- Говорил и говорю, дела надо делать покрупнее и достойнее, дорогой Шура. Слышали о таком? В газете недавно было напечатано, Киев насыщен кладами и составляет треть всех древнерусских кладов. Понимаете, Балаганов? Вот я и думаю…
- Ох, Остап Ибрагимович, они же все под землей, как же их найти?
- В том-то и дело, что их обнаружить трудно. Иначе каждый дурак находил бы клад и разбазаривал. Ну, а вы, Шура, имея 50 тысяч дарственных денег… Положим, за вычетом сделанных вами расходов, уже меньшую сумму, что вы делаете, Балаганов? Прилично приоделись, как я вижу, плывете в каюте первого класса, как я понимаю, и проматываете тысячи?
- Да, Остап Ибрагимович, ничего на ум не приходит. Открыть свое дело я неспособен. Воровать я уже не могу, поклялся на иконе, не могу и не буду. Пальцы себе поотрубываю. О женитьбе, правда, подумываю… - смутился рыжеволосый друг Остапа.
- Это объяснимо, годы берут свое. Так что, к семейному уюту потягивает?
- Ой, товарищ Бендер, я как подумаю, что буду семьей связан по ногам и рукам, да пойдут еще дети, так сразу же меняю решение.
- Правы, Шура, не уподобляйтесь пижонству не только в мелких воровствах и аферах, но даже и в семейных узах. Я имел глупость как-то жениться на одной мадам. И что же вы думаете, Балаганов? Она меня и в Москве отыскала. Еле ушел от ее страстных притязаний.
- Вот-вот, Остап Ибрагимович, я тоже боюсь этого. Достаточно того, что свободу мою допры переполовинили. Поэтому я сейчас ломаю голову в поисках себя, ищу подходящее для себя занятие.
- Деньгами ищите себя, Шура, как и я, когда обладал миллионом, - согласился Бендер.
- А может, Остап Ибрагимович, вместе махнем в Рио-де-Жанейро? - прошептал Балаганов.
- Можно было бы, только не таким моим дурацким способом, Шура. Но моих и даже ваших денег для этого недостаточно.
- И что, нужен еще миллион? Одного вашего мало? - удивился единомышленник в деле Корейко.
- Да, Шура, мало. Ведь я снова на мели, - наколол вилкой маслину Бендер.
- Как на мели, командор? - потянулся к Остапу Балаганов. - А миллион? - прошептал он, оглянувшись по сторонам. - На тарелочке с голубой…
- С трудом пришел и трагически ушел, дорогой Шура. От него только и остался орден Золотого Руна. Или, как я теперь его называю, орден Печального Образа.
- Ой, Остап Ибрагимович, не стоит расстраиваться, теперь мы вместе, теперь мы…
- Это верно, Шура. Теперь мы снова начнем горы воротить. За наш совместный успех, - поднял рюмку Остап.
- За успех, командор! - поднял свою рюмку и Балаганов.
- А может, - заговорщически, зашептал рыжеволосый единомышленник Остапа, когда выпил, - отыщем Корейко и пусть он повторит на тарелочке с голубой каемочкой?
- Ну, нет, Шура. Отыскать иголку в сене так же, как отыскать теперь и Корейко. Я обдумываю новый способ приобретения заветных денег.
- Вы говорили о Киевских кладах…
- Говорил, но как их найти? Вот проблема, Шура. Кто-то, скажем, нашел, археологи раскопали… Но это дело случая. Кроме того, ни я, ни вы, Балаганов, к археологии не имеем никакого отношения. Не говоря уже о наших знаниях в этой области.
- Это верно. Я абсолютно даже не знаю, что это такое архе… мология…
- Археология - это наука, Шура. Изучающая раскопки и по найденным предметам древности современное человечество узнает, как жили наши древние предки. Какова была у них культура, что они ели, что выращивали, во что одевались, как строили свои жилища и так далее, и тому подобное. Вам ясно, Балаганов?
- Немного да, понятно, - качнул своими рыжими кудрями бывший уполномоченный по рогам и копытам.
- А может, - после некоторого раздумья сказал Остап, - откроем частную контору по археологическим изысканиям? И в ней вы займете должность, Шура, старшего научного сотрудника. Подходит?
- Ох-хо-хо, - засмеялся Балаганов. - А как же миллион? Нашли предметы старины, но это же не деньги?
- Как это не деньги? Теперь я вижу, что вы совсем далеки от элементарного понятия археологических находок. Вот читайте, - протянул Бендер вырезку из киевской газеты "Пролетарская правда".
Балаганов стал читать вслух, и Остап терпеливо ожидал эффекта, который должен был проявиться на лице молочного брата. И он не ошибся.
- Вот это да! Столько золота! - воскликнул Балаганов.
- И не только, Шура. Ценность этих изделий древности трудно поддается определению деньгами. Они бесценны. За границей они могут стоить не один и не два миллиона долларов, фунтов, а десятки. Понимаете, Балаганов, как велика моя затея?
- Но как мы найдем такое? - прошептал Балаганов, наклоняясь к Бендеру через стол.
- Вот тут-то и проблема, дорогой Шура. - Нужно что-то придумать, это я и делаю. Днем и ночью думаю. Скажу прямо, для этого дела нам понадобятся ваши деньги.
- Снова банк? - расширил в испуге глаза Балаганов. - Как в Черноморске?
- Банк, Шура, банк. Но сожмем расходы до предела, чтобы не оказаться без денег, как тогда, если не повезет с находками.
- Ну, знаете, товарищ Бендер… - нерешительно промолвил Балаганов. - Конечно, если по справедливости, деньги ваши, но…
- Нет, деньги ваши, товарищ Балаганов, - строго перебил своего подопечного Бендер. - Но я принимаю вас в свою компанию… в число акционеров, Шура, зачисляю в свой штат, понимаете?
- Командор! - прижал руки к груди Балаганов. - Командор…
- Итак, решайте, да или нет? Если нет, то я и без вас обойдусь, продам орден Золотого Руна и открою акционерную контору. Если да…
- Да, да, да, - заспешил согласиться Балаганов. - Я с вами, командор, с вами… - и с этими словами начал отстегивать увесистый пояс вокруг своей талии, под пиджаком и рубашкой.
- Не сейчас, не сейчас, дорогой Шура, - остановил его жестом Бендер. - Пусть они пока побудут у вас. Выпьем еще раз за встречу…
- Ой, командор, какая встреча! - после принятого им смелого решения Балаганов никак не мог успокоиться, приводя свою одежду в надлежащий вид.
- Это невероятно, встретиться на пароходе… И вы совсем другой… В таком респектабельном виде… - заметно захмелев, говорил Бендер.
- Командор! - тоже хмельным голосом говорил Балаганов. - Дорогой командор!..
Эту ночь названные братья спали в каюте первого класс" Балаганова. Спали осчастливленные неожиданной встречей и планами, начертанными великим комбинатором.
Глава V. В КИЕВЕ. УЧРЕЖДЕНИЕ "ДОЛАРХ"
Остап Бендер и Шура Балаганов прибыли в Киев, когда могучий и вольный красавец Днепр после весеннего разлива входил в берега. Когда Владимирскую горку и Крещатик, и весь город заливало солнечное сияние. Когда террасы великого днепровского города уже расцвечивались ярко-зеленой молодой листвой и травой.
Они сошли с "Пролетария" и пошли по Подолу к трамваю. Но в трамвай не сели, а пошли в сторону площади "Контрактов" - киевской ярмарки, к гостиному двору. Здесь целая улица торговала готовым платьем. В глаза бросались вывески: "Лувр", "Змичка", "Варшава", "Мода" и другие.
- Остап Ибрагимович, это нижний район Киева, - пояснял Балаганов. - Как я знаю, он горел, тонул от наводнения… Это самая торговая часть города. А там Житный базар, командор… - указал рукой Балаганов.
- Что, торгуют житом? - насмешливо посмотрел на своего акционера Остап. Да нет же, командор, называется он так… Куда направимся, Остап Ибрагимович?
- В центр города и продолжим знакомство с Киевом, Шура.
Они втиснулись на открытую площадку трамвая, идущего в верхнюю часть Киева, и услышали разговор двух горожан:
- Вы не знаете, что такое торговать! - говорил один из них. - Сейчас торговать - это мучение!
- А служить разве лучше? - спрашивал другой. - За жалкие гроши и жди, что тебя вот-вот уволят…
- Дожились, сейчас все плохо, уважаемые… - вздохнула женщина.
- Когда дом строят, всегда лишения и трудности, граждане, - наставительно произнес человек в гимнастерке, соскакивая с трамвайной площадки у лестницы архитектора Меленского.
Остап и Балаганов в разговор не вступали, а когда трамвай медленно выполз на бывшую Конную площадь и остановился у дома бывшего купеческого собрания, они сошли с него и пошли по Крещатику, осматривая все вокруг.
В центре Киева стояли огромные дома, а на воротах этих коммунальных жилищ были вывешены грозные предупреждения неплательщикам за воду, за жилье и какие-то еще указания… Но это не касалось демобилизованных красноармейцев, поселенных здесь. Уплотнивших и без того тесную площадь жильцов.
Беспризорные в лохмотьях, сквозь дыры которых просматривалась нагота давно не мытых тел, приставали к прохожим, канюча деньги.
- Таких живописных и лукавых беспризорных я и в Москве не видел, Шура, - отметил Остап.
Идя по Крещатику, они, не сговариваясь, вдруг остановились. Прочли старую табличку на угловом доме: "Прорезная" и рассмеялись:
- Помните, я вам рассказывал, как Михаил Самуэльевич настоятельно меня просил: "Поезжайте в Киев, Шура, и спросите: чем занимался Паниковский до революции", - проговорил Балаганов.
- Помню, помню, "брат Коля"… - посмеивался Остап.
- Паниковский под видом слепого просил прохожего перевести его через эту улицу, - указал Балаганов, - и чистил у того карманы.
- Ой, Шура, мы находимся на историческом месте, граждане! - патетически воскликнул Бендер.
- А за то, чтобы Михаила Самуэльевича не трогали, - продолжал работавший с Паниковским в конторе "Рога и копыта", - платил городовому Небабе пять рублей в месяц! И тот следил, чтобы Паниковского не обижали… - не мог сдержать смех Балаганов.
- Ой, умора! Если бы вы знали, граждане, - обратился Бендер к прохожим, - чем знаменит этот угол, то непременно почтили бы светлую память человека без паспорта.
Люди шли мимо по своим делам и не обращали внимание на слова великого комбинатора. И только один солидный мужчина спросил:
- Как эго без паспорта? Разве можно? - и, получив в ответ смех двух акционеров, поспешил удалиться.
- Михаил Самуэльевич говорил, что встречал этого Небабу, - еще сказал Балаганов. - Городовой теперь музыкальный критик, командор!
- Почтим светлую память Паниковского, Шура, молчанием, - серьезным голосом заявил Остап, - обнажим головы.
Постояв на углу Прорезной и Крещатика около минуты, друзья пошли дальше по главной улице Киева. Но Бендер вдруг остановился и обернулся к Прорезной, говоря:
- А знаете, Шура, чтобы увековечить светлую память о Михаиле Самуэльевиче Паниковском, мы откроем свою контору не где-нибудь, а непременно на углу Прорезной и Крещатика. Подыщем комнатку на первом этаже…
- Это будет прекрасно, Остап Ибрагимович, просто великолепно, если сделаем так, командор.
Пройдя до Бессарабки, акционеры перешли площадь и вошли в крытый рынок. Здесь торговали всем, от ранней зелени, украинской домашней снеди, мяса, курей, прошлогодних овощей и фруктов, молока, творога и сметаны, до мелкой живности, конских хомутов, сбруй и москательных товаров.
- Шура, служебный день уже начался и нам не следует терять время, - сказал Бендер, оглядев шумные ряды рынка.
Балаганов глазами исполнительного подчиненного посмотрел на своего командора и ответил:
- Будем устраиваться в гостиницу, Остап Ибрагимович, и завтракать.
- Это никуда от нас не уйдет, Балаганов. Вначале… - не договорил Бендер и остановил человека интеллигентного вида вопросом:
- Будьте любезны, товарищ, где находится комитет по делам археологии?
Местный интеллигент, озадаченный вопросом, подумал несколько секунд и ответил:
- И не слышал о таком, уважаемый, - и пошел от великого комбинатора, держа корзинку с покупками.
Расспросив более десятка прохожих, акционеры призадумались.
- А может, командор, такого и нет здесь, и все это выдумки? - спросил Балаганов, видя, что их поиски безуспешны.
- Шура, вы так и остались неверующим Фомой, - взглянул с сожалением на него Остап.
- Нет, почему, я верующий, я же говорил вам, командор, но не так чтобы…
- Если в городе под землей так много кладов, то есть и организация для поиска их, Шура, - наставительно ответил Остап, поняв, что Балаганов имеет в виду совсем другую веру и не стал его поправлять, а остановил очередного прохожего.
- А-а, как не знать, товарищ, вычистили меня оттуда, а находится он на улице Ленина, это бывшая Фундуклеевская, там и находится ВУАК… - и хотел было идти дальше, но его остановил Бендер вопросом:
- Как это ВУАК?
- А так. Всеукраинский археологический комитет, товарищи, - совсем не расстроено, а скорее весело пояснил тот.
- Премного благодарны, уважаемый, весьма, - проговорил Остап вслед неунывающему гражданину, которого вычистили из этого комитета.
- Вот видите, Шура, я же говорил, а вы не верили. Просто эта организация иначе называется. ВУАК, - засмеялся Бендер.
Вскоре, оставив Балаганова с баулом и чемоданчиком на улице, Бендер вошел в приемную председателя ВУАКа.
- Вам кого? По какому вопросу, товарищ? - преградила ему путь в кабинет секретарша, с длинной папиросой в руке.
- Я из Харькова, разве не видно, что по очень важному делу, барышня, - слегка отстранил ее в сторону великий комбинатор и вошел в кабинет.
- К вам можно? - спросил он с порога.
И, не дождавшись ответа, приблизился к письменному столу.
- Здравствуйте, я из Харькова по воле моего покойного отца, товарищ председатель.
Хозяин кабинета, кареглазый человек в пиджаке защитного цвета, протирал в это время очки и, взглянув на посетителя, ответил:
- Очень приятно, слушаю вас. Прощу присесть, - указал он Бендеру на стул.
Садясь, Бендер невольно отметил, что стул был работы Гамбса из такого же гостиного гарнитура предводителя дворянства Воробьянинова. И когда сел, то даже заерзал интуитивно на нем - нет ли там брильянтов мадам Петуховой, за которыми он так безуспешна охотился?
- Мой покойный отец - красный командир, герой гражданской войны, - уверенно начал Остап, - перед тем, как пойти защищать революцию, он работал в археологической экспедиции профессора Добрынина. Слышали, наверное, о таком?
Председатель напряг свою память и, пожав плечами, ответил неопределенно:
- Да, вроде…
- Да откуда об этом можно знать, - печально покачал толовой Остап, - когда наша пресса так скудно освещает важные события, так скудно, товарищ председатель, - осуждающе повторил Бендер.
- А возьмите работу нашего ВУАКа? - оживился начальник археологического комитета. - Ни слова о раскопках Берестянского городища, ни слова, уважаемый. Согласен, вполне с вами согласен, товарищ… Как ваша фамилия?
- Бендер, Остап Бендер, - уточнил великий комбинатор.
- И если бы не наш сборник "Хроника археологии и искусства", который мы издаем нашим ВУАКом… - покачал головой председатель.
- Так вот, мой покойный папа, археолог Сибири в прошлом… - печальным голосом после паузы продолжил Остап и повторил: - Мой покойный папа перед смертью сказал: "Остап, будь моим верным продолжателем археологической науки. Когда закончишь учебу, то все силы посвяти археологии. Создай общество археологических изысканий. Этим самым ты сделаешь огромный вклад в науку о древней культуре наших народов…"
- Это прекрасно, это похвально, товарищ Бендер, но я не знаю, чем наш ВУАК может помочь вам в этом? - одел очки хозяин кабинета. - Откровенно говоря, уважаемый председатель, мало чем. Разве только дать мне рекомендации в виде письма, чтобы я мог открыть контору под вывеской, скажем, "Добровольное общество любителей археологии", аббревиатура которого "ДОЛАРХ".
- Это можно, это можно, дорогой энтузиаст. И довольно-таки призывно звучит…
- Звучит, - с улыбкой подтвердил великий выдумщик. И продолжил, все больше и больше входя в роль организатора. - Создадим "ДОЛАРХ" и его члены займутся поисками того наследия древних, что так ценно для нашего государства. Мы мобилизуем прессу, начнем выпускать свой информационный бюллетень, членскими взносами будем оказывать финансовую поддержку экспедициям, закажем значки для членов общества и медали для отличившихся. Созовем конференцию, на которую пригласим не только известных наших ученых, но и зарубежных. Организуем музей находок, а плату за осмотр их используем для финансирования наших экспедиций…
Убедительная многообещающая речь Остапа продолжалась еще несколько минут, после нее он получил разрешение осматривать найденные археологические ценности, имеющиеся в комитете и пользоваться библиотекой ВУАКа. А когда вышел на улицу, то в руках его было свежеотпечатанное на бланке ВУАКа письмо к городским властям с просьбой оказать всяческую помощь в организации ДОЛАРХа.
Когда Балаганов прочел письмо, то со свойственным ему новым пониманием, воскликнул:
- Так это же благословение Божье, командор!
- Точно, Шура, перед нами теперь все двери будут открыты. Действовать надо, действовать, брат Коля! Кроме этого письма, Шура, у нас есть теперь узаконенное жилье, подведомственное ВУАКу. Вот ордер на две особы, - помахал бумажкой с печатью перед носом Балаганова Остап.
Этот ордер Бендер получил после того, как прощаясь с председателем ВУАКа, он сказал:
- Еще одна просьба, - вспомнил он как не мог устроиться в гостиницу, когда был миллионером, - не мог бы ваш комитет помочь мне и моему брату устроиться в гостиницу?
- А почему же нет, - улыбнулся возглавляющий комитет, - Зачем вам гостиница? У нас есть свои комнаты для приезжих тут неподалеку. В них останавливаются участники экспедиций, - нажал он кнопку звонка и отдал распоряжение секретарше.
- Вперед, верный мой изыскатель! Вернее, старший научный сотрудник "Добровольного общества любителей археологии", аббревиатура которого ДОЛАРХ. Звучит почти как слово: доллар! - засмеялся Бендер.
Было заметно, что он все больше и больше возвращался в свой прежний веселый и уверенный до наглости образ.
В этот же день Остап побывал таким же способом у председателя горисполкома и получил ордер на занятие комнаты в полуподвальном этаже дома на углу Прорезной и Крещатика.
В жилищно-коммунальном отделе великому комбинатору предлагали другие адреса и лучшие помещения для его ДОЛАРХа, но руководствуясь принятым с Балагановым решением, Остап избрал именно полуподвал на заветном месте. Но не только потому, что это место связано с воспоминаниями о Паниковском. Но и по причине нахождения этой комнаты в центре, что являлось немаловажным фактором для привлечения членов в организуемое общество.
В конце дня в газете "Вечерний Киев" появилось броское объявление:
"Внимание!
Продолжается прием в "ДОБРОВОЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО ЛЮБИТЕЛЕЙ АРХЕОЛОГИИ"!
Спешите вступить в современное научное общество и вы узнаете много тайн!
Тайн древнерусских Киевских кладов!
Спешите записаться! Есть еще места и время!
Вас ждут увлекательные экспедиции за ценностями древности!
Обращаться по адресу:
Крещатик, 30, первый этаж.