* * *
Первое отчетливое изображение корабля пришельцев мелькнуло на настенном экране, когда его поймал в объектив китайский космический беспилотник "Надежда небес" в своем долгом разведочном полете к облаку Оорта. Инопланетный корабль выглядел как длинный конический цилиндр из сероватого металла с тремя странной формы выступами, словно прилепленными где попало по одной стороне корпуса. Обитателей корабля не было видно даже на увеличенном изображении. Дистанционно управляемые сигналы, посылаемые в различных формах, на волнах разной длины, остались без ответа. Пришельцы не заинтересовались ни простыми числами, ни последовательностью Фибоначчи, ни числом пи.
- Идиоты, - пробормотала я.
Мы с Иеном, одетые в пижамы, сидели на диване и ели пиццу. Наша квартира в укрепленном жилом комплексе при биологическом институте была маленькой, но безопасной. Никому не удалось бы забрать у нас медные провода.
В квартире имелась крошечная спальня и маленькая гостиная, где стоял подержанный диван, застеленный уродливым пледом, стол и шаткие стулья. Зато на стене гостиной висел отличный многофункциональный экран. Ученые института понимали, что важнее для их сотрудников. Я приготовила пиццу - сама, потому что пиццерий было мало, и ни одна из них больше не доставляла еду на дом: слишком опасно. Тесто у меня подгорело.
Иен, к моему удивлению, отставил свою тарелку и взял мою руку в свою. Он редко демонстрирует чувства.
- Софи… Тебе нужно перестать злиться.
- Но ты только посмотри на них! Сидят там, как какие-нибудь лорды, и ждут, что на Земле все проблемы сами собой разрешатся, даже больше, чем уже…
- Я не имею в виду - на них.
Я заглянула ему в глаза. При определенном освещении его серая радужка отливала серебром. Эти глаза были моим домом, только я никогда не говорила этого вслух: слишком глупо.
- Ты имеешь в виду, что я злюсь на Кэрри.
- Нет. Я не это имею в виду.
- Тогда что…
Он отпустил мою руку.
- Я дам тебе время самой это понять.
- Ты же знаешь, я терпеть не могу, когда ты говоришь со мной так свысока.
- Я не говорю свысока, - сказал он, снова беря тарелку. Он откусил кусок моей посредственной пиццы и переключил канал.
В новостях по стране все было плохо. Безработица достигла сорока девяти процентов. Загорелись еще два города: Атланта и Сан-Франциско. Сан-Диего тоже горел, но не из-за беспорядков, а из-за лесных пожаров. Валовый национальный продукт упал ниже плинтуса, и либералы ругали его как могли. Дети голодали, старики голодали, животные в зоопарке тоже голодали. Когда вся молодежь до тридцати лет не работает ни в одной отрасли, последствия в конечном итоге касаются всех. Население и до этого быстро старело, а теперь нас ожидал медленный, мучительный распад. В Соединенных Штатах не происходило революции только потому, что революции совершаются молодыми людьми, а все наши молодые были Кроткими.
В остальной части мира ситуация была такой же или хуже - за исключением Китая. Их политика одного ребенка в семье удержала число Кротких на минимуме, а через несколько лет после извержения вулкана они ограничили рост населения еще больше. К ним беда придет позже, чем к нам, но придет. А пока они - единственные, чья космическая программа, вся такая секретная и пугающая, успешно процветает.
Особенно тревожило то, что экономикой в стране управляли идиоты. Луи Уильям Портер, очередной ученый теоретик заговора, извергал с телеэкрана свою кухонную теорию устройства мира:
"Является ли простым совпадением то, что вся наша молодежь биологически утратила дееспособность, что в нашей славной стране упала экономика - в то время как мощь Китая нарастает и в небе присутствуют так называемые инопланетяне? Верите ли вы в такие совпадения, друзья мои? Я, разумеется, не верю. Нет! Это не случайность! Это план, самый отвратительный и самый опасный заговор из всех, когда-либо составленных против Соединенных Штатов их мировыми врагами. Все это было спланировано в лабораториях и на космодромах Пекина. Во-первых, были созданы и распространены по всему миру яды, которые нанесли ущерб нашим невинным деткам. Десятилетие спустя были представлены так называемые "свидетельства" присутствия корабля "инопланетян", чего-то выжидающих в космосе. Нет там никакого корабля, друзья мои, есть только маниакальное стремление китайцев к мировому господству и…"
- Выключи, - сказала я. Иен нажал кнопку на пульте. - Портер - не кто иной, как сумасшедший.
- Но огромное количество людей верит ему, и их число все растет. Люди хотят отыскать виноватых.
- И им обязательно нужны кто-то трое - инопланетяне, китайцы и Кроткие - в качестве несвятой троицы? Внеземные отцы, язычники-сыновья и бесплотные духи?
Иен рассмеялся. Остроумие было одной из моих черт, которые ему особенно нравились. Боже мой, как же я его люблю.
Любовь настигает человека в любые времена.
* * *
Исследовательская группа Иена совершила прорыв. Он спустился в столовую, чтобы мне об этом рассказать. Его серые глаза светились, лицо было оживленным. Он нашел меня в задней комнате, где я мыла посуду после обеда. Тед и Сара уже ушли. Настенный монитор на кухне показывал запись какой-то древней комедии, которую я слушала вполуха. До Коллапса, когда люди еще имели обыкновение страховать свои жизни, я работала страховым регулятором. В колледже я получила диплом по специальности "английский язык", так что я не годилась ни для какой работы в лабораториях института, но Иен нашел мне это место, чтобы я не вошла в те сорок девять процентов безработных.
Зарабатывала я крохи, но это не важно. Кормить людей - нужное дело. Я не ахти какой повар, но нарезать-смешать продукты и помыть посуду сумею. Моя мать делала эту работу всю свою жизнь.
- Софи! Кажется, мы изолировали его! Белок!
Я вытерла руки не особенно чистым полотенцем.
- В самом деле?
- Да!
Он пустился в длинное, путаное объяснение того, что сделала его команда - или, может быть, что делал тот белок. Я не уделяла внимание биологии в школе, но от Иена узнала о "центральной догме" молекулярной биологии Фрэнсиса Крика: генетическая информация передается с ДНК на РНК, с РНК на белок. Белок потом сворачивается и творит свои дела в клетке и вокруг клеток. Если белок свернется неправильно, мы получим прионы, которые могут привести к массе ужасных последствий вроде коровьего бешенства или болезни Альцгеймера.
И поэтому я спросила:
- Это неправильно свернутый белок?
- Как минимум - иначе свернутый белок.
Я промолчала. Иен никогда не называл Кроткость болезнью: это не соответствовало каким-то там "постулатам Коха". Но у Иена не было младшей сестры.
- И что теперь? - спросила я.
- Мы его изучаем.
Он начал подробно разъяснять, в чем состоит "изучение", но я уже не слушала. Настенный монитор прервал комедию и прибавил звук.
"…сообщает, что в городе Эри, штат Пенсильвания один из так называемых Кротких был арестован по обвинению в убийстве. Жертвой стал шестилетний ребенок, чье имя пока не разглашается. Предполагаемый подозреваемый, Мартин Майкл Шилдс, заключен без залога…"
- Это невозможно, - сказал Иен. - Либо на самом деле он не Кроткий, либо они поймали не того человека. Брадикардия непроизвольного страха…
Я смотрела на экран. Мартин Майкл Шилдс определенно выглядел как Кроткий: крупный парень чуть старше двадцати, с тем же застенчивым, растерянно блуждающим взглядом, какой я наблюдала на лице сестры всю свою жизнь.
- Это подстава.
- Что?
- Подстава. Кто-то убил ребенка, чтобы можно было обвинить Кроткого.
Я ощутила горечь. Мучился ли ребенок? Мальчик это был или девочка?
"…шестилетний ребенок…"
Иен нахмурился.
- Зачем?
В науке он был гораздо умнее меня, но в таких вещах не разбирался.
- Чтобы оправдать насилие против Кротких. Не то насилие, которое уже произошло. Нечто большее. Что-то большое и скоординированное.
- Это отдает паранойей, Софи.
Я надеялась, что ошибаюсь. Очень надеялась.
* * *
Всю следующую неделю я только и делала, что смотрела новости. Дома я смотрела их на настенном мониторе. В столовой института я старалась держаться поближе к задней части кухни, где держала экран настроенным на канал новостей.
В конце концов Тед, Сара и Кайла, наш новый повар, возмутились.
- Хватит слушать про гибель и мрак, - сказала Сара, переключая экран на повтор какого-то сериала, такого старого, что Нью-Йорк в нем был запружен автомобилями. Через полчаса я сказалась больной, пошла домой, там села перед телевизором и стала смотреть все новости, какие передавали. Несколько раз я даже смотрела европейские и азиатские программы, с переводом и без. Я сказала Кайле, что у меня грипп.
Подобные нападения произошли уже в семи разных странах. Детей убили и изуродовали. Каждый раз злоумышленником оказывался очередной Кроткий, чему были обнаружены "вещественные доказательства". Маленький мальчик в Сан-Диего, девочки-близнецы в Мюнхене, дети в Каире, Шанхае, Мумбай, Рио и Лондоне.
В каждом выпуске появлялся Луи Уильям Портер и орал, брызжа ядом, что инопланетный корабль не случайно возник как раз перед тем, как Кроткие "взбесились".
По всему миру участились нападения на Кротких. Атаки стали более организованными и чаще приводили к смертям.
Мать постоянно звонила. В конце концов я перестала отвечать. Раз десять я брала в руки телефон, чтобы позвонить Кэрри, но затем снова откладывала его в сторону.
Что я ей скажу? "Приезжай сюда"? Институт не защищал никого, кроме собственных кадров. Поезжай куда-то еще? Не поедет. Вооружись, подготовься к атаке? Не станет.
В конце концов я начала звонить ей несколько раз в день, слушать, как она отвечает: "Софи?" - а затем быстро клала трубку. Пока ее голос звучал спокойно, я знала, что в ее поселке все в порядке.
По телевизору показывали все больше убитых и изуродованных детей.
Ученые возражали. Иен выступил в программе "Разбор новостей", где стал объяснять, что биология Кротких, "как она понимается в настоящее время", делает такое насилие для них невозможным. Именно эта его объективная справедливость и подвела Иена. Через пятнадцать минут после трансляции "Разбора" Луи Уильям Портер торжествующе, чуть ли не облизываясь от удовольствия, провозгласил, что "наука, как она понимается в настоящее время" подразумевает как неполное понимание всех механизмов, так и возможность изменений в них. Биология Кротких изменилась, и причиной тому были пришельцы. (Портер передумал насчет их существования, теперь они были не только союзниками китайцев, но и напрямую управляли Кроткими, "как бездушными марионетками!")
Как только Иен вернулся домой, я напустилась на него:
- Какого черта ты так сказал?
Он стоял в дверях нашей квартиры, и на секунду я увидела все его глазами: включенный настенный экран, перед которым я сижу несколько дней, грязную посуду с остатками причудливых сочетаний продуктов из кладовой, да и сама я выглядела не чище посуды. Я несколько дней не принимала душ. В квартире воняло. Иен, однако, тоже был не в лучшей форме: бледный, с опухшими веками. Он понимал, что облажался.
Он проговорил преувеличенно ровным голосом:
- Я так сказал, потому что это правда.
- Иен Макгилл, великий служитель истины! Теперь погибнет еще больше людей, и только потому, что тебе нужно было сохранить твою научную чистоту!
Он сделал шаг вперед, и на мгновение я подумала, что он меня ударит. Иен, который никогда не был жесток. Но он не был и Кротким, и я знала, что в своем гневе я преступила важную черту. Но он овладел собой, бросил на меня взгляд - такой яростный, что он опалил мне мозг - и ушел в спальню. Я услышала, как щелкнул замок.
Я взяла свой мобильный, набрала номер Кэрри и, услышав ее голос, повесила трубку.
* * *
Через несколько дней, произошло нападение. Не на поселок Кэрри - другое нападение, которого я ожидала.
Только циники вроде меня полагали, что остатки правительства Соединенных Штатов ошибаются насчет космической мощи Китая. Ошибались они, лгали или хранили дипломатические тайны - в конце концов все свелось к одному и тому же. НАСА заявляло, что ни одна страна на Земле не имеет таких ядерных ракет, какие могли бы долететь до инопланетного корабля, однако четырнадцатого мая, в два сорок семь утра по восточному поясному времени, Китай поразил инопланетный космический корабль такой ядерной мощью, что ее хватило бы, чтобы стереть с лица земли весь Лос-Анджелес.
Наш единственный оставшийся на орбите телескоп заснял нападение на камеру. Ракета взорвалась, а корабль - нет. Снято было не крупным планом, но было ясно видно, как за наносекунду до того, как в него попала ракета, корабль выпустил голубую дымку. Ракета исчезла, а корабль продолжать спокойно плыть в пустоте, его хрупкая на вид оболочка и странной формы выступы остались нетронуты.
Новостные ленты взорвались: посыпались теории, обвинения, контртеории, контробвинения, защита и оскорбления - просто чертов судебный зал на радиоволнах. Через несколько часов я перестала их слушать. Я больше не знала, пришельцы ли вызвали биологические изменения в Кротких, или это сделал вулкан, или Большой Взрыв, с которого началась Вселенная. Я была уверена лишь в одном: обитатели корабля выжидают. Если потребуется, они будут ждать многие десятилетия. Пока все, кому сейчас больше тридцати пяти лет, все, в ком осталась красная кровь и умение пускать в ход зубы и когти, все, кто родился до эпохи Кротких, - пока все они не умрут.
Но зачем? Ждут, когда планета окажется населенной только смирными, покладистыми существами, с которыми можно объединиться? Или пассивными существами, которых легко победить?
Внезапно я очень устала. Я хотела спать и страстно, как в пять лет, хотела мороженого. После нашей перепалки Иен оставался в лаборатории. Я, шатаясь, направилась к спальне.
Прозвенел дверной звонок.
Иен? Хочет помириться? Это единственное, что лучше, чем сон. Со слезами на глазах я бросилась открывать дверь.
На пороге стояла моя мать - смертельно бледная, она опиралась обеими руками на трости. Одна из тростей покачнулась, и мать рухнула в мои объятия.
- Ты… не… не отвечала…
Меня затопил стыд, но он сразу сменился гневом. Это был привычный гнев, тот же, что я испытывала с тех пор, как мне исполнилось десять. Я резко сказала:
- Конечно, не отвечала! Ты меня дергала по двадцать раз в день. Никто в здравом уме не выдержал бы такое! Ты с ума сошла, проехать весь этот путь, в твоем состоянии?.. Как ты вообще добралась?
- В бронированном… такси…
- Черт побери, садись же скорее!
Я посадила ее на диван, принесла ей стакан воды и смотрела на ее дрожащие ноги и подергивающееся лицо, как будто твердый взгляд мог проникнуть в ее череп и ввести туда немного здравого смысла. Бронированное такси стоит целое состояние. Поездка стоила матери всех ее сил. И я знала, что будет дальше.
- Софи, - сказала она, когда пришла в себя достаточно, чтобы начать говорить. - Ты должна поехать!
- В поселок, - добавила я.
Глупо. Конечно, в поселок. Куда же еще? Всю нашу жизнь для матери самое большое значение имело благополучие Кэрри. Я переступила с носков на пятки, словно готовясь к драке.
Но мать на мгновение отвлеклась.
- У тебя тут бардак. И пахнет. И ты пахнешь. - А потом: - Где Иен?
Я не хотела обсуждать Иена.
- Что происходит в поселке? Новые нападения?
- Пока нет. Нет… Там медведи!
- Медведи?
- Целый табун! Они влезают в дома и забирают еду, а вчера один убил одного из друзей Кэрри! Помял его до смерти! - Мать заплакала.
С тех пор как ее болезнь обострилась, она легко плакала - эта женщина, которая никогда не плакала, когда я была ребенком. Раньше она была прочнее стального кабеля, и ее слезы казались мне чем-то физически неправильным, как если бы у нее вдруг вырос второй нос. Но даже я, городская женщина, знала, что медведей обычно можно отпугнуть шумом и размахиванием руками. И все равно…
- Мама, ты хочешь сказать, что чокнутые пацифисты вроде Кэрри даже с животными не могут бороться? Ни с медведями, ни с дикими кошками, ни даже с тиграми, если какой-нибудь тигр забредет в округ Эри?
- Могут, конечно. Но у них нет оружия, нет ничего, чтобы бороться с медведями!
Страх на лице этой пожилой женщины вдруг сменился странным достоинством. Она тихо сказала:
- Все, что я хочу от тебя, чтобы ты съездила туда и отвезла им ружье. Большое ружье. Больше ничего.
- Они его не возьмут.
- Раньше не взяли бы. Но теперь, может быть, и возьмут. Из-за медведей.
Ее взгляд не отрывался от моего лица. Она сидела в моей провонявшей квартире на моем жутком диване, выпрямив, насколько могла, свою слабеющую спину, подняв ко мне свое измученное лицо. Она бралась за все виды самых жалких работ, чтобы обеспечить Кэрри и мне достойную жизнь - тогда, в другом мире, когда люди, которые не были Кроткими, еще могли позволить себе достоинство.
- Ладно, мам, - устало сказала я. - Дождемся рассвета, и я отвезу Кэрри ружье.