На глаза опустилась темная пелена, и я ослеп. Начал тереть глаза руками и снова увидел свет. По щекам текли слезы. В руках кружка с холодным взваром. Костер потух. Рядом пустой котелок, на дне которого мокрая трава. Незнакомца нигде нет.
Кто это был? Для чего он приходил? Зачем со мной разговаривал? Живой ли это человек, древний герой, полубог или морок, который мне привиделся? Ответов не было и стало не по себе. А что если, в самом деле, на Земле еще есть люди, которые помнят прошлые эпохи? Возможно ли такое? Наверное, возможно. Ну и что из этого? Ничего. На мою жизнь это никак не влияет, но теперь я буду знать, что за мной наблюдают.
Поднявшись, обошел костер и чужих следов не обнаружил. Рядом только мои. Чудные дела творятся.
Я постарался прогнать мысли о незнакомце, который навестил меня, и успокоился. После чего затушил костер, отпустил на волю лошадей, собрал в рюкзак пожитки и вышел на тропу Трояна…
В Киев добрался без происшествий. Выбрался в подвале под Софийским собором и дернул веревку на стене, тем самым подал условный знак, и через полчаса появился варог, который своим ключом открыл дверь в подвал, вошел, поклонился и сказал:
- Приветствую тебя, вождь. Все ли хорошо?
- Добрался как обычно. А у вас здесь что?
- Ты про Киев спрашиваешь, вождь?
- Да.
Варог присел на бочку рядом с рунным камнем, поставил на пол свечу и ответил:
- Царя Изяслава убили.
- Знаю.
- Теперь в город со всей Руси князья съезжаются. Многие говорят, что не нужен новый царь, надо жить как встарь, каждый в своем уделе. А сторонники покойного государя и его дружина за Мстислава Изяславича стоят.
- Кто больше всех против нового царя?
- Ольговичи, кто уцелел. Еще черниговские князья и бояре Гюрги Долгорукого.
- А Ярослав Галицкий?
- Он в стороне. Больше за сестру, жену покойного царя, беспокоится. Она на сносях и Ярослав опасается, как бы с ней чего не случилось.
- А что горожане?
- Продолжают искать ромеев и готовы признать Мстислава царем. Но при условии, что митрополит скажет свое слово.
- А Климент Смолятич разве против?
- Он в сомнениях. Устал и говорит, что хочет в дальний скит уехать.
- Это он зря. Кто же его отпустит.
- Точно, - варог кивнул. - Митрополита никто не отпустит. Только если он власть отдаст. А как власть отдаст, так и конец ему, немало людей, кто на Климента зло затаил. За церковные реформы, за неподчинение Константинополю и милость к язычникам.
Машинально варог перекрестился, дает знать о себе постоянное нахождение в соборе, и я усмехнулся:
- Сам‑то как?
- По - разному, - юноша, словно старик, устало махнул рукой. - На родину хочу, в Зеландию, чтобы вместе с братьями против крестоносцев биться.
- Ничего, воин, терпи. Будет тебе замена.
- А когда?
- Скоро. Сменим тебя, и пойдешь со мной в Европу, католиков бить.
- Благодарю, вождь, - он улыбнулся, поднял свечу и посмотрел в сторону выхода: - Пойдем?
- Веди.
Через тайный ход, о котором знали только свои, мы покинули Софийский собор и вскоре я встречался с ладожскими купцами, которые уже знали о результатах моего похода в Крым. Поэтому они ждали драккары и захваченные ромейские суда. А помимо того купцы сделали мне предложение. В следующий поход они готовы отправиться со мной и уже начинают готовить обозы. Продавать намерены оружие, конскую упряжь, вино и все, что нужно воинам в походе. А скупать станут добычу.
В общем, ничего нового и мне предложение купцов понравилось. Сам собирался о сопровождении армии с ними поговорить. Однако они меня опередили и это хорошо. Значит, есть Руси деловые люди, которые готовы ради барышей рискнуть. Им прибыль, а мне меньше мороки с трофеями. Что добыли, скинул в обоз и дальше пошел. А серебро можно получать в Киеве или в другом городе на Руси, где есть торговые лавки ладожан.
Поговорив с купцами, я отправился в детинец. В этот раз меня пропустили сразу, и я встретился с будущим царем.
Мстиславу Изяславичу недавно исполнилось двадцать шесть лет. Он до сих пор не женат и очень сильно походил на своего отца. Стройный подтянутый усач с небольшой бородкой клинышком, смелый воин, который должен стать неплохим правителем.
Он встретил меня там же, где мы впервые разговаривали с покойным Изяславом Мстиславичем, в оружейной комнате. Говорили наедине, без посторонних, и после взаимных приветствий будущий царь сказал:
- Ведун, я знаю, что перед смертью отца ты хотел с ним увидеться.
- Да, хотел, - я не стал отрицать очевидный факт.
- Зачем?
- Собирался предупредить его об опасности. Но он сам выбрал свою судьбу. Меня не впустили в детинец и ромеи достали царя.
- Откуда ты об этом узнал?
Улыбнувшись, я развел руками:
- Ты знаешь, кто я. Птички о беде, которая нависла над царем, нашептали.
- Не хочешь говорить, что среди ромеев у тебя есть шпионы?
- Не хочу.
- Ты мог рассказать об угрозе кому‑то из бояр.
- Мог. Однако я разозлился. Твой отец не захотел уделить мне немного времени - это меня задело, и я покинул Киев.
Мстислав осенил себя крестным знамением и сказал:
- Все в руке Божьей. Отец проявил гордыню и поплатился за это. Но все же я не понимаю, почему ромеи совершили столь подлый поступок. Им это не выгодно и посольские, кто уцелел, продолжают твердить о своей непричастности к смерти моего родителя.
- В этом нет ничего удивительного. Вокруг императора Мануила, как и вокруг любого государя, несколько партий. У каждой свой интерес и выгоды. Поэтому, зачастую, правая рука не знает, что делает левая, и посольские могли ничего не знать о покушении. Даже император об этом мог не знать. И заказ на убийство Изяслава Мстиславича, скорее всего, поступил от тех, кому это выгодно. Сам подумай, кому мешают русские купцы и кому поперек горла дружба Киева и Константинополя. Ответ получишь быстро и поймешь, кто отдал приказ на убийство.
Он смерил меня долгим колючим взглядом, словно подозревал, что я замешан в убийстве царя. Однако я был невозмутим, и Мстислав отвернулся, а затем задал новый вопрос:
- А тебе смерть моего отца выгодна?
- Нет. Мы с ним всегда находили общий язык, и у нас была договоренность, что в случае нового наступления крестоносцев на венедов, Русь окажет нам помощь и ударит по ляхам. Надеюсь, что эта договоренность останется в силе.
- Не все так просто, ведун.
- Не понимаю тебя, князь. Ты собираешься отступиться от нашего тайного союза?
- Возможно, мне придется это сделать. Ромеи хотят отомстить за смерть своих людей. Мы на пороге войны и они собирают армию для удара по Галичу, а помимо того флот, который атакует Олешье. После чего мы потеряем выход в море. Нам нужны союзники и Владислав Пяст, король Польши, предлагает мне породниться. Он готов отдать за меня свою дочь Рыксу. А в приданное за невестой король дает земли на правом берегу Вислы до самого Буга. Взамен я обязуюсь не пропускать половцев в Польшу и поддерживать его.
- Ты уже принял предложение ляхов?
- Пока нет.
- И давно с ними идут переговоры?
- С весны. Отец почти принял предложение Владислава, но погиб…
"Как интересно получается, - подумал я. - Изяслав вел переговоры с тремя сторонами, настоящий политик. Венедам обещал одно, полякам другое, а ромеям третье. Причем делалось все тихо и спокойно, без нервов и криков. Еще бы немного и ничего уже не изменить. Так что вовремя его убрали. Однако, что дальше? Если Мстислав все‑таки сговорится с ляхами, о большом походе степняков в Европу придется забыть. Русские дружинники нас не пропустят, а воевать с Киевом я не собираюсь. Может, убрать Мстислава, пока он не успел стать царем? Сделать это будет трудно, охрана такая, что мышь не проскочит, но попытаться можно"…
Прерывая мои мысли, Мстислав сказал:
- Я не хочу ссориться с тобой и венедами, Вадим.
- Мы тоже не хотим ссоры, князь, - ответил я. - Но как быть? Мы рассчитывали на помощь со стороны Киева и помогли твоему отцу стать царем. А теперь выходит, что за нашей спиной он сговаривался с врагами. Это не по чести.
- В первую очередь отец думал о благе Руси и это служит ему оправданием. Мне войны тоже не нужны. Но так получается, что Бог не хочет нашего союза с ромееями. Значит, воевать все‑таки придется. Для этого нужны воины, припасы и деньги. С первым и вторым все просто, а вот серебра у меня нет. Поэтому, кто мне поможет, тот и станет настоящим другом.
- У ляхов с серебром тоже туго. Они до сих пор после прошлого Крестового похода никак в себя не придут.
- А у вас гривны есть?
- Найдутся. Сколько тебе нужно?
- Пять тысяч гривен, - он ответил сразу, без долгих размышлений и это говорило о том, что будущий царь над этим вопросом уже подумал.
- Допустим, пять тысяч гривен у нас найдется. Что мы с этого будем иметь?
- Договор. Не на словах, а на бумаге со всеми положенными печатями.
- Тайный?
- Конечно.
- А как же ляхи?
- Я женюсь на Рыксе и возьму приданное. Правобережье Вислы будет присоединено к Владимиро - Волынскому княжеству, и мы с Владиславом станем родственниками. Но если он пойдет против венедов, а церковь заставит его кинуть своих воинов в бой, я открою половцам дорогу в Европу и отпущу с тобой князей, которые захотят повоевать с соседями.
- И много таких будет?
- Молодые Долгорукие и Ольговичи точно пойдут, а еще дядя мой Ростислав Мстиславич и Ярослав Галицкий.
- А ты?
- Я останусь в стороне, мне с ромеями придется биться.
Вызвав свой ведовской талант, я прислушался к чувствам князя и убедился, что он говорит искренне. Обмана нет. Однако это ничего не значило. Сегодня он так думает, а завтра иначе.
Политика - грязное дело. Всегда это знал. И вот очередной пример. Один царь всея Руси собирался меня обмануть, а его преемник торгуется и мне придется принять его условия.
Разумеется, я Мстиславу не доверял. Когда будет выгодно, он снова повернет в другую сторону и сделает это ради "блага государства". Так что самый простой путь - убийство. Однако его братья Ярослав и Ярополк слишком молоды и не смогут удержать власть. Князьями они останутся, но царями им уже не бывать. А без государя, который сможет обуздать других Рюриковичей, на Руси вновь начнется междоусобная вражда. Славяне опять начнут убивать друг друга на радость иноземцам, и это скажется на венедах. Следовательно, Мстислав и бояре покойного Изяслава, которые стоят за спиной будущего царя, прижали меня к стенке. Они знают, что мне нужно и чего я, как представитель Венедского союза, хочу. А еще они понимают, что сейчас у венедов каждый меч на счету и прислать на Русь крупный отряд, который сможет оказать влияние на выборы царя, они не смогут. Деваться мне особо некуда и Мстислав получит пять тысяч гривен в обмен на договор. Благо, жреческое серебро в Киеве и жалеть о нем не стоит. Как пришло, так и ушло. А настанет срок, еще драгоценного металла добудем, грабежами или торговлей. Не важно. Лишь бы силу сохранить и людей. Если венеды переживут очередное нашествие, казна наполнится.
- Что скажешь, Вадим? - Мстислав слегка прищурился и посмотрел на меня.
- Ты получишь пять тысяч гривен.
- Когда?
Я хотел отдать серебро сразу, но немного подумал и решил не торопиться. Сначала с Рагдаем и Доброгой поговорить надо. Поэтому определенного срока не назначил:
- В ближайшее время.
Главное было сказано, и я покинул детинец. Весь день размышлял над предложением Мстислава, строил планы и чертил схемы. Ничего нового не придумал и вечером встретился с нашими шпионами. Вароги занимаются своим делом. Что‑то получается, и они добывают ценную информацию, а где‑то ничего не видят. Переговоры Изяслава и Владислава прозевали, и это минус. Да и я хорош. Понадеялся на честное слово Рюриковича, поленился лишний раз применить свои ведовские способности и едва не попал в нехорошую ситуацию.
Выслушав доклады шпионов, я отправил записку Кедрину, который находится за городом, и под покровом тьмы отправился в Софийский собор.
В Рароге, оказался в полночь. Поговорил с женами, навестил спящих детей и поужинал, а потом вызвал Поято Ратмировича, Довмонтова и Свойрада, дабы принять их доклады.
В моих владениях пока царит мир. На границах Венедского союза продолжаются стычки между германскими егерями и нашими порубежниками, а здесь тихо. Датчане нас не беспокоят, а французские католики продолжают строить флот и раньше весны в наших водах не появятся.
Армия. Поято Ратмирович вербует воинов. Он призвал много пруссов, почти пятьсот человек уже на острове, а весной придет еще столько же. Калеви Лайне сманил к нам триста бойцов из племени Хеме. Славута Мох провел очередной выпуск варогов. А сотник Илья Горобец ездил в гости к шведам и набрал в дружину семьдесят викингов, в основном вольных бойцов, которые раньше служили Юхану Сверкерссону. Доверия к ним нет, и потому они погибнут в первом же большом сражении. Не только потому, что раньше они сражались на стороне врага, но и по той причине, что об этом попросил Хунди Фремсинет. Ему потенциальные мятежники под боком не нужны и будет лучше, если они не вернутся на родину.
Колонии. У Корнея Жарко все хорошо. Весной обещает привести полторы сотни воинов, которые будут сражаться с крестоносцами. Иван Берладник расширяется и тоже готов по первому зову из Рарога явиться на помощь со своей дружиной. А еще из Винланда пришел "Сын ветра" и мы получили весточку от Андроника Врана. Он смог основать колонию на берегах заокеанского материка. Судя по карте, ромей добрался до полуострова Флорида и заложенное им поселение процветает. Контакты с местными аборигенами налажены, идет меновая торговля и все довольны. Пока угроз нет, "Волчий пастырь" ведет разведку, а колонисты строят стены, ищут железо, обрабатывают поля и обживаются. Что со вторым каракком, который был отправлен в Винланд весной, неизвестно. То ли утонул, то ли заблудился, то ли "Сын ветра" с ним разминулся.
Хозяйство. Здесь все гладко и идет своим чередом. Крестьяне собрали урожай и вспахали поля. Рыбаки постоянно выходят в море. Мельницы работают. Производство бумаги, спирта и конопляного сырья растет. Алхимики заготовили много "греческого огня" и пороха. А оружейники, как и обещали, сделали новые пушки, и они проверены на полигоне.
Делами своих командиров и управленцев я остался доволен. За тылы можно не беспокоиться. И на рассвете я отправился в Аркону, где встретился с Доброгой.
Глава 18
Река Саксагань. Осень 6659 С. М.З. Х.
Переходы по тропе Трояна выматывали сильно, и когда я оказался на реке Саксагань, сил у меня не осталось. Поэтому я двое суток провалялся в крепости и никуда не выходил. Спал и ел. Потом снова засыпал, просыпался, пил взвар и опять набивал желудок. Войско с обозом еще находилось в пути, брело по раскисшей промозглой степи, и свежих новостей нет. Меня никто не тревожил, и я наслаждался покоем, вслушивался в шум дождя, который барабанил по крыше, и подводил итоги.
Доброга одобрил мое решение выделить князю Мстиславу серебро - все равно деваться особо некуда, и договор с будущим русским царем был подписан. Несмотря на печати, конечно же, это филькина грамота, но пусть она будет. Нам главное время выиграть и обеспечить лояльность Руси.
Вскоре подойдут конные тысячи моей орды, и произойдет перераспределение добычи, что на продажу, что в аилы отдам, что останется в крепости. После чего придется думать, как подвинуть Бачмана и встать во главе приднепровцев. Варианты уже имелись и оставалось выбрать тот, который приведет к цели с меньшими затратами и потерями.
В общем, все шло своим чередом. Однако неожиданно в степи стало происходить нечто непонятное.
Примчались разведчики и доложили, что в двух конных переходах от наших земель с запада на восток прошел крупный отряд, не менее двухсот всадников. Судя по всему, это приднепровцы. Дело обычное, мало ли по какому делу скачут лихие степняки, тем более что они направлялись к кочевьям старого Боняка. Но была одна странность. Среди степняков разведчики заметили ромеев, которых было три десятка. А как ромеи могли оказаться среди половцев Приднепровской орды, если хан Бачман враг византийцев? О перемирии я ничего не слышал, и если оно будет, узнаю одним из первых. Ведь рядом с ханом приднепровцев уже есть наши люди - это батыры, ходившие в Крым, и пара кощеев, успевших получить от моих старейшин серебро и ценные подарки. Но от них известий нет, ни хороших, ни плохих, и потому появление ромеев заставило меня напрячься. Не к добру это. Ой, не к добру. Очень уж сильно изменой попахивает. Как если бы за спиной хана кто‑то сговаривался с послами императора Мануила.
"Нужно послать к Бачману гонцов и предупредить его", - подумал я и вызвал к себе Аслана - бильге, который отвечал за степную дипломатию, и Торэмен - бека.
Старейшины прибыли на зов, и мы стали думать, какими именно словами нужно выразить Бачману нашу обеспокоенность. Однако было поздно. Тем же вечером прискакал батыр Алмас из рода Тулпар (Пегас). Он дальний родич Бачмана по линии отца, отличился при захвате Каулиты и получил ранение. По этой причине с богатой добычей раньше всех вернулся в родовое кочевье.
- Беда! - увидев меня, выдохнул Алмас, крепкий загорелый воин с выбритой головой и тонкой темной косицей на затылке.
- Выпей, батыр, - прежде, чем начать расспросы, я велел подать ему кубок с вином.
Алмас в пару глотков опустошил кубок, поставил его на стол и я спросил:
- Что случилось?
- Бачмана убили!
- Как это!? - я ничего подобного услышать не ожидал.
- Три дня назад Бачман устроил пир. Собрал лучших воинов, с кем в Галич ходил, и ему поднесли чашу с кумысом. Он выпил, начал вспоминать о славном походе и упал. Глаза навыкат пошли, на губах пена, а лицо почернело. Его отравили.
- Кто это сделал!?
- Не знаю, - батыр опустил голову. - Часть вождей на ромеев кивают, видели их недавно рядом с нашими кочевьями. Часть на русских указывает, а некоторые про тебя плохие слова говорят.
- И что про меня говорят?
- Что ты колдун и давно против хана злоумышлял.
- И что теперь происходит в орде?
- Вожди нового хана выбирать станут. У Бачмана шесть сыновей и трое уже стали воинами. А еще многие хотят, чтобы Боняк вернулся. Про все плохое, что при его власти было, про поражения, потери, разорение и бегство от русских дружин, уже забыли. Сейчас только хорошее помнят, славные победы и богатую добычу.
- Человека, который Бачману чашу подавал, нашли?
- Да. Его тело обнаружили в ближайшем овраге, с проломленной головой.
- Благодарю, батыр, что предупредил меня.
- Я помню твои слова, хан. Ты сказал, что наши враги хотят стравить степняков и надо быть начеку. Потому я к тебе и примчался.
Кивнув, я подошел к большому сундуку, который стоял в комнате, открыл его и достал арабскую саблю в усыпанных драгоценными камнями ножнах, взятый при налете на заорельских Токсобичей трофей. Вынул клинок из ножен, посмотрел на сталь, и вогнал его обратно. После чего приблизился к Алмасу и протянул ему саблю.
- Прими батыр этот клинок, как подарок и знак моего расположения.
Алмас взял оружие, слегка поклонился и спросил:
- Что теперь, хан Вадим?