Маги растерялись, не зная, что делать. Даже Златко выглядел на редкость беспомощным.
В комнату тихо вошла Итти. Перед началом беседы ее отправили в детскую, но мгновенно стало понятно, что она слышала весь разговор.
– Прости, папа… – Девочка с серьезным, бледным лицом, на котором выделялись темные, но будто больные глаза, положила ладошку на колено отца. – Прости, мама, – добавила она, переведя взгляд на Сабину. В глазах ребенка поселилось что-то страшное. Осознание и вина.
"Таких глаз не должно быть у детей, – подумал Златко. – Это слишком жестоко".
Сабина, казалось, превратилась в статую. Ее разум просто отказывался принять все происходящее. Итти смотрела на нее и тоже молчала.
– Я кого-то убила? – наконец спросила она.
Родители – оба – дернулись как от удара. Мать рванулась к девочке, обняла ее, прижала к себе.
– Нет, нет, конечно же нет, – пробормотала Сабина, с отчаянием взглянув на магов. Она боялась, что кто-то все же погиб, и взглядом умоляла не сообщать об этом.
– Все живы, – с облегчением подтвердил Златко.
На лице матери отразилась такая гамма чувств, что ее слезы никого бы не удивили, но Сабина поборола их. Даже смогла расцепить руки, чтобы, чуть отодвинув девочку, посмотреть ей в лицо.
– Ида ушла… – Губы женщины дрожали, дергались, когда она снова и снова справлялась с рвущимися наружу рыданиями. – Туда, где сейчас бабушка и дедушка. – Сабина вновь посмотрела на магов, и Ива судорожно кивнула, подтверждая ее слова. – Ей там хорошо. Она с родными. И будет ждать нас, но… но мы не должны стремиться к ней, понимаешь? И звать ее не должны. – Мать провела ладонями по рукам дочери. – Тем более ты не должна. У тебя способности… – Голос женщины затихал. – Способности…
– Особые способности. – Гельмут сел на пол рядом с женой и дочкой. – Они могут быть опасны. И если звать Иду…
Знахарка вновь испугалась, что сердце мужчины не выдержит. В этом простом человеке было столько надлома, столько боли, но все же Иве вдруг показалось, что произошедшее – открывшиеся способности дочери, то, во что они вылились, – придало ему сил. Это было препятствие, проблема, с ней нужно бороться, преодолевать. А значит, действовать, что-то придумывать, добиваться. Дело всегда помогает затушить скорбь.
– Мы обязательно ее увидим. Но потом. Пока наше место здесь, и у нас все будет хорошо. – Гельмут внимательно посмотрел на дочь, потом на жену, вернулся взглядом к девочке и с нажимом произнес: – Итти, тебе теперь надо жить и за себя, и за Иду, полной хорошей жизнью, понимаешь, милая? Мы с мамой тебя очень любим.
Сабина вытерла щеки от все же полившихся слез, но сумела произнести бодрым голосом:
– А твои способности… мы их разовьем. Еще будешь у нас знаменитым магом!
– Главное, что все живы и скоро вернутся домой, – добавил отец.
– Не все.
Присутствовавшие в комнате вздрогнули. Тролль еще и за меч схватился. Но стоящий в проеме двери Калли и бровью не повел. Никто так и не понял, как он попал в дом, но спрашивать не стали. Все внимание привлек тролленок, которого эльф держал на руках.
– Родные Курта, – юноша провел ладонью по спине ребенка, слишком большого, чтобы его долго держали на руках, но, похоже, эльф так и нес его от лечебницы, – кочевое племя. Они ушли. Вряд ли вернутся.
Грым сжал кулаки: все знали, что у большинства кочевых троллей к детям не особо трепетное отношение: пропал – поищут, конечно, но, если не найдут, никто долго убиваться не будет: через год уж следующий появится. Попробуй теперь найди родителей Курта. Да и примут ли его обратно, неизвестно. В некоторых племенах найденного через несколько дней ребенка считали подменышем, призванным погубить род.
"Вот она и трагедия, – подумал Златко. – Да еще и Итти все слышит".
Калли оглядел всех присутствующих и тихо, но с нажимом произнес:
– Семьи бывают разные. – В голосе эльфа слышалась далекая гроза. – Изначальные, – его строгий взгляд уперся в родителей Итти, – и подаренные жизнью. – Калли посмотрел на друзей. – Но семья должна быть у всех. – Он снова смотрел на Сабину и Гельмута.
Тишина поглотила комнату. Тишина и оцепенение.
Потом Сабина поднялась и забрала ребенка из рук Калли.
Семья действительно должна быть у всех.
– И он мне улыбнулся.
– Улыбнулся?
– Улыбнулся.
– Тролль?
– Тролль. – Калли на самом деле любил рассказывать эту историю. Трогал красную нить вокруг запястья и со странной – слишком живой для эльфа, слишком спокойной для человека – улыбкой отвечал на неизменные вопросы.
Этим летом он окончательно решит, кем станет, когда выучится.
Златко в следующие несколько месяцев тоже не раз вспоминал эту историю. Но в связи с другими событиями. Капитана Станицкого, как и его людей, так и не нашли. Следов контрабанды тоже. Очевидно, или хвосты хорошо подчистили, или цель у медленного захвата Вазрана была другая. Теперь, после истории с Леонорой Даклин, Бэррин склонялся ко второму варианту.
Миугария хотела выход к морю. Интересно, не был ли мэр Вазрана марионеткой, раз допустил подобное? Или действовал по своему почину? А может, и вовсе ничего не знал, и делами руководил кто-то другой? Одни вопросы. Если не для контрабанды, то для чего миугарийцы затеяли эту возню в Вазране? Ведь потратили на это немалые деньги. Эрил рассказал, что в правительстве посчитали, что Миугария собиралась таким вот образом сделать несколько городов своими. Причем не каких-нибудь городов, а расположенных друг за другом как по цепочке к морю. Это позволило бы наладить беспрерывный поток оружия, а в дальнейшем после начала военных действий захватить их без шума и пыли, напав совсем не там, где можно было ожидать от Миугарии. Звучало убедительно, и теперь Златко переживал, что еще тогда, в теплом месяце травне, не распознал угрозу для безопасности страны. Сейчас Синекрылый понимал, что высказанные в так и не добравшемся до брата письме предположения, какими бы нелепыми они тогда ни казались, хотя бы частично попали в цель. Вот чего так испугался капитан Станицкий.
Все-таки жаль, что его не нашли. Опасный человек. Как бы это потом не аукнулось…
Часть вторая
Замок на болоте
Опасайтесь злых людей. Их злоба как ртуть – отравляет все, до чего дотягивается.
Елисей Крик
Ночь подбиралась слишком быстро. Ива в отчаянии оглянулась. Как же ее угораздило так вляпаться? Вокруг, куда ни глянь, простирались болота. Не такие, чтоб не пройти, кое-где деревья росли, тропки бежали. Но ей ли не знать, насколько коварны подобные места. Она же понадеялась на удачу да магические способности, вот и расхлебывает теперь. "Главное, чтобы на самом деле расхлебывать не пришлось, – подумала девушка, с тоской разглядывая унылую природу вокруг. – Вода-то гнилая небось".
Ива снова оглянулась. Преследователей не видно, но вряд ли они далеко. Магией бы проверить, но ее учуять можно. А чародеев за ней отправили минимум двоих. Не считая простых вояк. Хотя какие же они простые? Наемники вроде Грыма, а то и поопытнее. А самое противное – из разных рас, таким отрядам зачастую никакие причуды местности не страшны. Правда, болото, оно и есть болото: его трудности никому не в радость. "И какой гоблин дернул меня сунуться в эту дыру? Выберусь – никогда больше не полезу в политику. И в болото!"
Впрочем, Ива сама понимала, что лукавит, она прекрасно знала, почему оказалась здесь. Началось все с отъезда Ло из их деревеньки месяц назад. Вот уж не повезло – воспользовался случаем и связался с родителями через магический шар, а те рассказали про какие-то семейные неурядицы. Вампир сделался сам не свой, долго просил прощения, но умчался через день. Иву же с собой не взял, мол, ей нужно вдосталь с тетушкой пообщаться. Девушка была благодарна ему за это. Ей действительно больше всего в новой жизни не хватало именно общения с Полонеей. Скучала она по ней отчаянно, и уехать сейчас, когда еще лето не подошло к концу, казалось смерти подобно.
Однако Ива все равно чувствовала себя виноватой перед возлюбленным. Может, у него там серьезные неприятности, а она тут прохлаждается? Но еще больше знахарка стыдилась того, что немного даже обрадовалась отъезду Ло. Девушка сама не знала почему, но ощущение не отпускало. Впрочем, все забылось достаточно быстро. Наслаждаясь отдыхом, самим ощущением дома, Ива не раз ловила себя на мысли, что все произошедшее за последний год больше похоже на сон, чем на реальность. Захватывающий, потрясающий, яркий, но только сон. Все чаще в голову закрадывалась мысль: а не остаться ли ей здесь навсегда? Да, соседи не любят и не полюбят. Да, она как была чужая, так и осталась. Да, ей нравится магия, городская жизнь и ее друзья, но дома так невообразимо хорошо.
Девушка даже как-то сказала об этом желании тетушке. И от радости, полыхнувшей в ее глазах, стало больно. Однако Полонея быстро взяла себя в руки, еще и отругала племянницу за такие мысли:
– Ты тут от тоски загнешься первой же зимой. Нет, Ивушка, ты уже не принадлежишь этому месту, да и вряд ли когда-либо принадлежала. К тому же доучиться тебе надобно. Просто дома… всегда слишком хорошо. Приезжая ненадолго, забываешь, от чего сбежала, потом же все это накидывается на тебя с удвоенной силой, и если оказывается, что ты уже обрезала нити к новой жизни, то ой как тебе придется трудно. Поэтому не дури, девочка моя, бери себя в руки и отправляйся назад. Шар у меня теперь есть, сможем общаться почаще.
Но на болоте Ива очутилась совсем не поэтому. Оказалось, прошлое весьма мстительно. Если ты от него отказался, то негоже возвращаться. Подумать только, а она всего лишь хотела проведать лучшего друга.
Лучшего друга… Хоньку. Худого, вечно сутулящегося мальчишку. Они всегда дружили, с самого раннего карапузьего детства. Именно тогда с ним и случилось несчастье. Вместе с другими детьми Ива и Хон гуляли в лесу, и вдруг на них выскочила разъяренная невесть чем рысь. Одним ударом лапы она зашибла одну из девочек. Бросилась на другую. Остальные дети с воплями разбежались, а совсем маленький тогда Хон схватил камень и со всей имеющейся у него силой ударил рысь по морде. Та кинулась уже на него, располосовала половину лица и груди, чудом не задев жизненно важных органов. Но задела бы, если бы Ива не стала хлестать ее по морде игольчатым репьем. Детям повезло: девочка попала рыси в глаз, отчего та выпустила из лап Хона и из-за боли не сразу бросилась на обидчицу. Односельчане успели добежать и прибить взбесившееся животное. Руки, исколотые ядовитым репьем, тетка Ивы вылечила, но раны Хона оставили о себе недобрую память – ужасающие шрамы через все лицо, на шее и груди. С тех пор мальчик стал носить длинные волосы, завешивая ими лицо, и сутулиться. Когда-то Ива мечтала, что создаст зелье, которое навсегда избавит друга от ужасающих меток, правда, теперь вера в то, что ей подобное удастся, поугасла. Однако девушка узнала, что с помощью магии можно сделать шрамы менее заметными.
С того самого случая с рысью дети дружили, хотя для Хоньки это было непросто: пусть знахарок и уважали в деревне, а все равно они всегда были под подозрением. Поди разбери, знахарка она или самая настоящая ведьма. Эта дружба длилась много лет, а потом Ива уехала.
Самой девушке казалось, что она поступила правильно. Магические способности надо развивать, обучаться заклинаниям и техникам, иначе это может плохо кончиться. Да и что ей было делать в крохотной деревушке на краю света? Стоило уехать от знакомых с детства лесов, как оказалось, что земель в мире не счесть, и у каждой своя красота. Иве повезло найти и друзей, и любовь, и дело, ведь учеба – это тоже дело. А Хонька остался в деревне. Иногда знахарка вспоминала его, скучала даже, но понимала, что вряд ли он впишется в ее новую жизнь. Когда наступили летние каникулы, Ива рвалась домой, к тетушке. И к Хоньке, конечно.
Только оказалось, того уж и след простыл. Полонея сказала, что он недолго без Ивы выдержал. В какой-то день тоже ушел. То ли за ней, то ли просто так. Мало кто в деревне верил, что он не пропадет. С такими шрамами и нелюдимостью? И куда более ушлые пропадали.
Много времени прошло, прежде чем появились от него известия. Где-то в Центральных землях он поступил на службу в армию местного господаря и вроде как немного там обжился. Ива сама бы ни за что в это не поверила. Мирный, спокойный Хонька – в армию? В казарму, где куча людей? Она могла понять, если бы его принудили стать солдатом, но тетушка утверждала, что друг детства ее племянницы на подобный шаг решился сам и сейчас доволен своей жизнью. Полонее Ива верила, но все же хотела увидеть Хона своими глазами. Да и просто проведать. Он же до нее не добрался. Правда, найди его теперь… Тетушкины соглядатаи названия не знают: птицы же или вовсе нечисть.
Однако нашла. На свою беду.
Несколькими днями раньше
– Надеюсь, ты вызвал меня из Светлого Леса не просто потому, что соскучился?
Златко поднял голову на звук этого неподражаемого голоса и встретился взглядом с насмешливыми глазами Калли. Эльф стоял, небрежно прислонившись к косяку, и с каким-то новым, незнакомым выражением на лице рассматривал друзей. Да и вообще в нем появилось что-то, чего прежде не было. В первые минуты Бэррин даже растерялся, пытаясь разобраться в собственных ощущениях. Вроде бы все как и раньше: те же прямые светлые волосы, стройная гармоничная фигура, расшитая драгоценным бисером куртка, несмотря на это чем-то неуловимо похожая на мундир.
– О, ушастый! – Грым отреагировал первым. – Шустер!
Тролль поднялся с удивительной легкостью для столь громоздкой туши и, сделав пару шагов, протянул руку эльфу. Вопреки обыкновению Калли не поморщился, услышав прозвище, лишь усмехнулся и ответил на рукопожатие.
– Во гоблин! Я по тебе даже соскучился, ушастый, прикинь?! – громыхал тем временем Грым. – Прикинь, что учеба с людьми делает! Совсем размазней стал! – И он стиснул друга в некотором подобии объятия. И опять же, Эк’каллизиэнел никак не дал понять, что подобная фамильярность его оскорбляет. Наоборот, даже похлопал тролля по плечу и прожурчал своим дивным голосом:
– Ты просто становишься умнее. – Помолчал и добавил: – Да и стареешь, пожалуй. Стариков, их, знаешь ли, всегда на сентиментальность тянет.
– Ах ты, зараза! – заржал Грым, а Златко наконец сообразил, что изменилось. В Калли в основном осталось все по-прежнему – и легкое высокомерие, и некоторая наивность в совершенном лице, и подчеркнутая, даже излишняя элегантность, но исчезла грусть, как раз и заставляющая эльфа кидаться в эти крайности, не дающая ему поступать именно так, как хочется. И хотя Бэррин понимал, что его выводы ни на чем не зиждутся – взгляд, поза, выражение лица, усмешка, так ли это важно? – он был убежден в своей правоте. Поэтому не преминул тоже пожать руку новоприбывшему, притянув его в дружеском объятии и прошептав на ухо:
– Я вижу, ты разрешил свои проблемы.
Калли позволил себе лишь легким движением правой брови обозначить удивление догадливостью приятеля, но отрицать не стал.
– Ты и правда быстро добрался, – громче произнес Златко.
– Ты представить себе не можешь, на что способны высшие маги эльфов, когда жаждут избавиться от излишне активной молодежи, – усмехнулся Калли, снимая с плеча сумку и усаживаясь на свободный стул. – Так зачем я вам понадобился? И кто третий?
Эльф кивнул на еще не помытую чашку напротив пустого стула.
– Ивин вампирюга, – скривился Грым.
Калли приподнял брови. Тролль меньше всех остальных противился выбору знахарки, и вдруг такой тон.
– Они со Златко нашли нам такую заварушку, что просто снимаю шляпу, – пояснил приятель.
– Если мне не изменяет память, Ло с Ивой должны были отдыхать в Восточных Лесах, где отродясь ничего не случалось. – Калли заглянул в чашку и обнаружил, что там действительно был чай, что для мужской компании весьма знаково.
– Твоя память как всегда безупречна, – хмыкнул Златко. – Однако умение влипать в истории не оставило нашего общего друга и там.
Несколько секунд Калли молчал, потом закинул ногу на ногу и с непередаваемым выражением лица произнес:
– Я в восхищении.
Юноши обменялись выразительными взглядами, потом эльф вздохнул и уточнил:
– Ива хотя бы в порядке?
– Ивушку вампирюга додумался оставить с теткой. – Грым, довольный невероятно бурной для Светлого реакцией, разлил чай в чашки и щелчком нагрел его прямо в них. К слову, этот трюк сделал его весьма популярным в тролльей общине.
– Да, наша травница продолжает вкушать радости родственной любви. – Златко кивком поблагодарил за чай и продолжил: – А Ло, сославшись на срочные семейные дела, примчался в Стонхэрм. Так что не переживай за нее.
Город, где расквартировали часть Хоньки, оказался большим. Шумным и красивым. Иве он чем-то напомнил Златославу, что и немудрено, ведь находился не так уж далеко от нее. Здесь легко дышалось и хотелось остаться. Построить краснокирпичный дом на берегу Триная, открыть лавку с забавной вывеской и завести детей. Не меньше трех. Как у местных. Знахарка с удовольствием оглядывалась, пока Лоренцо, степенно цокая новыми подковами, вышагивал по мощеным улицам. К слову, булыжник мостовых в кои-то веки не напоминал обычные крутобокие камни: строители озаботились выровнять их сверху. По таким она и сама каблучками бы поцокала.
– Цветы! Цветы! Самые яркие, самые красивые! Девушка, полевые цветы – для самой красивой знахарки из Восточных Лесов!
Ива рассмеялась и таки повернула Лоренцо. Почему бы не принарядиться для старого друга? Она купила букет полевых цветов – белых, синих, красных, желтых, фиолетовых – и с наслаждением вдыхала их аромат. Перед встречей с Хонькой травница решила вплести их в волосы: ему всегда это нравилось. Впрочем, ей тоже.
Девушка огляделась. Она уже наловчилась находить постоялые дворы – безопасные, чистые и недорогие. По дороге в Восточные Леса Ло выбирал только элитные места и сам платил за них. У вампира деньги всегда водились, и он с удовольствием тратил их на нее. Иву немного смущало это, но и льстило одновременно. Правда, в этих заведениях косились на ее одежду и внешность. Но травница не собиралась в угоду всем этим высокомерным незнакомцам отказываться от вышитой рубахи или амулетов, порой весьма неприглядного вида. Для того чтобы смело встречать взгляды, ей хватало осознания того, кто с ней и где она учится.
Сейчас, без Ло, девушка не собиралась подвергать свою самооценку испытаниям в виде излишне пафосных заведений. Однако сняв комнату на довольно приличном постоялом дворе под названием "Белая петунья" (с соответствующими цветами на всех подоконниках), Ива с удивлением обнаружила, что ей не хватает некоторого комфорта, который предлагали в более дорогих местах.