- Вот в том и смысл. Ты знаешь, что староста деньги собирал на выкуп колокола? Не знаешь. А потому что он в твой дом не пошел.
- Кто? - хмыкнула Стэнка. - Колокол?
- Староста, - гневно буркнула подруга. - Потому как ведает: не дашь.
- Так в чем моя вина то? Он не пошел.
- А ты б дала? - сузила глаза Солена.
Стэнка свои отвела в садик за окном. Подумала...
- Нет. Пусть его выкупает тот, кто отца Тита к нам привез. Это по его, старосты, попустительству он колокол в Луговинах заложил. Срам на все княжество. А нам теперь - выкупать? - в сердцах подскочила с лавки Стэнка. - Да надо было еще пять годин взад то сделать. И, насколько я помню, деньги с нас два раза уж собирали на этот самый церковный колокол. И староста и отец Крисп потом. Сбрасывались всеми Стожками... И сколько надо теперь?
- Ну, так, - замялась в ответ подружка. - Тыщу...
- Тыщу?!
- Тыщу двести леев.
- Ого! Как дойная корова!.. Та-ак... У нас в деревне сто дворов.
- Сто восемь.
- Добро. Сто восемь. И сколько брали со двора?
- По десять леев.
- По десять? Да все одно, не хватит. А остальные? Староста добавит?
- Наверно, - вздохнула та. - Хотя он сам поиздержался. Говорит, из своего кармана к празднику Стожки готовил.
- Солена, так и на праздник тоже сбрасывались.
- О-о, - не выдержала девушка. - Да я то знаю. И что? Ведь колокол же? Он - наш "голос".
- Ага, еще два "голоса" висят, - зло уточнила Стэнка. - На колокольне по краям балки... В общем, правильно он сделал, что не пришел ко мне.
- Вот-вот.
- И-и помолчи... Чай еще будешь? С ватрушками? - Солена, вздохнув, кивком дала согласье. Стэнка подхватила пустые кружки со стола. - И расскажи мне про эту... "жизнь вашу деревенскую". Мы ведь седмицу не видались. С самого Дня Петра и Павла. И, кстати, почему? - выглянула из-за занавески. Подружка, вдруг, замялась. - Ну-у?
- Что, "ну" то? Были дела... А ты знаешь, это я опять про старосту...
- Солена?
- Ой, не про колокол, - и притянула к себе горячий ароматный чай.
- А про что? - села напротив нее Стэнка.
- Про дочь его старшую, Аду. У нее просидьба(1) через день.
- Да ну? - открыла Стэнка рот. Нет, она ту Аду знает хорошо: фигура, как у снежной бабы (одни достоинства кругом). С волосами лишь не свезло - зимой прошлой застудила сильно грудь. Это - "причина" для всей деревни. Но, Стэнка знает и "видит", что пострадало то, что ниже. Гораздо груди ниже. Вот волосы и лезут по половине гребня в день. Но это, скорей всего - "сюрприз" для жениха(2). - А кто жених то у нее? Она ведь от стожковых парней нос воротила.
- Сам батюшка ей и нашел, - хмыкнула Солена в кружку.
- И по каким просторам с фонарем полкал? - ехидно уточнила травница.
- А-а, тут недалеко. В Луговинах. И семья знатная. Всё, как Ада любит. Правда, она своего жениха еще и вполглаза не видала - он только из столицы прикатил. С учебы. И сразу - женитьба и в ремесло к отцу.
- А что за ремесло?
- Так мебельная мастерская. Лучшая в Луговинах. Мебель делают по последней моде. Самого нашего князя ею обставляли.
- О-о, - вздохнула травница. - Прощай наш старый кедрач.
- О чем ты? - хлопнула Солена глазами.
- О приданом Ады. А что, у старосты - кедрач, а у семьи мужа - мастерская. Или ее за красоту и кроткий нрав в такие выси пендельнули?
- Нет. Говорю ж тебе: не виделись они друг с другом. Через день просидьба. Ада - заранее вся не своя. Переживает.
Ну, Стэнка на ее месте тоже "переживала" бы - у старосты еще одна дочь есть. И без "сюрпризов" жениху... Жениху... И что-то шевельнулось в душе у Стэнки:
- Солена?
- Ась? - застыла та с ватрушкой у рта.
- Ты почему так долго не показывалась? У нас ведь не умер никто. На сенокос ты не ходила. Так почему?
- Ой, - вдруг, зарделась ее подруга.
- Со-лена! - протянула Стэнка. - Ты "загуляла" у меня? Точно! И с кем?
Девушка заёрзала на лавке:
- Ну и... "загуляла". А что с того?
- Так распрекрасно! Давно пора. И с кем? Или секрет?
- Ну... тебе скажу, - решилась, наконец, она. - Да ты знаешь его.
- Я много, кого знаю. Угадывать мне, что ли?
- Не надо... - и выдохнула. - Леош... Леош... Ну?
- Ой-й.
- Ну, Леош! Из Зеленчуйки! Мы с ним и другом его, Дамианом, на День Петра и Павла...
- А-а! - ну, хоть имя, наконец, узнала. - Леош, значит? Курносый тот и озорной. Ну, ты даешь, подруга!
- А что? - смущенно хмыкнула она. - У нас все по-серьезному с ним. Я и в гостях была у его родителей. Люди такие добрые. Да и отец Зоил тоже...
- А причем тут отец Зоил? - выпала из грез на землю Стэнка.
- Ну, я же исповедуюсь ему.
- По-нятно.
- Стэнка, ты прекрати. Иначе Я опять начну.
- Ладно! - вскинула руку травница. - Прекращаю. Только... если ты мне расскажешь: во всех ли делах твой Леош так хорош.
- Стэнка! - залилась краской Солена.
- А что, на то тебя отец Зоил не благословил?.. Молчу! Молчу! Рассказывай давай ты. Ну? - и, отодвинув свою кружку, подперла щеку кулаком...
До вечера Стэнка ходила под впечатлением: ну, надо же, ее Солена "загуляла". "Все по-серьезному". А по-другому Солена не умеет. И Стэнка за подругу очень рада. А уж сердечко ее...
- Пока жива, буду следить. Зеленчуйка - по берегу пять верст. А трав нам хватит.
И даже пусть не только трав. Это же Солена. И если уж она не заслужила счастье, то кто тогда? Ада? Марыля? Тут Стэнка фыркнула. Потом задумалась и уже в последний миг обернулась к двери.
- Доброго вечера, краля моя, - упала рядом с высоким порогом сумка.
- Петр.
- Соскучилась? - раскинул руки мужчина.
- Ага! - через мгновенье оказалась Стэнка в них.
А дальше все завертелось в бесстыдной буйной страсти. Подумаешь, без любви? А где ж ее...
- М-м... Ха-ха-ха! Мне щёкотно, Петруша! Щёкотно!
- О, какая же ты сладкая, - переметнул он Стэнку по-хозяйски на живот. Целуя жадно, вновь заводил усами. Снизу - доверху.
- А-ха-ха-ха-ха! - засекотила та зажатыми ногами. - Петр! - и в самое ухо услышала:
- М-молчи. Молчи, - обхватив Стэнку, поддернул Петр ее к себе.
- О-о-о... - а как тут промолчать? Подумаешь, страсть без любви?.. Где взять любовь на всех? И где она, стэнкина?..
Петр засобирался восвояси перед сумерками. До Луговин всего три с небольшим версты - особо торопиться некуда. Стэнка, лежа на перине, сначала наблюдала за ним довольной сытой кошкой. Потом потянулась и, как была, нагая, соскочила на пол:
- Помочь тебе?
Мужчина, застегивая пуговицы на рубашке, хмыкнул:
- Уж ты поможешь, научен. Налей мне лучше холодного кваса.
- Как скажешь, - задев его бедром, прошла Стэнка мимо из горницы.
- У меня сегодня разговор был с вашим богатеем Прицей.
- Господином Новиком? - остановилась она.
- С ним, - бросил Петр.
- И что он от тебя хотел? - спросила, не оборачиваясь.
- Вопрос другой: чего он хочет от тебя? Новик Прица предложил брать твой налог с него. В полном объеме. Стэнка? - вплотную подошел он к ней и снял с шеи растрепавшиеся волосы. - Стэнка?
- Что? - дернула она плечом от нового прикосновения усов и резко развернулась. Мужчина вмиг застыл, водя глазами по девичьему, еще разгоряченному лицу, и вдруг, отпрянул назад:
- Ты, как мертвая вода: сколько тебя не пей, а все не напиваешься... Я его прекрасно понимаю.
- Кого? - качнулась Стэнка к косяку двери. - Господина Новика? А ничего не было у нас с ним. И никогда не будет. И деньги эти брать не смей. Иль, взял уже?
- Нет, - тряхнул мужчина головой и пошел из дома прочь...
Стэнка вышла на крыльцо чуть погодя, уже одетой, с холодным кувшином кваса в руках. Молча поднесла его залюбнику, подтягивающему на своем коне подпругу. Тот также молча выпил половину и обтер рукой усы.
- Когда ж ты их сострижешь? - пальчиками вытянула оттуда Стэнка крошку хлеба. И засмеялась.
Петр, глядя на нее, тоже улыбнулся и обхватил девушку руками:
- Ни-ког-да. Мне нравится, как ты верещишь... Ну, что, прощаемся еще на месячину?
- Ага, - отвела Стэнка руку с кувшином в сторону.
- Тогда целуй меня так жарко, чтобы хватило на весь срок, - и сам припал к ее открывшемуся рту. Стэнка ответила ему, как будто не было перины смятой. Да это мало. Мало, чтоб заглушить жажду любви и голод молодого тела. И Стэнка целовала, целовала, не отрываясь. И вдыхала хлебный запах кваса на усах Петра... - У-ух. Где твой квас? Мне б его еще...
- Где? - хрипло отозвалась она. - Не знаю. А, вот, - и как вообще не разлила?
Мужчина прильнул к горлу кувшина... Ну, надо же. Она, Стэнка - "мертвая вода". А квас, значит - "живая"?
- Ну, мне пора, - выдохнул Петр в пустое глиняное нутро. - Открывай створку, отводи любимым землякам глаза.
- Постой, ты сумку свою седельную забыл, - вот вечно он что-то забывает! И подорвалась обратно в дом.
Большая кожаная сумка валялась там же, у порога. Стэнка ее подхватила за ремень - тяжелая. И боком поволокла, увидев лишь в сенях из-под съехавшей от такого обращенья крышки...
- Стэнка, ты чего? - произнес, ждущий у крыльца Петр.
- Сам бери, - выдула ноздрями та.
- Объясни?
- Сам тащи ее! Что там у тебя? Я... я...
- А-а, - открыл он рот. - Да чтоб... Это - парик. Женский парик.
- Па-рик? - непонимающе скривилась Стэнка. Потом заглянула обратно в сени. Туда, где сумку бросила. - Парик?
- Ну да, - хмыкнул мужчина и заскочил сбоку на крыльцо, оттуда - в сени. Вернулся уже с сумкой. Стэнка невольно от них отпрянула.
- Краля моя, ты чего это?
- Петр, парик, что такое? Это, когда...
- На голову, - кивнул он. - Дамы.
- А почему волосы там... настоящие?
- Так, дорогой. Он - очень дорогой. Цирюльник из Мушицев разорился вдрызг. И отдал налог этой "натурой". Что теперь с ней делать - бумаг столько писать, пока в казну сдашь, - нахмурил он лоб. - А хочешь его посмотреть?
- Я?! - замерла Стэнка, борясь в душе со страхом. Победило любопытство. - Ага-а. Давай.
Нет, Стэнка знала про такие "украшенья". У них в Стожках их надевали в Святки. Но, те были из сухого льна или овчины. А самый лучший - у Ады, разумеется, из густого конского хвоста. И без остаточного "живого" сияния. Будто и голова - присутствует. Причем, с прежними своими мыслями. Вот и струхнула. Не от того, что в сумке - голова, а сам факт: сумка то - Петра. Да что тут оправдываться? Струхнула да и всё.
- Гляди, - достал тем временем Петр предмет испуга.
- Ух... ты.
Ее залюбник засмеялся:
- Никогда раньше не видела? - и встряхнул гриву из длинных ореховых волос. - Должник наш говорил: из Ладмении, из самого Куполграда его привез. На что надеялся в такой глуши? Бывают же в природе лободыры. Возьми в руки то. Пощупай. Ты чего? Не отошла еще?
- Давай, - сглотнула слюну Стэнка. - О-о, - и выдохнула от восторга. - Какие они... мягкие.
- Ну, так, - авторитетно хмыкнул Петр.
- Мягче моих.
- Не мягче, точно.
- И длиннее. Такие косы выйдут. И кренделя.
- Их забирают обычно в высокие прически... дамы.
- А цвет какой... Цвет... цвет, - пришла, вдруг, в голову ее шальная мысль. - Как... у Ады.
- Какой Ады?
- У Ады до ее болезни... Петр?
- Что? - насторожился тот.
- Петруша, кречет мой усатый!
- Да что, Стэнка?
- Продай его мне. Пожалуйста. Бумаги не надо будет писать. Петруша.
- Ты свихнулась. Зачем тебе парик? У тебя свои в сто крат лучше. По Стожкам собак пугать? Да он и стоит...
- Петруша, я отдам, - напрыгнула Стэнка на него и быстро зачмокала в лицо. - Петруша... очень надо... Пожалуйста, продай.
- Он стоит триста леев. Ты свихнулась.
- Я отдам.
- Отдаст она. Попросишь у кого? - вдруг, замер Петр.
Стэнка отстранилась:
- Ни у кого. Свои отдам.
- Свои?.. Не надо... Так бери. Я что-нибудь придумаю.
- Петруша!
- Тихо ты! Ох... мне пора, - и обхватил сияющее стэнкино лицо руками. - Ну, если б не пора было...
- Ты такой... такой.
- А ты, краля моя, свихнулась. Точно, - со смехом выдохнул и наградил ее последним поцелуем.
А потом уехал. Пора ему. Давно было пора...
Стэнка, измучившись в своей постели, все ж, не уснула, дождалась. Короткое оно - время предрассветья. Когда сон человеческий глубок, как незаиленный колодец, а силы знахарки наоборот - на самой высоте. Но тратить их сейчас она задумала не на лечебный ритуал. Другие этой ночью у нее дела...
Деревня, как одеялом, накрытая ночной дремой, тихо спала. И озеро их спало. Лишь на далекой середине его слышны были легкие всплески: не то сом, не то налим водили по воде под луной круги. Над головой низко вдоль берега пронеслась летучая мышь. И снова тишина. Стэнка, сбросив туфли, поджала пальцы на ногах - песок холодный. И взмахнула на большой пологий камень. Потом нашла глазами дом старосты. Точнее, его высокую крышу над верхушками садов... Вдохнула глубоко. И выставила в знаке руку:
- Ветры ночные, вихри сонные, дурманные. Долетите, обволоките собой деву Аду. Принесите ей мысли, мною желанные. Принесите. Приказываю вам... - и закрыла глаза. Ночной ветер подхватил ее посыл и, щекотнув волосами по щекам, понесся прочь от Стэнки. Она так и продолжила стоять. А пущенный ветер все летел и летел. Над яблонями, сливами, чужими крышами домов, всколыхнул легкую занавесь на полуоткрытом окне и татем ночным метнулся к спящей на кровати деве. - Уф-ф... - получилось, вышло. Плечи Стэнки расслабленно упали, и она уже почти открыла глаза, когда новый порыв захлестнул ее саму. Нежданной картиной, ярким захватывающим всполохом. Стэнка распахнула рот и ахнула. Глянула себе под ноги. - Вот еще... Вот еще, - произнесла глухо, дернула головой. - А-а, ну, конечно. Он сам на этом камне и сидел тогда, - и, спрыгнув на песок, быстро обулась. А теперь домой и - спать. Хоть чуточку, но спать...
День новый выкатился в небо таким же жарким солнцем, что и вчера. В безветренном зное сонно стрекотали кузнечики. А над цветами по обочинам дороги гудели пчелы. Вот с дороги, еще у внешнего плетня Стэнка гостей и разглядела. Точнее, гостий: Аду и ее сестру, Натушку. Девы сидели на лавочке, в тени палисадниковой сирени. И, судя по напряженным позам - хозяйку дома тоже углядели. Но Стэнка шага не прибавила - готовилась морально к встрече. И хоть, пока переворачивала сено, проговорила все возможные ее ходы, но... не каждый день она подобными делами вертит. Не каждый день.
- День добрый, Стэнка! - первой подскочила с лавки Натушка. Конечно - она сестры своей по проще. И гораздо душевнее.
Та неспешно следом поднялась и поправила на голове платок:
- День добрый.
Стэнка изобразила на лице сосредоточенность:
- И вам всех благ. Ко мне?
- А-а мы...
- Стрекоза! А ну, домой!.. Так что у вас?
Ада снова выдавила из себя:
- Мы пришли... по делу.
- Ага-а, - протянула в ответ Стэнка, опустив с плеча грабли. - Ну, так, заходите, раз "по делу".
Хотя первой проскочила во двор коза. А гостьям пришлось вновь ждать, пока Стэнка ее напоит и закроет. Когда ж и с этими делами было покончено, все трое, поднявшись по крыльцу, вошли в прохладный дом. Девы заозирались по сторонам. Потом опомнились и осенили себя знаменьями на образа в красном углу. Хозяйка дома, сдернув по пути в кухню косынку, побрякала там вволю и вынесла на стол в избу(3) кувшин морса с кружками. Молча по ним разлила и с удовольствием плюхнулась на лавку. Гостьи спешно опустились туда же... "Вот теперь дозрела", - с прищуром глянула на Аду Стэнка.
- У меня завтра просидьба, - в доказательство, открыла она рот.
- Поздравляю, - потянулась Стэнка к своей кружке.
- Благодарю. И-и... жених мой из очень уважаемой семьи. Привык к манерам разным и... дамам из общества. Требования у него высокие и... - о-о, так она до вечера "не разродится". - и-и...
- Стэнка! Помощь нужна. Сестра моя боится, что не понравится свому жениху! - схватила кружку со стола Натушка и залпом ее осушила. - Вот!
- Ага? - уткнула строгий взгляд в ту травница.
- Ага, - скривилась покаянно Ада. - Ты мне... поможешь?
- А чем тебе помочь то? В "манерах" я сама не смыслю. И в дамской моде не разбираюсь.
- Стэнка, мне надо обязательно ему, того, понравиться. Иначе он и разговаривать не станет.
- То есть, до "манер" дело не дойдет?
- Какие там, - хихикнула Натушка. - Мы ведь из деревни. А тут такой... жених. Он Аду еще и не видал.
- Ага, - потерла Стэнка нос. - Значит, понравиться...
- Понравиться, - с душой выдохнула Ада. - Мне надо ему обязательно понравиться. А тут такое дело... В общем, мне сегодня сон приснился.
- Да ну?
- Ну да. Я думаю, он - вещий. И там ты была. В том сне. И еще он.
- Жених?
Обе девы активно закивали.
- Жених ее там был. И ты была. Вот Ада, как проснулась, сразу решила к тебе идти. Потому как ты ей там, во сне, сказала: "Я помогу".
- А как, не уточнила?
- Не-ет, - протянули сестры.
- Ага, - поджала Стэнка губы. - Помогу, значит и всё?
- Поможешь, - выдохнула "почти невеста" и даже подалась вперед.
- Ну, я в снах не особо разбираюсь... Вещий, говоришь?
- Так с четверга ж на пятницу, - уверенно оповестила Ада.
- И надо жениху понравиться... Есть у меня один состав. Прямо с утра сходишь завтра в баньку, потом натрешься им. Будешь благоухать, как роза и кожа станет цвета приятного... Что?
- За состав благодарю, но...
Вот Стэнка теперь чистосердечно удивилась:
- Ада, а что ты хочешь то? Всего лишь один день? Каких преображений от меня ждешь?
- Я... не знаю, - потерянно потупилась она. - Мне надо ему...
- ...понравиться, - выдохнула Стэнка. - Я это поняла уже... Снимай платок.
- Что?
- Платок снимай. Я волосы твои гляну... Ну... Тут днем одним не обойтись, - и, оторвав глаза от бедственной макушки, уставилась в окно. Две девы тоже замерли, казалось, не дыша. - Послушай, Ада... Есть у меня еще одна вещь. Ей расплатились... за леченье... Вещь очень дорогая, очень, но надежная. Парик, - и развернулась от окна.
- Па-рик? - удивленно переспросила Ада.
- Парик. Не святочный, а настоящий. Из настоящих человеческих волос. И цвет тебе подходит и длина. Но, я его вам покажу, если ты пообещаешь мне заняться лечением собственных волос. Я в этом смогу помочь. Чтоб на свадьбе своей была уже...
- Согласна!
- Согласна? - повторила травница.
- Стэнка, да неси уже!
- Что ж, - встала она из-за стола. - Несу, - и направилась к комоду...