* * *
Я взяла из арсенала Иена дробовик двенадцатого калибра, много патронов и пистолет сорок пятого калибра - у пятидесятого калибра слишком сильная отдача, так что я плохо с ним управлялась. Подумала, не прихватить ли "АК-47" - какая нужна мощь, чтобы остановить медведя? Но все же оставила автомат дома.
День был ясный и теплый. Примерно в полумиле от поселка Кротких какие-то люди разбили в поле целый лагерь. Еще пару недель назад их там не было. Прошлым летом на этом поле паслись коровы. Не знаю, что с ними случилось. Съели, наверное. Теперь же появился городок из потрепанных палаток, нескольких машин и древний автофургон. На таком удалении от Буффало палаточные городки редко разбивались, пока урожай не поспеет для сбора - или воровства. А сейчас только май.
Потом я увидела флаг.
Он привлек мое внимание своей новизной, когда я притормозила, чтобы пересчитать палатки. Я насчитала двадцать штук. Среди травы не играли дети. Значит, это не лагерь беженцев. Флаг развевался на высоком шесте, очень похожем на мачту от старой лодки. Чистая белая ткань с надписью ярко-красными буквами: "Долой Кротких-инопланетян". С каждой буквы капала кровь.
Меня обогнал грузовик, двадцатилетний пикап "шевроле". В кабине сидели двое мужчин. Пассажир оглядел меня с подозрением. Они свернули на дорогу к поселку Кэрри. Но когда я приехала туда, я не увидела "шевроле".
Зато увидела медведей.
Два взрослых черных медведя рылись в куче, как я предположила, компоста в поисках чего-нибудь съедобного. Третий топал к деревянному дому общинного центра, а на холме за поселком стоял олень. Прямо какой-то чертов зоопарк. Людей нигде не было видно. Который из этих медведей (или здесь есть еще?) убил человека и почему?
Из общинного центра вышли несколько человек. Они гремели кастрюлями и сковородками, громко кричали и пели. Медведь остановился, повернул обратно. Стоя у машины с дробовиком двенадцатого калибра, я чувствовала себя идиоткой. Ясно, что я тут не нужна. Среди кастрюльного ансамбля стояла и Кэрри. Я видела, как она открывала рот - видимо, пела, - но ее голоса среди грохота не было слышно. Ее вид вызвал во мне такую бурю противоречивых эмоций, что я резко развернулась, собираясь поскорее вернуться в машину. Я презирала и ее, и всех Кротких. Пассивные трусы. Косвенно они виноваты в нашей с Иеном размолвке. Она носит под сердцем моего племянника или племянницу, но этот ребенок тоже будет трусом. Не сделает ни одной попытки преодолеть свою биологию.
Медведь, топающий вразвалку от общинного центра, вдруг громко взревел и бросился вперед. В следующую секунду я увидела медвежонка у рощицы на холме. Между медвежонком и его матерью, но гораздо ближе к медвежонку, шел мальчик лет шести.
Ребенок услышал рев, увидел медведя и замер. Откуда, черт возьми, он взялся и почему он на улице один, когда все сидели по домам? Словно в замедленной съемке, ощущая этот момент настолько остро, что им можно было резать стекло, я увидела, как рот мальчика раскрылся - он закричал, но, как и песню Кэрри, его крика не было слышно.
Кэрри бросила кастрюлю на землю и помчалась к ребенку. Она была ближе к нему, чем медведица - они добегут до малыша одновременно.
Я выстрелила, пока она не поравнялась с медведем, а затем выстрелила еще раз. Медведица упала. Кэрри схватила ребенка. Другие медведи убежали. Медвежонок исчез за деревьями.
Когда я подбежала, Кэрри стояла на коленях, обняв мальчика.
Она подняла голову и посмотрела на меня.
- О, Софи, спасибо! Бедный медвежонок, надо его поскорее найти, может, мы вырастим его, потому что ты…
Я ударила ее по щеке. Ничто еще не доставляло мне такого удовольствия.
Но потом кто-то развернул меня, крепко взяв за плечо и отводя вниз мою руку с ружьем. Это был пассажир из пикапа, бородатый мужчина, одетый в грязные джинсы и футболку, из низко вырезанной горловины которой торчали седые волосы.
- Мэм? Вы с нами?
- С кем? - Я стряхнула с себя его руки. - Ты кто, черт побери, такой?
- Люди приезжают сюда, чтобы предотвратить резню. У нас не так много времени. Я думаю, всего пара часов.
Водитель пикапа разговаривал с группой Кротких у общинного центра. Некоторые из них качали головами. Кэрри по-прежнему стояла на коленях у моих ног, бормоча слова утешения ребенку, которого спасла, рискуя жизнью. Они оба все еще выглядели испуганными - но не застывшими.
Мужчина тихо сказал:
- Вот ведь чертовы дураки эти Кроткие. Но все же они не заслуживают того, чтобы их перерезали те люди в палатках. - Он сплюнул на землю. - Так вы с нами или уезжаете? Надо составить план.
* * *
Я успела позвонить Иену. Он ответил сразу. Наверное, мама уже его предупредила. Я сообщила ему, где я и почему. Я не спросила, придет ли он в поселок с остальным своим оружием. Я знала ответ.
Некоторое время мы обменивались неловкими фразами, а потом он резко сказал:
- Ты так и не спросила, в чем состоял наш прорыв.
- Что?
Для беседы о науке время было неподходящим.
- Тем вечером, когда я ушел ночевать в лабораторию. Ты не спросила меня, в чем состоял прорыв нашего исследования. Тот самый, из-за которого я спешил домой, чтобы поскорее тебе рассказать.
- Иен, мы вроде как были заняты… ругались и…
- Ты так и не спросила. И не позвонила, чтобы поинтересоваться.
- Ну и в чем же он состоял? - Я услышала сарказм в своем голосе, пожалела об этом, не сделала ничего, чтобы смягчить тон. - Вы сможете вылечить всех Кротких?
- Ты ведь знаешь, что так это не делается. То, что мы обнаружили, - это очень важный шаг к пониманию того, каким образом перепрограммирован мозг Кротких. - Он невесело усмехнулся. - И вообще, тебе бы не понравилось, если бы мы смогли их вылечить.
- Что? - Я искренне удивилась.
Внезапно его голос напитался ядом. Никогда не подозревала, что Иен на такое способен.
- Если бы мы вылечили Кротких, ты лишилась бы оснований злиться на саму себя за то, что ты не так добра, как твоя сестра. А без этой злости ты не знаешь, кто ты есть.
Когда мои пальцы, все восемь, снова смогли двигаться, я отключила связь.
* * *
Я затаилась на своем месте, на крыше общинного центра за грудой бетонных блоков. Люк Эймс, наш самопровозглашенный лидер, назначил позиции, раздал оружие и боеприпасы для всех нас. Для всех пяти защитников поселка.
В прошлой жизни он служил на флоте. Мы не знаем, сколько человек в том лагере. И знаем, что Кроткие не придут нам на помощь.
"Если бы мы вылечили Кротких, ты…"
Автомат Люка "АК-47" уже нагрелся в моих руках. У меня есть шляпа, но летнее солнце раскаляет оружейную сталь. Я должна мысленно репетировать инструкции, которые Люк дал своей крохотной армии, но вместо этого моя голова полна разных картинок. Всего того, что утратил мир, того, что составляло ткань жизни, пока я росла. Футбол во дворе ясным осенним днем. Военные фильмы, исполненные героизма. Красивая военная форма.
"…лишилась бы оснований злиться на саму себя за то…"
"Анна Каренина", "Оливер Твист" и "Паутина Шарлоты". Корпорации, которые начинались с маленького цеха в гаражах и росли благодаря упрямому, злобному индивидуализму. Кроткие делали все сообща, и никто из них не был упрямым или злобным. Никто из них не позволит сироте голодать, не бросится из-за любви под поезд, не пустит поросенка Уилбура на бекон.
"…что ты не так добра, как твоя сестра. А без этой злости ты…"
Через два поколения - а возможно, и меньше - мой потерянный мир будет непонятен для человеческой расы. Если от него вообще что-то останется.
"…не знаешь, кто ты есть".
Кротких называют предвестниками конца света, религиозными безумцами. Ангелами Апокалипсиса. Но Апокалипсис бывает разный.
Далеко на дороге я вижу первых противников. Три грузовика едут очень медленно, чтобы не опережать шагающих рядом с ними людей. Все вооружены. В кузове пыльного красного пикапа - что-то вроде ракетной пусковой установки. Я поднимаю автомат и жду сигнала от Люка.
ДЭВИД ВЕЛЛИНГТОН
Дэвид Веллингтон - автор трилогии о зомби "Monster Island", серии книг о вампирах "13 Bullets" и триллеров о Джиме Чапеле "Chimera" и "The Hydra Protocol". Рассказ "Агент неизвестен" является приквелом для будущей книги о зомби "Positive". Живет и работает в Бруклине.
Изолированный агент
По всему Бруклину толпами ходили зомби, но сейчас главную опасность в центре города представлял огонь, охватывающий дом за домом.
Людей превращал в зомби вирус, прион. Кто-то отдал неудачный приказ, в котором говорилось, что прионы убивает огонь. Это оказалось не так. Огонь прекрасно убивал зомби, но их было слишком много и становилось все больше. Пожаров тоже становилось все больше.
В конце улицы прямо перед ним вспыхнул фасад огромного склада. Уитмен надавил на тормоз, дал задний ход и развернул грузовик, высматривая безопасную дорогу вперед… любую дорогу вперед, куда угодно - вперед.
- Туда, - сказала женщина, сидящая на пассажирском сиденье. Он не знал ее имени. И сомневался, что успеет узнать. - Езжайте на юг, на Брайтон-Бич. Там корабли. Туда, к пляжам, с рассвета приходят корабли. Они отвезут нас в безопасное место.
Он глянул на нее.
- Корабли?
Она держала в руках младенца. В кузове его машины сидели люди - дети, взрослые, старики… всякие люди. Много людей. Уитмен не останавливался, чтобы посчитать их или узнать, откуда они. Это не имело сейчас никакого значения.
- Кто вам сказал, что придут корабли? - спросил он.
Ходило, конечно, множество слухов. Правительство ничего не сообщало. Да и не могло: электричества нет. Не работают ни сотовые телефоны, ни Интернет, ни аварийная система вещания. Достоверную информацию можно было получить у любого солдата, одного из многих, многих солдат, прибывших в Нью-Йорк этой ночью. Но Уитмен больше не мог себе позволить обращаться к ним.
- Я ничего о кораблях не слышал.
Уитмен сам мог бы стать хорошим источником информации. Он работал в ЦКЗ - центре по контролю заболеваний. Изначально он был главным агентом, отвечающим за эту операцию, за карантин и эвакуацию Нью-Йорка. Удивительно, как все может измениться в двадцать четыре часа.
Если бы люди в этом грузовике знали, кто он, если бы знали, что он сделал… они разорвали бы его на куски.
Он выбросил руку в сторону, удерживая на месте женщину и ребенка, когда вдавил педаль тормоза.
- Иисусе! - вскрикнула женщина.
Ему пришлось резко тормозить, потому что улица впереди была полна зомби.
Такие красные глаза могли быть у людей от дыма. Мертвое выражение лиц могло быть следствием шока. Но Уитмен уже научился отличать. Он мог с уверенностью сказать, кто перед ним - зомби или живой человек. Зомби иначе стояли, иначе двигались. Прионы проделывали в их мозгах крошечные дырки, и люди теряли способность говорить. Потом теряли способность думать. У них оставались только животные инстинкты: бежать или, гораздо чаще, сражаться. Люди были созданы хищниками, и две сотни тысяч лет эволюции превратили их в жестоких охотников. Этот факт маскировал лишь тонкий налет цивилизации. Снимите налет, уберите все, что делало человека человеком, и то, что останется, возжелает вас бить, расцарапывать вашу плоть и пускать вашу кровь.
Именно так и заражались прионом. При контакте с биологическими жидкостями. Кровь из ран, слюна от укусов, слизь откуда угодно. Безотказный способ. Отличный способ - во всяком случае, для прионов.
Уитмен двигался задним ходом, но, глянув в зеркало, увидел огонь и на той стороне. Дым, полный огненных искр, заполнял улицу. В Бруклине много складов, и все они набиты токсичным дерьмом. Задний ход - не вариант.
Он взглянул на дорогу через треснутое лобовое стекло. Там на него смотрели зомби.
- Эй! В кузове! - крикнул он своим пассажирам. - Не высовывать из машины руки и головы! И держитесь за что-нибудь!
- Что вы делаете? - спросила женщина, широко распахнув глаза.
Он перевел машину обратно на первую передачу и вдавил педаль газа.
* * *
- Мы можем ехать всю дорогу до берега через Флэтбуш, - сказала женщина.
Энджи. В какой-то момент она сказала, что ее зовут Энджи, - он не мог вспомнить, когда именно. Большинство его воспоминаний перепуталось.
Он покачал головой. Кое-что он помнил просто отлично.
- Армия использует Флэтбуш как основной коридор до города. Все дорожные полосы там заняты их машинами, везущими военное снаряжение к Манхэттену. Флэтбуш-авеню сейчас действует как односторонняя дорога.
У Уитмена имелись и другие причины не встречаться с армейскими частями, но ей этого знать не нужно. Для Энджи он - просто хороший парень с ворованным грузовиком.
С грузовиком, который теперь залит кровью и облеплен кусками тел. Уитмен видел палец, катающийся по капоту. Он старался не вспоминать о том, как протаранил толпу зомби. Очевидно, вчера он недостаточно повидал ужасов, чтобы снизить чувствительность желудка.
- Откуда ты это знаешь? - спросила она.
- Просто поверь мне, - сказал он.
Она покачала головой, но больше задавать вопросов не стала. Он гадал, как долго это продлится.
- Есть и другие дороги. Можем поехать по Атлантик-авеню.
Он кивнул и сосредоточился на дороге.
Левой рукой Энджи пригладила волосы. На тыльной стороне ладони стойким маркером был нарисован знак плюс. У Уитмена тоже такой имелся, как и у всех, кто сидел в кузове. Все пытались оттереть свои знаки - слюной, лимонным соком или любым растворителем, какой только могли найти. Один парень пытался выжечь его жидкостью для прочистки труб, и все равно не вышло. Самое большее, что им удалось, - это немного размазать чернила. Это были чернила армейских стандартов, специально разработанные так, чтобы их нельзя было смыть. Людей со знаком плюс на руке было запрещено пускать на Манхэттен.
Уитмен был уверен и в том, что никто со знаком плюс не попадет на корабль. Но других идей все равно не было.
А когда-то у него была куча хороших идей.
Например, идея перегородить все мосты и превратить Манхэттен в безопасную зону. Все здоровые люди запрутся в своих домах и квартирах, и зомби их не достанут.
Или идея отправить войска с несмертельным оружием прочесать город квартал за кварталом, чтобы они отловили всех зомби, на которых наткнутся. Прекрасная была идея - пока солдат не начали кусать. После этого никто больше не говорил об отлове зомби. После этого в ход пошло настоящее оружие.
Еще у него была идея пожертвовать тремя внешними боро Нью-Йорка - Бруклином, Квинсом и Бронксом. Собрать на Манхэттене всех здоровых людей. Места для них там хватило бы. И превратить Статен-Айленд в карантинную зону.
Идеи возникали одна за другой, когда становилось ясно, что предыдущая не работает. Что зомби в городе намного больше, чем они думали, и что огромная часть города уже безнадежно потеряна.
У него была идея спасти хотя бы Манхэттен, и тогда… тогда обязательно случится что-нибудь хорошее, и прилив обратится вспять.
У него была еще одна идея - его лучшая, - но он не хотел о ней вспоминать. Как и принять на себя за нее ответственность.
У него была идея, что он очень устал.
У него была идея, что он получил неверную информацию, и это все разрушит.
У него была идея, что он не годится для этой работы.
А потом, когда пришел приказ из Атланты, когда имя самого Уитмена оказалось в списке возможных инфицированных… тогда он отбросил все прежние идеи. Кроме одной.
Кроме идеи сбежать.
* * *
Он остановил грузовик.
- Перейди за руль ненадолго, - сказал он ей.
- Что ты задумал? - спросила Энджи.
Но пересела за руль, как была, с младенцем в правой руке. Уитмен подошел к задней части кузова. Этот грузовик принадлежал ЦКЗ и был предназначен для перевозки бригад лаборантов в белых халатах. В кузове имелись скамьи, и в нем могло удобно разместиться более десятка человек со всем своим оборудованием.
Теперь внутрь набилось человек пятьдесят потенциально инфицированных. Одни сидели у других на коленях, другие свернулись калачиком на полу. Кто-то стоял у края, держась за борт, чтобы не упасть. На тесноту никто не жаловался.
С тех пор как он их подобрал, ни один из них не выказал симптомов. Но Уитмен полагал, что это всего лишь вопрос времени. Окажись даже один зомби в грузовике, и жизнь каждого сидящего там окажется под угрозой. Уитмен знал, как решить эту проблему. Он начинал склоняться к плану Энджи, который, похоже, состоял просто в том, чтобы надеяться на лучшее.
Когда военврач поставил на руке Уитмена плюс, когда ему сказали, что он едет на Статен-Айленд в организованный там адский лагерь, он на некоторое время сошел с ума. Пробив себе дорогу, вырвался из здания, каким-то чудом добрался обратно до передвижного командного пункта ЦКЗ. Там уже никого не было. Он нашел грузовик и просто уехал, не имея представления о том, куда двигаться дальше.
Энджи и одну треть этих пассажиров он нашел в районе Боерум-Хилл. Они стояли перед жилым комплексом у кованых железных ворот, наблюдая за тем, как весь их мир идет прахом.
Он сразу понял, что нашел себе нужное занятие. Уитмен не был врачом, но он всю свою жизнь помогал людям. Защищал их от смертоносных эпидемий.
Затем они подбирали всех, кого встречали по дороге, - всех со знаком плюс, всех, кому некуда было больше идти. Сейчас, когда он подошел проверить, как у них дела, они уставились на него с напряженным ожиданием. Они жаждали информации или хотя бы ободряющих слов.
- Мы едем на Брайтон-Бич, - сказал им Уитмен. - Энджи думает, что туда придут корабли, чтобы нас эвакуировать.
- Эй, друг, а разве мы не должны были ехать до Ла-Гуардиа? Ну которая аэропорт? - крикнул кто-то.
Уитмен покачал головой. Оба аэропорта - Ла-Гуардиа и Кеннеди - окулированы военными. Им там делать нечего.
- Нет, об аэропортах и речи быть не может. И в том, что нас ждут какие-то корабли, я тоже сомневаюсь.
Кузов взорвался гневными голосами людей, наперебой задающих вопросы. Парень в рабочем комбинезоне поднялся с сиденья и сказал, направив на Уитмена указательный палец:
- Энджи говорила, что там есть корабли. Значит, они есть.
Уитмен улыбнулся ему.
- Давно ее знаешь?
- Она наша соседка, - пояснил кто-то. Девушка с бритой головой.
- Перекидывались иногда парой слов. Но она производила приятное впечатление, - сказала пожилая дама. - По-моему, она работает на Уолл-стрит.
- He-а, она врач, - возразил парень в спецовке. - Она чуть ли не директор той больницы, что при колледже, знаете?
- Если кому и знать о том, что происходит, так это Энджи, - сказала ее соседка. Она радостно покивала самой себе. - Энджи знает, что делать. Она найдет для нас безопасное место.
- Почему бы нам не проголосовать? - спросил Уитмен. - Я говорю вам: сейчас там нет никаких кораблей. Кто хочет все равно ехать искать корабли, просто потому, что Энджи пересказала непроверенный слух?
Он не был готов к тому, что руки поднимут все.
- У вас есть идея получше? - спросила старушка.