- Только не это, Боги, только не это! - тихо прошептал маг. Его лицо побелело и застыло как восковая маска, а руки быстро зашевелились, сплетая матрицу заклинания. Анет в первый раз со дня их знакомства, поняла, что представляет собой Дирон в гневе. Девушка физически чувствовала как волны ненависти и злости, окружающие мага перерабатываются в энергию, готовую разорвать окружающее пространство одним из мощных заклинания. Анет вдруг отчетливо поняла, что Дир готовится обратиться к огню.
Спазм сжал горло девушки, она вдруг вспомнила все, что слышала о звериной сущности ксари. Дерри, скорее всего, никогда уже не станет человеком. Всепоглощающая ярость накрыла с головой. Ничего не понимая, девушка встала рядом с Диром и подняла руки над головой, инстинктивно повторяя жесты мага. Ей казалось, что если она не освободит раздирающую душу боль, тогда та сожжет ее изнутри. Анет, выкинула вперед руки, практически одновременно с Диром, и две мощнейшие огненные стены, сливаясь воедино, понеслись, сметая все на своем пути, по коридорам подземелья. Отовсюду слышались полные ужаса и боли вопли темных гномов, но стена магического огня беспощадно выжигала все на своем пути. Она неслась, не разбирая дороги, все наращивая свою мощь, пока где-то далеко в подземелье, не достигла пика своей силы и не исчезла, оставив после себя дым и запах горелого мяса. Огненная стена выполнила свою миссию. В подземельях не осталось ничего живого, не считая Анет, гхырха и их спутников.
Стикур, опустив меч, стоял в небольшой зале, пол которой был завален обгоревшими телами темных гномов. В воздухе повисла ужасная вонь. Эскорит смахнул пот со лба и уселся на холодный каменный пол, закрыв лицо руками. Он никогда не был в таком отчаянии, глухая боль сжимала грудь изнутри тугим кольцом. Анет и Дир лежали рядом на полу, не подавая никаких признаков жизни, а Стик попросту боялся к ним подойти, опасаясь самого худшего. Заклинание, которое они создали, было настолько сильным, что вполне могло стоить жизни обоим. Особенно совершенно неподготовленной девушке. За мага Стик переживал чуть меньше. А Дерри… Дерри теперь доволен и счастлив. Вон играют с гхырхом чье-то обгоревшей костью и, похоже, ни того, ни другого ничего больше не волнует.
Рядом тихо застонал Дир, и Стикур опрометью кинулся к нему. Анет тоже была жива, но пока не приходила в сознание. Все-таки, заклинание оказалось слишком сильным для ее неподготовленного организма. Стик быстро освободил помещение от смердящих трупов и положил девушку на так и неубранную лежанку, из своей куртки и дерриного плаща. Сам герцог уселся чуть в стороне, прислонившись к жесткой каменной стене. Гхырх и кот улеглись рядом с Анет. Стикур с тоской уставился на Дерри, понимая, что ничем не может ему помочь. Считалось, что если ксари обернется животным, то пути назад к человеческому облику у него нет. Дерри постигла судьба его отца, он был немногим старше, когда ушел из мира людей. Лайтнинг всю жизнь нес на себе этот крест и боялся повторить отцовскую судьбу. Но вышло все именно так, как двадцать с лишним лет назад. Внезапно в голове Стика все встало на свои места: и косые взгляды Ашан-Марры в сторону Дерри, его подавленное и раздражительное настроение, и дикий, нечеловеческий взгляд во время драки. Он, видимо, чувствовал приближение того момента, когда зверь возьмет верх над человеком. Чувствовал и боялся, но все равно никому, ничего не сказал. В этом весь Дерри. Он либо не хотел никого обременять своими проблемами, либо знал, что друзья ничем не смогут ему помочь. Стик не представлял, что теперь делать. Кто же теперь лежит рядом с Анет у костра: человек в звериной шкуре или самый, что ни на есть настоящий зверь? Кот не ушел, и не кинулся на них как на очередную добычу - это уже хорошо. Но что будет дальше? Что если все изменится, когда животное, например, оголодает? Какие инстинкты победят?
Стик боялся за себя, за Дирона и за Анет, и не знал, как себя вести с Лайтнингом. Судя по тому, как кот играл с гхырхом, весело подпрыгивая на гномьих трупах, выгибая спину и задорно потряхивая головой с зажатой в зубах оторванной конечностью - от человека в нем не осталось совершенно ничего.
Глава 12. О том, что надежда умирает последней
Дерри открыл глаза и стал с удовольствием рассматривать такой новый и такой красивый мир, полный незнакомых запахов и звуков. Вот где-то осторожно шурша лапами, пробежала вкусная и жирная мышь, Лайтнинг даже облизнулся и зажмурился от удовольствия, предвкушая с каким наслаждением будет ее есть, когда поймает.
Поймать мышь! Это же так здорово и интересно. Большой кот резво вскочил и стал принюхиваться. Все его животное существо наполняло радостное предчувствие охоты. Поймать большую и толстую мышь - это такое удовольствие. Кот осторожно крался вдоль стены вынюхивая и выслеживая заманчивую добычу. Первую сожрал сразу же, облизнулся и с удвоенным азартом кинулся ловить следующую. Поймал с трудом. Засунув лапу в узкую каменную щель, долго скреб когтями, пока они не наткнулись на что-то мягкое. Достал. Жертва еще шевелилась. С удовольствием поиграл ей, высоко подкидывая в воздух. Когда мышь сдохла, опять сожрал и кинулся за новой добычей.
Через полчаса занимательная игра наскучила. Кот подхватил зубами последнюю, самую большую мышь, и понес ее в подарок замечательному и вкусно пахнущему существу, рядом с которым он спал. Зверь посмотрел на спящую девушку и положил свою добычу поближе к ее лицу чтобы, как только она проснется, сразу же увидела такую замечательную вкуснятину. Коту очень хотелось сделать девушке приятное. Почему, он не понимал, хотелось, и все тут.
Дерри с наслаждением вытянул лапы вперед и выгнулся, распластавшись на каменном полу. Какое у него замечательное: красивое и сильное тело - тело зверя. - Почему, я так боялся этого превращения? - думал кот, переворачиваясь на другой бок, - Какой красивый из меня получился зверь: сильный, умный, ловкий и хитрый. Как я здорово ловлю мышей, а когда был человеком, не ловил. Почему? Потому что человек слаб и глуп.
Рядом осторожно завозилась, просыпаясь Анет, перевернулась на бок, уткнувшись лицом в мышь, испуганно подскочила и села, сонно таращась на "подарок". С боку на нее с детским любопытством в таких знакомых фиолетовых глазах, смотрел, ожидая похвалы, огромный представитель семейства кошачьих - Дерри.
- О, господи! - подумала Анет, с отвращением косясь на мышиный трупик у себя на лежанке, - Неужели, в тебе, неустрашимый воин, не осталось ничего человеческого? - а вслух сказала, - Ты мой хороший, ты принес мне подарок, да? - кот довольно заурчал и потерся о бедро девушки своей огромной пушистой головой. При этом он громко мурлыкал и даже попытался забраться к Анет на колени, выражая свою безграничную любовь и признательность за похвалу. Девушка мягко, но настойчиво пресекла эти попытки, в зверюге было килограммов восемьдесят, не меньше, но подвинулась по ближе, обняла кота за мощную лохматую шею руками и, уткнувшись в мягкий мех, разревелась от отчаяния.
Так ревут маленькие дети, когда в первый раз рушатся их наивные мечты. Когда их в первый раз в жизни настигает боль утраты или горечь разочарования. Слезы текли по щекам девушки, оставляя на покрытой пылью и гарью коже грязные бороздки, и капали с подбородка на звериную шерсть. Из груди Анет вырывались судорожные всхлипывания. Как она не пыталась заглушить рыдания, ничего не получалось. Еще со времен глубокого детства, если уж она принималась реветь, то это было громко и надолго. С возрастом Анет реже ударялась в ревку, но уж когда это происходило, тогда девушка рыдала навзрыд до рези в глазах и головной боли.
Зверь не понимал в чем дело. Он лучше, чем человек чувствовал и понимал эмоции окружающих его существ, и сейчас, он, буквально, осязал волны страдания и отчаяния исходящие от девушки. Весь воздух пещеры был наполнен душевной болью. Ее испытывали все находящиеся здесь люди. - Чем вызваны их страдания? - отрешенно думал кот, - неужели моим перевоплощением? Дураки! - хотел крикнуть зверь и объяснить насколько он сильнее и хитрее любого человека, но из звериной глотки неприспособленной к человеческой речи, вырвалось только тихое и противное, - Мя-я.
Анет заревела еще сильнее, сотрясаясь всем своим маленьким, исхудавшим за время путешествия телом. Сердце в груди Дерри сжалось от сострадания. Захотелось обнять и утешить рыдающую девушку. Но для этого нужны были руки. Лапами можно разрывать на части врагов, ловить вкусных мышей, но ими нельзя обнять. Отчаяние девушки передалось и животному, в звериной душе которого начали зарождаться сомнения. Оказывается, не все так просто, и не всем, так уж хороша звериная ипостась. Слишком много человеческого недоступно животному. - Ну и не надо, - мурлыкал в душе ксари кот, - зачем нам надуманные человеческие проблемы и трудности? Мы с тобой будем играть различными приятными игрушками - мышками и другими мелкими зверьками. Будем охотиться и наслаждаться жизнью, запахами и красками окружающего мира. Зачем тебе людские беды?
- Надо, - отвечал человек, - А мои друзья? Им плохо без меня! Они страдают!
- Глупцы! Ты стал совершеннее, а значит - счастливее.
- Нет, не счастливее. Мне не хватает их. Как я бы хотел обсудить сейчас дальнейший путь со Стиком, перекинуться парой ничего не значащих фраз с Диром. Как бы хотелось обнять и прижать к себе Анет, рыдающую рядом. Сделать так, чтобы ее страдания прекратились.
- Ты опять отвергаешь меня, - не сдавался зверь, - ты отвергаешь меня, так же как отвергал всю свою жизнь, а я спас тебя. Я показал тебе мир полный прекрасного, мир недоступный человеку, а ты предаешь меня?!
- Я не предаю тебя. Зверь не заменим в бою, но моя жизнь не одни сражения.
Оказывается, в одном теле вполне могли уживаться две сущности, которые не могли придти сейчас к единому соглашению. Человеку вдруг стало невыносимо стыдно за безумные игры с Зюзюкой среди обгоревших костей, за сумасшедшую ловлю мышей и, особенно, за "подарок" Анет. - Бедная, - подумал Дерри, - Как она, наверное, перепугалась. И ведь не заорала же по своему обыкновению, боялась меня обидеть. - Волна нежности затопила Лайтнинга. - Мы с тобой еще побегаем и поохотимся, мой бесстрашный зверь. Я больше не прогоню тебя. Ты будешь всегда со мной, в каком бы я облике не был. А сейчас прости, - подумал Дерри и обнял девушку. Перед глазами снова были не лапы, а человеческие руки. Он сделал это! Он смог вернуться.
Анет не сразу поняла, что случилось. Слезы практически закончились, и она уже собиралась отстраниться от теплой, мохнатой шкуры, когда кто-то обнял ее за плечи, и девушка снова уткнулась мокрым распухшим носом, но уже не в шерсть, а в гладкую теплую кожу.
Ничего не понимая, Анет слегка отстранилась и открыла глаза. Перед ней на коленях сидел Дерри. Впервые со дня их встречи, его лицо не было спрятано под маской насмешливого равнодушия. В глазах Лайтнинга Анет увидела отражение легкого шока, в котором он, похоже, пребывал на данный момент, удивления и чего-то еще. Но, заметив, что девушка на него смотрит, Дерри на секунду отвернулся, и его лицо приобрело обычное бесстрастно выражение. Если бы Анет не видела его глаза за миг до этого, она бы сказала, что пребывание в зверином обличие ни коим образом не удивило и не обеспокоило Лайтнинга. Правда, девушка была настолько обрадована, что не стала обращать внимание на подобные мелочи. Она резко подскочила и во всю глотку завопила:
- Стикур и Дирон, что вы дрыхните! Дерри вернулся!
Услышав радостный вопль Анет, Стик подскочил, словно ужаленный и тут же сам радостно заорал. На полу рядом с девушкой сидел совершенно голый Дерри.
- Господи! - прошептал, поднявшийся Дир. - У тебя получилось! Быть такого не может. Мы, если честно, даже не надеялись. Ты первый ксари за тысячелетия, который смог снова стать человеком. Рассказывай, как тебе это удалось?
- Я, даже, сам не знаю, - пробормотал Дерри, поворачивая голову в поисках какой-либо одежды. Нащупал на камнях мятый плащ, на котором спала Анет, брезгливо скинул с него дохлую мышь и, накинув мятую тряпку себе на плечи, продолжил, - Мне кажется, что своим возвращением я обязан, в первую очередь, Ашан-Марре и Анет, а потом уж и себе.
Старая ведунья объяснила мне, что личина зверя - это одна из частей сущности ксари и отказываться от нее это, то же самое, что, например, добровольно лишить себя руки или ноги. Просто, так сложилось, что ксари, предаваемые гонениям, стремились затеряться в людской толпе и ничем не отличаться от ее рядовых представителей. Отказавшись от своих способностей практически полностью, особенно, от способности к оборотничеству, они использовали звериную личину только тогда, когда уже не было возможности или желания жить людьми. Мне врезались в душу слова Ашан-Марры о том, что все ксари, оставшиеся в звериной ипостаси ни не смогли вернуться к человеческому облику, а не захотели.
Ведунья предвидела подобный поворот событий, да я и сам об этом догадывался. Зверь начал пробуждаться во мне после столкновения с русалкой, но мне все же удавалось его сдерживать до сегодняшнего дня. А когда не осталось другого выхода, он все-таки сломил мое сопротивление, и чуть было не подмял мою волю под себя. Но Ашан-Марра предусмотрела и это. Перед нашим отъездом она подарила мне амулет, который носят оборотни, неуверенные в собственных силах. Он-то, я думаю, и помог мне вернуться обратно. Он, да Анет со своими слезами. Сначала мне было очень хорошо в теле кота, я наслаждался миром. Зверь полностью вытеснил из своего сознания человека. Я чувствовал себя самым сильным, самым умным, ловким и хитрым. Мне было очень комфортно. Мироощущение животного, оно ведь очень сильно отличается от человеческого, все чувства опускаются до примитивных инстинктов. Если бы не Анет со своими, такими искренними слезами, наверное бы, зверь взял надо мной верх. Но искреннее переживание разбудило в животном человека и я смог понять, что как бы ни был хорош мой зверь, я все же чаще человек, чем животное. Но теперь он мое второе "я", которое всегда будет где-то рядом и в минуту опасности придет на помощь.
- То есть, ты хочешь сказать, что теперь ты можешь менять личину в зависимости от ситуации и собственного настроения? - изумлено поинтересовался Дир.
- Не знаю, - отозвался Дерри неуверенно, - Страх еще по-прежнему остался. Потребуется много времени и сил, для того чтобы полностью подчинить себе зверя, но я думаю, у меня получится. Все-таки, первый раз, он самый непростой. У зверя уже не выйдет подчинить меня себе, а это значит, рано или поздно он сдастся, поняв, что человек сильнее, по крайней мере, духовно.
- В общем, все хорошо, что хорошо кончается, - подвел итог Стикур. - Ты даже не представляешь, как мы за тебя рады.
- Я тоже, очень рад, - отозвался Дерри, - но у меня возник вот какой вопрос. Что все-таки произошло, после того как я обернулся зверем? Какая чудовищная магия спалила всех гномов? Дир, неужели, ты так силен?
- Ага, силен, - усмехнулся Стик, - ты же знаешь, что бывает, когда наш маг гневается. А тут он гневался на пару с Анет. Если от Дира, я еще мог ожидать чего-то подобного, то от Анет, честно скажу, не ожидал. Откуда у тебя силы-то взялись, краса?
- Черт их знает, - откровенно призналась девушка. - Мне кажется, вобрав в себя пульсар, я, как бы это точнее сказать, подружилась, что ли, с огнем. По-моему, все связанное с огненной стихией дается мне безо всяких усилий, - сказала Анет и зажгла у себя на пальце маленький огонек. Просто сосредоточилась, ощутила, как бежит по венам горячая кровь, мысленно представила, что от плеча она спускается к кончику указательного пальца и на нем, рядом с ногтем вспыхнуло пламя. Погорело несколько секунд и снова исчезло в руке.
- Да, чем дальше, тем страньше, - заключил Дерри. - Хорошая же у тебя компания подобралась Стик. Сумасшедший полуэльф - маг, ксари-оборотень и девушка-огонь. В таком составе ни Сарт, ни Хакиса нас не остановят.
- Шутки шутками, - отозвался Стикур, а время идет. Я тут на досуге, пока все дрыхли, изучил карту и обнаружил, что совсем не далеко, ну примерно, на расстоянии дневного перехода о нас расположен любопытный зал. От него три коридора (коридоры достаточно длинные) ведут к выходам на поверхность. Два выхода в долину Д’Архар, причем, один из них прямиком к "Кругу вечности", ну не к самому кругу, а к горе, в которой он находится. Третий же выход ведет в Темный Лес, через который тоже, чисто теоретически, можно попасть в Д’Архар.
Для нас, конечно, предпочтительнее выйти как можно ближе к "Кругу вечности", но это возможно только в том случае, если там нас не поджидают слуги Хакисы и люди Сарта.
Адольф, неуклюже подпрыгивая на тонких лягушачьих лапках, забирался по высокой лестнице в покои Повелительницы Тьмы - Хакисы. Его светло-зеленая кожа, покрылась бурыми пятнами от омерзения. Кругом отвратительно воняло мертвечиной. Тонкий нюх болотного тролля улавливал все, даже едва различимые нюансы запаха, и замок Хакисы, осязаемый кусок, вырванный из царства мертвых, вызывал у него чувство глубокого отвращения.
Еще гаже становилось при мысли о том, с какой целью он сюда приперся. Опять провал. Снова эти гадкие Арм-Дамашские хлыщи опередили их на полшага, а мерзкому магу Тарману удалось отвертеться от неприятной миссии и докладывать о провале должен он, Адольф. О, как он ненавидел противного и гадкого ксари, который посмел так нагло обвести в очередной раз его вокруг пальца. Он вложил в этого выродка всю свою душу, обогрел, воспитал, а что в итоге? Оказывается, Дерри врал ему с самого первого дня их знакомства. Бедный сирота, оказался очень и очень богатым наследником, да еще к тому же племянником самого правителя Арм-Дамаша. Когда Сарт узнал об этом, Адольф думал, что уже ничем не сможет оправдаться, только врожденная хитрость помогла ему избежать расплаты. Мало, можно подумать, ему наглого предательства любимого ученика. Уже за одно это Лайтнинга стоило изощренно казнить, а тут еще и слух о его высоком происхождении. Сарт рвал и метал полгода после смерти Лины. Еще бы, любовницу-предательницу пришлось убить, супермашина Дерри скрылся в неизвестном направлении, прихватив с собой многие тайны синдиката, тут кто угодно будет нервничать, что уж говорить о Сарте, о чьем взрывоопасном характере слагались легенды.
И только, совсем недавно глава синдиката слегка остыл и стал вспоминать Лайтнинга через день, а не за завтраком, обедом и ужином. У синдиката появилось новое, очень выгодное и, на первый взгляд, простое задание - похитить глупую девчонку с "Низвергающим в бездну" и тут, как назло, опять у них на пути появился мерзкий ксари, и все началось сначала. Ежечасные вопли господина, требование "Белобрысой головы этого гада" и угрозы в адрес всех, кто имел к Лайтнингу хоть какое-нибудь отношение. Вот сегодня, например, противный Тарман, совсем некстати напомнил Сарту, а кто, собственно, был учителем ксари - и все. Вопрос о кандидатуре посыльного к Хакисе, был решен.
Болотный тролль обиженно запыхтел и обречено толкнул дверь в покои Хакисы. Повелительница Тьмы уже ждала его. Она чувствовала, что на этот раз опять все пошло наперекосяк и изволила гневаться. Хакиса собиралась выместить все зло на Тармане, но вместо него припрыгала какая-то смешная, огромного роста лягушка, которая, судя по выражению на приплюснутом лице, была тоже не в лучшем расположением духа.