состарятся и даже уйдут в мир иной. Ваши накопительные кристаллы им необходимы.
- Но эти люди не понимают, что играют с огнем. Я потребовала от них вполне выполнимую задачу - расследовать пришествие аспигунда и кто вызвал это чудовище из Священной горы, виновника казнить по всем правилам. Но они ответили, что без предъявленного чудовища не будут браться за расследование, ибо на то нет надобности.
- Нет чудовища - нет преступления, - хмыкнул Эдвард. - Хороши эти министерские работнички, несмотря на пострадавших, они сделают вид, что ничего не было, - он внимательно посмотрел на племянника, эти слова были адресованы ему.
Пастор потупился, ибо принял сторону, которую многие критиковали, но упорно не хотел видеть в бывших союзниках - теперешних врагов. Особенно, в лице мистера Ласко. Фрейлин впервые была благодарна королеве, которая недолюбливала этих шпионов, хоть в одном они сходились, даже не смотря на откровенное кокетство этой девицы.
- А теперь вы возглавите борьбу с оккультистами? - решила сменить разговор Филадельфия, она по-прежнему открыто рассматривала молодого пастора.
- Я не уверен, что смогу с ними бороться, это очень сильная организация, они действуют слаженно и аккуратно. Вчера мы едва спаслись от нападения единственного их представителя, а сколько их на самом деле, мне даже страшно представить. Если кто и сможет дать хороший отпор - это мой дядя, он колдун и очень хорошо владеет стихийным волшебством.
- О, - ее алые карминовые губки красиво легли трубочкой, - мистер Уэнсли, я не думала, что вы маг, хотя ваши волосы должны были разбудить во мне подозрения.
- Поседели они не от волшебства, а от сильного потрясения, уверяю вас. Да, я колдун, и в некоторых кругам меня называют белым, и это больше связанно с моим магическим предназначением в этом мире.
Королева вмиг переключилась на еще более загадочного человека, нежели пастор, тот все время оправдывался в своих геройских поступках, а колдун только деловито сообщал, что он есть таков. Монархиня продолжила разговор уже с ним.
- И как вы планируете обезвредить этих похитителей людей, боюсь, они и моих подданных могут воровать, я уж этого не допущу.
- Прежде всего, я должен попасть в одно место, где разузнаю хоть немного об этом культе, и для путешествия мне нужны ваши элитные солдаты. А потом проведаю своих собратьев, может, вместе мы придумаем, как бороться с этой напастью, хотя немногие колдуны предпочитают вращаться среди людей, мы стихийники и в природе - наша сила.
- Конечно, я дам вам отряд, это такие мелочи, потом вы все мне подробно расскажите, - она улыбнулась своей искренне-кокетливой улыбкой, свойственной ее молодому возрасту, Эдвард утвердительно кивнул.
Радушный прием королевы понравился ее визитерам, к концу, Фрейлин уже не чувствовала такой ревности, как в начале, монархиня больше общалась с колдуном и выпытывала все у него, оставив Фрая в покое, и молодой человек ею не так увлекался, как было это на аудиенции. Троица спокойно возвращалась домой, к себе. Под сопровождением хороших воинов, таких же незаметных, как и оккультисты.
- Я рад, что мы наведались сегодня к Ричарду, - продолжил Эдвард уже в столичном особняке виконта. - Если утром меня терзали некоторые сомнения, то сейчас я спокоен и назавтра отправлюсь в путешествие, а вам рекомендую без надобности не высовываться.
Фрай вздохнул, он ощущал себя, будто в ловушке: почему-то столица прочно закрепилась в его сознании, как одна большая клетка, где за золотыми прутьями не видно свободы. Как в прошлый раз - враг опасен, этот действует ловко и бесшумно. Но дом не спасет, если противник захочет проникнуть, в огромном особняке есть много лазеек. Кажется, этот бесконечный день утомил пастора, он рано поднялся к себе, извинившись за свой стремительный уход, его товарищи еще сидели в гостиной и без возражений отпустили пастора. Тому только требовалось дойти до кровати, быстро переодеться, сняв свои тугие одежды и прилечь. Он ожидал одного - поговорить со своими незримыми спутниками, живые лгут, мертвые лгать не могут.
Его сознание поплыло, застланное черной пеленой небытия. В голове зашепталось много голосов, но говорили они, будто в толще воды, Фраю нужны были ответы. Он мысленно начал призывать свою постоянную собеседницу, еще более разумную, нежели бесплотные призраки. Дреяма знает ответы, и не будет таиться.
- Что ты хочешь узнать, смертный? - прозвучал низкий женский бас.
- Я хочу узнать, с кем буду сражаться и прошу тебя ответить честно, без недомолвок, иначе я проиграю, мой враг шествует по пятам.
Черная пелена небытия сменилась невероятным лесом, где деревья выступали светочами, наполняя солнце энергией, и каждый предмет был разумен, обладая сознанием. Это была волшебная страна дреям - существ столь необъяснимых, столь мудрых, что их не могли изучить практикующие профессора, один лишь пастор нашел с ними общий язык. Молодой джентльмен огляделся, довольно улыбаясь, ему нравилось это место - спокойное, безопасное. Его мир не мог дать покой, он вечно находился в опасности, а здесь так тихо, что хочется просто побыть, отдыхая.
Пастор присел на гладкий валун, его окружали мудрые деревья, что шептались на своем особом языке, скрипя ветвями. Дреяма могла стать чем угодно, она есть суть магии, ее истинный облик он уже узрел, поэтому Аль-Тур-Дрея не стала от него прятаться в стволе дерева, явившись такой, какой была.
- Смертный, ты пришел ко мне за ответами, уверенный, что я стану с тобой говорить и буду отвечать, ты смел в своих предположениях?
- Я безнадежно глуп и наивен, и полагаюсь на всех, но уверен, что ты мне поможешь, потому что я запутался в хитросплетениях судеб своего мира.
- Это неудивительно, вы рождены для высших целей, но утопаете в собственном невежестве и тупости, расплескивая жизнь на странные вещи. И даже продляя жизнь, остаетесь не разумней муравья.
- Ты говоришь про магов, дреяма? Я слышал рассказ дядюшки о долголетии, про кристаллы и волшебство твоего мира.
- Твой дядя много знает, умудрен жизнью и испытаниями, я рада, что ты разделяешь с ним хорошую кровь, но вы единственные в своем роду, и у него и у тебя нет продолжателя по крови.
- Мой дядя так и не женился, но я не интересовался раньше об этом, просто так сложилась жизнь.
- Он любил ту, которая отдала предпочтение другому, это так типично в вашем мире.
- Ты осуждаешь нас? Ты считаешь людей неразумными созданиями?
- Я не вмешиваюсь в ход ваших созвездий, вы сами избираете судьбу, редко судьба избирает вас, так случилось с тобой и твоим родичем. Но не об этом ты хотел говорить.
- Да. Расскажи мне про моих врагов, я мало знаю и не ведаю, как им противостоять.
- Хорошо, но прежде выслушай небольшую легенду, а потом уж берись судить о ее полезности для своих целей, увы, некоторые вещи знать не положено.
Однажды Осирис - могучий бог-создатель, поспорил со своим злобным братом Сетом, что он сильнее бога Хепри, и сможет сам дотащить солнечный диск по небосклону от рассвета до заката. Сет согласился, в свою очередь увещая, что Осирис проиграет. А надобно всего лишь было усыпить мелкого бога-богатыря, с этим Сет обещал помочь. До восхода Солнца он пришел к Хепри и предложил ему выпить нежный нектар их Лубриска - цветка жизни, этот нектар наполнит богатыря силами, и ему легче будет тащить диск. Но выпив зелье, бог Хепри уснул. Осирис схватил огромный диск, раскаленный и опасный, и пошел по великой радуге, от рассвета до заката. Но сет не хотел, чтобы брат выиграл и разбудил спящего богатыря.
- Ты проворонил свое Солнце, - спокойно сказал он пробудившемуся богу, - Осирис забрал твой диск и сам тащит его по небосклону, теперь он будет самым сильным в мире, а тебя будут осыпать насмешками.
Могучий богатырь вспылил, он не был разумен или хитер, но обладал неимоверной силой. И мог менять свой лик, превращаясь в Скарабея. Перевоплотившись в сильного жука, он поспешил нагнать великого бога, и между ними завязалась драка. Осирис был силен, он воплощал в себе много магий, но отпустил солнечный диск, тот день стал ночью, диск скатился неправильно, нарушив всемирный порядок, луна взошла раньше положенного времени, земля содрогнулась, когда упало Солнце. А разгневанный Осирис сбросил силача Скарабея с великой радуги.
Жук упал, сломленный гневом и могуществом бога-создателя, он стал мелким, потому что его сильно ударило небесным волшебством, и не смог вернуться в тело силача. Так и полз обессиленный Скарабей землями пустыни, тогда еще бережно орошаемыми людьми, но они видели жука и боялись его, гнали прочь, отделываясь дарами - убитыми животными. Так и питался Скарабей, но силы божественные в нем исчерпались.
Веками томился на земле жук прежде чем его опять нашел Сет. Вероломный бог предложил оскорбленному силачу отомстить богу-создателю, ибо сам люто ненавидел брата. Скарабей уже тогда забыл свою человеческую сущность, превратившись в лютое насекомое, питающиеся лишь трупами животных. Но ему нужны были силы, чтобы противостоять могучему богу. И тогда Сет предложил Скарабею вкусить человеческого мяса, ибо люди созданы богами и в каждом частичка могущества.
Скарабей вкусил первую жертву, вторую, и его начали бояться и трепетать. Изгои приняли его и стали поклоняться, разыскивая для него новых жертв. Жук увеличивал свою мощь, пока снова не превратился в божественного силача, бросив вызов Осирису.
Их схватка была неистовой, Хепри теперь раз за разом менял облик, дрался не только, как человек, но и как жук. Но Осирис был все равно сильнее. На этот раз проигравшего силача прокляли, свергнув в мир мертвых, в царство Сета.
Старинные рукописи, хранившие эту легенду, частично разбиты от сильных штормов. Но известно все же, что Жук теперь смог управлять новой магией - мертвой, подчиняя себе мелких насекомых, но для своего процветания он должен вкушать человеческую кровь. Он долго спал, его заключили в тайном месте - Чреве Нут, где живет солнце, но только в темном углу, в старинном ларце: призвать это чудовище можно с помощью ритуала, очень мощного и кровопролитного.
Веками этот культ Древних боялись, но его приверженцы научились у своего основателя с помощью человеческих жертв жить вечно и подчинять себе насекомых. Их долго не было в нашей земле, они бродили пустынями южных стран. Но только там им стало мало пищи, они постепенно пришли на Север, а тут их встретили с распростертыми объятиями, и последователи могут учинять свое зло. Ритуал провели, Скарабея вернули к жизни, он твой враг - изнеможенный бог Хепри, желающий только одного - отомстить и перевернуть мировой порядок.
- И как же мне сражаться против бога, даже если он и древний, я не обладаю настолько сильными магическими способностями?
- Тут дело не в способностях, дело веры в себя. Жук тоже не идеален, он имеет одну слабость - должен жить в чьем-то теле, выпивая его жизнь. Если тело в схватке погибнет, жук должен перебраться в другое, иначе он тут же развеется.
- Значит, я должен буду убить того, в ком сидит Скарабей, но как я узнаю, в чьем теле находится мифическое насекомое?
- Внимательно присматривайся к лицам, его следы заметны, ты сам поймешь, но увы, большего я тебе сказать не могу, твое время в моем мире ограничено, иначе ты здесь останешься навечно, превратившись в дерево. Прощай, смертный, я помогу лишь в миг смертельной опасности, но больше меня не зови, никогда.
Его толкнуло больно в грудь, а потом был стремительный полет в забвенье, когда вокруг ничего не было, и резкое пробуждение. Пастор проснулся с больной головой, он лежал в своей постели, в той самой неудобной позе, в которой провалился в вещие сны накануне, и теперь тело затекло, а голова просто раскалывалась. Его перемещение между разными магическими и реальными мирами сдавливало сознание, от чего болел орган, вмещающий внутренний мир. Молодой человек обхватил лоб прохладными пальцами, массируя виски, чтобы немного унять болевую пульсацию. Она даже поднялся, принявшись расхаживать в спальне, чтобы тело немного размялось: его конечности покалывали острыми иголками, ступни казались самым чувствительным органом, на который нельзя было наступать и даже нельзя было просто держать на весу, но болевые и покалывающие ощущения постепенно прекратились. Пастор ослаблено сел и принялся думать об услышанном - легенда выглядела, будто страшная сказка на ночь буйного воображения старой нянюшки. Бог Хепри - могучий силач, бог Осирис-создатель, бог Сет - вероломный обманщик. В своем противостоянии они унизили более слабого бога, который превратился в жука Скарабея, только не того навозника-трудягу, а могучего монстра, который питался кровью божественных тварей - людей. И теперь этот кровожадный и обиженный бог оказался в Англии, и начал охоту на слабого противника, который некогда спас старинный источник. Только зачем ему тот источник, если раньше он вполне обходился человеческой кровью; хотел бы, захватил его раньше - если он такой древний, как говорится в легенде. Видимо, этому жуку источник, как таковой, не нужен лично, он, вероятно, нужен тому, кто радушно принял оккультистов - министерству магов и колдунов. Пастор вскочил в объятиях новой догадки, хотя не раз его родные выдвигали такое предположение, и леди Шерон говорила про червя, уничтожающего в людях добросовестность. Значит, чтобы обезопасить источник и его долину, нужно прежде найти предателя, что затесался в кулуарах министерства, вывести продажного мага на чистую воду, а потом уже постараться справится с оккультистами. Идея выглядела бредовой, для подобной войны нужна хорошая армия.
Молодой человек подошел к окну, ему нужно было созерцание слякотного, тоскливого пейзажа, чтобы обдумывать свою теорию. Единственный фонарь освещал парадную улицу, такую пустынную, что одиноко-шатающийся прохожий, державшийся за многочисленные кованные ограждения фешенебельных особняков, казался порождением фантазии, нежели реальным человеком. Пастор провожал его взглядом, мысленно прокручивая все виденное, слышанное и приснившееся за эти неполные сутки. Его жизнь снова наполнилась борьбой, энергией и приключениями, слетела скука, но появилась тревога. Но стремился ли Фрай к той уединенной сельской жизни, которая давала только отрадный отдых? Вовсе нет, ему нравилось балансировать на грани, хотя он от того безмерно уставал. Даже улыбнулся своим мыслям, порой сам себе противореча, это напомнило ему кисейную барышню, которая не может определиться взволнована она от слов молодого человека, или все же обиженна, а когда, наконец, принимает решение, то любимый уже с другой.
Пьяный проходимец добрел до одинокого фонаря, напротив столичного особняка виконта, он вцепился в его железное основание, боясь покатиться на дорожку и уже ползти домой, этого джентльмена раскачивало со стороны в сторону, он махал руками и может что-то кричал. Пастор заломил бровь, с чувством гадливости наблюдая за пьяным джентльменом, в последнем он не сомневался - господин был одет вполне прилично, почему же не захотел добираться назад в экипаже, может от того, что его стошнило бы в карете и запоздалые извозчики не рискнули брать богатого пассажира.
Пастор хотел отойти от окна, предоставив забульдыге решать свои неприятности в одиночку, но его привлекло, что перед господином мгновенно возни силуэт в мантии. Фрай хотел уже открыть окно и крикнуть тому бедолаге - "Спасайся", но тот бы никуда не убежал, да и не выглядел он испуганным, наоборот выдохнул презренному чудовищу свое негодование, да еще схватившись за мантию, и чудовище отступило. Оно не напало на пьяного перехожего, оно отступилось перед ним, брезгливо отряхивая облачение. Джентльмен еще долго ругался вслед престедователю, потом постепенно побрел дальше, хотя должен был умереть. Почему оккультист не напал на беззащитную жертву, оставив его жить, оно ведь не боялось проявлять себя днем в людных местах, распугивая обычных людей, но одинокого путника отпустил?
Пастор задумался, он начал мерить комнату шагами, сон больше не беспокоил молодого человека, всплыли опять легенды и рассказы про жука и вечную жизнь, даже загробную, и с ними явно не вязался пьяный забулдыга. Он ведь даже бы не смог дать достойный отпор, но в мантию вцепился знатно и в пространство для лица высказал все свои претензии и запах перегара у него стоял знатный. Стоп, ускользающая мысль не хотела возвращаться в голову, но она была столь ценна и ее нельзя выпускать из цепких лап размышления. Жертва не была опасна для оккультиста ничем, изрядно приняв на душу хорошую порцию алкогольных напитков. Спирт попал в кровь, заставив джентльмена плохо стоять на ногах. Спирт попал в кровь… спирт в кровь…
Пастор приложил руку ко лбу, еще немного и он догадается, рассудок требует отдыха, но еще один виток размышления. А что если представить, что оккультисты, питающиеся кровью, не переносят винного спирта или любого другого. Получается, нападающему стало просто омерзительно от пьяной жертвы, которая еще и не боялась его, выдыхая смрад алкогольных паров на его чешуйчатую мантию, да еще и хватаясь за нее.
И если алкоголь не надежное оружие, но это может пригодиться для защиты, ведь выпившего не будут трогать из чувства гадливости (на устах появилась слабая улыбка), догадки роились в голове, но приносили некую ясность. И если легенда не врет, надобно поискать их вожака, который заметен по внешности, а если в него влить приличную дозу бренди или джинна, может ли жук от того погибнуть? Утро Фрай встречал на ногах, в который раз осмысливая свою теорию борьбы с оккультистами, он не безнадежен…