- Архив оказался весьма обширным, - продолжала Кассирова, - и, кроме прочего, я там обнаружила дневник, который прабабушка вела долгие годы - полтора десятка тетрадей. Уж не знаю почему, но Владлен Серапионыч предположил, что он может вас заинтересовать, и прихватила с собой последнюю тетрадь, неоконченную. - Софья протянула Василию пожелтевшую тетрадку.
- Вы позволите мне пока оставить ее у себя? - попросил Дубов. - Знаете, доктор прав - иногда установить истину помогают совсем неожиданные предметы и обстоятельства. - Детектив бережно отправил тетрадку в стол.
- Василий Николаевич, так вы согласны взяться за мое дело? - еще раз настойчиво спросила Кассирова.
- Я должен подумать, - вздохнул сыщик. - Прямо и не знаю, с какого бока приняться - зацепок слишком уж мало. Разве что этот посредник…
- Завтра я с ним встречаюсь, - вдруг заявила Кассирова.
- Вот как? - насторожилился детектив. - Где и когда?
- В полдень, в кафе "Кислоярочка".
Василий задумался:
- Конечно, я мог бы туда придти, но вряд ли из этого получится что-то путное - возможно, он меня знает в лицо. И если ваш посредник в сговоре с "бизнесменом", то они наверняка тут же "залягут на дно". Впрочем, возможны любые варианты. Знаете, госпожа Кассирова, сегодня я все обдумаю и завтра вам позвоню.
- Буду ждать! - Обрадованная Кассирова подхватила сумочку и стала пробираться к двери. - Надеюсь на вашу помощь. До свидания, Василий Николаич. До свидания, доктор.
- Надеюсь, до скорого, - кивнул Василий. Серапионыч вскочил со стула и галантно поклонился, приподняв воображаемую шляпу.
Когда дверь за посетительницей закрылась, Василий Николаевич неспеша встал из-за стола и подошел к другой двери, ведущей в небольшую комнатку при сыскной конторе, которую он именовал "девичьей". На сей раз она полностью оправдала свое название, так как дверь, стоявшая в течение визита Софьи Кассировой чуть приоткрытой, отворилась шире, и кабинете появилась молодая женщина.
- Вот так сюрприз, - пробормотал доктор.
- Владлен Серапионыч, позвольте вам представить мою новую помощницу Надежду Чаликову, - довольный произведенным эффектом, сказал Дубов.
- А, здравствуйте, Наденька, - приветливо раскланялся Серапионыч, будто был знаком в нею по меньшей мере сто лет. - А я вас именно такою и представлял. Василий Николаич про вас мне все уши прожужжал…
- А вы, стало быть, и есть тот доктор Серапионыч, о котором я наслышалась столько всякой жути, - рассмеялась Надя.
Доктор хотел было возразить, что слухи о его "жути" сильно преувеличены, но Василий сразу приступил к делу:
- Надя, вы слышали наш разговор с госпожой Кассировой от начала до конца. Что вы со своей стороны могли бы сказать по этому делу?
- По делу пока ничего, - призналась Чаликова, - но собственно госпожа Кассирова показалось мне дамой весьма неискренней и даже более того - элементарно корыстолюбивой.
- Это ваша журналистская интуиция? - спросил Дубов, удерживая Серапионыча, который уже собирался броситься в бой на защиту своей пациентки.
- Не только, - чуть подумав, ответила Надя. - Ясно видно, что она что-то скрывает, или, скажем так, недоговаривает. Она пришла к вам за помощью, а вам приходилось чуть не клещами вытаскивать у нее слово за словом. И потом, торговать личной перепиской собственной прабабушки! По-моему, это уж просто верх бесстыдства.
- Но ведь она же продала не все письма, - не выдержал доктор. - Две штуки оставила.
- Думаю, что больше, - не задумываясь заявила Надя. - И поверьте мне, отнюдь не как семейную реликвию. Если об этих десяти узнает общественность и в печати поднимется шумиха - как же, обнаружили доселе неизвестные автографы Тургенева! - то за каждый новый материал Кассирова уже будет получать все больше, в зависимости от степени сенсации. А кончатся письма, так и бабушкины дневники в ход пойдут.
- Вы, сударыня, просто предубеждены к госпоже Кассировой, - с обидой произнес Серапионыч. - А ведь она поэтесса, и деньги ей нужны для издания своих произведений.
- Судя по ее крокодильским стишкам, госпожа Кассирова такая же поэтесса, как я - космонавт, - парировала Надежда. - И если этим она собирается потчевать читателей…
- Вы ничего не понимаете в поэзии! - выкрикнул Серапионыч. Тут уж Василий, почувствовав, что дискуссия вот-вот сойдет с рельсов конструктивности, решил вмешаться:
- Наденька, да вы не обижайтесь на доктора - он всегда так: хоть и понимает, что не прав, но продолжает спорить из упрямства.
Серапионыч с мнимо уязвленным видом замолк, а Надя продолжала:
- Да я и не обижаюсь. В конце концов, может быть, доктор и прав - я действительно не ахти какой знаток поэзии. Но меня несколько смутила форма сделки. Казалось бы, не все ли равно, от кого получить деньги - от покупателя или от посредника? И я понимаю, почему Кассирова так настаивала на личной встрече с "бизнесменом". Она надеялась, получив сто тысяч наличными, каким-то образом "кинуть" посредника: или вообще не отдавать его десять процентов, или отдать только часть.
- Нельзя так дурно думать о людях, Наденька, - укоризненно покачал головой доктор. - Василий Николаич, скажите хоть вы свое веское слово!
- Знаете, Надя, мне ваши выводы кажутся все-таки несколько поспешными, - раздумчиво сказал Дубов, - хотя в некотором резоне им не откажешь.
- Во всяком случае, на вашем месте помогать Кассировой я бы не стала, - резюмировала Надя.
- М-да, пожалуй, - вздохнул детектив, - но дело, к сожалению, не в одной Кассировой. На свободе опасный мошенник, который не только обманывает людей, но и дискредитирует честных бизнесменов, которых все-таки большинство.
При этих словах Серапионыч, не выдержав, громко фыркнул.
- Поэтому, Наденька, я прошу вашей помощи, - строго глянув на доктора, продолжал Дубов, - и не столько госпоже Кассировой, сколько мне. А точнее, делу справедливости.
- И что от меня требуется? - глаза журналистки загорелись.
- Как вы слышали, завтра в полдень наша клиентка встречается в кафе "Кислоярочка" с посредником, личность и роль которого во всем этом деле пока что для нас остается неясной. И я, и доктор - лица, давно примелькавшиеся в нашем городе, а вы…
- Поняла, поняла, - закивала Надя. - Постараюсь оправдать доверие… Ах, совсем забыла!
- Что? - повскакивали на стульях Дубов и Серапионыч.
- Проездом из Цюриха в Кислоярск я побывала в Санкт-Петербурге и в местных газетах прочла, будто некий бизнесмен-меценат, пожелавший остаться анонимным, передал в Пушкинский Дом несколько ранее не известных писем Тургенева.
- Ах, вот оно что, - протянул Василий. - Хорошо хоть письма действительно попали в надежные руки, а не сгинули где-то в частных коллекциях.
- У нас же дневник ее прабабушки, - напомнила Надя. - Давайте посмотрим. Все-таки женщина, с которой был близко знаком сам Тургенев!
- Да-да, - оживился Серапионыч, - читая такие документы, как бы приобщаешься к иной эпохе, ощущаешь связь времен…
- Однако тут всего пару страниц, - заметил Василий, достав дневник из стола, - а дальше чистые листы.
- Ну да, Кассирова же говорила, что это последняя тетрадка, - вспомнила Чаликова.
Разбирая не совсем четкий почерк, Дубов стал вслух читать:
- "28 октября 1898 года. Начинаю новую тетрадь своего дневника. Боюсь, что последнюю. Сегодня ко мне заходил милейший доктор Никифор Павлович. И хотя он всячески старался заверить меня, что дело идет на поправку, я понимаю, что дни мои сочтены. Ну что же, мне есть что вспомнить, оглядывая свою жизнь. Я была счастлива в муже и детях и дождалась даже внуков. Я была знакома с лучшими людьми своего времени, а с одним из них меня связывали и более тесные узы, хотя наши отношения с И. С., несмотря на все кривотолки, никогда не заходили далее некоего порога, отделяющего истинное чувство от того, что зовут греховной любовью. Как бы там ни было, я пронесла чувство к нему через всю свою долгую и, надеюсь, небесполезную жизнь". Так, ну дальше тут что-то о лекарствах, которые ей прописал Никифор Павлович… Ага, вот: "Не забыть бы дать указание Аннушке, чтобы после моей…"
- Ну, что же, что же? - нетерпеливо вопросил Серапионыч, когда молчание Дубова затянулось.
- А на этом рукопись обрывается, - показал детектив Наде и доктору пустые страницы. - Видимо, больше уже Татьяна Никитична в свой дневник ничего не записала.
- Да, но не могла же она оборвать дневник чуть не на полуслове, - возразила Надя. - Дайте взглянуть. Видите, вот здесь, возле скобок, остатки вырванного листа. На нем, видимо, и окончание записей.
- Ну-ка, ну-ка, - Василий извлек из кармана огромную лупу, с которой никогда не расставался, и внимательно рассмотрел то место, которое указала Надежда. А затем перевел лупу на соседнюю, чистую страницу. - Татьяна Никитична писала с сильным нажимом, - пояснил он, - и если на отсутствующем листе что-то написано, то можно будет прочесть оттиск… О, кое-что я уже вижу! Владлен Серапионыч, записывайте.
Доктор схватил со стола карандаш и листок бумаги, а Василий начал медленно, то и дело прерываясь, диктовать:
- …смерти предать… предать огню… письма Ивана Сер… А дальше уж совсем ничего не разберешь.
- Ну ясно - предать огню письма Ивана Сергеича Тургенева, - подытожил Серапионыч. - И я понимаю Татьяну Никитичну - совершенно естественное желание, чтобы никто не копался в ее отношениях с писателем. Но потом она рассудила, что письма Тургенева - все-таки достояние мировой культуры, и вырвала этот листок.
- Уверена, что все было совсем иначе, - заявила Надя. - Татьяна Никитична оставила пожелание в силе, но Аннушка - вероятно, ее дочка или близкая подруга - не решилась уничтожить письма и оставила их в семейном архиве. А листок из дневника вырвала сама Софья Кассирова, чтобы…
- Ах, Наденька, вы опять за свое, - не выдержал Серапионыч. - Я уж представляю, в каких черных красках вы распишете ее завтрашнюю встречу с посредником!
- Нет-нет, дорогой доктор, на сей раз я не смогу отойти от объективной передачи информации, - обаятельно улыбнулась Надя. - Даже если бы очень этого захотела…
* * *
Разговор Софьи Кассировой и посредника шел в повышенных тонах, хотя собеседники старались особо не шуметь, так как дело происходило в людном месте, а точнее - в кафе "Кислоярочка", том самом, где неделю тому назад поэтесса совершила столь неудачную сделку.
- Ну, наконец-то вы проявились, госпожа Кассирова, - говорил посредник, теребя шляпу, лежащую у него на коленях. - А то я уж грешным делом начал думать, что вы получили деньги и смылись. А о моих процентах и думать забыли.
- Какие еще проценты! - взвилась Кассирова. - Этот ваш бизнесмен сраный, - последнее слово поэтесса выговорила с особым смаком, - вместо денег подсунул мне пустые бумажки! Я вообще осталась и без товара, и без денег, а вы с меня еще требуете какие-то проценты!
- Сами виноваты, сударыня, - хладнокровно парировал посредник. - Я вам его не навязывал. Вы сами просили, чтобы я вас вывел на покупателя. Вот и получили, чего хотели.
- Я хотела сбагрить товар и получить приличные бабки! - выкрикнула Софья и, спохватившись, заговорила тише: - Я давала верный товар, а что мне всунул ваш бизнесмен? - Кассирова извлекла из сумочки увесистую пачку, перетянутую банковской лентой, и чуть не швырнула ею в лицо собеседника. - Мало того что бумажек внутрь напихал, так даже сверху не настоящие баксы положил, а ксерокопию!
- Тише! - испуганно зашипел посредник, так как посетители уже начали обращать на них внимание. Лишь дама за соседним столиком, сидевшая к ним спиной, даже не оглянулась. Ни Кассирова, ни посредник даже не догадывались, что их соседка ни кто иная как московская журналистка Надежда Чаликова, а в сумочке, что висит у нее через плечо, спрятан портативный диктофон - ее верный спутник, побывавший вместе с хозяйкой во многих горячих точках бывшей дружной семьи советских народов.
Диктофон беспристрастно записывал слова посредника:
- А почему я должен вам верить? Покупателя я знаю давно и, между прочим, знаю как порядочного человека. Может быть, это вы сами бумажек внутрь наложили, а теперь вешаете мне вермишель на уши, чтобы, елки-моталки, процентов не отдавать.
- Ну так устройте мне встречу с этим вашим порядочным бизнесменом, - предложила Софья. - Больно уж хочется еще раз в его честные глаза посмотреть.
- Встречу? Это можно, - подумав, ответил посредник. - Но после того как заплатите десять тысяч. Ну ладно - пускай пять, но исключительно из уважения к вашему поэтическому таланту.
Кассирова театрально вскинула руку, едва не опрокинув кофе себе на платье:
- Боже мой, я только теперь догадалась - вы с ним в сговоре!
- А вот это уже клевета, - ухмыльнулся посредник.
- Ну так подайте на меня в суд, раз клевета, - "наезжала" Софья. - Ничего, я вас выведу на чистую воду!
- Сидеть будем вместе, гражданка Кассирова, - хладнокровно ответил посредник. - Вернее, сидеть будете вы за незаконную распродажу культурных ценностей…
- Какую еще распродажу?! - не выдержала Кассирова. - Распродажа - это когда за "бабки", а за резаную бумагу - не распродажа, а самый настоящий "кидок"!
- Что за выражения - "бабки", "кидок", - скорбно покачал головой посредник. - Можно подумать, вы не поэтесса, а не знаю кто! Лучше отдайте проценты, и расстанемся по-доброму.
- Чем отдайте? - истерично выкрикнула Кассирова. - Пустыми бумажками?!
Слушая эти словесные баталии, Чаликова понимала, что разговор идет по кругу и никакого конструктивного решения не предвидится. Однако Надежда продолжала записывать на диктофон все, что доносилось от соседнего столика - в слабой надежде, что в беседе промелькнет нечто такое, что поможет им с Василием выйти на верный путь.
* * *
Дубов, Чаликова и Серапионыч сидели вокруг стола в рабочем кабинете частного детектива и внимательно слушали то, что вещал диктофон, лежащий посреди стола.
- Что за выражения - "бабки", "кидок", - звучал монотонный голос посредника. - Можно подумать, вы не поэтесса, а не знаю кто! Лучше отдайте проценты, и расстанемся по-доброму.
- Чем отдайте? - отвечал беспокойный голос Кассировой. - Пустыми бумажками?!
Чаликова нажала кнопку:
- Ну, убедились теперь, дорогой доктор, что за птица эта ваша Софья Кассирова?
- Всем нам свойственно ошибаться в людях, - глубокомысленно глянул в потолок Серапионыч.
- И что же, это вся запись? - удивился Дубов.
- Да нет, пленки хватило еще минут на десять, да и после того они еще целый час препирались, - вздохнула Надя, - но так ни до чего и не договорились. Жаль, что мой поход оказался столь малополезным.
- Давайте послушаем дальше, - предложил Василий, - вдруг чего-нибудь да выудим.
Надя включила диктофон, и диалог в кафе продолжился.
ПОСРЕДНИК: - Не морочьте мне голову! Раз мы с вами договаривались, то потрудитесь выполнять взятые обязательства.
КАССИРОВА: - Может быть, мы с вами и договор подписывали? Если так, то покажите мне его!
ПОСРЕДНИК: - Да что вы, елки-моталки, такое несете! Да будь у меня…
- Стоп! - выкрикнул Василий. Надя слегка удивилась, но прослушивание остановила.
- А что такое? - удивился доктор.
- Мне с самого начала и голос, и даже интонации этого посредника показались очень знакомыми, - в легком возбуждении пояснил детектив. - А когда он произнес "елки-моталки", то я вспомнил! Владлен Серапионыч, вы тоже должны его вспомнить.
- А я-то при чем? - удивился доктор.
- Ведь мы же там вместе были. Ну, ну! Гробница древнего правителя, барельеф, тут появляется Железякин и с ним два его помощника. Железякин выхватил пистолет, а инспектор Столбовой изловчился и дал по башке одному из подручных. Он грохнулся и что при этом произнес?
- Елки-моталки! - ошеломленно выдохнул Серапионыч.
- Вот то-то и оно! - радостно заключил Василий. - Скажите, Надя, как выглядел собеседник Кассировой - среднего роста, чуть сутуловатый, с невыразительным лицом, в мятой, неряшливой одежде?
- Так, - подтвердила Надя.
- Все ясно. Этот посредник - никакой не посредник, а один из двух постоянных агентов господина Железякина, - сообщил детектив. - Так что теперь с немалой долей вероятности можно предположить, что второй агент - это тот самый бизнесмен с "Мерседесом" из добрых услуг. Во всяком случае, способность к мимикрии у него чисто чекистская…
- Погодите, Вася, - перебила Чаликова, - вы тут всю дорогу поминаете какого-то Железякина. Кто он такой?
- Ну, это долго объяснять, - махнул рукой Дубов. - А если вкратце… Да возьмем хоть ваших друзей профессора-жуковеда и Антонину Степановну. Так вот, Железякин - того же поля ягода. Только, пожалуй, еще гаже.
- А, ну ясно, - закивала Надя. - И что же вы намерены делать?
- Если в этой афере замешан Железякин, то лучше нам туда не соваться, - пробурчал Серапионыч.
- Железякин и агенты Железякина - не одно и то же, - загадочно ответил детектив и, заглянув в записную книжку, решительно набрал телефонный номер Софьи Кассировой. - Госпожа Кассирова? Говорит Дубов. Знаете, мы тут посоветовались, и я решил взяться за ваше дело.
- О, благодарю вас, Василий Николаевич, - заурчал в трубке голос потерпевшей. - Если вы вернете мне деньги, то я заплачу вам десять… или нет, пять процентов!
- Не надо, - сурово пресек детектив заманчивые предложения. - В случае удачи вы заплатите мне скромный гонорар согласно прейскуранту. Ну и плюс возможные расходы.
- Ах, вы так добры ко мне! - попыталась Кассирова рассыпаться в благодарностях.
- Я выполняю свой долг, - отрезал Дубов и положил трубку.
- И как вы собираетесь вернуть ей деньги? - чуть не в голос набросились на сыщика доктор и журналистка.
- Обычная шахматная комбинация из трех пальцев, - беззаботно рассмеялся Дубов. - И поможет нам ни кто иной как Женька.
- Какой еще Женька? - удивился Серапионыч.
- Компьютерщик из "За вашего здоровья". Ну, тот, который распечатал текст с дискеты, что вы прошлой осенью нашли на насыпи.
- Ну а здесь-то чем он вам поможет? - еще больше изумился доктор.
- По правде сказать, я тоже не улавливаю связи между компьютерами и нашим делом, - сказала Надя. - Разве что "взломать" банковский счет этого "липового" бизнесмена и снять оттуда сто тысяч…
- Нет-нет, хакерством заниматься не будем, - загадочно улыбнулся детектив, отчего-то вдруг пришедший в необычайно веселое расположение духа. Однако на все дальнейшие расспросы отвечал более чем уклончиво.