- Черт тебя подери, Клавдия! Почему ты просто не можешь прямо ответить на мои вопросы? Скажи, по завещанию все достается Алексу?
- Ты что, сдурел? Нет, конечно.
- Прекрасно, - выкрикнул Билл Кроули и умчался.
Какое-то время я лежала и смотрела в потолок невидящими глазами и размышляла о своей горестной судьбе. Правда, вскоре мне это надоело, и я нажала на кнопку вызова медсестры.
В "мои апартаменты" вошла молоденькая девушка лет семнадцати. Она улыбнулась и спросила, все ли у меня в порядке. Вероятно, она только начала проходить стажировку после колледжа, и врачебный цинизм еще не успел войти в подкорку ее мозга.
- Как тебя зовут?
- Маргарита. Вам чем-нибудь помочь?
- У тебя есть пара минут? Я бы хотела узнать у тебя кое-что.
- Разумеется, - она еще раз улыбнулась и присела на край больничной койки.
- Послушай, - я задумалась, стараясь подобрать слова, чтобы направить беседу в нужное мне русло, - ты знаешь историю моей болезни, верно?
- Это не закрытая информация. Историю болезни каждого пациента может получить любой доктор, работающий в этой больнице.
- Хорошо. Расскажи мне, куда меня перевели?
- В амбулаторное отделение. В отношении вас сейчас не проводят никакого лечения, просто наблюдают. Недавно была создана независимая комиссия, которая пытается выяснить, является ли ваша болезнь последствием неправильного лечения, назначенного доктором Стивенсом. Если это будет доказано, то мистеру Альберту грозят большие неприятности.
- Ко мне пускают посетителей?
- Да, мэм.
- И что, кто-нибудь уже приходил?
- Нет, пока нет. Но я уверена, что как только вашему супругу сообщат, что вы проснулись, он сразу приедет.
- Не надо ему ничего сообщать. Хорошо?
Она удивленно посмотрела на меня, но спорить не стала.
- Как вам будет угодно.
- Мне можно выходить из палаты?
- Конечно, вы можете передвигаться по территории больницы, ходить в библиотеку, пользоваться телевизором в общей гостиной. Никто не будет ограничивать вашего права на передвижение.
- Это просто замечательно. Я уже давно не была на улице.
А там уже стояли последние дни солнечной осени, предшествующие наступлению холодам. Листья, устлавшие землю, давно пожухли, отзываясь ворчливым шорохом, если наступить на один из них ногой.
Несколько минут спустя меня догнал мой горе-супруг, от которого так и веяло желанием меня прибить. То ли Селин наложила на меня свой отпечаток, то ли я просто привыкла жить в постоянной готовности, но я успела развернуться к нему лицом за секунду до того, как он попытался схватить меня за плечо.
- Здравствуй, Алекс!
Мои тридцать два зуба блеснули в приветственном оскале. Алекс Форк немного растерялся и сбавил обороты.
- Привет, Клавдия! Ты хорошо выглядишь.
- Спасибо. Выспалась.
Шутки он не оценил. Скривившись, как будто у него разом свело все лицевые мышцы, он присел на ближайшую лавочку и, закинув ногу на ногу, приготовился говорить. Я его опередила.
- Давай поговорим. Ты же пришел сюда потому, что не так давно к тебе приезжал Кроули. Верно?
Алекс молча кивнул.
- Хорошо. Я полагаю, тебя интересует завещание.
Форк отвернулся и снова кивнул.
- Приятно, что спустя столько лет мы все еще понимаем друг друга с полуслова.
- Прекращай это шоу одного актера, Клавдия. Что ты хочешь взамен?
Я задумалась, прикидывая, что такого знает Алекс и чего не знаю я, что он так печется о завещании.
- Взамен чего?
- Твоей компании.
- Моей компании после моей смерти, верно?
- Верно. Сейчас она итак твоя только формально. Все проходит через меня.
- Именно поэтому прибыль упала на восемьдесят три процента по сравнению с прошлым годом. Ты ни черта не понимаешь в бизнесе, Алекс.
- Откуда такая информация?
- Кажется, ты забыл, что это я основала эту компанию, а не ты. У меня свои источники.
Несколько минут мы молчали, сверля взглядами друг друга.
Когда мне это надоело, я произнесла:
- Наверное, ты уже в курсе, что после моей смерти ты не получишь ни цента. Также, ты, наверное, знаешь, что завещание было составлено до того момента, как я оказалась здесь. Я была в здравом уме и твердой памяти. Следовательно, оспорить тебе его не удастся. Также тебе должно быть известно, что находясь здесь, я не могу переписать завещание, потому что закон запрещает сумасшедшим самостоятельно распоряжаться своим имуществом. А все вместе это значит, что в случае моей скоропостижной кончины ты останешься на улице. Вытащи меня отсюда, и я перепишу завещание в твою пользу. По-моему, это честные условия.
- Ты должна понимать, что засунуть тебя сюда было куда легче, чем вытащить. Я попробую что-то придумать.
- Попробуй, Алекс, попробуй. Тем более, если ты не хочешь, чтобы твоя сумасшедшая супруга вскрыла себе ночью вены, а в предсмертной записке написала, что умирает только ради того, чтобы оставить тебя нищим на улице. Вытащить меня отсюда в твоих интересах.
- Я тебя понял, Клавдия.
Он развернулся и ушел, не прощаясь, а я осталась сидеть на лавочке, провожая последние теплые дни угасающей осени. Когда я обернулась, чтобы посмотреть вслед мужу, я увидела только два силуэта: мужской и женский. Мужской принадлежал Алексу Форку, а женский силуэт негодующе размахивал руками. Потом женский силуэт махнул рукой в последний раз, словно понимая, что с идиотом спорить бесполезно, и засеменил в мою сторону. При ближайшем рассмотрении это оказалась Алисия Блок.
- Привет, Клавдия!
Сколько я ее помню, Алисия всегда здоровалась так, словно мы распрощались по телефону минут десять назад. Не помня себя от радости, я крепко обняла подругу, уткнувшись к ней в плечо, и разрыдалась.
- Ну, все хватит разводить влажность, - Алисия одобрительно похлопала меня по плечу и присела на лавочку. - Знаешь, Клавдия, твой муж отменная скотина.
После этих слов я просто не смогла сдержать улыбки.
- Я слышала, ты вышла замуж, - я звучно шмыгнула носом.
- Да, хотя, честно сказать, если бы кто-то лет пять назад сказал мне, что я стану женой журналиста, я бы только посмеялась. Но обо мне мы поговорить еще успеем. Лучше расскажи, как ты тут? Держишься?
Я взяла ее за локоть.
- Держусь.
Алисия залилась тонким смехом серебряного колокольчика.
- Вот и молодец! Билл Кроули, твой адвокат, частенько наведывался ко мне все это время. Как только он сказал, что тебя можно навещать, я сразу приехала. Скажи, что-то происходит? Ты что-то делаешь, чтобы выбраться?
- Что я могу тут сделать? Я ем, много сплю (я бы даже сказала, чрезмерно много сплю) и шантажирую мужа, чтобы он вытащил меня отсюда.
- Хорошо, но этого недостаточно.
- Можешь что-нибудь посоветовать? Кроме голодовки и попытки суицида?
Алисия не оценила шутки, назвав мой юмор не совсем здоровым.
- Нужен резонанс. Пока никто не знает о том, что ты здесь, пока нет шума, никому нет дела до твоей проблемы. Как только поднимется шумиха, этот вопрос получится решить гораздо быстрее.
- Ну, я могу взять тарелку и стучать по ней ложкой, требуя свободы. Здесь очень толстые стены и отличная звукоизоляция, Алисия. Можно сорвать горло в крике, и даже санитары тебя не услышат.
Мы сидели и курили, наблюдая за солнечными лучиками, согревающими землю, когда к нам неслышно приблизилась Маргарита.
- Миссис Форк, вам пора идти. Вас ждет доктор.
Я грустно улыбнулась Алисии и направилась вслед за Маргаритой. Алисия лишь скупо махнула рукой на прощание, отвечая на бесконечные трели сотового телефона.
- Жди новостей! - крикнула она вслед, когда за мной уже захлопнулись стеклянные двери лечебницы.
В холле на первом этаже меня приветливо встретил доктор Альберт Стивенс. Нельзя сказать, что он или, тем более, я были рады этой встрече, но Альберту что-то было нужно от меня, поэтому он пытался улыбаться как можно радушнее.
- Здравствуй, Клавдия!
Он даже протянул мне руку, пожать которую я не сочла нужным. Альберт в задумчивости посмотрел на нее и сунул в карман своего белоснежного халата.
- Маргарита, оставь нас, пожалуйста, на пятнадцать минут.
Девушка кивнула и удалилась, на прощание пообещав, что через полчаса зайдет ко мне в палату.
- Вы что-то хотели, доктор Стивенс?
Мне стало страшно, но я старалась скрыть страх за сарказмом. Когда я впервые увидела Альберта Стивенса, этого толстяка, похожего на престарелого селезня, я и подумать не могла, что со временем он станет внушать мне такой страх. Он не управлял больницей, не заведовал в ней, он правил, как правит тиран-самодержец, уверенный, что не найдется смельчака, который рискнет скинуть его с пьедестала.
- Я хотел поговорить, Клавдия, просто поговорить. Я хочу, чтобы ты наконец поняла, что я тебе не враг, я хочу лишь помочь тебе. Ты же смотришь на ситуацию слишком однобоко, и сведения, которые ты передаешь окружающим, тоже не вполне объективны.
Я остановилась и в упор посмотрела на него.
- Альберт, я не стану молчать. Я выберусь отсюда.
Говорить что-то еще я сочла бессмысленным. Кивнув ему на прощание, я направилась в свою палату, когда мне вслед долетело предупреждение:
- Клавдия, будь благоразумной. Пока у тебя нет ни одного козыря.
Я раздраженно мерила шагами палату, когда вернулась Маргарита.
- У вас все в порядке?
- Давай на "ты", хорошо?
Она кивнула, и я продолжила:
- Почему меня здесь держат? Почему я не могу спать дома?!
- Успокойтесь. Успокойся, Клавдия. Это обычная бюрократия. Все согласились с тем, что ты не сумасшедшая, но летаргия очень редкое, малоизученное заболевание. Тебе нужно постоянное наблюдение врача…
- Хватит! Это врачам необходимо постоянное наблюдение за мной! Я не подопытный кролик. Пока я не попала сюда, я была нормальным человеком. У меня были любимая работа, друзья, нормальная жизнь. А после ваших экспериментов девяносто процентов времени я сплю, и я вижу очень странные сны, Маргарита! Я не могу жить двумя жизнями одновременно! Понимаешь ты это? Я не могу!
Она ничего не ответила. Просто молча взяла меня за руку и протянула стакан воды, отдающий мятным привкусом. "Снотворное", подумала я, и медленно закрыла глаза, отдаваясь мягкой тишине больничной палаты.
Глава 8
Я прекрасно выспалась, прежде чем открыла глаза в комнате, которую арендовала у фермера. По крыше равномерно перекатывались капли дождя. Земля, от него раскисшая, чавкала под ногами. В душе чавкало тоже.
Первой моей мыслью, когда я открыла глаза, стал Макс. Мне начинало не хватать напутственных окриков кузена и его дружелюбной (чаще всего) брани в мой адрес. Будут ли меня судить за убийство наемника, которого искала полиция? Вряд ли. Максу не было дела до этого общества. Вероятно, общество отвечало ему тем же.
Я уже начала размазывать по лицу слезы, когда дверь в мою комнату без стука отворилась и ко мне вошли четыре человека в форме, которую я интуитивно приняла за полицейскую.
- Селин Баст?
- Она самая. Чем могу?
- Следуй за нами. Тебя ждет начальник полиции.
- А он не может сам прийти? Я все же женщина. К тому же я не одета.
Один из них бросил в меня свертком, который при дальнейшем рассмотрении оказался приказом о моем задержании и об аресте.
По-тихому выругавшись, я лениво начала одеваться. Мы уже практически вышли за территорию фермера, когда он догнал нас и клещом вцепился в мой локоть.
- Ты обещала заплатить!
- Я заплачу, когда вернусь.
- А если ты не вернешься?
- У тебя в конюшне стоит моя лошадь, которая стоит куда больше, чем я должна тебе за ночевку. Я вернусь.
Один из моих провожатых хмыкнул, но от комментариев воздержался. Начальник полиции был высоким крепко сложенным мужчиной, который не злоупотреблял ни выпивкой, ни табаком, ни женщинами. Он махнул рукой, и нас оставили вдвоем.
- Присаживайся, - голос был таким же правильным, как и он сам. Он придвинул мне стул. Я села. - Ты знаешь, что тебя ищет полиция?
Я ухмыльнулась:
- Таковы издержки моей профессии.
- Хорошо, ты знаешь, кто сообщил мне о твоем приезде?
- Фермер?
Он устало улыбнулся и налил вишневого компота в высокий фужер.
- Чаю? Может, кофе? Нет? Хорошо. Ты недальновидна, Селин. Вначале я расскажу тебе, почему тебя ищут. Господин Штоль, которого ты знаешь куда лучше меня, объявил, что ты взяла аванс и сбежала, так и не отработав его…
У меня заныло сердце, но я продолжила:
- Это не так. Одноглазый Макс мертв. Мои слова может подтвердить градоначальник Салема. Я выследила и убила Одноглазого Макса, как и обещала Штолю. Так что он должен мне еще половину.
Он недоуменно улыбнулся, показывая, что ничего не знает о гибели Макса.
- Дело не в этом. Ты знаешь, кто навел полицию на твой след?
Начальник полиции выложил передо мной фото. Посмотрев на него, я оторопела. На снимке был изображен глава Клана наемников, в котором я имела несчастье состоять.
- Селин, твое фото было разослано в каждый полицейский участок каждого города. Более того, к фото приложен твой богатый послужной список. Например, убийство сына градоначальника Ривера. Я не знаю, чем ты насолила своему коллеге по цеху, но сейчас тебя ищет вся полиция государства.
- И это значит, что вы получите неплохой навар за мою голову?
Он обхватил голову руками, словно то, что он собирался сказать, стоило ему нечеловеческих усилий.
- Я хочу предложить тебе сделку.
- Однажды мне уже предложили сделку. Я продешевила. С тех пор я больше не заключаю сделок с властями.
- Сейчас на кону твоя свобода, Селин. Скажи, ты была в тюрьме?
Ответа на этот вопрос я не знала.
- Знаете, шериф, ответ на этот вопрос вы знаете лучше меня.
- Не называй меня шерифом. Я расскажу тебе суть моего предложения, и ты сможешь его обдумать до сегодняшнего вечера.
- Хорошо.
- Мне нужны твои услуги, Селин. Город уже практически полгода истязают грабители. Они грабят богатых вдов и стариков. До сих пор мне не удалось выследить никого из банды.
- У вас богатый город, если богатых вдов и стариков хватило на целых полгода грабежей. Может быть, проще было запросить поддержку у властей, чтобы они прислали отряд гвардейцев, чем ловить меня?
- Я бы не хотел привлекать к этой проблеме местные власти.
- Ясно, вы не хотите показывать свою несостоятельность в должности.
Его перекосило, но возражать он не стал.
- Каков мой гонорар?
- Если ты приведешь живыми грабителей, то градоначальник отпишет на твое имя прекрасный двухэтажный особняк.
- Брать живыми - не мой профиль. Вы должны это знать.
- Согласись, оплата более чем достойна.
- А если я откажусь?
- Если ты откажешься, то, как только ты покинешь мой кабинет, тебя проводят в городскую тюрьму, откуда я с великим сожалением буду вынужден перевезти тебя к господину Штолю.
- Вы обещали дать мне время до вечера. К тому же перед Штолем я чиста. Одноглазый Макс мертв.
- Ты можешь думать до вечера, но тебе не покинуть пределов города. А что касается Одноглазого Макса, Штолю нужны доказательства, поиск которых потребует времени. Ему гораздо проще будет сразу разделаться с тобой, чем искать подтверждения твоей честности и выплачивать тебе вторую часть суммы.
Я встала и направилась к выходу.
- Я подумаю до заката.
Когда я отыскала фермера, он был несказанно счастлив, что я все же расплачусь с ним золотом. Этот балбес пытался погладить мою кобылу, за что и поплатился. Об этом красноречиво свидетельствовала правая рука, висящая на перевязи. Я бросила ему золотой за прошедшую ночь и поднялась к себе.
Итак, мне придется работать на правительство. Я подумала, не противоречит ли это кодексу наемника, но решила, что работа на правительство все же лучше, чем беседы с крысами в камере.
За два часа до заката ко мне в комнату вошел начальник полиции собственной персоной. Внизу дежурил конвой.
- Я готов выслушать твое решение, Селин Баст.
- У меня есть условия. Я хочу получить дом в качестве аванса, чтобы мне было где жить, пока я выслеживаю вашу банду. И я хочу по пятьсот золотых за голову каждого.
- По рукам.
И он протянул мне тонкую, аристократическую ладонь. Я ее пожала, удивившись тому, что у мужчины может быть такая тонкая и слабая рука.
Мы спустились вниз и я, распрощавшись с фермером, лихо запрыгнула в седло. Мы поехали к градоначальнику забирать ключи от моего нового дома. Начальник полиции ехал рядом, периодически показывая мне дома, в которых были совершены ограбления.
Градоначальник встретил нас нелюбезно, а узнав, что я имею право на один из домов, состроил такую рожу, словно только что доел сотый лимон. Тем не менее, ключи он выдал. К ключам прилагалась гербовая бумага с печатью города, подтверждающая мое право собственности на дом.
Дом был не таким уж и большим. Это было добротное двухэтажное здание из красного кирпича с хорошо оборудованным подвалом. Осмотрев все комнаты (их было всего три, включая столовую), я распрощалась с начальником полиции, объяснив, что сегодня я буду обустраиваться, а завтра займусь поисками грабителей. Напоследок я велела ему держать язык за зубами и не распространяться о нашей сделке, чтобы не спугнуть воришек.
Я разложила нехитрые пожитки в той комнате, которую планировала использовать как спальню. Во второй комнате я поместила оружие и яды, подумывая о том, чтобы пополнить свою коллекцию. Оставшиеся деньги я разделила на четыре части. Одну я спрятала в спальне, вторую в оружейной, третью под половицей в столовой, а четвёртую, самую большую, я спрятала в подвале в тайнике, устроенном прямо в кирпичной кладке.
В каждой комнате и подвале имелись замки, которые открывались разными ключами, весело звенящими у меня на поясе. Это хорошо. Но замки все равно придется поменять. Перетащив из столовой в подвал большой обеденный стол и стул, я улыбнулась. Зачем я это сделала, я не знала, но мне казалось, что здесь для них самое место.
Заняться мне было особо нечем, поэтому я, прихватив с собой пять или шесть золотых монет, отправилась в ближайший кабак разведывать обстановку и заодно хорошенько напиться.
В кабаке было людно, но прилично. Никто не был пьян в стельку, полы были относительно чистыми, официантки не походили на шлюх. Берн был очень прилежным городом. Мое появление не осталось незамеченным. Как только я подошла к стойке бара, все разговоры стихли и мне в спину уперлось несколько настороженных, недружелюбных взглядов.
- Кружку эля и что-нибудь поесть, пожалуйста.
Я звякнула золотой монетой, покатившейся по столу.
- Есть прекрасное жаркое из утки, - трактирщик смотрел на меня с хитрым изучающим прищуром. Я кивнула.
- Это подойдет.
Взяв кружку эля, я устроилась за столом у стены и стала ожидать, когда мне принесут жаркое из утки. Внимание к моей персоне иссякло, и все вернулись к обсуждению своих дел.