- Гетман - Москаль?! Не бреши! Не могло такого быть, чтобы москаля на гетмана поставили.
- А вот и могло! Я грамоту видел. Грицко Москаль.
- Брешешь, Петро. Ой, брешешь. Шобы сам гетьман из москалей был, то не можно… - от волнения Хохленко частично перешел на украинский.
- Тю! Чего это - не можно? Вот ты сам, к примеру, хохол, а кому служишь?
- Я? - вскинулся Хохленко. - Ты меня не ровняй! Я - как Мазепа.
- Это как же?
- А вот так. Пока швед не напал, я присяге верный. А поскольку швед на нас в жизнь не нападет…
Два прапорщика Российской армии, моментально забыв о первоначальной цели своего разговора, в очередной раз принялись выяснять, кто из них более предан национальной идее.
Глава вторая
Доктор Левинсон и его супруга
Виктор Всеволодович Левинсон, дипломированный кардиолог небольшой частной клиники, а ныне лейтенант медицинской службы, и пожилой плотник Поликарп Сергеич Рожнов, пошедший в армию по договоренности с военкомом вместо своего непутевого внука, прибыли в деревню Семеновка с целью оказания посильной помощи местному населению. За поясом плотника был топор, в руках у доктора - медицинский чемоданчик. Подойдя к избе старой Марфы, местной целительницы, Виктор заметил во дворе ее дочь Алену - тридцатилетнюю черноглазую красотку.
- Добрый день, хозяйка, - поздоровался Виктор.
Алена стрельнула в него ведьмовскими глазами.
- Здравствуйте.
- Погоди-ка, Сергеич, чего-то в сапог попало, - остановил спутника доктор.
Оперевшись о забор, он стянул сапог и старательно вытряхнул несуществующий камешек. Любопытная Алена продолжала косить в его сторону глазами. Виктор не спеша надел сапог обратно.
- Вот ведь делают нынче обувь, - пожаловался он, потоптав сапогом о грунт.
- Пойдем, что ли? - спросил непонятливый Сергеич.
- Сейчас, - Виктор посмотрел на Алену, придумывая очередной предлог для того, чтобы задержаться. - Хозяйка, а водички у вас можно попросить?
- Пить, что ли, хотите?
- Еще как. Путь-то неблизкий.
- Тут до Терентия рукой подать, - удивился Сергеич.
Доктор с досадой поморщился.
- Обожди, Сергеич. Так как насчет водички? - спросил он Алену.
Та пожала плечами.
- Чего ж не подать.
Когда девушка скрылась в доме, плотник спросил:
- Вроде не жарко сегодня. Чего тебя разморило?
Виктор повернулся к нему.
- Сергеич, я не пойму, ты не въезжаешь или издеваешься?
Плотник посмотрел на Виктора. Наконец, до него дошло.
- Тьфу ты. С вами, молодежь, не соскучишься.
- Да ладно тебе. Тоже мне - старик.
- Старик - не старик, а сначала дело - потом баловство. К тому же, ты вроде женатый, - добавил Сергеич с явной ноткой осуждения в голосе.
- И что такого? Я просто так, без задней мысли. Почему не пообщаться с красивой девушкой?
- Ну-ну. Николай вон так общается, что аж с лица спал.
- Я бы попросил не обобщать! - вспыхнул доктор.
Из дома появилась Алена с кружкой воды в руках. Подойдя к забору, она протянула ее Виктору.
- Спасибо, - поблагодарил тот, принимаясь пить нарочито медленно. - А я тут у вас временную клинику решил открыть. У Терентия. Так что, если есть необходимость, буду рад помочь.
- Нам без надобности, - неожиданно резко ответила Алена. - Напились, что ли? - она выхватила кружку с остатками воды у Виктора из рук и ушла в дом.
- Чего это она? - удивился доктор.
На этот раз Сергеич проявил куда большую догадливость.
- Сам думай. Она ж у них вроде ведьмы. На пару с бабкой.
- И что?
- А ведьма в деревне, что в городе профессор. Ты у ней всю клиентуру отобьешь.
- Ах, черт, - спохватился доктор. - Я как-то не подумал.
- То-то и оно. Идем… - поторопил плотник. - А то я тут Никаноровне обещал ворота поправить, - пояснил он с ноткой некоторого смущения в голосе.
- Никаноровне? - прищурился Виктор. - Ай да Сергеич. А то - старик, не старик.
- Поговори у меня… - сердито бросил плотник, отводя глаза.
Знай доктор, как проводит сейчас время его законная жена Маргарита, и чувство некоторой неловкости, испытываемое им всякий раз при виде Алены, исчезло бы без следа. Виктор, скорее всего, и думать бы про Алену забыл. Но доктор, то ли к счастью, то ли на горе себе, ничего не знал и знать не мог.
Именно по этой причине Маргарита чувствовала себя на вершине счастья. Единственным человеком, с которым она могла поделиться своими сокровенными мыслями, была подруга Юля. Днем Юля обычно работала, но от телефонных звонков Маргариты это ее не спасало.
- Юлька? Привет! Слушай, я вчера наконец встретилась с Хреновым.
- С каким Хреновым? - не поняла подруга.
- Что значит - с каким? Я же тебе рассказывала. Помнишь, ко мне мальчик приходил, разносил листовки про кандидатов в депутаты.
- Ах, вот ты о ком. Ты с ним познакомилась, что ли?
- Вот именно! Это такой мужик! Короче, Юлька, им стоит заняться по-настоящему.
- Ритка, ты совсем сумасшедшая, - попыталась урезонить подругу Юля. - Не забывай, у тебя есть Левинсон.
- Вот именно, что есть. Левинсон никуда не денется. Он - мой запасной аэродром. Но, Юлька, так хочется высокого полета!
- Смотри, не залети, - предупредила Юля, но любопытство уже разбирало девушку. - И как ты его нашла, этого Хренова?
- Как нашла? Очень просто. У него же встречи с избирателями. Примарафетилась и пошла… В общем, слушай, я тебе сейчас расскажу…
Помещение для встреч с избирателями оказалось обычной жилконторой. На входе бабушка-дежурная, сидя на стуле, вязала носок.
- Скажите, встреча с кандидатом в депутаты состоится здесь? - на всякий случай уточнила Рита.
- Здесь, здесь, - кивнула дежурная. - Вы в зал проходите - там они.
В зале, куда вошла Рита, ключом била политическая жизнь. Из-за установленной на сцене трибуны держал речь кандидат Хренов. Рядом с ним, за столом, лениво оглядывая помещение, сидел массивный охранник. Впрочем, особой бдительности не требовалось - депутату Хренову внимали ровно три избирателя. Точнее, избирательницы. Две старушки на первом ряду, судя по их виду, действительно слушали, о чем идет речь. Третья - в середине зала - мирно дремала.
- Как я уже говорил, - вдохновенно вещал Хренов, несмотря на мизерность аудитории, - основной приоритет моей избирательной программы - защита интересов тех слоев граждан, которые против своей воли оказались отброшенными на обочину жизни бурными ветрами нахлынувших на страну перемен. Прежде всего я имею в виду бюджетников и, конечно же, пенсионеров. То есть вас.
Одна из старушек одобрительно кивнула.
- Правильно, сынок.
- Конечно, вы уже привыкли к обещаниям иных кандидатов. Но лично я никогда не бросаю слов на ветер. И вы очень скоро сможете убедиться, что слова Геннадия Хренова никогда не расходятся с делом.
Маргарита, демонстративно стуча высокими каблуками, прошла через все помещение и уселась на первом ряду прямо напротив кандидата. Активные старушки посмотрели на нее с неодобрением. Взгляд телохранителя оживился. Для Хренова прибытие новой слушательницы также не прошло незамеченным.
- От своего имени, - продолжил он, косясь на Маргариту, - я хочу сделать вам очень привлекательное предложение: вступить в клуб моих избирателей. Вступительный взнос невелик - всего пятьсот рублей. Но сразу после выборов эти пятьсот рублей превратятся для вас в пятьсот долларов.
Спавшая старушка при упоминании долларов моментально проснулась.
- Чтобы это произошло… - Хренов опять скосил глаза на Маргариту, которая явно нервировала его своим прямым невинным взглядом. - Чтобы это произошло, каждому члену клуба достаточно будет привести на избирательный участок еще пять человек.
Активные старушки забеспокоились.
- Сынок, а если нету столько денег? - спросила одна из них. - Тогда как же?
- А сколько у вас есть? - спросил Хренов.
- Сто пятьдесят только с пенсии отложила.
Хренов лучезарно улыбнулся.
- Вы знаете, вам исключительно повезло. Я как раз собирался об этом говорить. Только сегодня и только для участников этой встречи вступительный взнос понижен до ста пятидесяти рублей. Сдать можно прямо сейчас. Мой помощник выдаст вам членские билеты.
Охранник засуетился и достал из кармана пачку цветных картонок. Старушки в нерешительности посмотрели друг на друга.
- Алё, вступать кто-нибудь будет или нет? - поторопил их охранник.
- Я вступаю, - решительно заявила Маргарита. - Причем беру все членские билеты. Все, сколько у вас есть. Очень выгодное предложение.
- Это как это - все? - моментально вскинулась одна из старушек.
- А вот так, - Рита достала из сумочки кошелек.
- Что ж это деется? - возопила вторая старушка. - Она последняя пришла! Пускай после нас берет! - Бабушка подскочила к охраннику. - Сначала мне давай.
- И мне! И мне! - обе оставшиеся слушательницы, включая ту, что досель мирно дремала в середине зала, ринулись к сцене.
Вокруг охранника немедленно возникло локальное столпотворение. Пока старушки отоваривались членскими билетами, Хренов спустился с трибуны и подошел к Маргарите.
- Как вас зовут? - спросил он.
- Маргарита.
- И зачем, Маргарита, вы это сделали?
Рита смело посмотрела кандидату прямо в глаза.
- Люблю авантюристов. Сама такая.
Хренов пожевал губами и после некоторой паузы произнес:
- Мы можем встретиться с вами… в несколько иной обстановке?
- Конечно, - кивнула Рита. - Через пять дней, в ближайшее воскресенье. Отель "Рэдиссон". Бар. Шесть вечера. И ни минуты опоздания. - Она развернулась и покинула зал.
- Что? Так и сказала? - не поверила Юлия.
Маргарита довольно засмеялась:
- Так и сказала.
- Неужели пойдешь?
- Конечно.
- А почему именно через пять дней?
- Ожидание разжигает любопытство. И потом, пусть не думает, что я готова прибежать по первому его зову.
- Да-а… Слушай, а твой Хренов точно банкир? Чего это он по мелочам тырит?
- Настоящий, я проверяла. А что по мелочам тырит - так каждый банкир с этого начинал. И потом, ты знаешь, сколько у нас в городе старушек? Курочка по зернышку… - Рита бросила взгляд на часы и спохватилась: - Ой, что же это я болтаю. Мне в парикмахерскую бежать пора. Все, Юлька, пока! Потом позвоню, расскажу, как было дело.
- Сумасшедшая, - покачала головой Юлия, кладя трубку.
На избе Терентия белел аккуратно пришпиленный листок бумаги. Надпись на листке гласила: "Доктор Левинсон ведет прием амбулаторных больных с 12.00".
Перед домом с узелками в руках стояли Петровна, Семеновна и Салтычиха. Салтычиха первой заметила идущую по улице Марью - соломенную вдовушку, на лице которой так и светилось счастье.
- Ишь, лыбится, - злобно прокаркала Салтычиха, для которой чужая радость всегда была личным оскорблением.
- Чего ж не лыбиться? Энтот… служивый-то от ней уж за полночь ушел, - поделилась своим наблюдением Петровна.
- Служивый, как же. Аспид он, а не служивый. Бочку с отравой забрал. Энти, что первыми пришли, и то не польстились. - Салтычиха свирепо посмотрела на подошедшую Марью, вроде как и не виновную в реквизировании злосчастной бочки.
- Здравствуйте, соседки, - поздоровалась Марья.
- Доброго здоровья, - ответствовала Петровна.
- Здравствуй, Марья, - закивала всегда всем довольная по причине старческого маразма Семеновна.
Салтычиха предпочла промолчать.
- А ты, Салтычиха, чего ж не здоровкаешься?
- Много чести будет, - бабка демонстративно отвернулась.
- Ох и злющая ты баба, Салтычиха, - засмеялась Марья, которой в этот день, похоже, ничто не могло испортить настроения. - Гляди, лопнешь.
Салтычиха повернулась к ней.
- Зато стыда не потеряла. Под кажного мужика не кидаюсь.
Улыбка моментально сошла с лица Марьи.
- Под кажного? А что, боюсь спросить, многие предлагают?
Петровна, не сдержавшись, издала короткий смешок.
- Ах, ты… - захлебнулась в бессильной злобе Салтычиха. - Да чтоб тебя… Да я…
- Но-но, - Марья погрозила ей пальцем. - Гляди, Алене скажу, она тебе устроит мужиков. Каждую ночь с кладбища приходить будут.
Поскольку в способности Алены все жительницы Семеновки верили беспрекословно, Салтычиха воздержалась от очередной обидной реплики. Лишь свирепо зыркнула в сторону Марьи и отвернулась.
- А вы чего это, бабы, здесь обосновались? - поинтересовалась та. - Опять какое собрание намечается?
- Так энта… как ее… анбулатория сегодня открыться должна, - пояснила Петровна.
- Чего? - не поняла Марья.
- Лекарня. Доктор городской лекарню открыть обещался. Вот, ждем.
- Ах, вон оно что, - Марья задумалась. - Надо будет как-нибудь зайти. А то что-то вчера в грудях стрельнуло. Алена обещала какой травки дать. Может, и доктор городской чего скажет?
Дождавшись, пока Марья отойдет на безопасное расстояние, Салтычиха пробурчала:
- Скажет он тебе. Я тебе сама скажу, от чего у тебя в грудях стреляет.
Дверь избы отворилась, на крыльцо вышел Терентий. Среди бабок тут же началось волнение.
- Как там, Терентий? Не открылась еще анбулатория? - спросила Петровна.
- Какая тебе анбулатория, коли дохтура нету? - недовольно бросил Терентий. С прибытием военных жизнь в деревне сделалась суетной. К тому же появление молодых мужчин мигом передвинуло его с центра внимания односельчанок на периферию, потому в последнее время Терентий большей частью был не в духе.
- Чего ж это он? Обещался в двенадцать прийтить.
- Может, и придет, раз обещался, - Терентий присел на скамеечку перед крыльцом и закурил. - А по мне б, так лучше и не приходил.
- Чего это ты? - удивилась Петровна.
- А то. В первый-то раз я к ним с дорогой душой. Стекло оконное возвернул, гвоздей ящик. Сетку еще… Чтоб Алене пусто было, - в сердцах добавил Терентий, вспомнив обстоятельства, сопутствовавшие сдаче маскировочной сети. - Так нет же! Мало им. Телевизер вот увезли, - пожаловался дед.
- А на што он тебе, Терентий, телевизер? - спросила Петровна.
- Как "на што"? Вещь дорогая. Двести пятьдесят рублёв в райцентре отдал, а эти - хлоп на телегу! - и поминай, как звали. И таз еще с ним прихватили.
- Какой таз?
- Новый почти. Я в ем яблоки вымачивал.
- Помню, мать мне говорила, - немедленно ввернула Салтычиха: "Белые пришли - грабют, красные пришли - тоже грабют".
- Так вроде нет уж ни красных, ни белых, - засомневалась Петровна.
- А привычка, видать, осталась.
Семеновна, по слабости ума, стояла рядом молча и тихо улыбалась.
Увлекшись беседой, сельчанки не заметили, как к дому подошли "партизаны".
- Здравствуйте, - поприветствовал их доктор.
Терентий вздрогнул, выронил окурок и расплылся в заискивающей улыбке:
- Здравия желаю.
- Здравствуйте, здравствуйте, - закивали Петровна и Салтычиха.
Семеновна молча поклонилась военным в пояс.
- Простите, что опоздал, - извинился доктор. - Было тут… одно дело.
- Так я пойду, Виктор? - спросил Сергеич, видимо, продолжая начатый в дороге разговор.
- Иди, конечно. Я, как прием закончу, за тобой зайду, - доктор скрылся в доме вслед за Терентием.
Петровна уважительно посмотрела вслед уходящему плотнику и заметила Салтычихе:
- Энтот вроде серьезный мужчина, обстоятельный.
- Обстоятельный, как же. Тоже вчерась у Никаноровны… засиделся.
- Иди ты? - поразилась Петровна.
- Точно говорю. Все они одним миром мазаны. Только о том и думают, как женщину обесчестить.
- Будет тебе, Салтычиха, - неожиданно вступила в разговор Семеновна. - Чай они пили.
- Как же, чай… - не поверила та. - Ты-то почем знаешь?
- Да знаю я, - Семеновна смущенно потупилась. - В окошко подглядела.
Виктор выглянул из дверей.
- Я так понимаю, тут все ко мне?
- К тебе, сынок, к тебе… - елейным голосом произнесла Салтычиха.
- Тогда, кто первый - прошу, - он скрылся внутри.
Между бабками немедленно вспыхнула перебранка.
- Моя очередь идти, - заявила Салтычиха.
- Чего это - твоя, когда я первая пришла? - возмутилась Петровна.
- Нет, я - первая!
- Да когда я подошла, тебя тут и духу не было!
- Отходила я, курей покормить. Очередь заняла - и отошла.
- Да чтоб ты совсем отошла, коли врешь так бесстыдно.
- Это я вру?! - взвилась Салтычиха.
Пока спорщицы бросали друг дружке в лицо эти страшные обвинения, Семеновна тихонько обошла их стороной и шмыгнула за дверь.
Изменившаяся обстановка в привычной избе Терентия вогнала ее в робость. В горнице был отгорожен угол, завешенный простынями. Чистая белая скатерть украшала стол. На столе обнаружилась картонка уголком со старательно выведенной надписью "Анбулатория". Судя по орфографии, картонку изготовил неравнодушный к наглядной агитации Терентий. На скамье у стола стояли крынка с водой и пустое ведро. Рядом лежало чистое полотенце.
- Настоящий кабинет соорудил, - похвалил хозяина Виктор, разбирая свой чемоданчик. - Молодец, Терентий.
Старик довольно приосанился.
- Так мы что ж… Мы с понятием… Хотел вот таз тебе, чтоб руки мыть. Так ваши реквизировали, - не удержался он, чтобы не излить душу.
- Таз? - удивился Виктор. - Зачем им таз понадобился?
- Я то ж думаю: для чего им таз-то сдался? И не так, чтобы новый таз…
- Насчет таза я разберусь, - пообещал Виктор.
- Вот-вот, сынок. Заступись за старика. А то что ж такое получается: белые пришли…
Никем не замеченная Семеновна, тихой мышкой стоявшая в дверях, решилась обнаружить себя.
- Можно войтить, али как?
Виктор сделал приглашающий жест.
- Конечно. Входите.
- Здравствуйте вам, - поклонилась Семеновна.
- Виделись уже, - буркнул Терентий.
- Проходите, пожалуйста, - еще раз пригласил Виктор. - Присаживайтесь.
Семеновна робко села на лавку напротив него.
- На что жалуетесь? - спросил доктор, приветливо улыбнувшись.
- Как?
- С чем пришли?
Семеновна всполошилась.
- Ой, что ж я, дура старая… - Она принялась поспешно развязывать принесенный с собой узелок. - Вот тут яичек пяток, творогу свежего…
- Погодите, погодите, - остановил ее Виктор. - При чем тут яички?
- Так как же… - насторожилась Семеновна. - Или мало будет?
Доктор внезапно догадался, что речь о его гонораре, и энергично замахал руками.
- Уберите, уберите… Мне ничего не нужно. Прием бесплатный.
Семеновна посмотрела на него недоверчиво.
- Бесплатный?
- Абсолютно. Итак, на что жалуетесь?
- Как? - вновь спросила Семеновна.
Виктор тревожно подумал, что лечить в деревне будет посложнее, чем в городе.
- Болит у тебя чего, Семеновна? - пришел ему на помощь Терентий. - Болесть какая?
- Ах, болесть… Да кто ее знает. Бывает, как у Марьи, в грудях стеснение. Как наклонишься или ведро подымешь - то и вздохнуть тяжко.